скачать книгу бесплатно
Меджидов молчал.
– Иди ты к черту, – наконец выдавил он.
– Мы коммунисты, – убежденно сказал Билюнас, – мой отец погиб в апреле сорок пятого в Вене. Я его никогда не видел. Неужели он погиб за этого подонка? Не хочу верить.
– Мы не выполнили приказа, – вздохнул Меджидов, – теперь нужно придумать подходящее объяснение.
– Бог все-таки есть, – убежденно сказал Паулис, – этот человек не имел права ходить по земле. Он был обречен.
Больше они никогда не говорили об этом. И никогда не вспоминали этого террориста, убитого на холмах Эш-Шара.
Вспоминая теперь об этом, Меджидов в который раз подумал, что аккуратный, предусмотрительный Паулис никогда не устраивал бы истерических полетов с двенадцатого этажа, если бы не произошло нечто исключительное. Или его выбросили другие? Второе было больше похоже на истину.
В это время в специальном морге бывшего Комитета государственной безопасности СССР, а ныне реанимационном отделении новой российской Федеральной службы контрразведки, генералы Вадим Георгиевич и Николай Аркадьевич пытались ответить на мучающий их вопрос – откуда убийцам стало известно о приезде в Москву майора Корина? Если предположить, что кто-то мог прослушать телефоны в засекреченном Центре ФСК, значит, в их государстве действует еще одна, более компетентная служба безопасности, чем их собственная. Это признавать было невозможно. Но и не признавать очевидного факта они не могли. Оба генерала, осунувшиеся и как-то сразу постаревшие, понимали – подозрения падут именно на них, имевших основной контакт с руководителем группы «О».
Корин приехал на поезде, в сопровождении группы ФСК, и поначалу все шло как нельзя лучше. В Тулу лететь было совсем недалеко, и группа была на месте через час после получения сообщения. Рано утром, когда поезд отходил в Москву, трое сотрудников ФСК вошли с Кориным в вагон, при этом один из них сел прямо напротив контролируемого объекта. В Москву они прибыли вовремя. И Корин, выйдя из вагона, даже зашел в буфет позавтракать. Двое сотрудников стояли рядом с ним, и одна из них – молодая женщина – даже передала ему свою соль. Видимо, эта обыденность происходящего несколько успокоила сотрудников и, когда Корин вышел на привокзальную площадь, никто из них не оказался непосредственно рядом с ним.
Когда неизвестный «Шевроле» резко затормозил и раздались выстрелы, стоявший в пяти метрах от Корина сотрудник ФСК успел только сделать два шага и толкнуть уже падающего Корина. Другие не успели даже достать пистолеты. Правда, при выезде «Шевроле» с площади один из подстраховывающих сотрудников успел сделать три выстрела по автомобилю, но они только усилили общую панику.
Выслушивая эти донесения, Вадим Георгиевич все время вытирал большим платком обильно потевшую большую теменную лысину. Ему было уже под шестьдесят, и при переаттестации сотрудников ФСК некоторые даже намекали ему на его возраст. На Николая Аркадьевича вообще невозможно было смотреть без сострадания. Молодой генерал понимал, что его блестящая карьера может рухнуть в связи с этими событиями, и с ужасом представлял себе, что его ждет при разборе этих происшествий. Высокий, красивый, мордастый, с густой каштановой шевелюрой, он нравился женщинам. А занимаемая им должность делала его значительнее в собственных глазах, придавая абсолютную значимость и убежденность его поведению.
– Мы должны установить, каким образом произошла утечка информации, – тихо предложил Вадим Георгиевич, – нужно быстро, без лишнего волнения составить список всех сотрудников, знавших или слышавших о приезде Корина.
– Уже составили, – Николай Аркадьевич вытащил бумагу, – здесь все, кто мог даже случайно узнать.
– С кого начали? – бесцветным голосом поинтересовался старший генерал.
– Простите, Вадим Георгиевич, с вас, – виновато развел руками Николай Аркадьевич.
– Директор ФСК. Он тоже был в курсе, – устало напомнил Вадим Георгиевич.
– Вы его подозреваете? – изумился молодой генерал.
