скачать книгу бесплатно
Было понятно, что ей трудно сидеть и она уже с некоторым усилием продолжает этот разговор.
– Я должен встретиться с вашей дочерью до того, как мы туда отправимся. Чтобы она могла представить меня в качестве своего друга.
– У вас слишком большая разница в возрасте, – возразила Малкина.
– Не такая большая, если вашей дочери под тридцать, – недовольно пробормотал Дронго, – или вы хотите, чтобы я поехал туда в качестве вашего доверенного лица и сообщил всем, что действую от вашего имени?
– Нет, – быстро возразила Малкина, – конечно, нет. Я дам вам номер телефона и электронный адрес моей дочери. И попрошу, чтобы она представила вас как своего друга. Такой вариант вас устраивает?
– Безусловно. Я думаю, что он устраивает и вас.
– Хорошо, – согласилась она, – только будьте осторожны. Очень осторожны, господин эксперт. Среди людей, у которых есть очень большие деньги, нужно быть особенно осторожным. Они – как огромные дикие животные. Обычно проходят там, где им нравится, не считаясь с интересами других обитателей саванны.
– Неплохое сравнение, – сказал Дронго. – Вы биолог или географ?
– Была учительницей географии, – сообщила она. – Как вы узнали? Смотрели мое личное дело?
– Слово «саванна», – ответил Дронго, – оно вас сразу выдало. Обычно говорят про джунгли, а вы сказали «саванна». Поэтому я предположил, что вы либо биолог, работающий с генетическим материалом, либо географ, который понимает разницу между различными ареалами обитания диких животных.
– Все правильно, – кивнула она. – Значит, вы согласны?
– Сначала я должен переговорить с вашей дочерью, – напомнил Дронго, – и понять, как именно нам следует действовать.
– Можете позвонить ей через десять минут, – оживилась Малкина, – я ей обязательно сообщу о нашем разговоре.
– Последний вопрос. Если разрешите, конечно.
– Задавайте.
– Почему вы развелись? Насколько я понял, вы прожили вместе больше десяти лет.
– Да. Почти одиннадцать.
– И почему развелись? Появилась соперница?
– Нет. Появились большие деньги. Очень большие деньги, господин эксперт. Которые сводят с ума и куда более крепких людей. Шальные деньги свели с ума Смыкалова.
– Ясно. Спасибо, что вы честно ответили на мой вопрос. А сейчас я немного подожду, пока вы позвоните своей дочери и затем перезвоню ей в Шотландию. Где она находится? В Глазго?
– Нет, в Эдинбурге. Сейчас я ей перезвоню. Прямо сейчас, – заверила его Малкина.
Дронго отключился и взглянул на Вейдеманиса.
– Такие совпадения случаются очень редко, – задумчиво произнес он.
– Это невозможно, – убежденно произнес Эдгар.
– Два схожих покушения, – задумчиво сказал Дронго, – оба раза Смыкалов был ранен, и в обоих случаях нападавших убивали сразу после неудачных покушений. Такие вот почти невероятные совпадения. Очень любопытное дело. Мне нужно будет получить информацию по обоим покушениям. Как можно более полную и проверенную информацию. Кто были эти нападавшие, что именно они хотели. Тип оружия, где это было, кто из охранников был задействован в операциях, кто стрелял, каким образом они пропускали каждый раз нападавших, почему те оказывались настолько близко к Смыкалову и успевали сделать первый выстрел. В общем, вся информация по двум покушениям. Сумеете сделать?
– Постараемся, – вздохнул Вейдеманис. – Когда это нужно?
– Вчера, – ответил Дронго, и его друг понимающе кивнул.
Через минуту уже разговаривали с Жанной Смыкаловой-Малкиной, дочерью Ильи Смыкалова и Зинаиды Малкиной. Она оказалась молодой симпатичной женщиной с очень короткой стрижкой. Правильные черты лица, печальные глаза, нос с небольшой горбинкой.
– Добрый вечер, госпожа Смыкалова, – начал Дронго, – или мне можно обращаться к вам просто Жанна?
