Психологическое консультирование. Теория и практика

скачать книгу бесплатно

Психолог может сам подобрать необходимую ему батарею методик, но его ответственность и степень личной представленности (степень персонифицированности) в этих методиках регламентированы технологией построения методик, необходимостью доказывать их достоверность, валидность, надежность, репрезентативность.

Это тот момент в решении психодиагностических задач, который я бы назвала гарантией личной безопасности психолога в его профессиональной деятельности.

Психолог, применяя чьи-то методики или создавая свои (с соблюдением всех требований к ним), использует механизмы коллективной профессиональной ответственности и профессиональной целесообразности, обезличенно представленные в виде технологий или методик, персонифицированных другими людьми (тест Роршаха, тест Люшера, опросник Тейлора и др.).

Психодиагностические задачи – это проявление коллективной ответственности психологов за точность полученного знания.

Это – ситуация построения текста психологом, где его Я представлено минимально. Возможность воздействия таким текстом на психическую реальность другого человека определяется открытостью этого текста. Говоря иначе, Я-усилия психолога в решении психодиагностических задач представлены незначительно, он остается как бы за текстом. Текст психолога при решении психодиагностических задач имеет обезличенный, неавторский вид. Это может быть текст характеристики, заключения, который обязательно предполагает классификацию, типизацию свойств психической реальности и последующую индивидуализацию.

Психодиагностическую работу можно (и нужно) передавать машине, так как это позволяет унифицировать задачи психодиагностики как особого вида деятельности.

Но в этом есть и определенная доля профессионального риска, так как результаты психодиагностики могут приобрести предельно обезличенный характер, бесконечно далекий от реальностей жизни человека.

Применение в психодиагностике статистических методов, возможность осуществления метрического подхода к самым разным качествам психической реальности (можно измерить способности и волю, темперамент и психологический возраст и т. д.) делают психодиагностические задачи задачами с большим числом переменных, которые надо учитывать (или игнорировать) в ответе на конкретные вопросы о свойствах психической реальности.

Выбор переменных, его обоснование психологом являются моментом его личной ответственности при решении психодиагностических задач. Осуществляя выбор, психолог имеет дело со своим профессиональным мышлением, где надо обосновывать содержание этих переменных, ориентируясь на психическую реальность как целостный предмет.

Психолог в этом процессе выделяет свое Я как необходимость ответственности, которую можно в той или иной степени принять (или полностью избежать).

Психолог, работая с психодиагностическими задачами, постоянно имеет дело с двумя очень важными и непростыми вопросами: 1. Для чего проводится обследование (какова его цель)? 2. Для кого проводится обследование (кто будет использовать его результаты)?

Это вопросы о смысле работы и ее адресате. В практике сегодняшнего дня приходится сталкиваться с фактами, когда эти вопросы лежат в разных сферах социальной и личной ответственности людей, которые отвечают на них. Так, например, проводится массовое обследование уровня воспитанности подростков. Для чего? Для кого? Предоставляю читателю возможность самому найти оптимальный вариант ответа при решении данной психодиагностической задачи.

Надеюсь, читатель согласится со мной, что психодиагностические задачи существуют как специфический вид профессиональной ответственности, которая представлена в решениях этих задач. Если это так, то могу продолжить описание профессиональных задач психолога (если читатель не согласен, то может просто не читать дальше).

Психокоррекционные задачи – второй тип профессиональных задач психолога. Они возникают как вопрос о том, что надо делать с конкретным человеком.

Особенно острой становится задача, когда человек не может (не хочет) поступать как все. Обычно это происходит в ситуации, при которой человек должен что-то делать определенным образом, а он не делает (не читает с нужной скоростью, не пишет по правилам, не умеет вести себя на уроке и т. д.).

Психокоррекционные задачи традиционны для отечественной психологии, которая всегда развивалась в русле педагогических идей об обучении и воспитании как особом воздействии.

В отечественной психологии есть материал, представленный работой А. И. Мещерякова «Слепоглухонемые дети» (М., 1969). В ней описан уникальный опыт обучения слепоглухонемых детей, основанный на философско-психологическом представлении о сущности человека, о знаковом характере психики.

Хотелось бы выделить те идеи, которые лежат в основе решения психокоррекционных задач, предполагающих индивидуальное обучение как воздействие одного человека на другого.

Прежде всего это ответственность одного человека за другого: ответственность того, кто хочет, может и должен осуществлять воздействие на другого человека. Вопрос о том, перед кем существует ответственность, персонифицирован и абстрактен одновременно – перед всеми и конкретно перед тем человеком, с которым работаешь. Вопрос о мере ответственности определяется совестью, профессиональным долгом и профессиональными обязанностями человека.