– Нет, но он сам просил включить его в список. Чтобы все поняли – никаких исключений. Значит, мы трое, четверо сотрудников технического управления, трое из аналитического, знавшие о наших поисках, трое оперативников, привозивших Меджидова. Этих можно смело исключить, они ничего не знали о приезде Корина. Четверо членов группы, наблюдавших за Кориным. Этих нужно проверять особенно тщательно. Как, впрочем, и всех остальных. Может, у кого-то были контакты с Кориным еще до нашего расследования.
– Мы проверяем, – кивнул его собеседник.
– Это дело принципа, нашей профессиональной чести, – вспомнил слова Директора ФСК Вадим Георгиевич, – иначе нас просто выгонят из органов, как зарвавшихся дилетантов. Как идет поиск подполковника Сулакаури?
– Пока ничего.
– Задействуйте всех свободных сотрудников. Московское управление уже о нем знает. Свяжитесь с ними для более тесного контакта. Что с остальными?
– С Подшиваловым тоже… накладка, – сумел выдавить Николай Аркадьевич.
– Это я уже понял по вашему лицу. Что там случилось?
– Он позвонил домой. И жена сказала ему, что звонил Кямал. Мы сумели установить, из какой гостиницы Махачкалы был звонок, но когда туда прибыла наша оперативная группа, его там уже не было. А ведь наши люди прибыли на место через минут пятнадцать-двадцать после звонка.
– Думаете, нас опять кто-то опередил?
– Невозможно, товарищ генерал. Дежурная видела, как Подшивалов быстро уходил сам. Даже сдал ключи от номера. Нет, тут что-то не так. По-моему, это был условный сигнал. Услышав имя Меджидова, он должен был немедленно скрыться. Что он и сделал. В этом нет никаких сомнений.
– Думаете, Кямал Меджидов ведет с нами двойную игру? – понял его намек Вадим Георгиевич.
– Все может быть. Уж слишком легко и быстро он согласился выдать всех своих сотрудников. За этим кроется какая-то тайна. Наши аналитики, изучив структуру личности Меджидова, пришли к выводу, что он так просто не может сдать своих людей. Он постарается сам выйти на убийц Коршунова и Билюнаса. Это его стиль. Он более замкнут, чем нам показалось вначале. Аналитики считают, что в его беседах бывает двойной, часто даже тройной пласт.
– Интересная информация, – оживился Вадим Георгиевич, – как всегда, самое важное вы оставляете на конец.
– Да, – немного торжествующим голосом сказал Николай Аркадьевич, – более всего наши аналитики убеждены, что Меджидов передал какую-то информацию в разговоре с Теймуразом Сулакаури. Прямо в нашем присутствии. Анализ текста позволяет почти с абсолютной гарантией говорить о шифрованном сообщении. Эти разговоры о самолетах и погоде имели свой подтекст.
– И после этого разговора Сулакаури исчезает в депутатской комнате Домодедова, – понял вдруг Вадим Георгиевич, – нужно будет еще раз погонять наших аналитиков и, главное, быстро допросить Костенко. Здесь что-то не так.
Глава 3
Теймураз осматривал улицу уже в пятый раз. Ничего подозрительного не было. Он наконец решился и, быстро пройдя через двор, зашел в подъезд одного из многоэтажных домов. Затем бегом поднялся на пятый этаж. Лифт вызывать не хотелось, чтобы не привлекать внимание соседей излишним шумом. Достал ключ и отпер дверь. Чуть поколебался. В гостиной уже горел свет. Он захлопнул дверь, поставил свой чемодан на пол и пошел в глубь квартиры.
– Добрый вечер, Игорь Арсеньевич, – улыбаясь, произнес он с чуть заметным акцентом.
Сидевший за столом человек, слышавший, как он вошел, убрал пистолет.
– Добрый вечер, Теймураз, дорогой. Сколько мы не виделись?
Они обнялись. Это был полковник Подшивалов. Маленького роста, с редкими волосами, в очках, он менее всего был похож на полковника КГБ, сотрудника одной из самых засекреченных групп специального реагирования бывшего Советского Союза.
Его внешний вид, одежда, поведение напоминали скорее бухгалтера небольшой фабрики, чем суперпрофессионала, отдавшего «Октаве» многие годы нелегкой работы. Вошедший в квартиру подполковник Теймураз Сулакаури, напротив, резко отличался от Подшивалова своей психомоделью.
