banner banner banner
Камни последней стены
Камни последней стены
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Камни последней стены

скачать книгу бесплатно

Когда они расселись по машинам, Хеелих обратился к Бутцману.

– У тебя нет лекарства от головной боли?

– Что? – изумился Оливер Бутцман. – У вас болит голова? Впервые за столько лет, полковник.

– Голова, – кивнул Хеелих, – наверно, это головная боль. Я даже не знаю, как это назвать.

Ему оставалось жить около пятнадцати минут.

Тель-Авив.

1 ноября 1999 года

Дронго заказал обед в номер и ждал, когда наконец сможет позвонить Бутцману. Когда часы показали шестой час, он вышел из своего сюита и прошел в номер, где разместились Лариса и Андрей. На этот раз он постучал. Дверь открыл Андрей. Увидев Дронго, он приветливо кивнул и впустил его. Лариса сидела в кресле и читала газету. Дронго отметил, что газета была на английском языке.

– Мне пора звонить, – пояснил он.

Она холодно посмотрела на него.

– Вы могли бы позвонить из своего номера, – заметила Лариса.

– Хорошо, – кивнул Дронго, – я так и сделаю. Но я хотел, чтобы вы знали. Мы ведь работаем вместе.

– Вы всегда так себя ведете, – поинтересовалась Лариса, – или только по отношению к женщинам.

– Я чувствую себя некомфортно, когда человек изначально настроен ко мне плохо, – признался Дронго. – Нам будет трудно работать вместе, – сказал он достаточно серьезно.

– У меня нет права выбора, – пожала она плечами. – Вернемся через неделю в Москву, и вы сможете выбирать себе других сопровождающих.

– Это не обязательно. – Невозможно было понять, когда он шутит, а когда говорит серьезно. – Наша вчерашняя встреча доставила мне большое удовольствие.

Она вспыхнула, чуть покраснела. Андрей смотрел на них, не понимая, о чем они говорят.

– Я позвоню отсюда, – сказал Дронго. – Если за нами следят, значит они все равно будут прослушивать оба телефона.

Он подошел к аппарату, набрал номер и, когда услышал ответ, попросил на английском языке Оливера Бутцмана. Женский голос попросил подождать. Дронго помнил, что вместе с Бутцманом в Израиль переехала его мать, жена и две дочери. Очевидно, это была одна из дочерей.

– Добрый вечер, – услышал он в трубке мягкий голос Бутцмана. – Кто говорит?

– Добрый вечер, – ответил Дронго, – я приехал по поручению ваших друзей из Германии, и мне нужно с вами встретиться.

– Каких друзей? – насторожился Бутцман.

– Ваших прежних знакомых, – пояснил Дронго. Он видел, как напряженно следят за разговором его сопровождающие.

– Кто вы? – спросил Бутцман. – Откуда вы?

"Ему наверняка заранее сообщили о моем приезде, – подумал Дронго. – Если они вели нас из аэропорта, значит предупредили Бутцмана. Он ведь бывший сотрудник разведки и должен понимать, что в Израиле ему позволяют жить только на условиях полной лояльности.

– Я приехал из Москвы, – сказал Дронго, заметив нервную реакцию Ларисы. Она взглянула на Андрея, но тот покачал головой, разрешая продолжать беседу. «Я был прав, – подумал Дронго. – Она – специалист по оперативным вопросам, а он аналитик». – Мне нужно с вами встретиться, мистер Бутцман, – продолжал Дронго, понимая, что по реакции собеседника он сумеет понять, насколько верны его подозрения.

– Хорошо, – сразу сказал Бутцман, – я готов с вами встретиться. Где и когда?

– Думаю, вы должны выбрать место встречи, – сказал Дронго. – Вы ведь лучше меня знаете Тель-Авив. Может, нам посидеть в каком-нибудь спокойном месте.

– В каком отеле вы остановились? – спросил Бутцман.

– В «Холидей Инн», на побережье.

– Знаю, – ответил Бутцман. – Встретимся в американском ресторане. Это недалеко от вашего отеля. Запишите адрес.

– Я лучше его запомню, – улыбнулся Дронго. – Ровно через тридцать минут.

Он прослушал адрес и положил трубку. Затем посмотрел на Андрея, стоявшего в проходе.

– У вас своеобразное мышление, – заметил Андрей. Он достал платок и вытер лицо. Дронго вдруг понял, что у Андрея вставлены линзы. Очевидно, раньше тот носил очки. И ему, конечно, не тридцать пять. Ему далеко за тридцать, может быть, сорок, может, даже больше, но выглядел он достаточно молодо.

– Зачем нужно было говорить о том, что вы из Москвы? – поинтересовался Андрей. – Вам нравится подобный эпатаж?

– Не люблю, когда меня держат за дурака, – сказал Дронго, устраиваясь во втором кресле, рядом со столиком. – Вы ведь понимаете, что за нами следили не просто так. Раз вы сообщили, куда и зачем мы едем, то Бутцмана наверняка предупредили. И я не сомневаюсь, что он заранее знал о визитере из Москвы. Более того, убежден, что наша беседа будет прослушана и записана на пленку. Поэтому я и предложил Бутцману самому выбрать место встречи. Зачем нервировать израильские спецслужбы? Пусть они видят, что мы играем в открытую.

– Я не уверен, что нужна подобная открытость, – задумчиво произнес Андрей, – но, возможно, вы правы, – это только поможет вам при общении с Бутцманом.

Его напарница молчала. Очевидно, она не решала подобные вопросы.

– Положите в карман наш микрофон, – предложил Андрей. – Мы будем в машине, рядом с рестораном и будем слушать вашу беседу.

– А если они попытаются подавить прослушивание? – спросил Дронго. – Они могут выбрать специальное место, где невозможно ничего услышать. Или установить скремблеры.

– У нас с ними своеобразное сотрудничество, – объяснил Андрей. – Мы знаем, что они знают, что мы знаем. В общем, мы делаем вид, что не замечаем их наблюдения, хотя понимаем, что они тоже будут прослушивать вашу беседу. Именно поэтому вам нужно построить беседу таким образом, чтобы они не поняли, о чем именно идет речь.

– А может, наоборот? – спросил Дронго. – Сказать правду, и таким образом уверить их в том, что я блефую?

– Не знаю, как это у вас получится! – развел руками Андрей. – Но в любом случае мы просили бы учесть, что вас будут обязательно записывать. А потом израильские аналитики будут изучать ваш разговор!

– Учту, – буркнул Дронго. – В таком случае легче было говорить по телефону, чем лететь сюда за столько километров.

Через тридцать минут они высадили его у американского ресторана и сразу отъехали. Дронго посмотрел по сторонам. На небольшой улице стояли две машины. В них сидели мужчины, которые внимательно смотрели в его сторону.

– Может, Андрей прав, – подумал Дронго. – Это страна, где слишком много профессионалов на один квадратный километр, где приходится труднее всего иностранным шпионам. Нужно вербовать кого-то из местных, но это чревато тем, что ваш агент всегда может выдать вас своему раввину.

Оливер Бутцман оказался человеком средних лет, с заметным брюшком, сильно полысевший с того времени, когда он работал в группе Хеелиха. На фотографиях десятилетней давности это был молодой человек с только намечающейся лысиной, довольно подтянутый. Сейчас это был раздобревший толстяк, страдающий одышкой. Ему было чуть больше сорока. Увидев Дронго, он поднялся из-за стола и кивнул, не протянув руки. Дронго сел напротив него, огляделся. В небольшом зале было не так много людей, но он не сомневался, что за ними следят сразу несколько пар глаз.

– Зачем вы хотели меня видеть? – спросил Бутцман. – Что вам от меня нужно?

– Может, что-нибудь закажем? – предложил Дронго. – Ведь неудобно сидеть просто так. Хозяину могут не понравиться такие клиенты.

– Хорошо, – усмехнулся Бутцман. – Что вы хотите? Я уже заказал себе пива.

– Я – чаю, – сказал Дронго. – И с лимоном, если можно.

Бутцман подозвал молодого официанта и сказал ему несколько слов. Затем добавил по-английски:

– Платить будете за себя сами. Я заказал вам чай.

– Это немецкая расчетливость или еврейская жадность? – улыбнулся Дронго.

– И то и другое одновременно, – сказал, тоже улыбнувшись, Бутцман. Прежняя настороженность уступила место интересу.

– Вы действительно из Москвы? – спросил он. – Вы похожи скорее на итальянца. Или вы с юга России?

– Примерно угадали. Но я не итальянец и действительно прилетел вчера из Москвы. Я не сотрудник спецслужб, если вас это интересует. Не офицер разведки, и уж тем более не работаю в спецслужбах. Я аналитик. Бывший аналитик «Интерпола» и специального комитета экспертов ООН. И меня интересует ваша прежняя деятельность.

– Как вас зовут?

– Обычно меня называют Дронго.

– Я о вас слышал, – кивнул Бутцман. – У вас характерная внешность борца или боксера. Хотя большой лоб выдает мыслителя. У боксеров обычно более узкие лбы. Говорят, вы просто волшебник. Раскрыли несколько очень запутанных преступлений. У нас в Израиле писали об этом.

– Это только разговоры, – отмахнулся Дронго. – Людям нравится верить в сказки.

Официант принес бокал светлого пива и стакан чая с лимоном и, поставив все на столик, быстро отошел.

– Так что вас интересует? – спросил Бутцман. – Я уже давно сюда переехал и отошел от дел. Должен вас предупредить, что в Тель-Авиве знают, чем я занимался раньше. И если меня спросят о нашем разговоре, я не стану скрывать его содержания. Хочу, чтобы вы меня верно поняли. Здесь живет моя семья, старшая дочь собирается замуж. Мне совсем не нужны неприятности с местной службой контрразведки.

– Не сомневаюсь в вашей благонадежности в отношении нового государства, – иронично заметил Дронго. – И не собираюсь выпытывать у вас секреты Израиля. Мне они не нужны, да и вы мне все равно ничего не расскажете. К тому же, работая в строительной компании, вы могли узнать только секрет бетона или краски. А мне они ни к чему. Поэтому поговорим о вашем прошлом. Вы работали в группе полковника Хеелиха?

– Да, – кивнул Бутцман, – больше трех лет. Он был надежным человеком. Жаль, что все так получилось.

– Он погиб?

– Да. В ноябре восемьдесят девятого.

– Вы можете рассказать, как это произошло?

– Как будто вы не знаете, – усмехнулся Бутцман. – Сами все и устроили. Я думал, вы будете спрашивать о чем-нибудь другом.

– Меня тогда не было в Германии, – зло заметил Дронго. – Вы можете подробно рассказать, как он погиб?

– Конечно, могу. Об этом даже писали. Кажется, в девяносто втором или третьем, не помню точно. Полковник собрал нас восьмого ноября восемьдесят девятого года и поставил задачу вывезти часть архива «Штази». Документы они отбирали вместе с Шилковским, его заместителем. Мы работали целый день, грузили документы, уничтожали ненужные. Вечером в ночь на десятое мы выехали из города. Когда мы доехали до места, нас уже ждали советские представители. Они все были в штатском, но мы поняли, что это были русские. Один из них, поднимая ящик, уронил его себе на ногу и выругался отборным русским матом. Перепутать было невозможно. Они и не особенно скрывали. А мы, собственно, ничего другого и не ждали. В тот момент казалось, что все рушится, и КГБ спасает людей, забирая из наших архивов документы старой агентуры. Нам казалось, что это правильно. На обратном пути у нас спустилось колесо. В это время в городе уже прорвали Стену и границы уже не было. Хеелих приказал нам оставаться у автобуса, пока Менарт, который был за рулем, сменит колесо. А сам вместе с Шилковским поехал выручать двух наших товарищей, которые еще находились в здании «Штази».

Обратно они не вернулись. Когда мы приехали на место происшествия, там уже были случайные прохожие, какие-то люди. В эту ночь полиция вообще не работала. Удивляюсь, как этим не воспользовались грабители. Хотя, наверно, воспользовались, мы просто всего не знаем. Там было несколько русских, тогда еще советских, солдат с офицером. Мы не сомневались, что это они расстреляли наших товарищей. Гайслер даже попытался достать автомат, кричал, что отомстит за Хеелиха, и мы с трудом его успокоили. Мы ждали, когда убьют и нас, – ведь мы были посвящены в столь важную тайну. Все понимали, что следующая очередь будет наша. После смерти Хеелиха и Шилковского я был старшим по званию. Я и Нигбур, но его с нами не было.

Потом солдаты забрали Шилковского, он еще дышал, но был в очень тяжелом состоянии. Мы его осмотрели и поняли, что он не дотянет даже до больницы. Пуля попала в позвоночник, он был обречен. А Хеелих погиб на месте. Их обстреляли из засады. Я думаю, что это сделали по приказу КГБ. Полковник верил Москве. Хотя мы все тогда вам верили. И вы нас так подставили. Мы ведь вывозили документы для вас. Хеелиха и Шилковского вы убрали, очевидно, решив, что они слишком много знают. Нас почему-то оставили в живых. Хотя я думаю, что, когда события стали разворачиваться таким образом, КГБ было уже не до нас. А потом Германия объединилась.

– А как сложилась судьба остальных сотрудников группы, вы не знаете?

– Знаю, конечно. Габриэлла вышла замуж и переехала в Нюрнберг. Нигбур с семьей живет в Гамбурге. Бруно Менарт развелся и уехал в Веймар. Кажется, в Веймар, но я точно не знаю. Гайслер сильно пил, он часто срывался, попадал в полицию. Потом исчез. Говорили, что его видели в Дортмунде, у родственников. Вайс умер. Вот, собственно, и все. А почему вы сейчас вспомнили про нашу группу? Уже прошло столько лет. Я думал, все забыли об этом.

– У нас появились подозрения насчет убийства Хеелиха, – пояснил Дронго. – Нам кажется, что кто-то из сотрудников вашей группы специально подставил своего командира. Но пока мы не знаем, почему.

– А какая разница, почему? – обреченно махнул рукой Бутцман. – Была ГДР, и больше нет такой страны. И никогда больше не будет.

– Ну почему не будет? Израиль возродился через две тысячи лет, – напомнил Дронго.

– А я не хочу, чтобы возрождалась. В той Германии было много хорошего, – сказал Бутцман, – но было и немало плохого. Но не поэтому. У меня остались к моей бывшей стране очень теплые чувства. Но в новой Германии я все равно не смог бы жить. А у немцев должна быть своя родина. Как у каждого народа на земле. И конечно, это очень страшно и неприятно, когда через столицу твоей страны проходит Стена, отделяющая тебя от твоих братьев. Знаете, я на выборах в Израиле всегда голосую за левых. За Рабина, Переса, Барака. Они предлагают хоть какой-то план, хоть какой-то вариант отношений с палестинцами. А наши правые думают построить новую Стену и забыть о своих соседях. Но так не бывает. И мы, немцы, это хорошо знаем.

Дронго подумал, что Бутцман остался профессионалом. Он наверняка знает, что их разговор прослушивается. И наверняка специально говорит о своих политических пристрастиях. Сотрудники спецслужб не скрывали своего благожелательного отношения к партии генерала Барака и своего недоверия к правым и религиозным партиям.

– Когда вы приехали на место гибели ваших товарищей, что вы увидели? – спросил Дронго. – Может, что-нибудь особенное бросилось в глаза? Какая-нибудь деталь?

– Нет, ничего необычного. Нападавшие прятались, очевидно, в кустах. Машину расстреляли из автоматов. Она загорелась и взорвалась. Позже мы узнали, что Хеелих погиб сразу, даже его труп сгорел. А Шилковский чудом выбрался из автомобиля, но получил несколько пулевых ранений и умер по дороге в госпиталь. Когда мы подъехали, он был без сознания и ничего не мог сказать.

– Как вы думаете, мог ли кто-нибудь из ваших бывших товарищей подставить Хеелиха и Шилковского?

– Думаете, у нас был предатель? – нахмурился Бутцман. – Нет. Это исключено. Я знаю каждого из оставшихся в живых. И за каждого могу поручиться. У нас были такие ребята! Нас осталось мало.


Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги
(всего 8 форматов)