скачать книгу бесплатно
Соло тишины
Анна Львовна Абаимова
Каждая эпоха рождает своих героев и своих антигероев. Но может ли потеряться целое поколение и где найти то зазеркалье, в которое оно ушло? Многие дети, чьё взросление совпало с 90-ми годами, не состоялись и потеряли себя. Почему такое произошло? Автор психологической драмы рассказывает о судьбе талантливого подростка, желания и амбиции которого оказались не только далёкими от современной жизни, но и привели к преступлениям.
Анна Абаимова
Соло тишины
Часть 1
Человек в мокром дождевике с накинутым на лицо капюшоном бросил в распахнутое окно старенького деревянного домика бутылку с зажигательной смесью. Он очень хотел какое-то время подождать, увидеть, как начнётся пожар, как запаникуют люди, и хотел насладиться этим результатом своего деяния. Но нужно было бежать, и он свернул в ближайший проулок, туда, где его никто не увидел бы ни из окна, ни из ворот, а другие люди возможно не обратили бы на него внимания. В конце концов на улице шёл дождь и многие ходили в плащах, лица тоже прятали, и выглядели тревожно.
Пройдёт время и может быть в полиции он расскажет обо всём. А может не расскажет. В любом случае он допускал вариант, что его поймают. Ведь большую часть преступлений в современном мире всё-таки удавалось раскрыть, а он к тому же не профессиональный преступник и скорее всего допустил много серьёзных промахов, по которым его легко вычислят… Это казалось ему вовсе не страшным, страшным было другое – он думал, что вполне может не успеть, что запросто ему кто-нибудь помешает или собственная нервозность остановит его.
Именно этот вечер казался особенно подходящим, чтобы совершить ещё два поджога, а после – наслаждаться оставшимися мгновениями свободной жизни, любоваться этим миром и ещё балдеть от тишины, которая воцарится наконец вокруг и даже в сердце, ведь как ни странно, шум может быть именно внутри, в самом человеке, особенно если и человек этот тоже весьма странный. Странный, как этот преступник.
Он шёл сейчас знакомой дорогой и уверенным шагом, уверенным оттого, что знал: второе и третье возгорание никто не может ожидать, а ведь это огромный козырь – быть неожиданным. Но мысли его уводили куда-то далеко отсюда. Грезилось будущее. А может случился какой-то момент ясновидения – человек увидел явственно, как сидит напротив следователя и тот задаёт вопросы, на которые не получает никаких ответов.
– Вы не хотите отвечать? – спрашивает следователь.
Человек продолжает молчать, потому что в этом своём молчании хранит не только тайну, ещё – он бережёт тишину. И вот слышит, как в кабинете случайно залетевшая муха отчаянно бьётся об стекло. Хочет спросить в свою очередь у следователя, почему тот не убьёт муху, но медлит и молчит, не спрашивает, хотя это жужжание его раздражает, и он стесняется говорить, стесняется, как в детстве, хотя с возрастом это ощущение у людей проходит, а у многих современных детей оно и вовсе изначально отсутствует, но в редкие и непонятные моменты человек этот по-прежнему чувствует себя по каким-то причинам не повзрослевшим и затерявшимся где-то между детством и юностью…
Почему его тревожит именно этот возраст, он не может понять.
Ничего там не происходило такого особенного, всё было как обычно: школа, ещё музыкальная школа, и библиотека, которую он очень любил. Вот только мама тогда вышла замуж второй раз и велела больше не называть её мамой, сказала, что отныне она для него – тётя Катя. Мама, или точнее эта самая тётя Катя, впоследствии родила от другого дяденьки ещё двоих детей и после подрастающий паренёк стал чувствовать себя совсем ненужным и лишним среди этих людей. Хотя он верил – мама по-прежнему любит его и она всегда рядом.
– Эти люди были вашими врагами? – спросил наконец следователь, и этим вопросом вернул человека к реальности.