Высокий, темноволосый, обладатель огромных пышных кавказских усов, он был похож на одного из тысячи разбогатевших представителей «кавказской национальности». В ресторане или за рулем дорогого автомобиля Теймураз смотрелся бы как нельзя лучше. Впечатление дополняло массивное золотое кольцо на пальце, всегда служившее Сулакаури отличной маскировкой для создания облика его психомодели.
В укоренившийся в сознании людей стереотип профессионалов никак не вписывалось это большое золотое кольцо. И его ношение было оправдано с психологической точки зрения абсолютно. По приказу Юрия Андропова психомодели сотрудников группы «О» разрабатывались лучшими аналитиками и психологами бывшего КГБ СССР, готовившими свои рекомендации 1-му Главному управлению, занимавшемуся в те годы внешней разведкой. Наиболее ценные рекомендации Андропов применил в группе «О», и сотрудников подбирали с учетом их вживаемости в образы психомоделей, с учетом всех психологических особенностей и конкретных деталей, точно воздействующих на подсознание.
Тогда же были разработаны и нормы конспирации сотрудников группы. Например, в квартиру, куда приехал Сулакаури, можно было попасть одновременно из двух разных домов, стоявших рядом друг с другом. Таким образом, человек, вошедший в один дом с улицы, мог выйти из другого дома, выходившего во двор и на другую улицу. Это было очень удобно, чтобы в случае необходимости оторваться от наблюдения и не привлекать излишнего внимания соседей. Просто две квартиры были соединены в одну, а стена между ними была убрана. Обе квартиры находились в крайних блоках, как бы на стыке буквы Г.
– Вы получили известие от генерала Меджидова? – спросил Сулакаури, усаживаясь за стол.
– Мне передала жена, что звонил Кямал. Это наш условный знак. Значит, я должен все бросить и быть здесь немедленно. А как он нашел тебя?
– Он мне позвонил.
– Видимо, что-то серьезное, – встревожился Подшивалов, – ведь он никогда не звонит сам.
– Да, на него вышли сотрудники ФСК России. Но он беспокоится за нашу группу. Судя по всему, кто-то интересуется нами. Он так и передал: «здесь пасмурно». За мной, видимо, следили с самого Тбилиси, но хорошо следили, я их даже не мог обнаружить. Однако в Домодедове я сделал контрольный заход и выяснил, что наблюдение все-таки есть. Пришлось отрываться. Но профессионалы были отменные, честное слово.
– Здесь проверял, делал контрольные круги?
– Конечно, несколько раз. Все нормально.
– Что-нибудь Меджидов передал?
– Два телефона. Сказал, чтобы я ему позвонил. Правда, он добавил: «ты мне нужен», значит, нужно быть очень осторожным, и он сам в большой опасности. Он сказал еще несколько контрольных фраз. «Будь осторожен» – значит, найди нашу конспиративную квартиру, «ничего с собой не бери» – будь готов к любой неожиданности, ничему не удивляйся. Правда, одну фразу я не понял. Он сказал: «прилетай пораньше, все будет хорошо». Что это означает?
– Это его старый трюк. Он понимает, что разговор могут записать на пленку и попытаться расшифровать. Вот он и говорит ничего не значащие фразы, чтобы расшифровка была практически невозможной. Еще что-нибудь передал?
– «Действуй в форсированном режиме», значит, нужно найти Олега Митрофановича и Лену. А вот «действуй очень быстро» или «действуй надежно» он не сказал. Значит, Билюнас и Коршунов вне игры. Или что-то случилось.
– Видимо, пока Олег и Лена вне подозрений, – понял Подшивалов. – Нужно будет вызвать их обоих сюда. Он не говорил, что «плохо себя чувствует»?
– Нет, точно не говорил. Больше никаких сообщений. Но эти два телефона дал.
– Нужно будет выйти на встречу с ним, – предложил Подшивалов, – но не очень быстро. А вот вызвать Олега и Лену нужно немедленно. Давай звони.
Теймураз подошел к телефону, набрал номер.
– Мне нужна больница. Извините, пожалуйста. – Он положил трубку, кивнул Подшивалову, затем набрал тот же номер снова. – Извините, но мне сказали, что это больница. Да, я звоню уже второй раз. Видимо, я ошибся номером. – Он положил трубку. – Все в порядке, – она будет здесь через два часа.
