Покушение на власть: Субъект власти

скачать книгу бесплатно

– Давайте вашу дискетку, – прервал его Дронго, – и ваш контактный телефон. Может, мне придется еще раз с вами увидеться.

– Нет, – отказался Хеккет, – никаких телефонов. Я в больнице и без сознания. И я не приду в себя до тех пор, пока не получу известий из Москвы. Либо о том, что вы проиграли, либо о том, что вам удалось предотвратить это покушение. Учтите, они не остановятся на полпути. Если у них есть такие деньги и такие возможности, то боюсь, что они уже действуют. И оцените хоть немного мое благородство. Я ведь мог просто послать сообщение в Москву, а не вызывать вас сюда.

– А чувство мести? – напомнил Дронго. – Среди погибших были близкие вам люди.

– Оно мне знакомо, – ответил Хеккет, – я хорошо вас знаю, мистер Дронго. Вы не сможете отмахнуться от моего предложения. Уже сегодня вы начнете анализировать мои данные и действовать. И если в результате ваших действий будет арестован или убит этот пан Дзевоньский, я буду считать мою миссию выполненной. А если вы сумеете его арестовать и это приятное для меня сообщение появится в российских газетах, обещаю вам, что сразу «выздоровлю», прилечу в Москву и лично вас поздравлю. Но номера телефона я вам не дам. Слишком опасно.

– Понятно, – протянул Дронго. – Вам не кажется, что пора заканчивать с вашим частным агентством? Лучше займитесь благородными делами, помогайте находить пропавших детей, охраняйте высокопоставленных особ, ищите преступников. И люди скажут вам «спасибо».

– Могу сообщить вам некоторые факты из моего личного опыта, – живо возразил Хеккет. – Охотнее всего люди платят за информацию, добытую в обход моральных и юридических норм. Они платят за намеренное отклонение от закона гораздо больше, чем за пунктуальное ему следование. Хотите, сравните наши доходы. Идеалиста-романтика с циником. И вы увидите, что я получаю в десять раз больше вашего.

– Не сомневаюсь, – улыбнулся Дронго. – Но вы должны быть готовы и к тому, что среди ваших знакомых рано или поздно окажется новый пан Дзевоньский. И на этот раз вы можете случайно оказаться в офисе.

– Да, – помрачнел Хеккет, – но это уже «издержки» нашей профессии. Надеюсь, что моя дискетка вам поможет. До свидания. Я еще раз благодарю вас за то, что вы сюда приехали, – он повернулся и уже не прощаясь и не протягивая руки исчез за деревьями.

Двое его телохранителей также бесшумно растаяли среди деревьев, очевидно, выйдя к стоявшим на другой стороне парка автомобилям. Дронго остался один. Он посмотрел по сторонам и заторопился в сторону отеля «Мэрриот». Сегодняшняя новость не стала для него такой сенсацией. Он по-прежнему не доверял Хеккету, хотя и сознавал, что действительно был для него «последним шансом».

РОССИЯ. МОСКВА. 19 НОЯБРЯ, ПЯТНИЦА

Поезд прибыл в город почти вовремя. Гейтлер проснулся раньше обычного и, лежа в постели, прислушивался к стуку колес, такому забытому и одновременно памятному. В Европе почти не было поездов со спальными вагонами, не считая нескольких фирменных составов, курсирующих между различными странами. В небольшой по размерам ГДР в любую точку можно было добраться за несколько часов, выехав из Берлина. И только у соседей, в России, где Гейтлер провел так много лет своей жизни, можно было действительно отоспаться в поезде. Рядом дремал один из его помощников. Гейтлер посмотрел в его сторону и усмехнулся. Напрасно они ему так не доверяют. Если бы он хотел сбежать, то уже давно это сделал бы. Он приподнял голову и посмотрел в окно. Повсюду лежал снег. Скорый поезд «Красная стрела» шел из Санкт-Петербурга в Москву и должен был прибыть на Ленинградский вокзал ранним утром. Гейтлер вспомнил, что впервые воспользовался этим поездом тридцать семь лет назад. Как же давно это было! В шестьдесят седьмом. Тогда все было немного по-другому. Он поднялся с постели, и его напарник сразу открыл глаза.

– Спи, – строго по-русски сказал Гейтлер, – еще не хватает, чтобы ты ходил за мной в туалет, вызывая подозрения у проводников. Не бойся, я не убегу в тапочках и спортивных брюках. При таком морозе можно запросто замерзнуть.

