скачать книгу бесплатно
– Нет.
Вообще-то он договорился встретиться с сестренкой, которая жила в западных землях, но он вовсе не обязан это никому объяснять. Без лишних слов повернувшись спиной к Итирю, он уже собрался уходить, как вдруг раздался страшный грохот, словно обвалилось что-то очень тяжелое.
* * *
Надзукихико рассеянно оглядывал Ямаути из-за спины своего коня по дороге от Сиондзи к Сёёгу. Его сердце так и осталось в той комнате, где он беседовал с супругой.
С неба падали белые хлопья. Все казалось таким странным. Как старейшине ятагарасу, как истинному Золотому Ворону ему всегда было до боли грустно думать о том, как эфемерна жизнь племени, что находилось под его защитой. Но сейчас речь шла о жизни его первенца, которого он потерял, не успев порадоваться его появлению.
Смерть собственного ребенка он ощущал совершенно так же, как смерть любого другого ятагарасу, и это делало чувство безвкусным, как бумага. Он не мог даже понять, вызывало ли это у него досаду или раздражение. Надзукихико шептал себе, что для истинного Золотого Ворона нет другого пути, и все равно отчетливо осознавал, что испытывать такие чувства неправильно. Опечалилось бы дитя, узнав, каков его отец?
Пока он предавался бесполезным размышлениям, вдали вдруг послышался плач младенца. Сначала Надзукихико решил, что тоже услышал его в своих мыслях. Однако, когда поднял взгляд, все тело пронзило неприятное предчувствие, и он понял: это не что иное, как предчувствие истинного Золотого Ворона.
– Ваше Высочество? Что с вами? – с подозрением спросил летевший рядом Акэру.
Как только молодой господин повернулся к нему, всю страну охватил единый звук. Раздался шум, похожий на чей-то крик. Непонятно, чей это был голос, и неясно, откуда он доносился. Но пронизывающий все тело вопль агонии безжалостно прокатился в тот миг по небу и земле, по озерам и долинам, разразился в ушах каждого ворона. Кони, не выдержав его, перепугались, остановились, захлопали крыльями, а Акэру и Сумио зажали уши руками.
Пространство искривилось, и поднялся странный ветер, будто взбалтывая мутный воздух. И тут затряслась земля, словно отвечая на звук. Невнятный шум сменился гулом. Снизу вздымалась почва, будто под ней билось нечто огромное и гигантские невидимые руки разрывали ее, отчего повсюду побежали трещины. Из черных разломов поднимались клубы пыли, до всадников донеслась вонь горелой глины. Тряслись горы, обваливались скалы, здания рушились так легко, будто были сделаны из бумаги. Усадьбы аристократов на платформах и галереи между ними – все срывалось вниз, как детские игрушки. Вдали виднелись выбегавшие из домов люди в нарядных кимоно, они летели с обрывов, словно лепестки цветов, и пропасть жадно поглощала их одного за другим.
– Перестань! – закричал Надзукихико, сам не понимая кому.
И тут вдруг, словно услышав его, грохот прекратился. Наступила неестественная тишина. Еле-еле достигали их слуха вопли и крики людей, но громкие звуки пропали, и земля тоже больше не тряслась.
– Закончилось? – хрипло спросил Акэру.
В тот же миг Сумио завопил:
– Сверху!
Трещины прошли не только по земле, но и по небу. По пасмурному небу пробежали бесчисленные черные линии – иначе как трещинами их нельзя было назвать.
Да что же это?! Что происходит?! Надзукихико ничего не понимал, однако, ощутив знакомое сильнейшее чувство опьянения и известный ему запах внешнего мира, содрогнулся.
В барьере, защищавшем Ямаути, возникла прореха. Ее нельзя было сравнить с теми, что он наблюдал прежде. Если так пойдет дальше, разрушится вся Ямаути.
