скачать книгу бесплатно
Луна над Сохо
Бен Ааронович
Fanzon. Fantasy World. Лучшее современное фэнтезиРеки Лондона #2
Финалист премии Академии НФ, фэнтези и хоррора.
Номинация на премию журнала SFX.
Второй роман цикла в духе романов Нила Геймана и Терри Пратчетта. Современное фэнтези-детектив. Бестселлер – продано более двух миллионов экземпляров.
«Тело и душа». Так называется мелодия джазового стандарта, которую слышит Питер Грант – лондонский констебль и ученик чародея, – осматривая труп саксофониста Сайреса Уилкинса. Он умер в клубе «606» в Сохо, где подрабатывал в джаз-бэнде. Музыка, звучащая из его тела, явно указывает на сверхъестественную смерть.
Питеру придется рискнуть собственными телом и душой, чтобы расследовать дело. Питеру помогут двое: Томас Найтингейл, непосредственный начальник и последний из известных в Англии волшебников, и прекрасная поклонница джаза Симона Фицуильям. И Питеру придется вспомнить судьбу своего отца, талантливого джазового трубача Ричарда «Черт?нка» Гранта.
«Свежая, оригинальная и просто замечательная книга. Мне очень понравилось». – Шарлин Харрис
«Полное ярких деталей и проникнутое воображением виртуозное описание реальной работы полиции в реальном, осязаемом мире, в который вплетается нечто абсолютно нереальное. Это достижение редкого уровня, и благодаря ему Бен Ааронович привлекает пристальное внимание». – Питер Ф. Гамильтон
«Воззвание ко всему сокрытому, призрачному, забытому нынешним Лондоном. Это настоящая страшная история о призраках. Ааронович создал сюжет, в котором поворотов больше, чем в самом темном мрачном переулке. Ручаюсь, вы не сможете уснуть, пока не дочитаете». – Dark London
«Остроумная и изобретательная вариация на тему городского фэнтези. История зацепила меня своим очарованием, затянула пугающей потусторонней яростью. Не выпускал эту книгу из рук, пока не перевернул последнюю страницу». – Марио Асеведо
«Реалистично показано полицейское расследование. Персонажи проработаны ещё глубже, а стиль – такой же неизменно остроумный, как и в "Реках Лондона". Одна из самых увлекательных книг за последнее время». – Fantasy Literature
«Потрясающее продолжение романа Аароновича "Реки Лондона". Постигая азы лондонского волшебства, Грант отправляется в путешествие по призрачному прошлому Найтингейла и забредает в такие интересные закоулки, по которым не водят экскурсии. Во власти Аароновича история начинает петь, набирая обороты до самого финала, который буквально захватывает дух». – SF Revu
«Роман – причина, по которой цикл "Реки Лондона" стали моей любимой серией книг в жанре городского фэнтези. Юмор, построение мира, экшен, магия, тайны, процесс расследования – вс? на высшем уровне». – Ranting Dragon
«Мистер Ааронович создал лучший мистический детектив современности, лидирующий в жанре со значительным отрывом». – Pornokitsch
«Книга – захватывающее продолжение "Рек Лондона": гармоничное сочетание полицейского расследования и фэнтези с добротной примесью хоррора. Это городское фэнтези с огромной любовью к деталям, оживл?нное вездесущим остроумием – обязательно к прочтению для всех, кто любит фэнтези с сильной долей реализма». – SF Book Reviews
«Свежо, захватывающе и обязательно к покупке». – SFX
Бен Ааронович
Луна над Сохо
Ben Aaronovitch
Moon Over Soho
Copyright © 2011 by Ben Aaronovitch
© Трубецкая Е.Г., перевод на русский язык, 2023
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023
Дизайн и иллюстрация Елены Куликовой
* * *
Посвящается Карифе,
ибо каждый отец мечтает стать для своего сына героем.
Люди умирали за эту музыку. Куда уж тут серьезнее.