Но реальность была не такая, какую он слышал и видел. В реальности он издали взглянул, вскинув голову, на окно третьего этажа… Погода благоприятствовала его злодеяниям – нигде в городе ещё не отключили отопление и потому все распахивали окна навстречу свежему ветру и ранней, необыкновенно тёплой весне, торопливо врывающейся и проникающей всюду.
…Человек перелез через ограждение, которое немногим было под силу преодолеть. Но он долго готовился. Оказался на запасном противопожарном балконе многоэтажки, и мысленно усмехнулся этому парадоксу: пожар начнётся с противопожарного хода. Взбежал на третий этаж, размахнулся и попал точь-в-точь. Прислушался. Никто не закричал.
Сумерки уже начинали скрывать силуэты и превращать их в тени.
Злоумышленник спокойно скользнул по ступенькам вниз. Теперь в его сердце зазвучала музыка – это был первый тонкий изысканный аккорд какой-то чарующей мелодии, быть может он слышал её когда-то или играл сам. Музыка понравилась, и он поспешил дальше. Следователь в его воображении больше не приставал с расспросами, и человек подумал, что хоть как планируй каждый шаг, хоть как пытайся предвидеть будущее – всё это пустое бессмысленное занятие, потому что на самом деле всё в жизни невозможно предусмотреть и события никогда не развиваются ни по какому сценарию, и хоть сто вариантов их придумывай, всё равно случится какой-нибудь другой, сто первый.
Вдруг он узнал ту мелодию, которая теперь звучала в сердце – это был фрагмент забавной народной песенки, которую он разучивал в детстве. Программа в музыкальной школе была для всех одинаковая и он всегда восторженно слушал пьесы, которые играли старшие ребята, выбирал, какие ему нравятся больше и что он хотел бы сыграть сам, потом слушал, как пьесу играет преподаватель и что-то болезненно с трепетом сжималось в его груди. И это неведомое, сжавшись, хотело излиться мелодией, потому что и сама мелодия будто бы хранилась именно там, в глубине души, хотя наверняка такое мог ощущать далеко не каждый человек, а только истинный музыкант.
В последнее время он стал понимать, что музыка – весьма относительная вещь, и каждый житель планеты – это по-своему аккорд, а некоторые может быть даже гармоничные такты или целые симфонии. Другие же – просто шум или даже пустота… Именно с этими мыслями и дошёл наконец до дачного посёлка – третьего и финального пункта сегодняшнего вечера. Этой ранней весной на дачи переехали уже многие. Деревья однако стояли пока обнажённые и только изредка на солнцепёке желтели, как маленькое солнечное эхо, первые цветки мать-и-мачехи, которые всё время появлялись даже раньше подснежников.
Ещё пели соловьи. Так заливисто и чарующе, что человек невольно замедлил шаги. После и вовсе остановился – подумал даже, что напрасно наивные люди из семи нот пытаются выжимать какие-то музыкальные шедевры. И ведь у них порой даже получается! Прикинул теперь, каким надо быть гением и виртуозом, чтобы сочинять музыку. Однако всё-таки надо было поторопиться и осуществить задуманное, потому что уже совсем наступила ночь. Завтра же будет новый день и, как он рассчитывал, начнётся новая жизнь, а эти три преступления останутся в прошлом.
Соловьи, будто предчувствуя недоброе, понемногу начали смолкать. А может просто утомились, и в сгустившейся темноте решили подремать хоть немного до рассвета. Тогда человек подумал, что ни один музыкальный инструмент не сравнится с их пением – куда уж там! Даже скрипке, этой примадонне всех оркестров, и то до них далеко. Но всё-таки старались упорные люди превзойти совершенство природы.
Нужную ему дачу злоумышленник нашёл быстро.