Он с удовольствием говорил по-русски, используя уже забытые слова. Ему понравилось это всплывшее из памяти слово «запросто». Забрав щетку и зубную пасту, он вышел из купе. Когда же, почистив зубы и умывшись, вышел из туалета, его провожатый с каменным выражением лица стоял в коридоре. Наверняка все-таки боялся, что Гейтлер выпрыгнет из движущегося экспресса, да при таком морозе почти абсолютно раздетым. И наверное, правильно делает, что боится, подумал генерал. Вот если бы это происходило лет двадцать или тридцать назад, его никто не удержал бы. Только сначала он нейтрализовал бы своего провожатого. А сейчас убегать глупо. И не нужно. Тем более что он сам согласился на такой необычный шаг и решил приехать в Москву, чтобы продумать все на месте. Но верный своим прежним принципам конспирации, Гейтлер прекрасно понимал, что не стоит прилетать прямо в Москву, чтобы не оказаться под подозрением, даже при наличии безупречных документов. Поэтому он выбрал Санкт-Петербург, переехав в него из Хельсинки, и теперь ехал в Москву поездом.

Гейтлер вернулся в свое купе, ничего не сказав своему провожатому. Он не сомневался, что кроме этого парня в поезде должны быть еще несколько человек для подстраховки. «Какие же кретины, – возмущенно подумал генерал. – Слух о моем появлении в Москве разнесется по всему городу раньше, чем я начну что-то придумывать. Нужно предупредить Дзевоньского, чтобы он изолировал всех моих провожатых».

На вокзале их встречали. Гейтлера посадили в темный джип отдельно от его провожатого. В кабине было двое мужчин, один из которых уселся вместе с гостем на заднем сиденье. Они ехали долго, больше часа, куда-то за город. Но за все это время генерал не произнес ни слова. И его провожатые тоже не разговаривали. Очевидно, у них были строгие инструкции. Наконец автомобиль остановился, и Гейтлер вылез из машины, разминая затекшие ноги.

– Добрый день, господин Шайнер, – приветствовал его на русском языке сам Дзевоньский, одетый в светлый джемпер и темные шерстяные брюки. Волосы у него были зачесаны назад, на глазах появились очки, придавшие ему интеллигентный вид.

Гейтлер пожал протянутую руку и улыбнулся. По документам он теперь был чехом Йозефом Шайнером, архитектором из Праги. Какие документы были у Дзевоньского, генерал не знал, но понимал, что тот тоже их сменил. Они вошли в дом и, пройдя через большой холл, оказались в просторной гостиной. Дзевоньский показал на глубокие кресла у камина, устраиваясь в одном из них. Гейтлер сел в другое.

– Как добрались? – поинтересовался Дзевоньский. Он неплохо говорил по-русски, хотя с некоторым акцентом.

– Все нормально. Если бы не плотная опека ваших помощников, у меня было бы более хорошее настроение.

– Это в целях вашей безопасности, – пояснил Дзевоньский.

– Тогда в целях моей безопасности изолируйте всех месяца на три или на четыре, пока мы не завершим наше общее дело.

Дзевоньский улыбнулся:

– Вы думаете, что мы посвящаем их в детали операции? Они были обязаны всего лишь охранять вас.

– И тем не менее они знают, что я сюда приехал. Я не хотел бы видеть их еще раз.

– Мы учтем ваши пожелания, мистер Шайнер. Между прочим, меня зовут Станислав Юндзил. Я бизнесмен из Литвы. Из Клайпеды.

– Не сомневаюсь, что вы успешный бизнесмен, – пробормотал Гейтлер, – но мне хотелось бы знать, кто еще осведомлен о цели моего визита? – Он протянул руку, растопыривая пальцы. Если вы скажете, что их число превышает количество пальцев на моей правой руке, мы закончим с вами наши отношения немедленно. Прямо здесь. И я верну вам ваши деньги.

Они смотрели друг другу в глаза.

– У вас слишком много пальцев, – заметил Дзевоньский. – Кроме нас с вами никто не знает о цели вашего появления. Ни один человек, кроме меня, во всяком случае ни один из тех, кто сейчас находится в Москве, не знает, кто вы такой и зачем сюда приехали. Моему помощнику Карлу Гельвану известно лишь ваше имя и наша задача в общих чертах. Никто и не должен знать о цели вашего визита, мистер Шайнер. Не считайте меня дилетантом. Иначе я не сумел бы найти «Герцога» и убедить вас в серьезности наших намерений.

– Вы об этом уже говорили. Не нужно все время этим бравировать. Я оценил качество вашей работы во время моей «гибели» в Берлине. Сколько человек охраняет этот дом?

– Четверо. Все профессионалы, но они тоже не знают о цели вашего приезда. И будут охранять этот дом от назойливого любопытства каждых посторонних. Я правильно сказал по-русски?

– Не совсем. Лучше сказать «всех посторонних». Так будет точнее.