– Давайте проще, – согласилась она, – мне уже мама позвонила и все объяснила. Она никак не может успокоиться, узнав о том, что я собираюсь поехать на юг, в загородную резиденцию отца в Бакингемшире. Ей все время мерещатся заговоры и покушения.
– Но на вашего отца уже дважды покушались, – напомнил Дронго. – Вам не кажется, что этого достаточно, чтобы ваша мама так волновалась?
– Наверно, вы правы. Но в любом случае у отца очень хорошая охрана, – сообщила Жанна, – поэтому я не очень беспокоюсь. Да и вечером в доме будут только очень близкие люди.
– Тем не менее ваша мама волнуется. Она решила, что будет лучше, если мы поедем туда вместе с вами.
– Это я уже знаю, – улыбнулась Жанна. – Между прочим, это я рассказала маме о таком блестящем специалисте, как вы. И я уже поняла, что поеду туда вместе с вами, поэтому буду чувствовать себя как за каменной стеной. Я много читала про ваши расследования в Интернете, хотя представляла вас себе несколько другим.
– Интересно… – пробормотал он. – Можно узнать, каким именно вы меня представляли, Жанна?
– Такой солидный, очень полный мужчина с трубкой в зубах, – с улыбкой призналась она, – который медленно говорит, много дымит своей трубкой и все заранее знает, даже как поступит каждый из его собеседников. Такой всезнающий и всемогущий тип.
– Должен вас разочаровать. Я не такой полный и никогда в жизни не курил. До сих пор не выкурил ни одной сигареты, – признался Дронго.
– Браво! – воскликнула она. – Вы просто идеальный мужчина! Неужели никто из женщин еще не сделал вам предложения? Зарабатываете вы совсем не традиционным способом, являетесь достаточно состоятельным человеком, судя по количеству ваших расследований…
– Я уже женат, – довольно невежливо перебил свою собеседницу Дронго.
– Жаль, – улыбнулась она, – я бы тоже сделала вам предложение. Но все равно приятно, хоть мы и отправимся под видом мнимых любовников. Надеюсь, что вы меня не разочаруете.
– Я тоже надеюсь. Где мы встретимся?
– Давайте в Лондоне на станции Паддингтон через три дня. У нас будет в запасе целый день, и мы сможем пообщаться. И дайте мне номер вашего мобильного телефона, а я вам – номер своего. Чтобы мы быстрее нашли друг друга.
Они обменялись номерами телефонов, Дронго попрощался с Жанной и выключил ноутбук. В очередной раз взглянул на своего напарника.
– Решил поехать, – понял Вейдеманис.
– Дело кажется мне достаточно интересным, – признался Дронго, – а Жанну просто жалко. Симпатичная, веселая, общительная женщина, которой может грозить смертельная опасность. Ты же все слышал.
– И этого достаточно, чтобы полететь в Лондон? – спросил Эдгар.
– Добавь еще чек ее матери на такую крупную сумму, – напомнил Дронго.
– И тебе не стыдно? Ты действительно стал наемным детективом, – пошутил Эдгар.
– Почему стал, а не стали? – спросил Дронго. – Разве я не сказал, что мы полетим туда вдвоем? Мне понадобится помощник. И я не знаю лучшего напарника, чем ты, Эдгар.
– Когда вылетаем?
– У нас есть три дня в запасе, – вспомнил Дронго, – а значит, мы можем добраться до Лондона с некоторым комфортом, если сумеем достать билеты на поезд, следующий из Москвы в Берлин. Скорый поезд, в котором есть специальный вагон премиум-класса. В нем большие купе со своими санузлами, душевыми кабинами, телевизорами и двуспальными кроватями. Если выедем рано утром, то на следующий день, тоже утром, будет в Берлине, а вечером этого же дня в Лондоне.
– Каким образом?
– Система экспрессов, – пояснил Дронго, – из Берлина до Кельна идет специальный экспресс за четыре с половиной часа, затем другой экспресс за два с половиной часа довезет нас до Брюсселя, и наконец, еще за два часа мы доедем на «Евростаре» по тоннелю до Лондона. Все просто, и не нужно садиться на самолет.
