скачать книгу бесплатно
– О чем только ее нет, констебль, вы себе просто не представляете.
– У нас есть два варианта, – сказал я. – Один из нас проведет пса по периметру места преступления, либо мы его отпускаем и смотрим, куда он направится.
– Думаю, оба варианта и именно в таком порядке, – решил Найтингейл.
– Хотите сказать, управляемый прогон будет результативнее?
– Нет, – ответил Найтингейл, – но если мы его отпустим с поводка, он тут же сбежит, и конец эксперименту. Оставайтесь здесь и наблюдайте.
За чем именно наблюдать, он не сказал, но что-то мне подсказывало, что я и так знаю. И точно – как только Найтингейл и Тоби скрылись за углом рынка, я услышал чье-то призывное «псст». Повернулся и увидел за одной из колонн Николаса. Он поманил меня к себе.
– Сюда, сквайр, сюда, – сипел он, – быстрее, пока он не вернулся.
Он завел меня за колонну – здесь, среди теней, его бестелесная фигура выглядела внушительней и уверенней.
– Известна ли вам природа того, в чьем обществе вы обретаетесь? – спросил он.
– Конечно, – ответил я, – вы призрак.
– Я не о себе – прошептал Николас, – а о том, другом. В славном костюме и с серебряной колотушкой.
– А, инспектор Найтингейл? Он мой начальник, – ответил я.
– Не подумайте, я не хочу вам указывать, – сказал Николас, – но если бы я выбирал себе начальника, то предпочел бы кого-то другого. С мозгами не набекрень.
– В каком смысле?
– Вот попробуйте-ка его спросить, в каком году он родился, – посоветовал Николас.
Послышался лай Тоби, и мой собеседник в тот же миг исчез.
– Вы, Николас, явно ищете себе проблем, – проворчал я.
Вернулся Найтингейл, с Тоби, но без новостей. Я не стал рассказывать ему ни о призраке, ни о том, что он про него наболтал. Почему-то мне кажется очень важным не нагружать начальство лишней информацией.
Я взял Тоби на руки, так что его придурковатая мордочка оказалась вровень с моим лицом. И сказал, стараясь не обращать внимания на запах «Мясных ломтиков в соусе»:
– Вот что, Тоби, твой хозяин умер. Я собак не люблю, а мой начальник может одним взглядом превратить тебя в пару варежек. Тебе светит билет в один конец в приют «Баттерси» и, соответственно, вечный сон. Единственный твой шанс не переселиться в небесную конуру – это напрячь все свои суперспособности и помочь нам выяснить, кто… или что убило твоего хозяина. Ты меня понимаешь?
Тоби шумно пыхтел, высунув язык. Потом коротко тявкнул.
– Вот и ладненько, – сказал я и спустил его наземь. Он тут же отбежал к колонне, чтобы задрать лапку.
– Я бы не стал превращать его в варежки, – проговорил Найтингейл.
– В самом деле?
– Он короткошерстный, так что эти варежки выглядели бы ужасно, – объяснил инспектор, – но вот шапка вышла бы неплохая.
На месте, где лежало тело Скермиша, Тоби вдруг приник носом к асфальту. Потом поднял голову, снова гавкнул и бросился бежать в сторону Кинг-стрит.
– Вот черт, – расстроился я. – Это не входило в план.
– Давайте за ним, – скомандовал Найтингейл.
Это я услышал уже на бегу. Шеф-инспекторам бегать не пристало, на это у них есть констебли. Я устремился за Тоби – а он, как и все мелкие крысоподобные собаки, мог, если хотел, лететь пулей. Прошмыгнул мимо «Теско» и понесся по Нью-роуд. Его короткие лапки мелькали, словно в плохо прорисованном мультфильме. Но я за те два года, что гонялся за пьяными идиотами на Лестер-сквер, все-таки выработал и скорость, и выносливость. На Сент-Мартинс-лейн я его почти догнал, но он успел скрыться в Сент-Мартинс-корт, а мне пришлось огибать длинный хвост голландских туристов, выходящих из театра Ноэля Кауарда.
– Полиция! – заорал я. – Дайте дорогу!
Кричать: «Хватайте собаку!» – постеснялся, я же профессионал все-таки.
Тоби пролетел мимо рыбного ресторана «Джей Сикей», мимо арабской закусочной на углу, молнией метнулся через Черинг-Кросс-роуд – одну из самых оживленных улиц Лондона. Чтобы ее перейти, надо было остановиться и посмотреть по сторонам, но Тоби, к счастью, тоже тормознулся – задрал лапу на автобусной остановке, возле билетного автомата. Он самодовольно глянул на меня. Такой вид бывает у всех маленьких собак, когда они полностью обманули ваши ожидания – например, набезобразили в палисаднике. Я посмотрел, какие автобусы здесь останавливаются. Одним из них был 24-й номер, маршрут Кэмден-Таун, Чок Фарм, Хэмпстед.
