скачать книгу бесплатно
Противостояние
Элиза Адамс
Слегка апатичный парень по имени Артём, разочарован своей жизнью, а то и вовсе потерял к ней интерес. Наверное, именно поэтому жизнь и толкает его в круговорот абсурдных ситуаций.
Лучи солнечного света проникали сквозь маленькую щель между задёрнутыми шторами, нарушая мой искусственный полумрак. Я, лёжа на полу, рассматривал пылинки, которые кружились, создавая свой собственный танец в лучах света. Это завораживало. Немое представление. Я, молча, наблюдал за ними. Деревянный пол приятно холодил затылок и голую спину. В пальцах медленно тлела сигарета. Затянувшись, я выпустил струйку дыма, которая тут же смешалася с пылью над моей головой. В квартире пахло никотином, и было настолько тихо, что я слышал биение собственного сердца.
Захотелось срочно выйти на улицу, стены начинали давить на меня, будто вот-вот раздавят. Слишком долго находился взаперти. Я бросил взгляд на часы, было полвосьмого вечера, самое время, что бы прогуляться.
Порой мне кажется, что я социопат, а может социофоб. Кто же они?!
Социопат – разновидность психопата, патология поведения которого лежит исключительно в сфере социального поведения, человек с клинической неспособностью к адаптации в человеческом социуме.
Социофобия – упорная боязнь исполнения каких-либо общественных действий (например, публичных выступлений), либо действий, сопровождаемых вниманием со стороны посторонних лиц.
И это не я сказал, а Википедия.
Так кто же я? Одно или другое, может всё вместе? А как же быть с моими резкими сменами настроения, частыми депрессиями? Тогда к этому букету психологических расстройств можно смело добавить ещё маниакальное возбуждение и депрессивный психоз…
А что если сейчас просто такая стадия моей жизни, которая приведёт к чему-то новому и лучшему?! Хотя, в последние время вообще модно придумывать себе всякие заболевания и расстройства.
Я настолько сильно ушёл в себя, и даже не заметил, что вот уже полчаса сижу с кедом в руке. Оглянулся в поисках второго, оказалось, что он давно красуется на моей ноге.
Настроение моментально поменялось, снова. На смену задумчивости и грусти, пришло ничем необоснованное веселье.
Выйдя на улицу, я вдохнул полной грудью. Пропитанный вечерней прохладой воздух мягко наполнил мои прокуренные лёгкие. Оглянувшись вокруг, я почему-то подумал о том, что это лето должно быть отличным. Действительно, а почему нет?
Я спокойно шёл по улице и просто наслаждался. Тёплые лучи почти зашедшего за горизонт солнца приятно ласкали лицо, вокруг всё было настолько зелёным и ярким, казалось, что это всё ненастоящие, будто окружающий меня пейзаж нарисован акварелью.
Послышался детский смех, и я увидел площадку. На скамейке рядом с качелями сидели три гопника, их разговор сопровождался матами, плевками и глотками пива. У меня такие индивиды кроме отвращения ничего другого не вызывают, хотя по сути дела, я тоже пью и матерюсь, но по крайней мере делаю это не так вызывающе.
Мамаши же с недовольством смотрели на них, но было видно, что в этом вопросе они бессильны. Поэтому они поспешно уводили своих чад с площадки, дабы те не хватанули своим изнеженным слухом какой-нибудь мат. К тому же для детей время было почти позднее.
Когда я проходил мимо них, один харкнул почти мне под ноги. Они что на меткость соревнуются?
Мой внутренний голос молил меня, что бы я держал язык за зубами, но я не сдержался:
– Мерзость!
– Ты чё там тявкнул патлатый? – крикнул мне парень.
– Говорю, что ты отвратительное животное с непроизвольным выбросом слюны, – уже спокойней сказал я.
Сам удивился тому, как лихо завернул эту фразу.
– И чё? – спросил он и снова харкнул.
В ответ я только покачал головой и тяжело вздохнул, доказывать что-либо этим аборигенам бесполезно. Их исправит разве что лоботомия. Я развернулся и побрёл в сторону метро, за спиной раздался их оглушительный смех, мне, почему то даже стало жаль их. Ведь они не живут, а всего лишь существуют, глупое, ничем не заинтересованное стадо.
Выйдя из метро, я засунул руки в карманы джинсов и не спеша пошёл… Просто шёл, машинально переставляя ноги, и думал о своём. Например, о том, что мне нужно купить, когда буду возвращаться домой, ведь холодильник почти пуст. Там покоится лишь упаковка давно прокисшего молока. Бывает, открываю холодильник и непроизвольно сравниваю свою жизнь с этим молоком.
Мои мысли медленно растворяются в музыке, льющейся из моих наушников. Ненавязчивый, но порой депрессивный пост-рок глушил всё вокруг. Сегодня я не хотел слушать мир.
Вдруг кто-то схватил меня за плечо, это было внезапно, и я вздрогнул. Обернувшись, я увидел своего знакомого? Товарища? Не знаю, какое слово подобрать, но точно не друга.
