скачать книгу бесплатно
Марья Владимировна сунула Стёпке сумку с пачкой каких-то прокламаций, сняла у него с плеч Маруську и поставила её на землю, на лету чмокнув в щеку. Переливчато дунула в свисток, бойко разогналась, перекинула ногу и поехала. Стайка птичек выстроилась углом, как мотоциклетный эскорт, и полетела за ней.
Стёпка, Тёма и Маруська побежали по тротуару вслед за дребезжащим по булыжникам велосипедом.
Маруська на бегу, подпрыгивая, размахивая руками и захлёбываясь словами, кричала:
– Бабушка, этот Тёма, он – мальчик, но он не только, он посол выставки, он всё-всё-всё умеет…
Бабушка затормозила, свистнула, указала Стёпке на фонарный столб. Стёпка вытащил из сумки, висящей на плече, и привычно нашлёпнул на столб листок с рисунком ощипанного орла и крупной надписью «Долой!». Процессия проследовала дальше.
– Так он всё может! – продолжала Маруська. – Он такую штуку придумал, картинка сворачивается в трубочку, а потом всё видно, представляешь?
Бабушка молчала, и непонятно было, слушает она или нет.
– И ещё такую штуку, – захлёбывалась на бегу Маруська, не отставая от бабушкиного велосипеда, – которая откуда хочешь всякую там пыль, песок высасывает, ну, вроде как ест!
– Не-не-не ест, а ку-ку-ку-кушает, – поправила Мария Владимировна, заикаясь на булыжниках. Она засвистела. Стёпка остановился и прилепил прокламацию на стекло аптечной витрины, за которой тускло мерцали пыльные разноцветные бутыли.
– Он всё-всё может, – на этих словах Маруська даже подпрыгнула. – А вот ключ, такой, как наш, – никак!
Это сообщение Маруська проиллюстрировала печальным всплеском рук и отчаянием на физиономии.
– Ну, хрустальный ключ! Тёма за ним специально приехал. Ключ на выставку нужен, до захода солнца, и сказали, что только ты можешь его сделать!
Не отвечая, Марья Владимировна свистнула, затормозила у «Кондитерской Мадам Ящикофф», ловко спрыгнула с велосипеда. Сопровождающие её птички резко остановились в воздухе и спланировали на карниз крыльца, усевшись на нём в ряд по росту.
– Дети, заходим. Будем пить венский какао с марципанами, – скомандовала бабушка. – Степан, а ты подожди.
Маруська вприпрыжку побежала в кондитерскую, Тёма двинулся было следом, но увидев выражение лица, с которым Мария Владимировна подступала к Стёпке, остановился в дверях.
Бабушка цепко схватила Стёпку за плечи, приподняла и поставила прямо перед собой.
– Что с ключом, говори честно? Вы его потеряли? Сломали?
Стёпка горестно вздохнул, поник головой и прошептал:
– Разбился. Я разбил.
– Ты понимаешь, что ты наделал? Нет, ты не понимаешь, что ты наделал! Сейчас на земле нет человека, который может сотворить второй такой же. Последним был мой дедушка Иван Степанович, царство ему небесное…
К ним свободной походкой подошёл Тёма.
– Простите, что вмешиваюсь в частный разговор, – сказал он как можно вежливее и обращаясь исключительно к Марии Владимировне. – То, что Иван Степанович умер, – это пустяки. То есть, извините, конечно, горе, но для нас – совсем не проблема. Так как я являюсь послом всемирной дирекции всемирной выставки, у меня есть особое транспортное средство… – Он показал латунные часы. – Имею возможность перемещаться во времени и пространстве. Так что прямо сейчас, не теряя ни минуты, могу отправиться к уважаемому Ивану Степановичу, если не возражаете.
И Тёма тихонечко присвистнул, чтобы Марье Владимировне было понятнее. Мария Владимировна осторожно взяла у него часы, и, глядя на них, задумчиво произнесла:
– Значит, ты действительно сможешь его увидеть?
– Ну конечно, – бодро воскликнул Тёма. – Этот аппарат, только с виду напоминающий часы, могу сказать вам по секрету, мною изобретён для…
Но Мария Владимировна, видимо, его не слушала. Потому что продолжила так же тихо и задумчиво:
– Когда ты его увидишь, попроси, пожалуйста, за меня прощения. Я на деда обиделась ни за что, маленькая ещё была, а извиниться не успела, он умер. И ещё передай деду деревянного ангелочка, который у меня в детской под кроватью лежал.
Она помолчала, разглядывая часы, потом отдала их Тёме.
– Помни, нужно успеть до захода солнца!
И, словно очнувшись, вскинула голову, хлопнула в ладоши, громко объявила:
– Все за мной, пьём какао!