– Сумио! Лук! – крикнул Надзукихико. – Я попробую залатать прорехи. Пусть привезут стрелы и лук на замену. Вызывай Уринтэн-гун и спасай горожан. Акэру, лети к Ямаути-сю. Пусть помогут священники, перекройте подходы к трещинам. Не давайте людям к ним приближаться. Тот, кто попадет в прореху, больше не вернется. Скорее!
Сумио и Акэру без лишних споров развернули коней. Надзукихико начал натягивать лозу на переброшенный ему лук, а Юкия и Сигэмару в птичьем облике, ожидая приказаний, кружили рядом.
– За мной!
Надзукихико поправил колчан и изо всех сил пришпорил коня, направив его вверх. То место, где змеились трещины, было словно оплетено черной паутиной. Грозные тени продолжали пожирать мир вокруг.
Ему еще не приходилось латать прорехи в небесах, и все же… выбирать не приходилось! Словно молясь богу, он посмотрел над собой и пустил стрелу как можно дальше. Та мгновенно скрылась из глаз, но тут же раздался звенящий звук, словно наконечник ударил в хрусталь, и вдоль черной тени протянулся светло-лиловый луч.
Надзукихико почувствовал, как кровь стынет в жилах. В глазах на миг потемнело, и вдруг лиловый луч расширился, заполняя трещину, и черный след исчез.
Получилось! Не дожидаясь, пока пропадут все черные линии в небе, он направил коня вниз. Тут и там виднелись обвалы и оползни, и красноватые обрывы продолжали осыпаться. Однако его больше пугали бездонные черные пустоты в глубине трещин. С ними было что-то не так.
Он запустил стрелу в первую попавшуюся цель. Стрела воткнулась в центр тьмы, и из нее яростно полезли ярко-зеленые лозы. Свежие побеги покрыли трещину, словно раскинутый невод, а когда их движение прекратилось, в мгновение ока расцвели кисти глицинии. Надзукихико показалось, что запах внешнего мира сразу ослаб, однако с каждым распустившимся цветком он чувствовал, как холодеет тело.
Молодой господин обмотал вокруг себя вожжи, чтобы удержаться на коне, при этом его била крупная дрожь, и руки ослабли. Когда стрелы кончились, он увидел кровь на левой руке: видимо, оттого, что не надел защиту. Но дело еще не закончено. Кругом зияли прорехи.
– Ваше Высочество! – донесся голос издалека.
Он обернулся: к нему летели Ямаути-сю с колчанами.
– Каковы повреждения?
– Упал мост у ворот Тюо-мон. Верхние усадьбы и призамковый город разрушены почти полностью.
– Уринтэн-гун выкапывают пострадавших из-под завалов, но из-за трещин к некоторым местам сложно подобраться.
Руки ничего не чувствовали, и все же он с силой натянул лук.
– Сначала летим к самым глубоким трещинам. Быстро, проводите меня.
– Есть!
– Первым делом к воротам.
Когда они поворачивали коней, раздалось громкое карканье. Со страшной скоростью от дворца к ним несся ворон. По его ленте они поняли, что это Ямаути-сю. Он обернулся человеком, ухватившись за спину, подставленную товарищем-птицей.
Принявший человеческий облик гвардеец с бледным лицом прокричал:
– Докладываю! Происшествие у запретных ворот!
* * *
У Кин-мон, словно отвечая на вопль, необычно сильно затрясся пол и обнаженная поверхность скалы. Заграждение начало разрушаться, упала и часть башни. Воины испуганно отскочили, закрывая головы, когда со стены с грохотом посыпались камни. После того как толчки прекратились и шум стих, все еще казалось, что земля продолжает качаться.
– Что это было? – растерянно пробормотал старший жрец, рухнувший на колени и побоявшийся подняться, но ни Тихая, ни Итирю не нашел времени ему ответить.
– Зови Его Высочество! Скажи, что у запретных ворот что-то произошло!
Один из новеньких Ямаути-сю бросился исполнять поручение.
– Раненые, отойдите. Те, кто не ранен, не выпускайте оружие из рук!
Сэмпай старался привести потрясенных воинов в чувство, а Тихая тем временем изучал повреждения в барьере.