– Спасибо. Иногда я допускаю подобные ошибки. В доме будут еще кухарка и уборщица. Охрана дежурит в доме круглосуточно. Вся территория просматривается камерами. Дом находится в дачном поселке, который охраняется сотрудниками местной милиции. У них она называется вневедомственной охраной. Что еще вас интересует?

– Все, что касается нашего субъекта власти. Его привычки, круг общения, манера поведения, передвижения по стране. Какая у него охрана, каковы его маршруты, в общем все, что вы сможете о нем узнать.

– Мы готовим материалы уже достаточно давно. Но вы должны понимать, что мы проявляем особую осторожность во всем, что касается его персоны. Любая чрезмерная настойчивость может вызвать ненужное внимание его охраны. Там работают профессионалы. Кроме того, он сам знает, как себя вести и что делать. Не забывайте, он наш коллега.

– Не забуду, – улыбнулся Гейтлер, – а вам трудно беседовать по-русски. Если хотите, перейдем на немецкий или польский.

– Почему?

– Вы себя невольно выдали. Сказали, что он «наш коллега». А я ведь не спрашивал вашу биографию.

– Верно, – нахмурился Дзевоньский, – я много лет не был в России. И мне трудно себя все время контролировать. Давайте перейдем на немецкий или польский. Так мне будет легче.

– Пан Дзевоньский, – перешел на польский язык Гейтлер, – вы понимаете, что мне нужно время для разработки операции? И конкретный исполнитель. Или исполнители, которые ничего не будут знать до последнего момента. Это в фильмах и книгах прошлого века можно было нанять наемного убийцу, который будет действовать в одиночку. Сейчас такое невозможно. Нужны продуманные действия многих людей, хотя успеха чаще всего добиваются одиночки именно в силу законов конспирации.

– Вы хорошо говорите по-польски, – кивнул Дзевоньский, – и я понимаю все наши проблемы. Что-нибудь еще?

– Конкретные исполнители. Я скажу, кто именно мне нужен.

– Когда?

– Пока не знаю, скажу, когда изучу ситуацию. Мне понадобится автомобиль с водителем, чтобы немного поездить по городу. И уберите эту дурацкую охрану. Вы прекрасно понимаете, что если бы я захотел, то давно ушел бы от вас. Это не проблема.

– Думаю, да, – согласился Дзевоньский, – тем более что свои деньги вы очень ловко спрятали. Мы не смогли их найти. Не подскажете, куда вы их перевели?

– Не подскажу, пан Дзевоньский. Или лучше пан Юндзил? Это моя страховка на случай, когда вы решите, что «мавр сделал свое дело»…

– Охрану я не уберу, но машину мы вам дадим. Можете ездить, но будьте осторожны, не стоит привлекать ненужного внимания.

– Могли бы этого не говорить.

– Согласен. Я ценю ваш большой опыт, пан Шайнер. И готов выслушать все ваши рекомендации.

– И мое последнее условие. Вы сказали, что второго шанса не будет. С этим я могу согласиться. Поэтому мы всегда готовили два варианта. Основной и резервный, на случай провала первого. Основной вариант будем готовить мы с вами вдвоем. Резервный буду готовить я один. Вам придется мне поверить. И выплатить еще половину суммы. Если не получится у ваших людей и мы провалим основной план, то я задействую резервный вариант, о котором будет знать только один человек. Я сам. Это абсолютная гарантия безопасности.

– А исполнители? – поинтересовался Дзевоньский. – Разве вам не будут нужны конкретные исполнители? Как вы думаете осуществить свой план? Каким образом? Или вы возьмете пистолет и пойдете в Кремль?

– Вы сами сказали, что цените мой опыт. Я уже догадался, что вы работали в органах госбезопасности. Возможно, даже в разведке, пан Шайнер. И были очень толковым специалистом. Вы знаете, чем я занимался в нашей бывшей стране. Но вы даже не предполагаете, сколько на счету нашего отдела успешно проведенных операций. Не можете даже себе представить. И никто об этом никогда не узнает. Документы уничтожены. Свидетелей не осталась. Иногда мне бывает обидно, что мир не узнал всех подробностей о работе моих сотрудников. Даже в КГБ не было специалистов такого уровня. И столько успешно проведенных операций. Но в финале мы проиграли из-за просчета наших политиков и из-за предательства Москвы, которое я никогда и никому не простил. Вся моя жизнь изменилась. Я потерял Родину, семью, работу, свою честь. Надо мной смеялись, объясняя, что я всю жизнь служил ложным идеалам. – Гейтлер взглянул на огонь в камине и негромко продолжал уже по-немецки. – Поэтому давайте договоримся так. Вам придется мне поверить и не мешать. Я никуда не сбегу. Не потому, что вы мне так нравитесь. Я хочу завершить мою карьеру самым громким делом в моей жизни. Хочу поставить жирную точку и показать всему миру, что они слишком рано похоронили мою страну и нашу разведку. Эндшпиль будет за нами. Это моя историческая миссия, если хотите.