– Диззи Гиллеспи
1. Тело и душа
Если долго ехать в одну сторону, то рано или поздно Лондон останется у вас за спиной. Такова печальная особенность современной жизни. А если вы направитесь на северо-восток по трассе А12, то неминуемо окажетесь в Колчестере. Этот город стал первой столицей Римской империи на территории Британии, и его же первым сожгла рыжая оторва из Норфолка по имени Боудика[1 - Боудикка (Боудика, кельт. Boudic(c)a, неточная римская передача Боадицея, лат. Boadicea, ум. 61 г.) – жена Прасутага, тигерна зависимого от Рима бриттского племени иценов, проживавшего в районе современного Норфолка на востоке Англии. После смерти мужа римские войска заняли ее земли, а император Нерон лишил ее титула, что побудило ее возглавить антиримское восстание 61 года.]. Я знаю все это из «Анналов» Тацита, входящих в мой курс латыни. Тацит выказывал странное сочувствие к восставшим бриттам и иронизировал над плохой подготовкой римских военачальников, которые ставили удобство выше пользы. Блестяще образованные оболтусы, командующие британской армией, очевидно, приняли этот упрек к сведению: теперь в Колчестере базируется самое крутое подразделение британских войск – воздушный десант. Во время стажировки я не один субботний вечер провел на Лестер-сквер, разнимая дерущихся десантников, и теперь старательно объехал этот прекрасный город по трассе.
Потом повернул на юг и с помощью GPS-навигатора нашел съезд на шоссе B1029, что тянется по узкому перешейку между рекой Кольн и водоотводным каналом. Оно ведет в городок Брайтлинси. Лесли любит говорить, что он разбросан по побережью, словно мусор, вынесенный на берег приливом. Но у меня сложилось более приятное впечатление. В Лондоне шел дождь, но после Колчестера небо прояснилось, и теперь проглянувшее солнце озаряло спускающиеся к морю ряды чистеньких, ухоженных коттеджей в викторианском стиле.
Найти коттедж семейства Мэй было легко. Построенный где-то в семидесятых в стиле Эдвардианской эпохи, он был полностью покрыт каменной штукатуркой и весь увешан светильниками. С одной стороны от входной двери на крюке висело кашпо с голубыми цветами. С другой – виднелась керамическая табличка с номером дома, украшенная изображением яхты на волнах. Задержавшись у крыльца, я оглядел сад: возле декоративной купальни для птиц тусовалась компания садовых гномов. Глубоко вздохнув, я нажал кнопку дверного звонка.
Изнутри немедленно послышался разноголосый девичий визг. Сквозь витражное стекло в двери мне было видно только размытые силуэты, мечущиеся туда-сюда по коридору. «Там твой парень пришел!» – завопил кто-то, в ответ послышалось сердитое «шшш», кто-то что-то сказал вполголоса. Потом в конце коридора появилось светлое неясное пятно, оно приближалось, пока не заполнило собой весь витраж. Я отшагнул назад, и дверь открылась. На пороге стоял Генри Мэй, отец Лесли.
Он и так-то был крупный, а по долгу службы ему приходилось водить грузовики и перетаскивать тяжести, что добавило ширины его плечам и объема бицепсам. Однако завтраки в придорожных кафе и вечера в пабах обеспечили ему изрядное брюшко. Лицо у него было квадратное, а залысина надо лбом начинала потихоньку расти. Но он, похоже, боролся с этим просто – стригся под ноль, и сейчас волосы топорщились коротким темным ежиком. Взгляд голубых глаз был ясным и умным. Лесли, похоже, глазами пошла в отца.
Будучи отцом четырех дочерей, он, конечно, в совершенстве владел техникой внушения трепета одним своим видом. Я едва не спросил, выйдет ли Лесли поиграть.
– Добрый день, Питер, – сказал он.
– Мистер Мэй, – учтиво кивнул я.
Он не шелохнулся в дверях, все так же загораживая собой проем; приглашать меня в дом тоже не спешил.
– Лесли выйдет через пару минут.
– С ней все в порядке? – спросил я. Глупый, конечно, вопрос, и отец Лесли даже не стал утруждать себя ответом. Тут на лестнице послышались шаги, и я глубоко вздохнул, готовясь к худшему.
По словам доктора Валида, серьезно пострадали верхняя и нижняя челюсть, носовая и прилегающие к ней кости. Большая часть мышц и сосудов осталась нетронутой, однако сохранить кожный покров хирургам Университетского госпиталя не удалось. Поэтому они временно установили каркас, позволяющий дышать и принимать пищу, и шансы на то, что частичная трансплантация лицевых тканей пройдет успешно, были по-прежнему велики. Если удастся найти подходящего донора. Говорить Лесли, естественно, не могла – ведь то, что осталось от ее челюстей, соединял сейчас тончайший каркас из гипоаллергенного металла. Доктор Валид сказал, когда кости немного срастутся, можно будет попробовать восстановить и речевые функции челюсти. Как по мне, слишком уж много «если» и «когда». «Что бы ни предстало вашему взгляду, – наставлял меня доктор, – смотрите на это, пока не привыкнете. И ведите себя так, словно она осталась прежней».