Вторая идея, определяющая решение коррекционных задач, – это необходимость точного знания о том, чему и как нужно учить человека. Необходим тот социальный образец, ради достижения которого осуществляется воздействие на человека. Например, надо научиться читать, писать, работать с компьютером или делать еще что-то социально важное, при этом качество выполнения задано с большей или меньшей степенью точности.

В настоящее время можно встретить много литературы, в которой «коррекция» употребляется для описания воздействия на личностные качества человека, его возможности действовать с предметами и взаимодействовать с другими людьми.

Частое употребление этого понятия, скорее всего, связано с тем, что люди готовы принять предлагаемое воздействие без сопротивления, готовы подчиняться. В ситуациях, когда им самим надо принимать сложные решения, переживать трудные состояния, они предпочитают подчиняться другому человеку, об этом даже поётся: «О кто-нибудь, приди, нарушь с чужой душой соединенность…»

Для психолога это – одна из ловушек профессиональной деятельности, в которую он легко может попасть, переоценив свои возможности воздействия на другого человека.

Это чаще всего бывает тогда, когда желание психолога воздействовать не соответствует его знаниям предмета воздействия. Так, многие психологи имеют недостаточную квалификацию в области нейропсихологии и, принимая решение о коррекционной работе, элементарно не могут учесть нейропсихологических факторов, которые во многих случаях определяют, например, школьную успешность ребенка.

Предмет воздействия в решении коррекционных задач задает виды ответственности психолога за осуществляемую им профессиональную деятельность, так как его свойства определяют критерии решения этого типа задач.

Профессиональная и личная честность психолога в осуществлении коррекционных задач основана на его собственной возможности персонифицировать ответственность – формулировать и решать профессиональные коррекционные задачи. Воздействие, направленное на другого человека при решении коррекционной задачи, может привести к обесцениванию его собственных Я-усилий по решению этой задачи. Психолог решает коррекционную задачу, создавая «зону ближайшего развития» для другого человека, – именно такая ситуация может (и должна) складываться в отношениях людей при решении коррекционных задач.

Следующая идея коррекционной работы психолога, думаю, может быть сформулирована так: человек, на которого направлено воздействие, должен знать цель этого воздействия, понимать, чего от него хотят. Иначе говоря, он должен представлять возможный результат решения коррекционной задачи, чтобы каждое усилие человека при решении этой задачи было в большей или меньшей степени результативным. Это будет отражать степень соответствия тому социальному образцу, тому нормативному действию (чтение, письмо, действие по самообслуживанию и др.), которое и создало ситуацию коррекционной работы.

Результаты коррекционной работы психолога всегда могут быть оценены по степени достижения (заявленного как предмет коррекционной работы) образца. Можно описать изменения, которые происходят в ходе коррекционной работы, через частицы «не» у глаголов, отражающих строение психической реальности (не хотел – захотел, не умел – умеет, не мог – может, не понимал – понимает, не чувствовал – чувствует и т. п.). Положительная оценка этих изменений возможна (и должна осуществляться) только как соответствие социальному образцу.

Итак, психокоррекционные задачи предполагают личную персонифицированную ответственность психолога как необходимость осуществления Я-усилий в воздействии на другого человека с целью достижения им соответствия социальному образцу.

Текст психолога регламентирован строением этого образца и, естественно, несет на себе его отпечатки как выбор темы, средств и способов его построения. Я психолога представлено в этом тексте в полной мере в качестве обоснования этого выбора.

Следующая группа профессиональных задач психолога возникает в ситуациях переживания человеком боли и болезни. Болезни, как известно, бывают соматические и психические. Когда человек болен или у него есть симптомы боли, в медицине принято ставить диагноз. Можно сказать, что за болезнью всегда стоит более или менее точно поставленный диагноз – медицинский диагноз, фиксирующий пораженный орган или систему.

Психолог, работающий с симптомами боли, использует данные двух наук – медицины и психологии. Цель его работы – снятие симптомов боли, именно эта цель и создает психотерапевтические задачи. В этом смысле работу психолога можно оценивать по критерию «хуже» – «лучше», который зафиксирует степень выраженности симптома боли. Психолог может работать практически в ситуации любой болезни, даже очень тяжелой.

Психолог, решающий психотерапевтические задачи, использует в своей работе содержание медицинского диагноза – ориентируется на понятие болезни. Психолог при этом не несет ответственность за медицинский диагноз, однако в полной мере отвечает за выбор средств и способов воздействия на симптомы болезни. Он берет на себя персонифицированную ответственность за научно-практическое знание о путях избавления человека от боли.