Наступило молчание. Дзевоньский молчал целую минуту, словно раздумывая. И наконец произнес, тоже по-немецки:

– Я вам верю, генерал. Можете делать все, что считаете нужным. Машину мы вам дадим. Разрабатывайте ваши варианты, я буду вам помогать. Только на всякий случай хочу вас предупредить. Если вдруг вы решите все-таки исчезнуть, мы не станем вас искать. У вас остались два внука в Берлине. И ваша единственная дочь. Это гарантия вашей лояльности. Извините, что вынужден так говорить, но я хочу быть искренним до конца.

Теперь целую минуту молчал Гейтлер. Его лицо превратилось в каменную маску, но многолетняя закалка в органах разведки сказывалась. Он ничем не выдал своего волнения. Две пары серых глаз снова скрестились. Они понимали друг друга. Они слишком хорошо понимали друг друга. И только через минуту генерал криво усмехнулся:

– Я ошибся, пан Дзевоньский. Вы не служили в разведке. Вы работали в контрразведке. Наверное, выслеживали ваших перебежчиков. И ловили всех инакомыслящих. Если бы вы работали в разведке, вы наверняка знали бы, как важно устанавливать доверительные отношения со своим подопечным. Но метод шантажа и угроз вам более привлекателен. Будем считать, что я принял к сведению ваши слова. Не нужно было мне об этом говорить. И все-таки, коли вы сказали, я запомню ваши слова и приму их к сведению. А теперь покажите мне мою комнату, где я могу переодеться и начать работу.

РОССИЯ. МОСКВА. 20 НОЯБРЯ, СУББОТА

В Москву Дронго прилетел накануне днем. И сразу заперся в своей квартире, чтобы просмотреть все материалы и попытаться понять, насколько велика опасность, о которой его предупредил Хеккет. Он работал всю ночь напролет, стараясь ответить себе на несколько вопросов.

Первый был о самом Хеккете. Ведь вполне вероятно, что за этим крылась его попытка таким необычным способом отомстить его возможным конкурентам или врагам. Хеккет мог попытаться подставить своего конкурента под подозрение российских спецслужб. Такой вариант нельзя было исключать.

Однако Хеккет, на взгляд Дронго, был достаточно умным человеком, чтобы не понимать, что такую игру рано или поздно разоблачат.

Тогда неизбежно возникал второй вопрос: кто стоит за Дзевоньским, прибывшим в Лондон? Судя по сумме гонорара, который предлагали Хеккету, это очень серьезные люди с огромными возможностями для осуществления их плана.

К вечеру двадцать седьмого октября Дронго наконец принял решение и тут же позвонил своему старому знакомому – бывшему полковнику Первого Главного Управления, много лет проработавшему за рубежом в Канаде, США, Великобритании, а затем вышедшего на пенсию, но сохранившего прежние отношения с сотрудниками управления.

Владимиру Владимировичу, по странному совпадению полному тезке президента страны, пришедшего к власти пять лет назад, было уже за семьдесят. Теперь старый разведчик, с которым Дронго дружил уже более десяти лет, ходил с палочкой, у него часто болели ноги, однако он сохранял удивительную ясность ума и проницательность, основанную на большом практическом опыте. Старик часто выступал в роли своеобразного связного между спецслужбами и Дронго.

Как всегда, Владимир Владимирович, кажется, не удивился звонку Дронго, почувствовав, что произошло что-то чрезвычайно важное, и пригласил его к себе. Дронго приехал в половине десятого вечера, поднялся в знакомую квартиру. Владимир Владимирович жил один. Дронго всегда удивляло, что старик открывал ему дверь почти сразу, словно точно знал, в какой момент он за нею окажется. Будто ему кто-то сообщал о его передвижениях.

Они вошли в квартиру, прошли на кухню, где Владимир Владимирович пил кофе. Гостю он предложил чай, зная, что Дронго не пьет кофе, предпочитая элитные сорта чая. И специально держал для него такой чай.

– Что случилось? – осведомился старик, когда его гость уселся за столик. – Последний раз, помнится, мы виделись с тобой в Риме, куда мне пришлось вылететь, чтобы уговорить тебя вернуться в Москву. А теперь ты сам прибежал. Догадываюсь, случилось что-то серьезное, иначе я не увидел бы тебя так быстро. По-моему, у тебя на общение со мной своеобразная аллергия, которая возникает сразу после наших встреч. Будто ты устаешь от моего общества. Или вообще устаешь от своих дел, от окружающих тебя людей. Но раз ты оставил семью в Риме и прилетел в Москву, значит, у тебя сейчас период одиночества. Ну, начинай, рассказывай.