– Да вот она, – сказал Генри Мэй и посторонился. Тонкая фигурка Лесли скользнула между ним и дверным косяком. На ней была синяя в белую полоску толстовка с капюшоном. Капюшон она накинула на голову, так что он полностью скрывал и лоб, и подбородок, и туго затянула тесемку. Нижнюю часть лица скрывал сине-белый шарф в тон. Глаза Лесли спрятала за огромными старомодными очками, которые наверняка откопала в мамином шкафу со всяким старьем. Я пялился на нее в упор, но все равно не мог ничего разглядеть.
– Ты бы хоть предупредила, что мы идем грабить банк, – сказал я, – я б маску захватил.
Она бросила на меня возмущенный взгляд – я понял это по тому, как она наклонила голову и передернула плечами. В груди что-то сжалось, я глубоко вздохнул.
– Тогда, может, прогуляемся?
Она уверенно взяла меня за руку и повела прочь от дома, кивнув отцу. Мы шли, и я все время чувствовал спиной его взгляд.
Брайтлинси и летом-то не назовешь шумным городом, небольшое лодочное производство и пара мелких заводиков не в счет. А уж сейчас, спустя две недели после окончания школьных каникул, здесь царила почти полная тишина. Только кричали чайки да изредка проезжали машины.
Я молчал, пока мы не вышли на главную улицу. Там Лесли вытащила из сумочки свой полицейский блокнот, открыла на последней странице и протянула мне.
Чем занимался? – вопрошала надпись черной ручкой поперек страницы.
– Лучше тебе не знать, – ответил я.
Она жестами показала, что нет, ни фига не лучше.
И я рассказал о парне, которому откусила член женщина с зубастой вагиной. А еще сообщил, что старшего инспектора Сивелла после его действий во время погрома в Ковент-Гардене вроде бы вызвали в Комиссию по жалобам на полицию. Первый случай позабавил Лесли, а вот второй не очень. Я решил вовсе умолчать о том, что Теренс Потсли, второй, кто выжил после всплеска магии, изуродовавшего лицо Лесли, покончил с собой, едва ему представилась такая возможность.
Сразу на берег мы не пошли. Вместо этого Лесли повела меня обратно по Ойстер-Тенк-роуд, через тенистую парковку, где рядами стояли в прицепах вытащенные из воды шлюпки. С моря дул холодный, резкий ветер, завывал в снастях, звенел, словно колокольчиками, металлическими частями такелажа. Держась за руки, мы пробирались между лодок, пока не оказались на бетонной набережной, продуваемой всеми ветрами. С одной ее стороны были ступеньки, которые вели вниз, к берегу, разделенному на ровные отрезки старыми полусгнившими волноломами. С другой стороны в ряд выстроились небольшие сарайчики, выкрашенные в яркие краски. Большинство были заперты, но какая-то семья явно решила продлить себе каникулы, пока не похолодало, – родители пили чай, расположившись на крыльце, а дети гоняли по пляжу футбольный мяч.
Между последним сарайчиком и открытым бассейном была узкая полоска зеленой травы, на которой стоял еще один маленький домик. Там-то мы и решили передохнуть. Этот домик построили еще в тридцатые годы, когда люди не питали никаких иллюзий относительно британского климата. У него были такие мощные кирпичные стены, что при случае он мог послужить противотанковым укреплением. Мы устроились внутри, на скамейке в нише, куда не задувал ветер. Стены были разрисованы морскими пейзажами: голубое небо, белые облака, алые паруса. Какой-то конченый дебил написал через все небо «БиЭмЭкс» черным аэрозолем для граффити. Сбоку на стене были неряшливо намалеваны имена: БРУК Т., ЭМИЛИ Б. и ЛЕСЛИ М. Они находились именно в том месте, где их могла вывести рука подростка, сидящего на краю скамейки и не знающего, чем себя занять. Не надо быть копом, чтобы понять: именно сюда приходит потусить молодое поколение жителей Брайтлинси в трудный период своей жизни, когда возраст уголовной ответственности уже наступил, а легального употребления алкоголя – еще нет.
Лесли достала из сумочки клон АйПада и включила его. Перевела в клавиатурный режим, и АйПад заговорил. Кто-то из ее родных, очевидно, установил синтезатор речи. Модель была базовая, в речи слышался американский акцент, поэтому Лесли говорила как туповатый красавчик-серфер. Но все равно это было почти похоже на нормальную беседу.
Она спросила сразу, без всяких предисловий:
– Магией можно лечить?
– Но доктор Валид, наверное, уже обсудил это с тобой?
Я ждал, что она об этом спросит. Ждал и боялся.
– Ты скажи.
– Что сказать?