Психотерапевты часто обсуждают вопрос о том, является ли их деятельность профессией или это род искусства сродни магии. Я думаю, что работа психотерапевта с симптомами болезни может быть описана и понята как профессия – в ней есть правила, социально-регламентированные нормы, система критериев оценки результатов работы, т. е. как и любая профессия, она поддается стандартизации (естественно, как и все виды отношений людей, до определенного предела).

Как и во всех профессиях типа «человек – человек», в ней реализуется концепция человека, включающая такие важные составляющие человеческой сущности, как его свобода и ответственность за свою жизнь, как возможность и необходимость осуществления свободы и ответственности в экстремальной ситуации – во время болезни.

Психотерапевт своими действиями персонифицирует теоретическое представление о сущности человека, ориентируя своими воздействиями другого человека на самые главные качества его психической жизни, часто на сам факт ее существования.

В решении психотерапевтических задач через работу с симптомами боли, с диагнозом болезни психотерапевт персонифицирует в своих воздействиях на другого человека важнейшие качества психической жизни – ее целостность, ее зависимость от Я-усилий человека, ее осуществимость и представленность Я-усилий человека во всех проявлениях жизни.

Свойства Я психотерапевта приобретают большое, часто определяющее (иногда говорят о харизме или харизматической личности) значение для воздействия на симптомы болезни другого человека. Как уже отмечалось, Я психолога является системой координат, ориентирующей все его (в том числе и профессиональные) тексты.

В ситуации болезни Я больного человека особенно чувствительно и напряжено внутренней картиной болезни, поэтому человек очень остро реагирует на Я-присутствие другого человека.

Психотерапевтические задачи профессиональной деятельности психолога специфичны тем, что в них реализуются средства и способы Я-усилий психолога, осуществляющего персонифицированное воздействие на симптомы боли другого человека с целью снять их.

Эта работа осуществляется в контакте с врачами, объективными показателями деятельности психолога можно считать исчезающие симптомы болезни, зафиксированной как медицинский диагноз.

Четвертый тип профессиональных задач психолога – психологическое консультирование. Это ситуации работы с душевной болью человека. Обычно они рефлексируются самим человеком в виде таких формул: «Я не понимаю, что со мной происходит», «Я не знаю, что мне делать», «Почему это происходит именно со мной?» и т. д. У человека нет симптомов, предполагающих медицинский диагноз, он переживает особое состояние, которое связано с проявлением новых для него качеств психической реальности, качеств, не соответствующих уже сложившимся структурам, вступающих с ними в особые отношения, создающие напряжение.

Эти состояния возникают при взаимодействии с другими людьми и порождаются тем, что в структуре психической реальности человека его Я и его сознание функционируют на разных основаниях, как бы на разном материале.

Практика консультирования, анализ опыта коллег показывают, что во взаимодействии человека с другими людьми потенциально всегда есть возможность выделения качеств Я человека и качеств его сознания как относительно независимых друг от друга (подробнее об этом мы поговорим в следующей главе).

Существенным моментом в описании профессиональных задач психолога как задач консультирования считаю тот факт, что психолог имеет дело с болью человека, возникшей в процессе сопоставления им себя с другими людьми или с собой. Это сопоставление породило несоответствие, стало источником напряжения и боли.

Психолог встречается с задачей консультирования как с задачей своей профессиональной деятельности, когда начинает работать с симптомами боли непонимания, преобразуя своими действиями ситуацию в противоположную – в ситуацию понимания, или, как говорят психологи, в ситуацию принятия.

Он строит особый профессиональный текст, ориентированный на текст другого человека. В этом тексте важнейшим моментом становится наличие и выраженность Я человека как источника усилий по выявлению, созданию и преобразованию качеств психической реальности.

В своем тексте психолог максимально персонифицирует научное знание, так как должен обращать свой текст к Я другого человека, проявлять, фиксировать и преобразовывать его Я.

Возникает особая форма ответственности психолога – ответственность за персонифицированное научное знание и меру проявления своего Я в ситуации взаимодействия с другим человеком. Можно сказать, что инструментом консультирования становится текст психолога, в котором проявляется в знаковой форме процедура персонификации.

Задачи психологического консультирования как задачи профессиональной деятельности психолога обязательно требуют его мышления не только о другом человеке, но и о своей психической реальности как особом предмете.

Если обозначить эту ситуацию предельно обобщенно, то, думаю, ее можно описать так: консультируя, психолог выделяет свойства своего Я и свойства Я другого человека как инструменты и цель воздействия.