– Итирю! Посмотри-ка! – показал он.
С обеих сторон у заграждения отвалилось по большому куску – там, где стена соприкасалась с гробами, из которых текла вода.
– Ну и дела. Это придется чинить.
Подскочивший Итирю указал подбородком на ворота:
– А еще священная земля…
К их ужасу, звук раздавался с той стороны Кин-мон.
– Что будем делать?
– Что делать… Ты меня спрашиваешь?! – растерялся Итирю и бросил взгляд на заслон. – Для ремонта нужны каменщики, а запереть ворота как-то должен Его Высочество…
Несмотря на потрясение, он говорил разумные вещи. Сейчас они могли сделать очень немногое: оттащить в сторону обломки и расчистить пол, чтобы не мешать воинам, да еще попробовать восстановить чуть не рухнувшую башню.
Кивнув друг другу, они стали давать указания воинам.
– Лучники, оружие не убирать, продолжать наблюдение. Все внимание на Кин-мон.
– Раненые, кто не может держать оружие, уходите. Легко раненные, проверьте, что происходит снаружи. Кто без луков, убирайте камни. Постарайтесь хотя бы освободить бойницы.
Пока они пытались починить бамбуковый каркас, вернулся Ямаути-сю, которого отправляли с докладом.
– Его Высочество молодой господин прибыл!
Не успели прозвучать эти слова, как в помещение быстро вошли сначала Юкия и Сигэмару, а за ними – молодой господин в сопровождении еще нескольких Ямаути-сю.
– Что с воротами?
– Во время землетрясения с той стороны раздавался ужасный шум. Но сейчас все стихло, ничего особенно не происходит, – начал было докладывать Итирю, как послышался лязг, будто ударили чем-то тяжелым и металлическим. Звук доносился из-за ворот.
Тихая тут же подскочил к разрушенному заграждению и увидел, как сами по себе, медленно, с глухим скрипом открываются створки. За ними находилась большая черная тень. Она стояла на двух ногах, но ее гигантский размер не позволял принять пришельца за человека. Все тело существа было покрыто шерстью, а на морщинистом лице ярко сверкали желтые глаза.
– Обезьяна! – При крике Тихаи все, кто находился перед воротами, застыли в напряжении.
– Лучники, арбалетчики, занять позиции, приготовиться! – скомандовал Юкия, и воины поспешили вернуться на свои места.
Не успели они встать на позиции, на верх разрушенного укрепления взбежал молодой господин и нацелил свой лук на обезьяну. Та тоже его заметила. До сих пор она равнодушно смотрела на открывшуюся дверь, однако теперь, переведя взгляд на наследника на вершине стены, чуть заметно прищурилась. На ее лице, кажется, появилась улыбка, но молодой господин без колебаний выпустил в нее стрелу.
Стрела полетела прямо… однако в зверя не попала, ударив словно бы в прозрачную стену и застыв в воздухе примерно за полкэн до обезьяны. Мало того, она тут же вспыхнула огнем.
– Ваше Высочество! Командуйте! – закричал подскочивший к хозяину Юкия. Тот же замер, даже не опустив рук, и уставился на обезьяну.
Тихая удивился: это было совсем не похоже на молодого господина. И все-таки раздумывать совсем нет времени.
На полу валялось пять арбалетов. Уцелевших лучников – двадцать с небольшим. По счастью, арбалеты оказались не повреждены и бамбуковые упоры для ног тоже остались почти целы. Выжившие воины ждали на позициях.
Юкия с Тихаей переглянулись. На принятие решения ушло одно мгновение.
– Пли! – крикнул Юкия вместо молодого господина.
В тот же миг градом посыпались, полетели в обезьяну с огромной скоростью тонкие стрелы из луков и толстые – из арбалетов. Однако и эти несколько десятков выпущенных одновременно стрел не долетели до цели. Лучники изумленно вскрикнули, глядя на пылающие в воздухе древки, а Юкия снова приказал:
– Не отступать! На позиции!
Не успел он крикнуть, как стрелки с воплями побросали свое оружие: оно тоже вспыхнуло, и пламя лизало тетиву.