Подъехал Найтингейл, и мы вместе пересчитали камеры наблюдения. Пять из них были направлены точно на остановку, на них она просматривалась полностью. Плюс еще камеры, которые Лондонская транспортная служба вешает непосредственно в автобусах. Я отправил Лесли эсэмэску с просьбой срочно просмотреть запись камеры 24-го автобуса. Не сомневаюсь, она была в восторге, учитывая время суток.
Но отплатила тем же довольно быстро – позвонила уже в восемь утра.
Ненавижу зиму. Просыпаешься – а на улице темно.
– Ты вообще когда-нибудь спишь? – проворчал я.
– Кто рано встает, тому бог подает, – ответила она. – Помнишь, ты мне прислал фото Брендона Купертауна? Так вот, он сел в 24-й автобус на Лестер-сквер меньше чем через десять минут после убийства.
– Сивеллу уже сообщила?
– Разумеется, – ответила она. – Я тебя люблю, ценю и уважаю, но не настолько, чтобы похерить ради тебя карьеру.
– А что именно ты ему сказала?
– Что у меня появилась зацепка по свидетелю А, но вообще их за последние пару дней несколько сотен набралось.
– А он что?
– Велел проработать ее.
– По словам миссис Купертаун, ее муж должен был вернуться сегодня.
– Совсем хорошо.
– Заедешь за мной?
– Конечно, – согласилась Лесли. – А как же твой Волдеморт?
– У него есть мой номер.
Я успел принять душ и хлебнуть кофе, а потом вышел на улицу. Лесли прикатила на «Хонде Аккорд» десятилетней давности. На этой машине, судя по ее виду, частенько устраивали облавы на наркоторговцев. Тоби запрыгнул на заднее сиденье. Лесли скривилась:
– Если что, это чужая машина.
– Мне не хотелось оставлять его у себя в комнате, – сказал я, глядя, как Тоби вынюхивает что-то между сиденьями. – А это точно был Купертаун?
Лесли протянула мне пару распечатанных кадров. Угол, под которым висела камера в автобусе, позволял четко рассмотреть лица входящих пассажиров. Ошибка исключалась, это был именно он.
– А это у него что, синяки? – спросил я. На щеках и шее Купертауна были вроде какие-то пятна. Лесли не знала, но я подумал – ночь была промозглая, он мог выпить немного, вот и пошел пятнами на холоде.
По случаю субботы пробки были просто жуткие, и мы ехали через Хэмпстед целых полчаса. Увы, когда мы добрались до Дауншир-хилл, я увидел среди «БМВ» и «Рендж Роверов» знакомый обтекаемый силуэт «Ягуара». Тоби принялся тявкать.
– А он когда-нибудь спит? – спросила Лесли.
– Думаю, всю ночь работал, – сказал я.
– Ну ладно, мне он не начальник, – пожала плечами Лесли, – поэтому я намерена выполнить свою работу. Ты со мной?
Оставив Тоби в машине, мы направились к дому. Инспектор Найтингейл вышел из машины и перехватил нас у самых ворот. Я обратил внимание, что на нем снова вчерашний костюм.
– Добрый день, Питер. Констебль Мэй, – кивнул он Лесли. – Я так понимаю, ваше расследование принесло плоды?
Старшему по званию перечить нельзя, будь ты хоть сто раз королева бюста. Лесли это знала и потому рассказала Найтингейлу о записи камеры в автобусе. И о том, что благодаря собаке, работающей по призракам, мы на девяносто процентов уверены, что Брендон Купертаун если не убийца, то как минимум свидетель А.
– Вы запросили у аэропорта его полетные данные? – спросил инспектор.
Я глянул на Лесли, та пожала плечами.
– Нет, сэр, – ответил я.
– Следовательно, в момент убийства он мог еще быть в Лос-Анджелесе.
– Мы хотели спросить его самого, сэр.
Тоби внезапно начал лаять – не подтявкивать, как обычно, а именно лаять, громко и сердито. А меня на миг накрыло странное ощущение – как будто я на футбольном поле и вокруг шумит толпа болельщиков, радуясь забитому голу. Ощущение мелькнуло и исчезло.
Найтингейл вдруг резко развернулся лицом к особняку Купертаунов.
До нас донесся звон разбитого стекла, потом женский крик.
– Констебль, стойте! – крикнул Найтингейл, но Лесли уже бросилась к дому. Влетела через ворота в сад – и замерла так резко, что мы чуть не врезались в нее. На газоне перед домом что-то лежало, Лесли в ужасе смотрела туда.
– Боже милостивый, – прошептала она.
Я тоже посмотрел. В голове не укладывалось, что кто-то способен выбросить грудного ребенка из окна второго этажа. Нет, в ней метались шальные мысли, что там просто тряпка или, может, кукла. Но ни тряпкой, ни куклой это не было.