Бодро пошла внутрь. Тёма двинулся было за ней, чтобы подкрепиться перед дорогой, но Стёпка остановил его.
– Ну-ка, дай посмотреть!
Тёма достал часы и, не выпуская из рук, показал Стёпке. Тот рассмеялся:
– Ну и как это тебя перемещает?
Тёма объяснил, что нужно разбежаться, подпрыгнуть и перевести стрелку назад.
Стёпка покачал головой.
– Ну ладно, когда ты мне и дурочке Маруське про свои «телесосы» заливал. Но врать взрослому человеку, что умершего дедушку увидишь! За это знаешь что полагается!
Тёма возмутился.
– Хочешь сказать, что я вру! Да что ты вообще понимаешь! Всё, что умеешь, – в куклы играть да ключи разбивать! В ножки бы мне поклонился, что я тебя, дурака, выручаю.
Стёпка выслушал это. Покраснел, засопел, шмыгнул носом, потом крепко взял Тёму за рукав футболки и негромко, но грозно предложил пройтись к реке поговорить, заодно испытать часы в действии.
Тёма, в отличие от собственного папы, трусом себя не считал, а был согласен с мамой, полагавшей его пацифистом. Но сейчас, почувствовав, как Стёпкины пальцы крепко стянули рукав футболки, он понял, что дипломатические переговоры вряд ли уместны. И, ощущая лёгкую дрожь в коленях, усмехнулся и независимой походкой последовал за своим новым приятелем на берег реки.
На берегу никого не было, только с мостков полоскала бельё какая-то бабка. Она без интереса поглядывала на сцепившихся в драке мальчишек – одного в летней гимназической форме, а другого – в чудных коротких штанах и майке с цифрой семь. Гимназист очень ловко повалил «седьмого» на траву. Отобрал у него какую-то жёлтую коробку – не коробку, во весь дух побежал с ней вниз по косогору. Подпрыгнул, повертел пальцем в коробке, как будто чай в стакане размешивал, и, как лягушка, брякнулся на землю…
Стёпка встал, подобрал валявшиеся в траве часы и, проходя мимо Тёмы, швырнул их ему. Но в руках Тёмы часы засветились золотом, циферблат обвили лавровые листья. Стёпка замер с открытым ртом.
Пацифисты не любят сражений, но это не значит, что им не нравятся победы.
– Подойди! – не глядя на Стёпку, сквозь зубы процедил Тёма. – Теперь помоги встать! И отряхни там сзади.
Стёпка послушно, подобострастно даже, исполнял все приказания. Тёма, не оглядываясь, поднялся вверх по косогору, остановился. Прикрикнул, чтобы Стёпка подошёл поближе и взялся за Тёмин рукав.
Бабка с бельём увидела, как мальчики побежали вниз, подпрыгнули и растворились в воздухе над водой. Бабка перекрестилась и замерла, как была, на коленях. А простыня, которую она полоскала, уплыла вниз по реке.
Глава восьмая
Тёма и Стёпка стояли на широкой гранитной набережной, напротив роскошного особняка, в высоких окнах которого отражалась красная крепостная стена, за ней – трёхъярусная колокольня с золочёным шпилем. Стёпка ошалело пробормотал:
– Петропавловская крепость, архитектор Трезини…
В Петербурге ни Тёма, ни Стёпка никогда раньше не были. Но Стёпка в своей гимназии учился хорошо, а Тёма, мягко говоря, не очень, и поэтому ничего не знал ни про какого-то там Трезини, ни про крепость. И напрягся, ожидая Стёпкиных расспросов. Впрочем, для таких случаев у него было заготовлено объяснение: «Когда это проходили, я болел». Но Стёпка, продолжая оглядываться, бормотал себе под нос:
– Биржа, архитектор Тома де Томон… Академия наук, Кваренги… Ростральная колонна, скульптор Тибо…
Слава богу, архитектурные познания Стёпки на этом закончились, иначе Тёме пришлось бы рассказывать про какую-нибудь полугодовую скарлатину с карантином. Увлекла обоих толпа на набережной. Мальчишки, разносчики, простолюдины – все торопились куда-то в одну сторону. Туда же из зеркальных дверей особняка смотрел величественный швейцар. Строем пробежала рота солдат.
– Ты смотри, в киверах[5 - Ки?вер – твёрдый высокий головной убор в русской армии XIX века.]! – изумился Стёпка. – Как в войну с французами! Какой же это год?
– Не помню, – небрежно сказал Тёма. – Когда эту войну проходили, я болел.
Он, не глядя, сунул Стёпке часы:
– Отвечаешь, инструмент нежный.
Стёпка осторожно уложил часы в сумку. После того как он увидел изобретение в действии, он проникся к новому своему другу совершенным благоговением и передал себя Тёме в полное и абсолютное подчинение.