Дорога здесь была ему хорошо знакома и он заглянул через калитку, через кусты, растущие в палисаднике – понял, что теперь задача перед ним встала посложнее. Или он сам оплошал, основательно просчитался, и начинать следовало именно отсюда… Дачные домики, сильно охладившиеся за зиму, теперь приходилось тщательно прогревать растопленными печами, несмотря даже на солнечную погоду. А потому окна все закрывали плотнее ближе к вечеру. Ещё закрывали, чтобы не залетали внутрь первые мухи и комары. Какое-то время человек стоял возле запертой двери. В окне поблескивал тусклый свет лампочки, и человек не сомневался – хозяева внутри. Осторожно приоткрыл калитку, зная, что они обычно скрипят. На этот раз калитка не скрипнула. Тогда он, неслышно ступая, словно хищный зверь, подошёл к двери – прижал её толстой широкой доской. Разного древесного материала здесь всегда было полным-полно и он заранее это отлично знал.
Понимал, что проявляет чрезвычайную жестокость, не давая людям ни малейшего шанса на спасение, хотя при этом утешал себя, убеждая, что они сами виноваты и тоже чрезвычайно жестоки.
Рука не дрогнула и он сделал всё, как запланировал.
Что его увидят в окно, злоумышленник не боялся – пусть смотрят, ведь впоследствии никто уже не напишет заявление и не даст против него показания… На какое-то время даже задержался напротив окна, надеясь встретиться взглядом со своими жертвами. Разбившееся стекло посыпалось в палисадник и внутри заметались, ещё видимо не сообразив, что произошло. Человек попятился, мгновенно, как это умеют делать только преступники, скрылся в темноте.
– Я всё видела, – услышал он вдруг женский голос.
Вместо того, чтобы испугаться, заслушался эти голосом, который прозвучал на удивление мелодично и нежно. Присмотрелся, увидел впереди себя маленькое существо в белых одеждах.
– Ты ангел? – шёпотом спросил он.
В ответ раздался смех, такой игривый и тонкий, какой мог быть только у ребёнка. Тогда преступник разволновался, потому что растолковал этот смех по-своему.
– Значит всё-таки ангел, – пробормотал он.
Хотя сейчас ему следовало немедленно убежать, он не двигался, потому что смех этот напоминал ему переливчатые трели соловья. Птиц он всегда считал посланниками с небес, а значит можно было не сомневаться – и это существо, смеющееся с ними в унисон, оттуда же, с заоблачной дали.
– Я тебя знаю, – продолжал говорить этот ангелок.
На самом деле это была девочка лет восьми-девяти. Человек, весьма польщённый, улыбнулся – надо же, его знает ангел, не зря видимо он так часто стремился уединиться в тишине, вот и встретился наконец с одним из посланников с небес.
– Я расскажу взрослым, что это ты поджог дом дяди Кости и тебя посадят в тюрьму, – продолжала в это время девочка-ангел. – а если не хочешь, чтобы тебя посадили, дай мне немного денег.
Только в этот момент до злоумышленника дошёл смысл этой досадной встречи, и он понял – на самом деле перед ним никакой не ангел, а бессовестная, жадная девчонка. Тогда он зажал ей рот рукой, схватил в охапку и побежал. Знал, что шантажист, даже такой вот юный, всегда будет ненасытным, а денег у него было совсем мало, едва хватало на жизнь, и раздавать их впустую он не намеревался.
Ребёнок вырывался и вот-вот мог закричать, так что человек понял – далеко отсюда не убежать. Главное – успеть скрыться в лесу, а там он уже придумал бы, как угомонить девчонку. Подумал теперь, что зря её схватил, видимо вгорячах и уже основательно сойдя с ума от напряжения, ведь не так-то просто на самом деле совершать преступления. Вдруг он решился на хитрость.
– Хорошо, ты получишь деньги, – сказал он, понимая, что отступать сейчас уже слишком поздно. – но у меня ни рубля нет с собой, всё дома.
– Зачем же ты меня схватил? – возмущённо отозвалась девочка. – так бы и сказал, тогда мы вместе сходили бы к тебе домой.
