Гладный

Гладный

Вступление

– Обними меня. – дрожа голосом попросила женщина, и мужчина прижал её к себе, маленькую, озябшую от зверского мороза.

Зимний лес вокруг казался совершенно непроходимым, а опустившаяся ночь придавала этому месту ещё больше мрачной таинственности и тревоги. Мужчина давно перестал ощущать своё тело от ледяного холода – слишком долго он вместе с женой пытался выбраться отсюда, однако, судя по всему, лишь погружались вглубь леса всё дальше и дальше.

– Мы заблудились? – всё же спросила женщина. – Мы не выберемся?

– Выберемся, – эхом ответил мужчина, но говорить уверенно не получалось – выдавала дрожь и уныние в голосе. – Надо подождать, когда стихнет ветер, и присесть под какое-нибудь упавшее дерево, там ветра мало…

– Волк! – в ужасе вскрикнула женщина, смотря через руку мужа. Её пальцы в варежках впились ему в фуфайку так сильно, что захват почувствовался через толщу одежды.

Из-за спины вдруг раздался предупреждающий рык хищника, подобравшегося к путникам практически вплотную. Стараясь двигаться осторожно, мужчина достал из голенища валенка топор, предназначенный для рубки ветвей, крепко сжимая рукоять до боли в суставах пальцев. Волк медленно обошёл их кругом, оказавшись впереди, демонстрируя страшный оскал своей голодной пасти. Мужчине пришлось убрать супругу подальше от траектории вероятного нападения зверя, но тут же потерял равновесие и едва удержался на ногах. Воспользовавшись моментом, волк мгновенно бросился вперёд.

Женщину внезапно охватила паника, она вскрикнула и рухнула лицом прямо в глубокий снег. Рядом сразу же прозвучали душераздирающий крик мужа и дикое рычание напавшего волка, терзающего его одежду. От ужаса потерявшая способность соображать, женщина поспешно встала, собираясь убежать прочь, но сильные удары мощных лап снова сбили её с ног, а острые зубы хищника вонзились ей глубоко в шею. Тщетно пытаясь закричать, несчастная смогла лишь сдавленно захрипеть, чувствуя, как кровь быстро наполняет рот. Волк жадно рвал добычу зубами, разрывая плоть и ткани. Но неожиданно сверху возникла тёмная фигура мужа, занесшего высоко над головой тяжёлый топор. Первый удар пришёлся точно в цель, второй завершил дело окончательно. Издав последний судорожный вздох, волк замер неподвижно. Потрясённый муж, весь покрытый ранами и залитый собственной кровью, тяжело опершись руками на землю, наклонился над телом жены, понимая, что жизнь покинула её навсегда…

Щенок-волчонок робко высунул мордочку из-под раскидистой корневищной ниши могучего ствола столетней берёзы, втягивая влажным носиком лесной воздух. Внутри убежища тихо поскуливали братья и сестры, тесно прижимаясь друг к другу, стремясь сохранить тепло телёнком. Мать-волкша вот-вот должна была возвратиться с ночной охоты, чтобы вновь насытить малышей своим молоком. Последняя добыча была особенно удачной – пухленький молодой заяц, которого теперь ждали младшие члены стаи. Желая скорее встретить мать и облегчённо прижаться к тёплому телу, малыш сделал попытку выйти наружу, возможно даже отправиться навстречу охотнице-матери, но внезапный громкий крик человеческого существа, полнейший страха и страдания, заставил детёныша испуганно метнуться назад в спасительную темноту норы. Лес стремительно погрузился в непроглядную ночную мглу…

Глава 1

Матрёнин Хвор представлял собой небольшую сельскую деревню, основанную примерно семьдесят лет назад местными жителями, решившими создать собственное поселение ввиду определённых жизненных обстоятельств. Расположенная на краю густого смешанного леса, протянувшаяся вдоль высоких живописных холмов вплоть до последнего придорожного участка, чуть ли не соприкасающегося с берегом спокойного озёрца, эта деревня состояла приблизительно из пятидесяти деревянных избушек. Жители Матрёнина Хвора жили скромно, без особых богатств, но и нужды особой не испытывали. Они сами выращивали хлеб, ухаживали за домашним хозяйством и продавали излишки продукции на ярмарках уездного городка, расположенного примерно в сорока километрах от деревни. Особое значение имела рыбалка, которой традиционно занимались подростки. После окончания учебного года мальчики ежедневно отправлялись на местное озеро удить карасей, ведь именно тогда начинался самый сезон ловли рыбы.