– Тёма! Ты как всегда летаешь в облаках? – он по-дружески похлопал меня по плечу.
– Просто задумался, – спокойно ответил я.
– Куда направляешься? – не отставал Димон.
– Никуда.
– Может, рванём на «десятый»?
Я на секунду задумался и, пожав плечами, ответил:
– Пошли.
Всю дорогу Дима трещал безумолку, это меня бесило ровно столько, сколько я его знаю. То есть почти всю мою жизнь. Странно, что за такой долгий срок я так и не смог назвать его другом.
Я слушал его в пол уха, но в тоже время думал о том, что если бы мой мозг, содержал такое количество информации, его разнесло бы на миллиард осколков.
Затем я подумал о том, что 10-тый – это двор, в котором собираются люди, по сути, знакомые мне люди, но с которыми (неизвестно по какой причине) я мало общался или не общался вовсе. Чего только не видел этот двор, и я вместе с ним: смех, слёзы, разочарование, любовь, немереное количество алкоголя, которое почему-то никогда не заканчивается, драки (ну куда ж без них), ссоры (в результате которых начинались драки) и тому подобное. Словно мой собственный театр, в котором я единственный зритель.
Дима шёл слева, и моё левое ухо начинало гореть, а левое полушарие мозга вскипать. Поэтому я был безумно рад, когда увидел арку, ведущую в знакомый двор.
– О, а вот и Тёма! – услышал я знакомые голоса.
– Привет всем! – улыбнулся я.
Девчонки бежали целоваться, я послушно подставлял щёку.
Эта компания нравилась мне своей совсем ещё детской искренностью и добротой, а ведь мы уже не дети! Хотя до сих пор верим, что мир лучше, чем, кажется.
Я уселся на качелю, достал из кармана пачку сигарет и закурил, дым начал медленно подниматься вверх. Мне нравилось наблюдать за ним, как он медленно поднимается вверх и навсегда исчезает, растворившись в воздухе. Для меня это было то же самое, что смотреть на костёр. Затаив дыхание, и не шевелясь, я мог часами наблюдать за пляшущими языками пламени.
Ноги оттолкнулись от земли, и качеля послушно закачалась, подобно маятнику. Затянулся сигаретой, уже приевшийся вкус никотина. И зачем я курю? Наверное, потому, что сигарета – это иногда единственное, что может заполнить пустоту внутри меня.
Я невольно улыбнулся, мне вдруг вспомнилась одна история.
Как-то года два тому назад к Димке приехала погостить его бабуля, она на дух не переносила курящих людей. Запах никотина старушка могла почуять ещё с лестничной клетки, прямо как натренированная собака-ищейка.
Так вот, в течение недели, пока бабуля окружала заботой своего любимого внука, Дима почти каждый вечер прибегал ко мне и не для того, что бы спросить, как мой день, а для того что бы хотя бы разочек за день затянутся. После традиционно выкуренной сигареты мы ещё где-то часа два прогуливались по нашему району, ожидая пока Димон «проветрится».
Пока мы вот так гуляли и болтали о всякой ерунде, мне показалось, что мы действительно становимся друзьями. Но бабуля укатила обратно в свою глушь, потом у Димы появилась девушка, и я на неопределенное время отправился в утиль.
Подумав об этом, улыбка соскользнула с моего лица.
Мой взгляд упёрся в почти пьяную толпу. Не смотря на то, что уже стемнело, и зажглись фонари, люди веселились. Я невольно улыбнулся, мою мимолётную меланхолию, как рукой сняло. Да что сегодня с моим настроением?
Я решил присоединиться к остальным, мне сразу же вручили бутылку вина, даже не задумываясь, я, сделал глоток. Затем ещё глоток и ещё и вот уже пустая бутылка стоит у моих ног, по телу растекается приятное тепло, а во рту сладкий привкус винограда. Мне вдруг стало уютно.
– Тёма! – окликнула меня Аня, в свете фонарей её красные волосы казались тёмно-бардовыми, как вишня.
– Что? – отозвался я.
– Как там твоя татуировка? – спросила она.
– Какая именно? – вопросом ответил я.
– Ту, которую ты недавно сделал, на ноге, – уточнила девушка.
Я задрал штанину, из-под неё тут же выглянул не замысловатый узор из ромбов, треугольников и квадратов. Кожа вокруг рисунка была розовой.
– Любитель абстракции, – вставила Аня.
– Уже почти зажила, – поставил диагноз Сашка.
Я потрогал тату:
– Да, почти.
– И как ты только додумался до такого? – включился в разговор Дима.
– Не знаю. Я просто рисовал, и в итоге вышло вот это, – сказал я и в моей памяти всплыл визит к тату мастеру.
Не смотря на то, что татуировка – это всегда болезненный процесс, это воспоминание не ассоциировалось с болью. Это скорее, как малая победа над своим телом, над болью, над человеческой уязвимостью.