Он поставил малышку на землю. Она поправила платьице и съехавшие на бок бантики. Возможно даже улыбнулась, хотя этого человек не увидел в темноте, а скорее почувствовал. Залюбовался её. Она вся была в белом – с головы до ног, даже колготки и туфли сияли безупречной белизной. Это белое выглядело особенно ярко в свете появившейся на небе луны. Теперь девчушка радостно побежала рядом, а он не спешил. Предполагал – ещё наверняка не везде разъехались пожарные и полиция, и потому не хотел раньше времени появляться там, где мог выказать своё волнение и где могло случиться какое-нибудь недоразумение.
– Зачем ты надел дождевик? – спросила девочка, потянув его за рукав. – дождь ведь давно закончился и наверняка не пойдёт снова.
В самом деле теперь можно было снять этот маскировочный наряд, к тому же человек чувствовал, как сильно вспотел, укутанный наглухо в целлофан. Девочка казалась умной не по годам и он даже запаниковал от её присутствия, от того, что всё так сложилось и теперь ему придётся либо её убить, либо она до конца жизни будет иметь власть над ним. Держать девочку какое-то время у себя казалось ему бессмысленным – излишняя суета, к тому же сколько-нибудь долго он не сможет её прятать, а когда её обнаружат, подумают, что он извращенец, и такого обвинения он не выдержит. Хотя, впрочем, он кто угодно – поджигатель, убийца. Но только не развратник.
Ещё раз внимательно взглянул на этого идущего рядом с ним ребёнка – в самом деле от крошки этой ожидать можно было любой подвох. Детские белокурые волосы локонами спадали на плечи, а бледность кожи делала личико прямо-таки ангельским. Нет, её он точно не сможет убить. Ведь в самом деле небеса нам посылают ангелов в каком угодно виде, так может это и есть тот заветный посланник с небес, которого он так долго ждал?
– Послушай, девочка, а зачем тебе деньги? – спросил он в свою очередь, не отвечая на вопрос о дождевике.
Девочка засмеялась, но не поторопилась с ответом.
Возможно она и сама не знала, для чего. А может это была её тайна. Ведь у детей порой тайны имеются ещё круче взрослых. Ему в самом деле стало любопытно, о чём таком материальном может мечтать современный ребёнок. Вот он в детстве был далёк от алчности, и когда родители, наградив его за послушание первой в его жизни монетой, сказали, что это на карманные расходы, он не знал, как потратить деньги, и просто спрятал монету в тайник, решив, что теперь будет коллекционером.
Молчание затянулось, и он ещё раз повторил девочке свой вопрос. Тогда она стала рассуждать:
– Всё равно ты не дашь мне столько, сколько нужно, да и у родителей возникнут разные подозрения, откуда у меня появились деньги, поэтому я их просто потрачу на сладости, схожу в кафе и на аттракционы, объемся мороженым.
– И заболеешь, – быстро перебив её, сказал похититель.
– Нет, это навряд ли.
– Но неужели родители не дают тебе сладости и не позволяют детских развлечений? – изумился преступник, негодуя от того, что скопленные им с большим трудом деньги эта маленькая шантажистка пустит на всякую ерунду.
– Одно дело, когда ты идёшь с родителями, другое, когда втихаря, – возразила она. – ведь я уже взрослая, и мне надоело спрашивать у них разрешение.
Человек подумал, что он в детстве был совсем не таким, и ему очень важно было одобрение мамы, да и взрослых вообще он особенно уважал. Сейчас бы даже хотел повоспитывать эту наглую, повзрослевшую раньше времени малышку, однако чувствовал – это ему вовсе не по силам, потому что соображает он уже с большим трудом… Весь этот день его ужасно утомил – быть преступником оказалось чрезвычайно тяжело, к тому же если ты по натуре вовсе не злодей и никогда никому не делал ничего плохого, а наоборот, как по Библии, на пощёчину подставлял вторую щёку. Но вот наступил предел, и терпение закончилось, как в общем-то закончилась и доброта.
Он вспоминал себя таким вот ребёнком, неуклюжим и неуверенным, робко стоявшим на уроках физкультуры возле самой стены позади всех… Учитель всегда выискивал его взглядом и упрекал, что он не вырастет настоящим мужчиной, не сможет постоять за себя, потому что совсем не старается быть смелым и ловким. Тогда он не понимал, зачем ему лазить по канату, перепрыгивать через какого-то там коня, бегать эстафеты, бросать что-то, стараясь попасть в цель или дальше всех… Разве может это пригодиться в жизни? Это вовсе не нужно! Разумеется, если только не планируешь стать военным или полицейским. Но он не планировал. Поэтому и не старался превзойти всех. Ребята даже смеялись над ним, потому что брошенный им мяч часто падал прямо сразу к его ногам, а с эстафетной палочкой он бежал, не зная куда её девать, по две дистанции.
Зато в минувший год ему пришлось постараться – он научился и ловкости, и быстроте. Стал попадать в цель. Ещё научился приготавливать воспламеняющийся раствор и теперь с уверенностью бы сказал, что для всего этого не нужны никакие учителя. Просто этому учит сама жизнь. Или нет, не так – это слишком грубо. Жизнь просто загоняет в угол, ставит в тупик, и учиться многому тогда приходится самостоятельно.
Он посмотрел на эту малышку, идущую рядом с ним, подумал, что тратить деньги она в скором времени обязательно научится – этому её тоже научит жизнь. Тогда потребуется ей ой-ой как много, и она несомненно станет просить деньги за своё молчание снова и снова. В общем, ситуация у него складывалась безвыходная, однако убить крошку не поднялась бы рука. В самом деле, разве можно убить ангела?
Снова он пожалел, что связался с ней. Надо было просто убежать, ведь дети ужасные выдумщики, и даже если бы она стала рассказывать всем об увиденном, маловероятно, что ей бы поверили. В общем, мысли путались и он чувствовал, как усталость усиливается. Просто наверняка ни один преступник, даже очень опытный, не совершает по три преступления за один день… Порой обычные люди второй раз из дома-то ленятся выйти за один свой выходной… А тут – такое!
Однако злоумышленник был вовсе не обычным преступником – в своём настроении он каждый день улавливал особую музыку, и всегда она звучала по-разному. Так и содеянное в сегодняшний вечер казалось ему единым и неразрывным, своеобразным аккордом, в котором обязательно должны быть три ноты, иначе он не зазвучит как положено. Но теперь он чувствовал – аккорд звучит! И сложился он удивительно гармонично. Хотя это был самый тяжёлый, низкий звук всей его жизни, которую он часто сравнивал с ошеломляющей длинной симфонией, которую составляли разные голоса, потому что исполнял её оркестр. Ведь в самом деле в своей жизни каждый человек мог вести только сольную партию, но обязательно нужны были и те, кто станет ему подыгрывать. Девочка сейчас именно подыгрывала, и он тоже подыгрывал ей.
Возле самой двери его квартиры она немного стушевалась, забоялась последовать за ним – видимо в ней уже пробудилась доля настороженности, неизменно присущая взрослому человеку. Однако он подбодрил:
– Не бойся, я тебя не обижу, – сказал спокойным полушёпотом, и это действительно не подразумевало обман.
Для себя он решил: придумай хоть что ещё эта малышка, он ни за что не причинит ей зла.
Девочка впорхнула в квартиру, а он подумал о том, что даже не знает, как обратиться к ней по имени, однако не поспешил спрашивать, ведь ангелом можно быть и безо всяких имён.
– Как сильно у тебя здесь захламлено, – деловито заметила малышка, осматриваясь, и добавила. – мусор хоть иногда надо выбрасывать.
– Это не хлам и не мусор, – возразил хозяин квартиры. – это мои вещи. Просто я живу очень бедно, а бедные люди редко что-либо выбрасывают, они всегда уверены, что непременно всё, даже ставшее ненужным, когда-нибудь может снова пригодиться.
– Значит ты бедный, – с досадой подытожила девочка и наморщила носик. – и значит много денег ты мне не сможешь дать.
Преступник не сдержался и даже засмеялся от этой её наивности, думая о том, что она сейчас полностью в его власти и он может сделать с ней всё, что захочет. Она же, глупышка, рассуждает о каких-то деньгах.