– Встретишь ее на улице, – приказал Подшивалов, – обрати внимание на тот магазин, там, кажется, поменялась продавщица.
– Конечно, товарищ полковник.
– Твои фотографии могут быть разосланы по всей Москве. Мы же не знаем, что случилось конкретно. Поэтому сбрей усы, измени прическу. В общем, быстро поменяй свою психомодель. По-моему, тип 3.
– Понятно, – Сулакаури заторопился в ванную комнату. Подшивалов, перейдя в другую квартиру, тоже прошел в ванную. Через полчаса их невозможно было узнать. Сулакаури из шумного, веселого грузина вдруг превратился в какого-то хмурого, озабоченного своими проблемами типично московского жителя.
Он сбрил усы, коротко остриг волосы, специально подготовленными линзами изменил цвет глаз, сделав их светлее. Массивный перстень исчез, и теперь его место заняло скромное обручальное кольцо. Он был одет в потертое пальто, на ногах были достаточно помятые туфли. Очки придавали его лицу какое-то детское выражение. Он даже стал как будто тоньше.
Подшивалов, напротив, словно вырос. Теперь он был одет в красивый, элегантный костюм, излучая уверенность нового московского бизнесмена. Густые, красивые, чуть тронутые сединой волосы парика делали его моложе лет на десять. Супермодные очки фирмы «Кристиан Диор» дополняли это впечатление. На нем был шелковый галстук, стоивший не менее ста долларов, костюм от Валентино и туфли известной фирмы «Балли» никак не меньше, чем за триста долларов.
– Постараюсь выйти на Билюнаса и Коршунова, – озабоченно сказал Подшивалов. – Потом позвоню Олегу. Встретишь Лену, будь очень осторожен, не рискуй. Сделай контрольный круг, при малейшем подозрении иди на второй круг, пока не убедишься, что все в порядке.
Они вышли из квартиры с двух разных сторон. Подшивалов поймал автомобиль, попросив отвезти его на Главпочтамт. Рядом находилась станция междугородной телефонной связи. Разменяв деньги, он прошел в кабину. Набрал Вильнюс, телефон Билюнаса. Он подождал достаточно долго, но никто не подходил к телефону. Тогда, наконец, он повесил трубку. Затем, набрав код Санкт-Петербурга, позвонил Коршунову.
В этот момент в Московском отделении ФСК, в техническом отделе, где прослушивалось большинство телефонных разговоров по городу, включился сигнал на прослушивание.
– Внимание, срочное сообщение, – передал дежурный техник, – на контрольный объект кто-то звонит.
– Внимание по всем линиям, – передал второй техник, – просьба срочно установить, откуда идет звонок.
– Говорит дежурный по управлению, – передал старший техник, – просьба максимально задействовать все находящиеся резервные группы. Зона «А-С».
– Простите, – начал Подшивалов, – я только недавно вернулся из Индии. Можно будет попросить к телефону Павла Коршунова?
– Кто это говорит?
– Это его старый товарищ из Москвы.
– Срочное сообщение зоне «А-С», – передал дежурный, – установлено, откуда идет телефонный звонок. Контрольный объект находится на междугородной телефонной станции у Главпочтамта.
– Внимание всем группам…
– Группу «С» на выезд…
– Блокировать центр города…
– Оперативное наблюдение, внимание всем дежурным, подключение к соседним автоматам…
– Павел умер, – раздался глухой голос женщины.
– Извините меня… когда это произошло? – спросил ошеломленный Подшивалов.
– Почти месяц назад. Его взорвали в автомобиле. Настоящие звери, – заплакала женщина.
– Примите мои искренние соболезнования, – негромко произнес Подшивалов, быстро вешая трубку.
– Группа уже на Тверской. Особое внимание. Блокировать всю улицу. Задерживать всех подозрительных. Предполагаемые данные говорившего – среднего роста, лысоват, в очках, хромает, лет под пятьдесят. Как поняли?
– Все поняли, блокируем станцию. Группа уже на месте.
Оперативники ФСК ворвались в здание, когда Подшивалов уже поднимался мимо дома Союза композиторов к Моссовету. Через пять минут, поймав попутную машину, он, сделав круг, снова проехал мимо телефонной станции, обратив внимание на заметное оживление у ее дверей и стоявшие рядом несколько автомобилей ФСК.
Развернув автомобиль, он подъехал к гостинице «Москва» и, показав удостоверение сотрудника МВД, прошел внутрь. В холле гостиницы стояли междугородные телефоны. Войдя в одну из кабин, он быстро набрал код Киева, нужный ему номер и попросил к телефону Олега Ковальчука. Подполковник Ковальчук был сотрудником группы «О», не известным никому, кроме ее членов. Еще через пять минут Ковальчук, получив инструкции, уже знал, что ему надлежит делать.
В оставленной конспиративной квартире загорелся свет. Сделав несколько контрольных проверок, туда пришли Сулакаури и майор Елена Суслова, также не известная ФСК член группы «О». Тридцатидвухлетняя Суслова была преподавателем по профессии. После окончания высшей школы КГБ она попала в группу «О» как необходимая психомодель для выполнения каких-то сложных заданий. Она была незаменима в тех случаях, когда нужно было подойти к контролируемому объекту вплотную, оставить подслушивающее устройство, мину или незаметно уколоть «клиента». В некоторых случаях такие уколы вызывали сон, в некоторых – безболезненную смерть.
По структуре своей личности и внешним данным она легко могла превращаться в зрелую женщину неопределенного бальзаковского возраста и в почти хулиганствующего подростка, одетого в джинсы и спортивную куртку. Она появилась в группе «О» шесть лет назад и смогла работать на равных с профессионалами высочайшего класса, какими были остальные члены группы «О».
Квартира, куда они пришли, имела еще одно большое преимущество. Она была оборудована специальными скэллерами, исключающими возможность прослушивания разговоров.
– Что произошло? – спросила Суслова, едва Теймураз захлопнул за ними дверь.
– Меджидов задержан сотрудниками ФСК. Видимо, сработала линия связи, как мы и предполагали.
– Когда это случилось?
– Думаю, вчера. Он мне звонил домой.
– А как остальные члены группы?
– Пока мы не имеем никаких известий. Полковник Подшивалов поехал проверять, что с ними.
– Теймураз, ты думаешь, случилось что-нибудь серьезное? – тревожно спросила Лена.
– Пока ничего не могу сказать. Раз Кямал Алиевич позвонил сам ко мне домой, значит, случилось нечто действительно серьезное. Думаю, когда вернется Подшивалов, мы сможем узнать от него какие-нибудь подробности.
Елена Львовна Суслова попала в группу после окончания института иностранных языков и Высшей школы КГБ. Три года занятий в школе были отмечены в ее трудовой книжке как начало педагогической деятельности в одной из сельских школ где-то далеко на Алтае. Вместе с ней, независимо друг от друга, готовились еще две претендентки. В последний момент выбрали ее. В группу «О» она попала, будучи старшим лейтенантом, и за три неполных года получила два звания досрочно – «капитан» и «майор», отличившись в Канаде, Португалии, ЮАР. Правда, однажды она едва не загубила операцию, проводившуюся в ЮАР. По легенде, Меджидов и Сулакаури – богатые латиноамериканские бездельники – должны были проводить свое время в Претории, в лучших гостиницах города. И в качестве атрибутов роскошной жизни им были выписаны две красавицы из Швеции на должности «секретарей», сопровождавших состоятельных клиентов.
В тот год Советское правительство приняло решение более активно выйти на рынок алмазов, контролируемый южноамериканскими корпорациями, и группа получила специальное задание по вербовке одного из вице-президентов компании. Суслова полетела тогда с ними как их переводчик. Она не скрывала своего возмущения поведением партнеров. Правда, это укладывалось в рамки ее психомодели, но Теймураз подозревал, что Лена была неравнодушна к Меджидову, обнаруживая слишком явные личные пристрастия.
Оба офицера исправно отрабатывали необходимые трюки, заказывали самое дорогое шампанское, купались с голыми девицами в роскошных бассейнах, сорили деньгами, не считаясь с расходами. Шведские дамочки, профессиональные проститутки, работающие по вызову, правда, были в тягость и Меджидову, и Сулакаури. Но положение обязывало… и оба, поначалу относившиеся к своему заданию очень ответственно, через несколько дней начали откровенно халтурить, вызывая неудовольствие своих девиц.