Неподалеку от начала деревни находился старый полуразрушенный дом, постепенно превратившийся в подобие земляной пещеры благодаря отсутствию ухода и ремонта. Местные жители держались от него подальше с момента основания поселения, и первая постройка была возведена на расстоянии около трехсот метров от загадочного жилища. Причиной такого отношения служило распространённое среди жителей поверье о живущем здесь чудовище – волке-оборотне, якобы загрызшем целую семью прежних владельцев дома задолго до появления деревни. Люди утверждали, что после гибели семьи чудовище продолжало обитать в разрушенном жилище, вызывая страх и тревогу среди местных жителей. Говорят, что и строительство самой деревни сопровождалось трагическими потерями, вызванными нападениями этого странного существа. Никто не отваживался выступить против мистического убийцы, опасаясь его силы и жестокости. Однако однажды детская жажда приключений нарушила привычное спокойствие деревни, став началом невероятной истории.

Коля и Егор учились в одном классе, шестом, и проживали поблизости, разделённые лишь несколькими грядками. Каждое лето ребята проводили большую часть свободного времени возле озера, занимаясь рыбалкой. По окончании рыбацкого дня приятели отправлялись на ближайший луга собирать домашний скот соседей и собственный, пасущихся неподалёку от леса. Однажды вечером, ведя животных во двор Колиной усадьбы, Егор решительно произнес:

– А вот спорим, что в землянке той, что вся деревня шугается, нет никакого оборотня!

– Взрослые-то врать не станут, – словно оправдываясь, сказал Колька. – Почти каждый в ней волколака сам лично видел. Говорят, ростом он с телёнка, клыки как зубья у грабель, а глаза такие пронзительные, что от одного вида на них может сердце встать.

– А я говорю – нет там никого! – настаивал Егор. У него даже лицо покраснело от волнения, и, словно взрослый мужик, он деловито добавил: – Сплетни это всё бабьи. Вот давай поспорим, что пуста эта землянка?

– Как мы узнаем, кто из нас прав? – настороженно протянул Колька, в глубине подсознания догадываясь, что есть только один способ проверить это, и подтверждение этому не заставило себя ждать. Егор, словно у него был давно заготовленный план, стал быстро описывать стратегию:

– Наши родители на покосе сегодня до глубокого вечера будут. Вернуться они, когда на улице совсем уже темно станет. А нам много ли времени надо на то, чтоб всё проверить? Десять минуточек. Это вот идти туда-сюда придется час не меньше, поэтому сейчас загоняем коров и бежим к землянке.

– На что спор? – Колька и в этот раз недолго ждал ответа, так как и он был давно заготовлен Егором.

– На шесть петушков! – установил цену парень. – Я знаю, маманька твоя кучу их наделала вчера. Об этом от своей мамки я услышал…

Потирая затылок, Коля задумчиво прикинул количество вкуснейших конфет-петушков, бережно спрятанных в плетёной корзине на верхней полке кухонного шкафа, и молча подал Егора ладонь, соглашаясь принять условия предложенной игры.

Землянка находилась почти в самом начале деревни, почти у самого подножья холмов. Одним из первых домов Хвора его считали. Тогда деревня только начинала расстраиваться, и в то время, когда эта изба ещё была жилой, вокруг него почти и домов-то не было, от силы два-три только. Когда начинали строить дома в деревне, хотели было этот дом перестроить, отремонтировать, только вот первые, кто это пытался сделать, пропали без вести. А потом и скотина начала со двора уходить. Во всём стали заброшенный дом подозревать. Кто-то из местных даже сам видел, как из окна этого дома волчья морда высовывалась. Так и порешили, что дом это нечистый, и начали строить дома вдали от землянки. И теперь, чтобы добраться до неё и вернуться обратно до прихода родителей, мальчишкам пришлось бежать к месту назначения.

Оказавшись минут через тридцать около землянки, Егор и Колька замерли перед дверью проклятого дома. Переглядываясь между собой, они долго решали взглядом, кто зайдёт вовнутрь, но, поняв, что дуэль глазами может продлиться долго, Егор твёрдо шагнул вперёд и, повернувшись к другу, шёпотом произнёс:

– Стой здесь…

Косые окна землянки находились почти на уровне с землёй, а деревянная, покрытая поганками дверь до самой ручки была завалена камнями. Единственным входом вовнутрь были окна, вернее, одно окно – второе было забито досками. Полуразбитое, с покосившимися рамами, оно располагалось слева от двери и было настолько грязным, что казалось просто замазанным чёрной краской. Егор встал на колени и прильнул к разделённому на несколько частей широкой трещиной стеклу. Щурясь и вертя головой, он пытался сфокусировать свой взгляд хоть на чём-то в комнате землянки, но так ничего и не увидел, даже когда пытался посмотреть в трещину окна.