Юкия прищелкнул языком, вынул меч и спрыгнул со стены. За ним последовал Тихая. В спину им кричал что-то Итирю, пытаясь остановить, но они не обернулись.
Юкия рванулся вперед, выставив меч, рядом с ним пытался с размаху ударить по обезьяне Тихая, однако у обоих лезвия с лязгом наткнулись на что-то, так и не коснувшись тела врага. Тихая почувствовал удар о что-то твердое, не пускавшее его дальше.
– Ну и ну, вот так приветствие… – Обезьяна свободно заговорила на языке воронов Ямаути.
Раздосадованный Тихая вдруг почувствовал острую боль и невольно выронил меч. Следом оружие бросил и Юкия, отпрыгнув подальше от врага. Тихая изумленно глядел на меч, который он только что сжимал в руках. Тщательно ухоженное, блестевшее серебром лезвие теперь казалось хрупкой льдинкой в огне. Оно действительно таяло.
Он заметил, что подбежавшие на подмогу воины тоже побросали оружие. Упавшие на пол мечи растворялись, испуская дымок, и оставались гореть только ножны и шнуры. Видимо обжегшись, некоторые воины стояли с недоуменными лицами, засунув руки под мышки.
Обезьяна презрительно заявила:
– Болваны. Я действую по приказу Ямагами-сама. Скалиться на меня – все равно что скалиться на вашего драгоценного хозяина. Вам не удастся меня ранить.
Она говорила издевательски, смотря куда-то за спины застывших воинов. В бледном лице молодого господина, которого закрыли собой Сигэмару и Итирю, не было ни кровинки.
Обезьяна прищурилась.
– Ну здравствуй, старейшина ятагарасу. Время пришло, и я вернулся за тобой.
Она скривила губы будто в улыбке, обнажив желтоватые клыки.
– Вернулся?
– Именно. Тебя зовет Ямагами-сама. Прекрати бессмысленно сопротивляться и следуй за мной.
Молодой господин молчал, и обезьяна недовольно скривилась.
– Не волнуйся, мы тоже ничего не сможем тебе сделать. Впрочем, если не хочешь подчиняться, мне все равно. – Теперь она действительно весело ухмыльнулась. – Только вот не знаю, что тогда с вами произойдет.
Чудовище умолкло и в ожидании скрестило руки на груди, словно показывая, что больше не собирается ничего говорить. Воцарилось напряженное молчание.
Сигэмару, не отрывая взгляда от врага, спросил:
– Ваше Высочество?
Молодой господин медленно оглядел присутствующих. Он постоял, плотно сжав губы, и его лицо покрылось каплями пота.
– Хорошо. Мы пойдем за тобой.
Пройдя через ворота, Надзукихико отчетливо почувствовал, как изменился воздух. На миг он ощутил давление на уши, точно погрузился в воду, а когда это впечатление прошло, воздух стал мутным и как будто липким – одновременно прохладным и тепловатым.
Помещение по ту сторону ворот опутывала высохшая лоза. Далее тянулся проход, свободно вмещавший гигантскую обезьяну. Тоннель явно не возник естественным путем, его вырубили в скале. В нем было темно и влажно, во мраке нет-нет да и сверкнут желтым обезьяньи глаза. Как и сказало чудовище, все они только смотрели на пришельцев, не пытаясь ничего сделать.
За молодым господином шагали Юкия и Тихая. Больше никому пойти не позволили. Итирю и Сигэмару попытались настоять, но обезьяна была непреклонна, да и сам Надзукихико запретил им приближаться.
С того самого момента, как он выпустил во врага стрелу, что-то пошло не так. Он чувствовал себя гораздо более истощенным, чем когда латал прорехи. Это походило на малокровие, только ощущение, что из него высосали все жизненные силы, было гораздо интенсивнее, его тело словно перестало ему принадлежать. Но больше всего ужасало чувство, что в тот миг, когда стрела вылетела из его рук, на него кто-то с укором посмотрел.