– Два дня на разных поездах – это не для меня, – возразил Вейдеманис. – Я сойду с ума. Лучше полечу самолетом и встречу тебя в Лондоне.
– А еще напарник, – покачал головой Дронго, – вместо того чтобы меня поддержать, готов меня бросить. Ты ведь знаешь, как я не люблю летать. Но чтобы быть через три дня утром на вокзале Паддингтон, я должен выехать уже завтра рано утром. А поезда до Берлина из Москвы отправляются, насколько я помню, по вторникам и субботам. Значит, я все равно не успеваю. Придется лететь самолетом. Заказывай нам два билета бизнес-класса до Лондона, – согласился Дронго. – Только учти, что за нами могут следить, и поэтому в самолете мы должны сидеть в разных местах. Но такие вещи ты знаешь лучше меня, все-таки это ты у нас работал в нелегальной разведке.
– Думаешь, что за тобой могут следить?
– Обязательно будут следить. Достаточно заплатить немного фрау Штейгер – и можно получать всю информацию из первых рук. И, судя по всему, кто-то именно так и сделал. Во всяком случае, фрау Штейгер явно работает сразу на две команды, это было заметно по ее вопросам.
Вейдеманис задумчиво кивнул. Оба напарника не подозревали, что убийство в загородном доме произойдет именно в день их приезда. И ни Дронго, ни его друг Вейдеманис и даже ни многочисленные сотрудники охраны, находящиеся в доме, не смогут ничего сделать, чтобы предотвратить убийство.
Глава 4
Он хорошо запомнил эти два дня, девятнадцатое и двадцатое августа девяносто первого года. В первые часы после объявления о введении чрезвычайного положения казалось, что все начнет возвращаться к прежней жизни. Илья Данилович сидел за своим столом, сознавая, что больше никаких существенных изменений в его жизни не будет. А возможно, после всего происшедшего его попросят уйти и отсюда. Никто не сомневался, что генерального директора Кирюхина обязательно снимут с работы, если не арестуют. Уже громко обсуждались возможные кандидаты на эту должность, среди которых был и не сдавший своего партийного билета бывший секретарь партийной организации предприятия Самсон Михайлович Руднев.
Казалось, что все теперь невероятным образом вернется в прошлое, в период застоя. Но изменения последних лет были настолько радикальными, а энергия народных масс, искренне желающих перемен, была настолько очевидной, что уже к концу первого дня стало понятно, что опереточный переворот превращается в глупый фарс. К концу второго дня все было практически закончено. Конечно, Кирюхин даже и не думал в эти два дня появляться на своем предприятии, очевидно опасаясь возможного ареста или снятия с должности. Зато он участвовал вместе с другими бизнесменами и брокерами в изготовлении большого российского флага, который торжественно пронесли по улицам столицы.
К концу второго дня стало очевидным поражение союзной власти, все более и более уступающей российской. Бывшие союзные чиновники, люди честные и порядочные, но не обладавшие ни должной энергетикой, ни собственной волей, ни способностью к руководству страной в кризисных условиях, просто волею судеб оказались перед лицом надвигающейся катастрофы и сделали последнюю отчаянную попытку спасти страну. Победители потом обвинят их в том, что они боролись исключительно за свои посты и должности. Возможно, такие мотивы имели место, но они были слишком ничтожны по сравнению с желанием избежать той катастрофы, которая надвигалась на страну и которую эти обреченные политики видели лучше других.
А вот российские руководители действительно боролись за собственное выживание, понимая, чем именно грозит им победа союзного руководства. Назвать демократами Ельцина, Руцкого и Хасбулатова можно только в абсолютном бреду. Первый расстреляет собственный парламент из танков и станет вдохновителем самых позорных выборов в истории новой России в девяносто шестом году. О массовом обнищании населения, утрате престижа России на международной арене и невероятной криминализации всего общества лучше вообще не вспоминать. При этом основные богатства самой большой и богатой страны мира будут отданы в руки нескольких особо приближенных олигархов. Уже позже даже российский патриарх Кирилл назовет девяностые годы лихими, отмечая пагубность этого времени для развития страны.