Таким образом, можно выделить основные типы задач профессиональной деятельности психолога: психодиагностические, психокоррекционные, психотерапевтические, консультационные. Они существенно отличаются предметом, в котором и с помощью которого психолог получает новое знание о качествах психической реальности другого человека, т. е. отличаются содержанием профессионального мышления.

Глава 2. Теория психологического консультирования (обоснование ее необходимости)

…И было мукою для них,
Что людям музыкой казалось…

    И. Анненский

§ 1. Что такое теория? почему она нужна практическому психологу?

Вопрос, содержащийся в названии параграфа, может быть с полным правом отнесен к разряду как риторических, так и вечных вопросов о соотношении науки и практики.

Можно ответить на него с житейских позиций – теория нужна, чтобы объяснять явления, предсказывать их, предвидеть, как они себя будут вести, чтобы действовать с предметом и не бояться его.

Если такой предмет – психическая реальность, то, скорее всего, теория нужна для того, чтобы зафиксировать его в пространстве и во времени в доступной для человека форме, объяснить человеку его самого, дать ему возможность осознать себя. Имея дело с осознанным предметом, человек может на него воздействовать, может о нем мыслить. Это очевидный и банальный ответ на вопросы.

Можно попытаться дать другой ответ – теория как система понятий структурирует в сознании человека идеальный (идеальные) объект и делает его таким образом представленным в сущностных, целостных свойствах. Он начинает жить жизнью предмета, т. е. к нему можно относиться, с ним можно взаимодействовать, его можно принимать или отвергать, к нему можно испытывать чувства, о нем можно мыслить.

Так, теория Ч. Дарвина о происхождении видов может вызвать у людей самые разные чувства и мысли, а значит, побуждать их на разные действия. Теория 3. Фрейда, известная как психодинамическая теория, или теория бессознательного, оказала, например, существенное влияние на восприятие людьми друг друга, на оценку содержания отношений, на понимание роли и места другого человека в становлении качеств индивидуальной психической реальности человека. Она, можно сказать, сделала предметом публичного обсуждения сексуальность человека и ее воздействие на поведение.

Теории как идеи целостного предмета структурируют картину мира человека, позволяют ему определить свое место в целостной картине мира, т. е. свою жизнь как целостный предмет.

В науке известно, что обоснование как построение идеального теоретического объекта является синтетической процедурой.

Всякий интеллектуальный акт обоснования выступает в то же время и актом формирования обосновываемого объекта. В этом заключаются смысл и ценность процедуры обоснования, смысл и ценность построения теории. Созданный, сформированный таким образом объект приобретает качества существующего – он становится той реальностью, с которой приходится считаться при осуществлении других видов активности.

Обосновываемое в том виде, в каком оно выступает для исследователя, в конце этой процедуры всегда приобретает по крайней мере одну новую характеристику, какой у него не было в начале процедуры.

В предельном случае обосновываемое получает в ходе этого процесса самую первую характеристику. (Имеются в виду те случаи, когда обосновываемое никак не представлено на начальном этапе процедуры обоснования, а возникает в результате этой процедуры.)

Существует очень много типов обоснования, на них останавливаться не будем. Важно то обстоятельство, что во всех своих разновидностях обоснование является конструктивной, формирующей, синтетической процедурой.

Новые характеристики обосновываемое получает благодаря двум главным процедурам (операциям): 1) установлению той или иной связи между обосновываемым основанием; 2) приписыванию первому из них некоторых характеристик второго. Эти операции психолог проделывает, выделяя предмет своего профессионального мышления при решении задач консультирования.

Естественно, что обоснование совершается не само по себе, а выполняется человеком. Активным, самостоятельным началом процедуры обоснования является человек, который устанавливает определенную связь между двумя идеальными образованиями (объектами) – обосновываемым и обоснованием. При этом обосновываемое наделяется характеристиками обоснования. Обосновывая факт существования текста – психической реальности другого человека, психолог-консультант использует в качестве основания структуру своей психической реальности, представленную как целостный объект. Его и можно назвать объектом-основанием.

Фиксированность одного идеального объекта в качестве обосновываемого, а другого – основания, как правило, обусловливается не свойствами этих объектов самих по себе, а задачами понимания и поставленной ими целью.

В нашем случае – это задачи психологического консультирования, регламентирующие цели воздействия на свойства психической реальности другого человека. Фиксированность является абсолютной только в определенном контексте – там, где она была обнаружена как необходимая.

В иных ситуациях, при иных обстоятельствах – других целях и задачах – идеальный объект, использовавшийся ранее как основание (в нашем анализе это – структурированная психическая реальность психолога), может стать обосновываемым, а идеальный объект, бывший обосновываемым, – стать основанием.