Из окон особняка раздался знакомый звон разбившегося ключа. Стёпка вздрогнул и вопросительно посмотрел на Тёму.
– Ну вот, – сказал Тёма. – Ты видишь, что ты наделал? Ключ разбил, так теперь он во всех временах бьётся.
– Как это? – не понял Стёпка.
– Вот так! У него такое измерение есть, четвёртое или даже пятое, что он сразу во всех временах существует. Ну, а как кто-то в одном времени разбил, так он сразу везде и разбился. Вот, братец, каких ты дел натворил, расхлёбывай теперь твою кашу!..
Тёма решительно направился к особняку. Стёпка потянулся следом. Но тут из-за поворота на набережную с грохотом вылетела карета, запряжённая четвёркой лошадей. Карета сверкнула стёклами, с запяток погрозил двухметровый гайдук[6 - В XIX веке так назывался телохранитель важной персоны.], Стёпка еле успел отскочить к парапету. Бабушкины прокламации выпали из сумки и разлетелись по мостовой.
Из полосатой будки выскочил будочник и древком алебарды указал на один из листков. Стёпка поднял и, пожав плечами, подал ему. Будочник долго моргал, шевелил губами, потом лицо его просветлело, и он громко и радостно прочёл по слогам:
– Долой!
Но тут до него, видимо, дошёл смысл прочитанного. Глаза его округлились, он схватил Стёпку за рукав. Стёпка вырвался, отскочил в сторону. Будочник засвистел, заорал:
– Держи его!
Стёпка метнулся прочь. За ним, грузно топая, погнался будочник с алебардой, крича «Бунт! Стой! Держи его!». За будочником бежал Тёма, а за Тёмой – привлечённая свистками и криками, становящаяся всё больше толпа прохожих.
На Невском проспекте Тёма обошёл будочника и нагнал Стёпку. Теперь они неслись вместе. Стёпка на бегу говорил отрывисто:
– Адмиралтейство, архитектор Захаров… Казанский собор, архитектор Воронихин….
Тёма поинтересовался, не умеет ли Стёпа убегать от будочников молча, но Стёпка не услышал и продолжал бормотать. Мальчики пересекли улицу, свернули на тротуар перед богатым дворцом и, не сговариваясь, нырнули в стоящую у подъезда карету. Погоня промчалась мимо.
Распахнув дверь кареты, разъярённая молодая дама вытолкала мальчиков наружу.
– Дворец Белосельских-Белозерских, Тома де Томон, – сказал Стёпка, шлёпнувшись на булыжники.
– Подумаешь! Я, может, правнука этих Белозерских знаю. Лично… – начал Тёма.
Но времени развить эту мысль у него не было. Дама кричала и звала на помощь, и к карете уже бежали будочник и толпа. Мальчики вскочили и рванули вдоль Фонтанки к Неве.
Они подбежали к мосту как раз в тот момент, когда мост разводили, чтобы пропустить новенький, только что с Адмиралтейской верфи, парусник. Преследователи были совсем близко. Мальчики взбежали на поднятое крыло моста и остановились на краю – деваться было некуда. Величественный корабль медленно двигался между вздыбленными половинами моста. А снизу карабкался, опираясь на алебарду, злорадно ухмыляющийся будочник. Тогда Стёпка подхватил Тёму на закорки и по грот-марса рее[7 - Грот-марса рея – это верхняя рея самой высокой мачты парусного корабля.] парусника, пришедшейся вровень с краями моста, перебежал на другую сторону.
Они кубарем слетели на набережную, отдышались. Преследователи грозили кулаками с того берега. Корабль удалялся. Тёма успел прочесть на борту надпись «Паллада».
– Фрегат! – сказал он небрежно Стёпке. – По стеньгам видно и по такелажу[8 - Стеньги – это часть мачты, её удлиняющая; такелаж – общее название всех тросов, канатов и верёвок на парусном судне.].
– Как, вы и это знаете? – удивился Стёпа.
Тёма помолчал, прищурившись, глядел вдаль. Поговорил задумчиво:
– Море – это вода и небо.
И так же задумчиво прочитал стих:
– Ты морячка, я моряк,
Ты на суше, я на море,
Мы не встретимся никак.[9 - Стихотворение О. Газманова.]
На самом деле, он совсем не разбирался ни в видах кораблей, ни в их парусном оснащении, просто где-то когда-то слышал эти слова – «такелаж», «Фрегат «Паллада»[10 - «Фрегат «Паллада» – роман И. А. Гончарова о путешествии на фрегате с таким названием.], «стеньги». А моря вообще никогда не видел.
Какое-то время шли молча. Стёпка набрался смелости, шмыгнул носом, кашлянул:
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