Об остальных даже неприлично говорить, ведь среди тех, кто будет так неистово защищать «демократию», окажутся в большинстве своем люди, которые уже в ближайшем будущем получили дивиденды именно от распада страны. Среди них не будет Руцкого и Хасбулатова, которые сделают неудачную попытку отстранения Ельцина от власти и, потерпев поражение, навсегда останутся в истории всего лишь незадачливыми политиками.
В декабре Ельцин действительно произведет настоящий государственный переворот, подписав вместе с двумя другими руководителями союзных республик соглашение о распаде большой страны. При этом ни один из них так и не осознает, какую ответственность возьмет на себя, приняв участие в столь позорном оформлении распада собственной страны. Почти сразу уйдет презираемый собственным народом Шушкевич, проиграет выборы амбициозный и еще более презираемый бывший секретарь по идеологии и неистовый коммунист Кравчук. И только Ельцин с его невероятной энергетикой и харизмой сумеет удержаться у власти, умудрившись за восемь с половиной лет своего правления разорить собственную страну и изменить ее менталитет. Слова «честность», «порядочность», «совесть» исчезнут из лексикона народа, когда их заменяют словами «выгода» и «нажива». Именно при Ельцине начнутся две чеченские войны, вспыхнут конфликты во многих соседних республиках и в самой России, будет проведена абсолютно бессовестная и бесчестная приватизация, со страной перестанут считаться на международной арене, произойдет знаменитый августовский дефолт и, наконец, именно под руководством первого президента России будет осуществлен вывод войск из Восточной Германии.
Если бы Ельцин провел только этот вывод войск, то и тогда он заслужил бы вечное проклятье всех павших на той страшной войне. Он умудрился в состоянии абсолютного опьянения, под хохот немецких официальных чиновников, дирижировать выводом российских войск из Берлина. Остается удивляться выдержке офицеров и генералов, наблюдавших за этим позорным фиглярством. Подобного надругательства над памятью погибших трудно было себе представить. Войска входили в Берлин с кровью, с громадными потерями, а выводили их оттуда под пьяное дирижирование «верховного главнокомандующего» и хохот немцев, которым, безусловно, нравился этот парадокс мировой истории: победитель вынужден был занимать деньги у побежденных.
За эти два дня Смыкалов услышал очень много обидных слов в свой адрес, а начальник отдела кадров, бывший фронтовик, уволенный из армии майор, уже не стесняясь, намекал Илье Даниловичу, что ему необходимо подумать о новом месте работы, так как он не сможет остаться в их дружном коллективе после всего случившегося. Ведь все знали, что уже был готов приказ о назначении Смыкалова начальником финансового отдела, куда хотел его продвинуть бывший однокашник, «ренегат» и «демократ» Борис Захарович Кирюхин, выбросивший свой партийный билет и готовый поддержать это непредсказуемое российское руководство.
Аннушка целый день девятнадцатого и даже утром двадцатого ядовито спрашивала насчет кофе, который хотел выпить Смыкалов. Ванда Богдановна перестала с ним здороваться, а Халифман, увидев Илью Даниловича в коридоре, быстро зашел в соседнюю комнату, чтобы не встречаться с ним. Два раза его вызывал к себе заместитель директора по финансовым вопросам Аркадий Николаевич Сидоряк, который в отсутствие Кирюхина руководил предприятием. Первый заместитель генерального директора Никулин был в отпуске, а оставшийся «на хозяйстве» Сидоряк был старожилом предприятия, проработав на нем почти тридцать лет. Он прекрасно был осведомлен о планах Кирюхина назначить Смыкалова вместо Руднева и активно противился этому назначению. С Рудневым они работали уже много лет и привыкли друг к другу. А Смыкалова он считал ни на что не годным финансистом, бесхребетным тюфтей, как он называл его за глаза. И теперь, когда назначение Ильи Даниловича откладывалось, Сидоряк с изрядной долей садизма и иронии вызывал его к себе и распекал за финансовый отчет, сделанный по итогам первого полугодия, хотя на самом деле отчет был составлен почти идеально: финансистом Смыкалов действительно был хорошим. Но возражать всесильному заместителю директора не имело смысла. К тому же в коридорах ходили упрямые слухи, что именно Сидоряк заменит Кирюхина на его посту. Борис Захарович был молод, считался либералом, откровенно поддерживал Ельцина и новую российскую власть. Сидоряк был старше Кирюхина более чем на двадцать лет, был старожилом предприятия, никогда не выходил из партии, имел несколько орденов и даже являлся членом бюро районного комитета партии.