Мне вдруг захотелось пройтись. Я оставил своё место, сказав, что сейчас приду и направился навстречу неизвестности. Возвращаться я не собирался, поэтому шёл медленно, в голову лезли всякие мысли, бессмысленный, бессвязный бред. Голова вертелась по сторонам, в надежде зацепится хоть за что-то взглядом, но вокруг всё было как обычно. Мне было тепло и всё ещё уютно, я чувствовал себя, как обдолбаный, мне просто было хорошо. Внутри будто проснулся маленький пушистый котёнок. Тёплый ветер приятно обдавал лицо прохладой, остужая пылающие от вина щёки.
Я поднял голову, мне на встречу шли три парня. Когда они подошли совсем близко, обступили полукругом не давая пройти.
– Что вам надо? – хмуро спросил я.
– Бабло гони! – рявкнул один из них.
– Нет у меня денег, – бросил я и попытался их обойти.
Один из них рывком развернул меня к себе. Я попытался его оттолкнуть, но он ударил меня в живот. Больно…от простого удара так не бывает, я опустил глаза – нож. Ноги подкосились и я упал.
– Всё Миха валим! – услышал я крик.
Перед тем, как уйти и бросить меня умирать, они обшарили мои карманы…и ничего там не нашли… Мне хотелось смеяться от этой иронии судьбы, но я не мог, потому что стало трудно дышать, я почувствовал, как заструилась кровь по животу. Такая тёплая.
От боли руки непроизвольно царапали асфальт, словно ища помощи. Сознание всё туманнее. В какой-то момент мне показалось, будто через пульсирующую рану, вместе с кровью вытекает и моя жизнь. Боль сменил страх. Страх смерти, чего-то неизведанного, неизвестность всегда пугает. Нет, только бы не провалится в пустоту. Дышать, просто дышать, ведь это так просто…вдох – выдох, вдох – выдох…
– Вот чёрт! – услышал я женский голос и с трудом приоткрыл глаза.
Вокруг меня всё плыло. Я пытался зацепиться за что-то взглядом, но что это? Что-то красное…
– Сейчас будет больно! – я почувствовал, как она потянула за нож.
Из моего горла вырвался стон.
– Не закрывай глаза! Не умирай…
Она что-то успокаивающе говорила, но я не слышал. Мне понравился приятный тон её голоса, который доносился до меня, будто через вату.
Я не хочу умирать, не хочу.… С этой мыслью я провалился в пустоту. Моё сознание медленно двигалось в потоке этой всепоглощающей пустоты, будто чёрная дыра увлекала меня всё дальше и дальше от этого мира. Течение было настолько сильным, что у меня даже не хватило сил обернуться…
Белый свет режет глаза, рана пульсирует. Я щурюсь, пытаясь понять, где нахожусь. Наконец глаза привыкли к свету, комната, обычная себе такая девчачья комната. В голове мелькнула мысль: « Я умер и попал в Ад?». Губы растянулись в невольной улыбке. Ну наконец-то…
Солнечный свет озарял комнату. Я повернул голову, в углу на кресле сидела девчонка с красными волосами. Что-то красное.… Так это она? А может я всё-таки умер? Я снова посмотрел на девушку. Она читала книжку, её глаза быстро бегали по строкам.
Ноги затекли, я захотел встать повернулся, и застонал. Ужасающая боль пронзила бок.
– Очнулся?! Тебе нельзя вставать, нужно хотя бы до вечера полежать. Кстати, тебе повезло, рана – совсем, не серьёзная, важные жизненные органы не задеты! – с улыбкой выпалила она.
– Ты медик? – удивлённо спросил я, приподнимаясь на локтях.
Её образ совсем не вязался с образом медсестры: красные волосы, пирсинг в носу. Хотя сейчас принято ломать стереотипы, и нанимать на работу разношерстные кадры.
Она кивнула, затем встала с кресла. Подойдя ко мне, протянула руку:
– Ната.
– Тёма, – я немного с опаской пожал руку.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила она. – Хотя можешь не отвечать, я и так знаю, что хреново!
Мы перекинулись ещё парой фраз, а после я забылся по-детски крепким сном.
Снился полный бред. Будто я бегу по полю, а за мной гонится фиолетовый бегемот в майке с надписью « Нирвана». Поэтому я был рад проснуться, чувствовал себя на удивление бодро. Ната всё так же сидела в кресле и читала.
– Ты всё ещё здесь? – удивленно спросил я.
– А где же мне ещё быть? – так же удивлённо ответила Ната.
Я тут же прикусил язык, поразившись тупости своего вопроса. Я посмотрел на часы, было уже восемь вечера.
– Сколько я проспал? – спросил я, сонно потирая глаза.
– Часов двенадцать, может больше, – положив книгу на стол, сказала она.
– Чем занималась в моё отсутствие? – спросил я ради приличия.
– Много чем: сходила в магазин, затем в бассейн, ну и тому подобные скучные бытовые дела.
С кровати я встал без проблем, и только сейчас заметил, что на мне лишь боксеры с пингвинами. Мне стало не по себе. В голове возник ряд вопросов: « Как она меня дотащила до своей квартиры? Как умудрилась меня раздеть? Может она чокнутоя? И где я всё-таки нахожусь?».