– У тебя так много музыкальных инструментов, – заметила девочка и слегка смущённо спросила. – а они все настоящие?
– Разумеется настоящие, – воскликнул человек и взял в руки гитару.
Гостья остановила его жестом и указала своим нежным пальчиком на домру, потом сказала:
– Сыграй вот на этом.
– Я не очень умею, на таком инструменте в основном играют женщины, – возразил музыкант и потянулся к балалайке.
Девочка нахмурилась и покачала головой.
– Тогда вообще ни на чём не играй, – сказала она. – я не люблю самодельную музыку.
– Ты хотела сказать – самодеятельную? – поправил человек.
– Нет, что я хотела, то и сказала, потому что вся музыка самодеятельная, а самодельная та, которую играют всякие любители у себя дома, это как орать песни без голоса – только слух режет.
Она продолжала осматриваться дальше и заметила детские маленькие гусли.
– Зачем они тебе? – спросила удивлённо. – разве у тебя есть дети?
Детей в самом деле не было и человек удивился в свою очередь, как точно она это определила.
– Просто я очень чутко воспринимаю разные звуки, а один инструмент не может воспроизвести всего многообразия, – сказал он.
– Поэтому и придумали оркестры?
– Скорее всего, – согласился человек, хотя на самом деле никогда не задумывался об этом.
– А ты значит – композитор?
– Нет, до этого не дошло, но может быть когда-то что-нибудь напишу.
Девочка взяла в руки гусли и провела по струнам медиатором. Пыль взметнулась снизу и причудливым облаком поднялась над струнами. Человек неожиданно вздрогнул, услышав, как торопливо зазвучали одна за другой все звучные ноты и этот звук показался теперь неожиданно громким в тишине его квартиры.
Потом он вздрогнул ещё раз, будто невидимый кто-то провёл другим медиатором по всем его нервам, по всем сухожилиям и венам, и звучание струн показалось неожиданно тонким, звенящим и совсем не вписывающимся в звуки современного мира. На таком инструменте вправду мог играть только ангел. Он даже вспомнил своего давнего товарища, которого когда-то хотел удивить игрой на балалайке – но тот лишь скептически пожал плечами и сказал, что её звучание похоже на какой-то скрип и совсем неприятное. Сейчас вот также что-то надрывно заскрипело от звука гуслей в его сердце.
– Здесь ещё не хватает скрипки, – заметила девочка. – она ведь королева всех инструментов. Почему её у тебя нет?
На это человек не знал, что ответить. Скрипки не было и всё. Просто она казалась ему инструментом другого порядка, можно сказать – другого класса, иного уровня, и он на ней не играл никогда, не смел даже прикоснуться, не дерзал. Народная музыка звучала гораздо проще и была ближе его натуре.
– В общем, я забираю эти гусли, потому что денег у тебя всё равно нет, – заявила девочка и направилась на кухню. – угости меня чем-нибудь сладким.
Хозяин квартиры, не успев ещё среагировать на эту её новую просьбу, сказал только про гусли:
– Бери, – и тут же добавил. – у меня нет никаких сладостей, которые едят ангелы.
Девочка засмеялась.
– Ну тогда доставай то, что есть, – дерзко попросила, сев на табурет рядом со столом.
– Послушай, я правда не знаю, где взять для тебя ангельский десерт, – сказал человек и подмигнул.
– Ты правда считаешь меня ангелом? – спросила гостья. – в таком случае мне вполне подойдёт пища богов.
Подумав, что выражение «пища богов» имеет несколько иное значение, человек достал из холодильника последнюю банку прошлогоднего варенья – это была клубника.
– О, моё любимое! – воскликнула девочка и схватила ложку.
– Угощайся.
– Ты такой гостеприимный, – продолжала она. – и за это я научу тебя летать.
– Летать? – удивился человек, а про себя подумал – неужели этот ребёнок уже пристрастился к наркотикам.