Наконец наступило двадцать первое августа. Утром Илья Данилович привычно рано сел в автобус, направлявшийся к станции метро, и выслушал замечания своих соседей по поводу неудавшегося переворота. Затем, в метро, только и говорили, что о трех парнях – защитниках российской власти от заговорщиков, погибших вчера у Белого дома. Правда, сначала говорили о десятках погибших, как всегда сильно преувеличивая, но уже ближе к полудню стало известно, что погибли только трое.
Все знали, что переворот не удался, но некоторая неопределенность все еще сохранялась, так как все ждали известий из Фороса, где находился якобы изолированный Михаил Горбачев. Еще никто не знал, что к нему уже собираются вылетать самолеты и с членами ГКЧП, готовыми каяться перед бывшим лидером страны, и с представителями нового российского руководства, которые летели «освобождать» арестованного президента.
Смыкалов сидел за столом, просматривая бумаги, когда ему позвонили и сообщили, что его вызывает к себе генеральный директор.
– Какой генеральный директор? – встрепенулся Илья Данилович.
– Наш генеральный, – с явным осуждением сказала секретарь. – Я не понимаю вашего вопроса, Смыкалов.
Она перешла сюда вместе с Борисом Кирюхиным из другого предприятия, где он работал заместителем директора. Нонне Альбертовне было около тридцати пяти. Злые языки утверждали, что она слишком близка к своему шефу и часто подсказывает ему некоторые кадровые назначения. Она не была замужем, не имела детей, отличалась очень хорошей фигурой. В молодости Нонна Альбертовна профессионально занималась художественной гимнастикой и даже выигрывала первенство Москвы – до сих пор у нее были удивительно правильная осанка и мягкий шаг. Ее боялись и не любили на предприятии. Но многие полагали, что сразу после увольнения Кирюхина уйдет и она.
– Разве назначили уже нового? – все еще не осознавая, что происходит, уточнил Илья Данилович.
– И он считает вас своим другом… – укоризненно сказала Нонна Альбертовна. – Как вы можете так говорить? Никакого нового генерального директора у нас нет и не может быть. Вас вызывает к себе Борис Захарович.
– Он вернулся? – не поверил услышанному Смыкалов.
– А почему он не должен был вернуться? – уже явно раздражаясь, спросила секретарь. – Он вас вызывает. Вы придете или мне доложить, что вы ждете назначения нового директора?
– Конечно, приду, – встрепенулся Илья Данилович, – здесь просто разное говорили…
Он вдруг услышал гулкую тишину вокруг себя. Все молча смотрели на него, очевидно, уже понимая, с кем именно он разговаривает.
– Он еще и стучит, – негромко сказал кто-то, и все снова заработали.
– Я сейчас приду, – тихо проговорил Смыкалов и положил трубку.
Он посмотрел по сторонам – люди избегали его взгляда. «Кажется, мне действительно лучше отсюда уйти», – мрачно подумал он.
Он быстро поднялся и вышел. В коридоре царило необычное оживление. Все обсуждали последние события в Москве. Смыкалов поднялся на шестой этаж, где находился кабинет генерального директора. Вошел в приемную. Сидевшая там Нонна Альбертовна смерила его недовольным взглядом. У нее было узкое, немного вытянутое лицо, какое бывает обычно у худощавых людей, очки в тонкой оправе, правильные черты лица.
