скачать книгу бесплатно
– Только как бы наши хозяева за такую ладу не перессорились, – с сомнением покачала она головой.
– Вот и Маша меня в расчет не берет, – пожаловался мне байкер, сделав нарочито несчастное лицо. – Не верит, что меня можно любить.
– Так вы опять сами отступитесь. Откажетесь с братьями соперничать, – по–детски простодушно произнесла она. – Не раз проверено.
– На ком? – не удержалась я. – На ком не раз проверено?
Повариха смутилась. Видимо, сболтнула лишнее.
Глава 5
В помещении повисла напряженная тишина. Ви, жалея растерявшуюся Марию, перетянул внимание на себя. Кажется, я слишком напирала.
– Понимаешь, Шапочка, ты здесь не первая молодая и красивая женщина. А там, где появляются наследницы Евы, всегда просыпается соблазн любить их.
– Ты имеешь в виду, я не первая живая женщина, которая должна лечь в постель по прихоти хозяев? – не удержалась я от уточнений. Вот же! И здесь харассмент!
– Зачем же по прихоти? – Мария раскраснелась. Веснушки на ее круглом лице сделались еще ярче. – По любви. Никто принуждать не будет. У наших господ все только по любви и согласию.
– Мария! – Ви сделал серьезное лицо. – Займись–ка лучше своими делами. Принеси нам… что там у тебя сегодня наготовлено?
– Ушица, перченые колбаски, взвар ягодный. Каравай пшеничный и крендельки соленые. Все, как вы любите.
Мой желудок откликнулся бурчанием. Я отложила размышления о царящих в «Приюте» нравах на потом.
– Надеюсь, еда настоящая, а не призрачная, – прошептала я, когда Мария отошла к очагу. Запахи запахами, но вдруг и они иллюзия?
– Уморить тебя голодом? – Ви задрал брови. – Кто тогда работать будет?
– А где вы берете продукты? Привозите или у вас ведется натуральное хозяйство? – задавала я вопросы с умыслом. Если провизию закупают, то должна быть связь с городом. Ну не на автобусе же Чистильщика их перевозят? Вот еще один страшный тип, о котором следовало бы подумать. Интересно, а он живой или мертвый?
– Зачем тебе знать? – Ви смотрел с подозрением.
– А может, вы заставляете души в саду–огороде работать? Мария, как я поняла, сто лет как мертва, а почему–то до сих пор стоит у плиты. Рабовладельческим строем попахивает.
– Неужели я слышу в твоих словах мятеж? Не рано ли устраивать революцию? – Ви наклонился над столом, чтобы я не пропустила ни слова. Я тоже потянулась к нему навстречу. В его глазах плясали искорки света. – Давай начнем с того, что я не обязан раскрывать наши секреты всяким временным работникам.
– Не хочешь, не говори. Тоже мне секрет, где картошка растет, – надулась я. А себе намотала на ус, что следует подружиться со словоохотливой Марией, которая многое знает. И о хозяевах, и об укладе здешней жизни. Не всегда же Ви будет следовать за мной по пятам?
Еда оказалась вкусной и сытной. На десерт повариха принесла сдобные булочки и кувшин взвара. Ви предпочел хлебнуть пива. Для этого он прошелся к барной стойке, и поколдовав у бочонка, сам наполнил бокал.
– А где бармен? – я покрутила головой. – Лидия обещала, что он сделает мне мороженое.
– Пока обходимся без него, – Ви, глотнув пива, от удовольствия закатил глаза. – Братья Кристофер взяли его с собой.
Вот так всегда. Пообещают и на попятный. Магазина нет, холодильника нет, мороженого тоже нет. Чудесное место.
Упоминание о бармене разговорчивая повариха не пропустила.
– Может так случиться, что Костик к нам больше не вернется, – она поставила рядом со мной вазочку с вареньем. – Я буду по нему скучать. Мороженое у него на самом деле получалось отменное.
– Почему не вернется? – я распрямила спину.
– Так для того хозяева и позвали, чтобы его беду уладить, – Мария смотрела на меня как на несмышленого ребенка. – Маялся он, виноватым себя перед невестой чувствовал. Поссорились из–за пустяка, вот он и выбежал из дома разгоряченный, а там телега.
– Не телега, а машина, – буркнул недовольный Ви.
Мария махнула рукой.
– Все едино. С жизнью расстался, а она, бедняжка, думает, что по ее вине Костя под колеса бросился. Слезами себя изводит.