Неразборчиво было видно лишь отражение Кольки, что стоял далеко сзади, и расплывчатый силуэт какой-то собаки, видимо, бежавшей мимо. Оглянувшись назад, собаки Егор уже не видел, а Коля, на странность, стоял чуть правее, чем его отражение в стекле. Видимо, из-за игры света почудилось, что друг Егора стоит прямо за ним, и, поняв это, мальчик снова повернулся к окну и принялся вытаскивать из гнилых рам ощетинившиеся стёкла. Одним за другим он вытащил три больших осколка из рамы и, аккуратно выложив их около себя, нырнул головой в комнату землянки.

Гнилостная вонь ударила в ноздри Егора, и от неожиданности он даже отпрянул от окна и зажал руками свой нос. Но уже спустя несколько секунд, искоса поглядывая на друга, протащил свои плечи через оконные рамы и сполз куда-то вниз, утопая в темноте комнаты. Сползя с подоконника, Егор инстинктивно отряхнул руки от пыли и, морщась от тошнотворной вони, осмотрелся. Благодаря убранному стеклу, в землянку проник слабый, но довольно пышный прожектор света, в котором тут же принялась танцевать пыль, поднятая с пола ногами Егора.

Комната, в которую попал мальчик, имела бревенчатые стены, с потолка до пола окутанных паутиной. Рыбацкой сетью она спадала на квадратный косой стол, сбитый из нескольких досок, и окутывала два табурета, валяющихся под столом. Также в комнате находился маленький очаг, уже скинувший часть штукатурки, показывая разваленным боком ряд красных кирпичей. Внутри землянки было сыро и холодно, в голове мальчика даже промелькнула мысль, что он сейчас стоит в большой могиле, от чего ему даже стало не по себе.

За очагом Егор приметил топчан, на котором небрежно горой лежали какие-то грязные тряпки, от которых ужасно пахло плесенью. Осторожно подойдя к топчану, Егор разорвал несколько слоёв паутины, прежде чем его руки легонько коснулись холодной материи. И тут мальчик заметил, что гора тряпок на топчане еле заметно движется. Буквально на сантиметр она неспешно поднималась и также плавно опускалась, через мгновенье вновь еле заметно вырастая. Егору казалось, что под тряпками даже кто-то дышит, издавая почти неслышные вздохи. И тут его осенило: на топчане, несомненно, лежал тот, кто пришёл сюда незадолго до их прихода, а услышав за стенами землянки их голоса с Колькой, спрятался под тряпками!

– А ну, выходи! – грозно прокричал Егор и принялся отшвыривать в сторону тряпьё, буквально сдирая его с силой одно от другого.

Одна тряпка, вторая, третья, и когда до замаскировавшегося незнакомца осталась одна тряпка, Егор с восторженным криком подкинул её вверх. В то же мгновенье с топчана на него прыгнуло что-то, имеющее несколько конечностей и голов. Вцепившись в обезумевшего от страха мальчика человеческими руками и парой волчьих лап, зверь повалил Егора на пол и склонил над ним свою уродливую морду. Она напоминала лицо человека, не имеющего глаз и носа, и было вытянуто далеко вперёд, как собачья морда. Рот тоже был человеческим, только растянулся до самых ушей и открывал ряд звериных клыков вперемешку с зубами человека. Где-то в районе правого плеча лицо раздваивалось на вторую свою часть, что полностью являлась собачьей головой.

Бешеный взгляд собаки говорил о её нескрываемой злости, а пасть постоянно клацала клыками, пытаясь укусить Егора за что-нибудь. Из спины монстра, будто являясь продолжением плеч, вырастали человеческие ноги, что при движении рук болтались, как пустые верблюжьи горбы. Само же чудовище, как успел заметить мальчик, ловко передвигалось на задних собачьих лапах, лишь изредка упираясь на вытянутые человеческие руки. Передние же лапы собаки, что в данный момент впились в рубашку Егора, вырастали из центра грудной клетки уродца. Орошая лицо Егора тянущимися слюнями, безликое человеческое лицо крикнуло что-то непонятное, словно заклинание: