скачать книгу бесплатно
– Непременно, Николай. Спасибо, что позвонили.
Водителя Вязьмина я прошу во двор не заезжать, а высадить меня на проспекте, и прощаюсь с Богданом Алексеевичем до завтра.
А дома начинаю-таки подготовку к заданию с очень важного дела – ищу на Гесса информацию в сети. Только вот меня на этом поприще постигает неудача: ничего полезного или секретного в открытом доступе нет. Только общие сведения. Григорий Эрнестович Гесс: тридцать один год, не женат, постоянной спутницы нет. Золотой мальчик, которому повезло родиться в богатой семье. Но в отцовской фирме он не работает, живёт на баснословное состояние деда по матери, которое получил в наследство. Предположительно вкладывает деньги в ценные бумаги и занимается продюсерством. Ещё по сети ходят слухи о его закрытых вечеринках, но ничего конкретного про них нет – ни фото, ни показаний свидетелей. В публичных скандалах не замечен. На интервью языком не мелет. Опять же, по слухам, отношений с отцом Григорий практически не поддерживает.
Потираю лоб ладонью. М-да, прав Вязьмин. Первое впечатление о Гессе оказывается обманчивым. Григорий явно не легкомысленный раздолбай, а только им прикидывается.
Копаю дальше.
Про Эрнеста Гесса тоже информации в сети мало: владелец заводов, газет, пароходов, шестьдесят пять лет. А вот мачехе Григория двадцать семь. И младшему брату три года.
Наверняка новоявленный Аполлон поэтому с папкой и не общается! Думал, все ему достанется, а тут конкурент родился. Да и жена у отца в таком возрасте, что успеет ещё пяток новых наследников родить.
Ну и про маму Григория тоже скудная информация нашлась: Софья Гесс умерла, когда сыну было десять.
Тут мне красавчика-викинга так жалко стало, что слезы на глазах навернулись. Бедняжечка, видимо, тяжело ему пришлось, раз таким вырос… Таким большим, красивым и богатым! Ага, ага! Прям обнять и плакать. Что за размазня я такая?
Решительно утираю слезы, отбрасываю телефон и принимаюсь мечтать о своём приближающемся богатстве, курсах и наступлении скорой счастливой жизни. Мечты – это то, что я люблю и умею делать. Это куда занимательнее, чем жалеть всяких успешных миллиардеров.
Глава 5
– Ну наконец-то! А ты чего в таком виде? – прямо с порога сшибает меня с ног напор Богдана Алексеевича.
Хлопаю ресницами недоуменно. Я позвонила в дверь его квартиры ровно в три, как он и назначил. А на работу вообще приехала заранее: получила инструкции, расписалась в том, что их получила, переоделась в форму – про неё в инструкции строго-настрого прописано – и поднялась по служебной лестнице на четвёртый этаж. Что его не устраивает?
– Это форма работника консьерж-сервиса, находиться в «Созвездии» я могу только по форме, – объясняю, одновременно показывая скульптору экран телефона со светящимся табло времени.
Богдан Алексеевич закатывает глаза, как какая-нибудь гламурная фифа, а не взрослый дядька.
– Хорошо, что у меня есть гардеробная! – продолжает удивлять заявлениями. – А то ведь в таком виде ты все дело завалишь. И пошевеливайся! У нас мало времени!
Скульптор тянет меня через порог в квартиру и буквально тащит в одну из комнат. А там! Там у него действительно гардеробная. Женская. Смотрю с подозрением, но вот обвинить Вязьмина в любви к переодеваниям не выходит. Размеры у нарядов разные, только он ни в один не влезет.
– Так… так… – проходит скульптор между рядами стоек и начинает перебирать вешалки. – Вот! – останавливается на маленьком чёрном платье. – Вот это надевай быстро и выходи, буду дальше над тобой работать. Тебе через тридцать минут надо быть на подземном паркинге.
Боже, что происходит-то? Я ничего не понимаю!
– Стоп, Богдан Алексеевич! Минутку! Я пока опущу вопрос «зачем?» и напомню, что вы наняли меня натурщицей. Так в заявке прописано. Я не имею права ходить по дому в обычной одежде, да и вообще в принципе ходить с неясными целями. Что, по-вашему, я должна сказать начальству, если вдруг меня спросят: какого, Рита, чёрта, ты заявилась на парковку в коктейльном дизайнерском платье?
– Дерьмо! – с чувством ругается Вязьмин и лезет в карман за телефоном. – Васька, дуй сюда! – рявкает в трубку и тут же убирает аппарат. – Тогда переходим к плану «Б». Волосы хоть распусти.
– И не подумаю! – упираюсь я. – Теперь пришло время того самого вопроса: зачем?
Скульптор тяжко вздыхает и удосуживается объяснить:
– Я все рассчитал. В пятнадцать тридцать Гриша вернётся в «Созвездие» – он уже в дороге…
– Вы что, за ним следите? – выдыхаю я и руку к груди прикладываю.
По-моему, это уже совсем зашквар. Бедный Гесс.
– Конечно, слежу! А как иначе? – не смущается сталкер и будто удивляется моему глупому вопросу. – Не перебивай. Так вот… сейчас вы с Васькой – это мой водитель – поедете как будто в магазин, а потом вернётесь одновременно с Гришей, там ты его в лифте и поймаешь.
– В лимузине в магазин поедем? – пищу.
Не то чтобы меня больше всего волновало, на какой машине я должна изобразить поездку, я просто в шоке от коварства скульптора и его стремительных решений, поэтому мелю чушь.
– Да зачем? На «Феррари» езжайте, – совершенно не понимает моего состояния Вязьмин. – И купи что-то тяжёлое! Гришка джентльмен, он обязательно кинется тебе помогать. А начальству своему скажешь, что я отправил тебя за… Не знаю, придумай зачем, но оно мне потребовалось для вдохновения. А?! Как тебе план? Разве я не гений?
Сто процентов гений! Злобный и порочный. Вот не повезло-то мне вляпаться.
– Хорошо, – бурчу угрюмо.
– Волосы-то распусти, – возвращается к моей внешности Вязьмин, критически её оглядев. – Раз с одеждой пока не выйдет, ударим по другим козырям.
Я нехотя распускаю пучок. Точно знаю: не сделаю сама – Богдан Алексеевич мне поможет. Встряхиваю волосами. Вернее, я осуждающе качаю головой, но выглядит это, как будто я волосы поправляю. Сказать ничего не успеваю, потому что раздаётся звонок в дверь. Это водитель. Скульптор быстренько ставит перед ним задачу и выставляет нас за порог. Мы молча с Василием переглядываемся и спешим в служебный лифт. На часах пятнадцать часов двенадцать минут.
– Так-то он не злой. И отходчивый, – успокаивает меня Вася, как только кабина приходит в движение. – Не бойся его, Рит.
– Да я не боюсь, – сознаюсь устало, понимая, что действительно испытываю рядом с Вязьминым что угодно, но только не страх. Привыкла, что ли? – Есть мысли куда поехать и что купить?
– А то! Тут строительный недалеко. До него доберемся, а покупать ничего не надо. У меня в багажнике есть два ведра декоративного бетона, их и возьмёшь. Чего деньги тратить?
– И то правда. Тем более он мне их не дал, – соглашаюсь с планом водителя.
Мы благополучно спускаемся на подземную парковку, садимся в низкую жёлтую машину и покидаем «Созвездие», никем не остановленные. Может, меня не заметили, а может, не сочли мои передвижения странными. Без понятия. В любом случае потом узнаю, нет смысла заранее переживать.
Доезжаем до магазина «Дом для Дома» – он действительно буквально за углом комплекса – и стоим там минуты три, не больше. Василий молчит и вглядывается куда-то в дорогу, я к нему с разговорами тоже не лезу.
– Всё, пора, – вдруг оживает водитель и выворачивает руль на разворот к дому. – Прямо вовремя приедем! Как раз успеешь ведра достать.
М-да, кажется, Вася тоже в курсе моей миссии и совершенно не удивлён. А с виду взрослый серьёзный мужик. Впрочем, и скульптор с первого взгляда кажется нормальным, а вон какие задания раздает.
***
Заезжаем на парковку, как говорится, ноздря в ноздрю: мы на своей желтенькой машинке первые, а Гесс на большом чёрном внедорожнике следом. Он ещё и паркуется рядом.
– Давай, Рита, поспеши, – торопит Василий, и я разворачиваюсь всем корпусом на кожаном сиденье, как только открывается дверь.
Хорошо ему говорить поспеши! Пусть бы сам попробовал вылезти из низкой машины в узкой юбке и на каблуках! Чувствую себя каракатицей, пытаясь выбраться, и, конечно же, своими нелепыми телодвижениями привлекаю внимание Гесса. Он сидит в своей машине и свысока за мной наблюдает. Внимательно так. И с улыбкой!
Наверное, для дела это хорошо, но его довольное лицо добавляет мне злости, и я, наконец, встаю на покрытие ногами. Выпрямляюсь и задираю подбородок. Делаю вид, что Григория не вижу и иду прямиком к багажнику, который Василий учтиво открывает, не вылезая из автомобиля. Хватаю два беленьких ведерка – других тут нет, значит, это и есть бетон – и гордо тащу их мимо Гесса, который так и сидит в машине, к служебному лифту.
Черт! Чувствую себя селянкой, что по воду пошла, только коромысла не хватает. Но что делать-то? Григорий ведь не торопится мне помогать, хотя его взгляд в спину я хорошо ощущаю. Может, мне стоит поставить ведра на пол и поправить туфлю? Сделать вид, что туда попал камешек!
Нет! Слишком палевно! Дешёвый приём.
Да и ладно! Ничего вообще делать не буду. А Вязьмину скажу: извиняйте, Богдан Алексеевич, сделала что могла – Василий свидетель.
– Зая, куда ты так помчалась? – останавливает меня голос Гесса. Не выдержал, все-таки, джентльменство победило. – Давай я тебе помогу.
Медленно поворачиваюсь – он разговаривает со мной через открытое окно – и делаю удивлённое лицо.
– Григорий Эрнестович? Здравствуйте, а я вас и не заметила, – вру без зазрения совести. – Спасибо за предложение, но ничего страшного, поверьте, я донесу.
На последних словах немножко морщусь, будто у меня и вправду в руках два двадцатилитровых ведра, а не маленькие ведёрки по килограмму максимум.
– Э нет. Я тогда ночью спать не буду, – Гесс закрывает окно машины, ловко выбирается из авто и идёт ко мне.
Бросаю мимолетный взгляд Григорию за спину и вижу, как Вася показывает мне два больших пальца. Молодец, мол, девочка. Справилась на отлично!
Ага-ага, сама знаю, что я молодец. Ну а дальше-то что?
Жертва скульптора отбирает у меня ношу и разворачивается к клиентскому лифту.
– Спасибо вам большое, мне так неловко, я бы и сама до тридцать восьмой их донесла, – иду за ним следом, невзначай рассекречивая конечный пункт маршрута.
Может, если я доставлю Гесса вот прямо сейчас к Вязьмину в квартиру, скульптор от меня отстанет и дальше справится сам?
Нажимаю кнопку вызова – у Григория же руки заняты, – и двери кабины мгновенно открываются.
Заходим, и я жму на кнопку четвёртого этажа. Стою, совершенно не ожидаю подвоха, обдумываю, что бы такое будущему Аполлону сказать. А он смотрит на меня в это время так, будто съесть хочет, и мои мысли путаются. На меня ещё никто так не смотрел. Теряюсь, не знаю, куда себя деть и, наверное, краснею.