– Маша, – оборвал ее Ви, – ты сама ругаешься, когда в твоей едальне говорят о земных делах. Сейчас–то почему тебя несет?
– Ой, молчу–молчу, – повариха прижала пухлые пальчики к губам, но ненадолго. Слова прямо–таки рвались из нее. – Я одного никак в толк не возьму, когда у вас руки дойдут до моих дел? Сколько еще ждать–то?
– Тебе с нами плохо? – рыжая бровь байкера поползла вверх.
– Нет, не плохо, – повариха опустила глаза. – Только здесь иногда так сильно прихватывает…
Она прижала ладонь к груди.
Ви поднялся и привлек к себе женщину. Постоял, раскачиваясь с ней, будто баюкая.
– Теперь легче? – через некоторое время он расцепил руки, возвращая поварихе свободу.
– Да, – она кивнула и потянулась к завязкам фартука. На ее лице опять светилась улыбка. – Пойду на могилке своей подружки Лидии посижу. Там хорошо, спокойно.
– Иди, милая, – Ви проводил ее долгим взглядом.
Не знаю почему, но сцена с поварихой меня задела. Сделалось обидно за Марию.
– Я поняла, кто вы такие. Вы эксплуататоры душ. Сто лет бедную Машу ради своей корысти удерживаете. Вкусно готовит, да?
Ви вернулся ко мне, сел на скамью. Пока он опускался, у меня живот скрутило от страха. Уж очень серьезен был байкер, от него опять веяло не человеком.
– Маша убила себя. В состоянии аффекта. Когда узнала, что муж погиб на фронте. Говорит, сильно любила, – Ви цедил рубленными фразами. Каждая из них била меня по темечку. – Жизни без него себе не представляла. Оставила двоих детей на произвол судьбы. Круглых сирот по сути. Старая бабка все жилы из себя вытянула, пока подняла их.
– Мария до сих пор не может себя простить, – ахнула я, понимая, какая боль засела в сердце женщины.
– Вот такие грани любви, Маргарита Павловна. Нет Маше покоя и не будет. Пусть лучше здесь, чем…
– Чем в том месте, что уготовано для наложивших на себя руки?
Я ничего не знала о потусторонней судьбе самоубийц, кроме того, что в прежние времена их хоронили за оградкой кладбища. Где же твоя могила, Мария?
Ви поднялся.
– Гость идет. Займись им, – бросил он мне на прощание и покинул помещение.
В дверь позвонили.
Я заполошно подхватилась и понеслась. Мне уже поставили в пример Лидию, ожидая от меня того же качества обслуживания. Но я сама из тех, кто уж если взялся за работу, то сделает ее хорошо.
На пороге стоял серенький человек. Растерянный и поникший. Он ткнул указательным пальцем в мостик очков, заставляя их вернуться на переносицу, но тяжелая металлическая оправа тут же сползла вниз.
– Здравствуйте! – он шаркнул ножкой, словно вытер ее о коврик, которого не существовало. Я только сейчас обратила внимание, что на каменном пороге вырезаны слова приветствия. – Я туда попал?
Вопрос поставил меня в тупик, но я быстро нашлась.
– Если ищете Последний приют, то да, вы на месте.
Мужчина пригладил тонкие волосы, но вечно дующий здесь ветер незамедлительно поднял их дыбом. Посетитель сделался похожим на взъерошенного воробья.
– Мы рады приветствовать вас, – добавила я и отступила в сторону, чтобы пропустить гостя.
Зайдя за стойку, вывела в журнале регистрации цифру 79, на этот раз более уверенно владея пером, и передала «гроссбух» новому постояльцу.
– Заполните, пожалуйста, графы, – произнесла я, ставя перед ним еще один прибор с чернильницей и ручкой.
– Я почему–то не захватил с собой документы, – похлопывая себя по карманам, промямлил «серый» человек. Я видела его именно таким, серым. То ли мышиный цвет волос настроил так мое восприятие, то ли мятый кургузый пиджачок.
– Мы поверим вам на слово, – с улыбкой успокоила я. – Только, пожалуйста, пишите о себе правду.
Мужчина осторожно обмакнул перо в чернильницу и, снова поправив очки, склонился над книгой.
– Что значит «причина смерти»? – он поднял на меня глаза.
Я оглянулась на лестницу. Ну почему Ви оставил меня одну именно сейчас?
– Каким образом вы покинули этот свет? – мягко спросила я, видя, как дрожит ручка в его пальцах.
– Что значит, я его покинул?
Через мгновение мужчина некрасиво сморщился. Он понял смысл слов и собрался плакать.
– Вы не помните?
– Нет, – он бросил ручку и торопливо снял запотевшие очки. Достав из кармана такой же мятый платок, начал нервно натирать стекла. – Я увидел яркий свет и пошел к нему. Не мог не пойти. Оказалось, что светили автобусные фары. Я сел, и он привез сюда. Водитель сказал, что меня здесь ждут.
– Все верно, мы вас ждали, – я не знала, что делать. Как регистрировать душу, которая не помнит факт смерти? – Вы только, пожалуйста, не волнуйтесь. Можете сесть на диван и выпить воды, – я заметила, что на одном из столиков стоит графин и пара стаканов. – Мы позже все запишем, когда… вы придете в себя.
– Да–да, – он огляделся и направился туда, куда я указала рукой.
Ви, где же ты?
Мне ничего не оставалось делать, как наблюдать за новым постояльцем. Он глотнул воды и, продолжая держать в руках стакан, опустился в кресло. Обвел растерянным взглядом помещение.
– Это отель?
– Да, гостиница «Последний приют».
– Хорошо, – произнес человек и потянулся к столу, чтобы поставить стакан.
Его внимание привлекли разбросанные печатные издания. Мужчина выбрал газету и углубился в чтение.
– Тут обо мне, – он поднял на меня растерянный взгляд. – И фото есть. Вот. «Гражданин Самарцев С. похитил дневную выручку мебельного кооператива и скрылся в неизвестном направлении». А что мне было делать, если Лилечке срочно требовались лекарства?
– Лилечка ваша дочь? – я подошла ближе и взглянула на фото мужчины в разделе «Разыскивается». А потом и на дату выпуска газеты. Девяностые.
– Нет, младшая сестра. Денег нет, а лекарство дорогое. И в аптеке не купишь. Надобно с рук.
Рот мужчины неожиданно раскрылся в изумлении.
– Я вспомнил, – прошептал он. – Меня столкнули с лестничного проема какого–то заброшенного дома, куда завели, якобы, за лекарством.
Самарцев потрогал затылок и посмотрел на пальцы. Крови не было. Но я уже и без него знала, что ничего колотого, резанного или рубленного не увижу. Дом бережет психику своего администратора.
Гость опять потянулся за стаканом. Пил неаккуратно, вода стекала по подбородку на воротник и съехавший набок галстук.
– Вы готовы зарегистрироваться? – напомнила я через некоторое время, когда мужчина вышел из оцепенения.
– Да–да, – сказал он и направился к стойке. Обмакнул перо в чернильницу. – Вы не знаете, что стало с моей Лилечкой? Она выздоровела? О ней позаботились?
– Нет, простите, – я покачала головой.
– А кто может мне ответить? – Степан недоуменно посмотрел на меня. Я прочла его имя – «воробышек» успел его вписать в журнал. Как и дату своей смерти.
– Мы все выясним и позаботимся о вас, – Ви вырос за спиной Самарцева. Его ладони легли на плечи новенького. Я выдохнула с облегчением.
– А о сестре? – Степан уже не выглядел таким потерянным. – Мне обязательно нужно объяснить ей, почему я не пришел. Как вы думаете, она… жива?
– Жива, – глаза байкера лучились добром.
– А можно мне увидеть ее? – Степан положил ручку и вытер вспотевшие ладони о брюки. – Перед тем, как… покину этот мир? Я ведь знаю уже, что умер. Но я не могу уйти, пока не поговорю с Лилечкой. Душа не на месте, понимаете?
– Понимаем, – кивнула я.
– Ох уж эти грани любви, – шепнул мне Ви, обнимая воробышка.
После того, как лупа подтвердила правдивость слов Степана, Ви увел его к лестнице.
«Я простодыра, – было написано в графе «Причина смерти». – Меня всегда было легко обмануть. И на этот раз я доверился не тем. Я неудачник и вор. Я не только совершил преступление, но и не помог сестре. Мне нет прощения».
Я захлопнула журнал, вышла из–за стойки и в изнеможении опустилась на один из диванов. На сердце лежал камень. Мне самой сейчас срочно требовался Ви. Если я буду так близко принимать беды постояльцев, то не доживу и до конца временной подработки.
Голос Марии я услышала еще до того, как она появилась на пороге. Она пела. Что–то похожее на деревенские страдания, когда как–то по–особенному тянутся гласные.
– Мой миленок не прише–о–о–о–л…