– Пришли наконец, – язвительно сказала она. – Можно только поражаться благородству Бориса Захаровича. Вы готовы были его сразу сдать.
– Это не я, – жалобно произнес Илья, – просто я боялся, что они не дадут ему работать. Все говорили, что он за Ельцина. Поэтому его могут снять. И все считали, что меня тоже выгонят. Даже Аркадий Николаевич. Он уже два дня на меня кричит, а я даже не понимаю, за что именно он меня ругает.
– Как это не понимаете, – усмехнулась Нонна Альбертовна, – вы должны понимать. Вас же хотели назначить начальником финансового отдела вместо Руднева, вот поэтому Аркадий Николаевич и бесился. Он ведь был категорически против…
– А теперь уже не хотят? – грустно уточнил Смыкалов.
– Не хотят, – вынесла беспощадный приговор Нонна Альбертовна, – но вы особенно не переживайте. Аркадий Николаевич больше не будет на вас кричать, – она подняла трубку и доложила о приходе Смыкалова.
«Меня увольняют, – понял Илья Данилович, – и уже точно не назначат на место Руднева. Секретари всегда в курсе всех последних событий».
– Входите, – разрешила Нонна Альбертовна, – он вас ждет.
Смыкалов осторожно вошел в кабинет. Борис разговаривал по телефону. Увидев Илью, он сделал энергичный знак рукой, чтобы тот проходил к столу, и продолжил разговаривать.
– Я все знаю, – говорил Кирюхин, – конечно, я в курсе. Он подписал это письмо и теперь сам сожалеет о случившемся. Нет, разумеется, нет. Ни в коем случае. Я ему уже все объяснил. Он должен понимать, что после этого письма он уже не сможет здесь оставаться. Да, конечно. Я так и сказал. Нет, нет. Не беспокойтесь. Кандидатура у меня есть… – Он посмотрел на стоявшего Смыкалова и сделал жест рукой, чтобы тот садился. Затем продолжил разговор: – Я обязательно приеду. Буду ждать от вас новостей. Да, я уже издал приказ о нашем переподчинении. Из союзного ведомства мы переходим в подчинение вашего республиканского министерства. И вообще, я приказал больше ни одного отчета в союзное министерство не отправлять. Да, оформил своим приказом. До свидания.
Кирюхин положил трубку и посмотрел на сидевшего в его кабинете Смыкалова. У Бориса были светлые волосы, упрямый подбородок и всегда немного насмешливые глаза. Он подмигнул Илье.
– Видишь, как все обернулось. Горбачев сегодня возвращается в Москву, а членов ГКЧП будут арестовывать. Вот такие у нас новости…
– Что и следовало ожидать, – мрачно прокомментировал Смыкалов.
– Все могло обернуться иначе, – возразил Кирюхин, – просто среди этих политиков не нашлось ни одного мужика с яйцами. Все оказались трусливыми и нерешительными слизняками. А Ельцин молодец. Залез на танк и объявил их вне закона. Теперь мы победители. Я уже издал приказ о том, что мы переходим из союзного подчинения в республиканское. Звонили из министерства, пытались мне угрожать, ну я их и послал куда подальше.
Смыкалов понимающе кивнул. Он знал, что с руководством из союзного министерства у Кирюхина всегда были определенные проблемы.
– А ты, наверно, решил, что я о тебе забыл? – неожиданно спросил Борис. – Должен был выйти их отпуска девятнадцатого и подписать твой приказ. Ну ты сам видишь, что получилось. Все так закружилось и завертелось. Мне было явно не до этого. А здесь, говорят, некоторые даже радовались, что я не успел подписать твой приказ.
Илья Данилович вспомнил, как с ним не здоровалась Ванда Богдановна, как его избегал Халифман, как распекал Сидоряк и как издевалась над ним Аннушка. Рассказывать об этом не имело смысла. Он только вздохнул.