– Вызывайте «Скорую», – велел Найтингейл и бросился вверх по ступенькам. Я судорожно схватился за телефон, Лесли кинулась к лежащему ребенку, с разбегу упала на колени. Я на автомате набрал «Скорую», сообщил адрес. Лесли пыталась реанимировать младенца, вдувая ему воздух в нос и рот, как нас учили.
– Грант, сюда, – скомандовал Найтингейл. Голос его звучал спокойно, по-деловому. Я поднялся по ступенькам на крыльцо. Очевидно, он успел вышибить дверь – сорванная с петель, она лежала внутри на полу. Я прошел по ней в холл. Тут пришлось остановиться: мы никак не могли понять, откуда доносится шум.
Женщина снова закричала – без сомнения, на втором этаже. Потом послышались глухие удары, словно ковер выбивали. А затем раздался голос, явно мужской, но высокий и какой-то писклявый.
– Что, теперь голова не болит? – провизжал он.
Я не помню, как взбежал наверх. Помню, что внезапно оказался на площадке перед дверью, рядом с Найтингейлом. Увидел Августу Купертаун – она лежала вниз лицом, одна рука свешивалась вниз, в проем балюстрады. Волосы намокли от крови, из-под щеки стремительно растекалась красная лужа. Над ней стоял мужчина. В руках у него была деревянная дубинка длиной метра полтора, не меньше. Он тяжело дышал.
Найтингейл не колебался ни секунды. Выставив плечо, он ринулся вперед, намереваясь, очевидно, остановить его захватом, как в регби. Я бросился следом, готовясь заломить злоумышленнику руки, как только он окажется на полу. Но он вдруг повернулся вокруг своей оси и легко, играючи ударил Найтингейла с такой силой, что тот отлетел назад, впечатавшись спиной в балюстраду.
Я изумленно пялился на лицо преступника. Умом я понимал, что это Брендон Купертаун, но опознать его не мог, хоть тресни. Один глаз было видно, второй залеплял кусок кожи, сорванный вкруговую с носа. На месте рта была кровавая яма, полная осколков костей и зубов. Я был так потрясен, что оступился и упал. Это и спасло мне жизнь – Купертаун как раз взмахнул дубинкой, и она просвистела прямо у меня над головой.
Как только я грохнулся, этот ублюдок рванул к выходу, прямо по мне. Удар тяжелого ботинка по спине вышиб воздух из легких. Было слышно, как грохочут по лестнице его шаги. Я перевернулся, встал на колени, опираясь на руки. Под пальцами было мокро и скользко. Я только сейчас увидел широкую кровавую полосу, которая тянулась через всю площадку и лестницу.
Потом снизу раздались грохот и несколько глухих ударов.
– Надо встать, констебль, – проговорил Найтингейл.
– Что это за хрень? – спросил я. Инспектор поддерживал меня под руку. Я глянул вниз. На полу холла лежал Купертаун – или черт его знает кто. Лицом вниз, к счастью.
– Понятия не имею, – ответил инспектор. – Пожалуйста, постарайтесь не наступать на кровь.
Я спускался по возможности быстро. Кровь на ступеньках была ярко-алая, артериальная. Я представил, как она фонтаном била из развороченного лица. Я наклонился и с опаской коснулся его шеи, ища пульс. Не нашел.
– Что тут случилось? – спросил я.
– Питер, – сказал инспектор Найтингейл, – я прошу вас отойти от тела и со всей осторожностью выйти наружу. Мы и так засорили место преступления, не нужно усугублять.
Вот зачем нужны инструктаж, тренинги и бесконечная практика – чтобы, если мозг не в состоянии соображать, тело сделало все само. Любой солдат вам это подтвердит.
Я вышел наружу, на свет.
Где-то далеко уже визжали сирены.
Глава 3
Безумство
Инспектор Найтингейл велел нам с Лесли ждать в саду, а сам вновь скрылся в особняке, проверить, нет ли там кого-то еще. Своей курткой Лесли накрыла тело младенца и теперь дрожала от холода. Я принялся было снимать пиджак, чтобы отдать ей, но она остановила меня:
– Он у тебя весь в крови.
И точно, рукава по самые плечи были заляпаны кровью. Брюки испачкались еще сильнее, на коленях пропитались насквозь. Мокрая ткань липла к коже.
У Лесли вокруг губ тоже осталась кровь после попытки реанимировать младенца.
– Я знаю, – сказала она, заметив мой взгляд. – До сих пор чувствую этот вкус.
Нас обоих трясло. Мне хотелось заорать, но я понимал, что ради Лесли должен быть сильным. И старался абстрагироваться, но кровавое месиво, оставшееся от лица Брендона Купертауна, все равно стояло перед глазами.
– Эй, – сказала Лесли, – давай, соберись.
Вид у нее был озабоченный, а когда я вдруг захихикал, она еще больше встревожилась. Но сдержаться я не мог.
– Питер?