Лесли склонилась над АйПадом и стала методично тыкать пальцем в монитор. Набрав несколько строк, она нажала ввод.
– Хочу услышать это от тебя.
– Но почему?
– Потому что доверяю тебе.
Я глубоко вздохнул. Пара пенсионеров на инвалидных электроскутерах пронеслась мимо нашего домика.
– Насколько мне известно, магия подчиняется тем же самым законам физики, что и все вокруг, – сказал я.
– Что вызвано магией, – ответил АйПад, – можно магией же и исправить.
– Если обжечь руку огнем или электричеством, будет ожог. Его мажут мазью, бинтуют и все такое – но не лечат ни огнем, ни электричеством. Ты…
… лишилась лица, его кожа и мышцы распались по воле проклятого злобного духа. Твоя нижняя челюсть полностью разрушилась и сохраняла свою форму только благодаря магии, а когда она перестала действовать, твое лицо развалилось. Твое милое, прекрасное лицо. Я был там и видел это своими глазами. А помочь не мог.
…понимаешь, что по щелчку пальцев он не пройдет.
– Все на свете знаешь, да? – спросил АйПад.
– Нет, – сказал я. – Все на свете даже Найтингейл не знает.
Некоторое время Лесли сидела молча и неподвижно. Я хотел обнять ее за плечи, но не знал, как она себя поведет. И уже почти решился, когда она кивнула, будто сама себе, и снова застучала по монитору.
– Покажи, – сказал АйПад.
– Лесли…
– Покажи, – она кликнула на повтор, потом еще несколько раз. – Покажи, покажи, покажи.
– Подожди-ка, – сказал я, протягивая руку за АйПадом, но она поспешно убрала его из пределов моей досягаемости.
– Я должен вытащить аккумулятор, – объяснил я, – иначе магия сожжет чип.
Лесли раскрыла АйПад и извлекла оттуда аккумулятор. Убив пять телефонов подряд, я в конце концов обезопасил свой «Самсунг» последней модели отключающим устройством. Правда, половинки корпуса скреплялись теперь двумя эластичными ремешками. При виде этой конструкции Лесли вздрогнула и издала странный фыркающий звук – очевидно, засмеялась.
Я мысленно воспроизвел нужную форму, потом раскрыл ладонь, выпуская шар-светлячок. Не слишком большой, но его неяркий отсвет все же отразился в стеклах очков Лесли. Она перестала смеяться. Я сложил пальцы, и шар погас.
Несколько секунд Лесли таращилась на мою ладонь. Потом дважды, медленно и методично, повторила мой жест. Не увидев никакого эффекта, она подняла голову и посмотрела на меня. Сквозь шарф и очки ничего не было видно, но я знал, что она хмурится.
– Это труднее, чем кажется, – пояснил я. – Я целых полтора месяца тренировался каждое утро по несколько часов. А ведь это далеко не все, что надо освоить. Я говорил, что одновременно нужно учить латынь и греческий?
Некоторое время мы молчали. Потом она пихнула меня в плечо. Вздохнув, я засветил еще один «светлячок». К этому моменту я уже, наверно, даже во сне мог их лепить. Лесли повторила мое движение – ничего не произошло. Нет, кроме шуток, этому и правда надо учиться очень долго.
Пенсионеры на скутерах наперегонки катили обратно по набережной. Я погасил шар, но Лесли продолжала воспроизводить мое движение, с каждым разом все более резко и нетерпеливо. Я смотрел на это, пока мог, потом мягко накрыл ее ладонь своей.
Скоро мы двинулись обратно к ее дому. Когда дошли, она похлопала меня по руке, шагнула через порог и захлопнула дверь прямо у меня перед носом. Сквозь витраж я видел только неясный силуэт: она быстро прошла по коридору и совсем пропала с глаз.
Я развернулся и уже собрался уходить, как вдруг дверь открылась снова, и отец Лесли вышел на крыльцо.
Людям, подобным Генри Мэю, нелегко дается смущение, поэтому они не умеют его скрывать.
– Питер, – сказал он, – я тут подумал, может быть, выпьете со мной чайку? В центре есть кафе.
– Спасибо, – ответил я. – Но мне надо возвращаться в Лондон.
– А, – сказал он и шагнул ближе. – Она не хочет, чтобы вы видели ее без маски. – Он махнул рукой в сторону двери: – Ну, если вы зайдете, ей ведь придется снять маску – вот она и не хочет, чтобы вы ее видели. Надеюсь, вы ее понимаете, а?
Я кивнул.
– Она не хочет, чтобы вы увидели, насколько все плохо.
– А насколько?
– Хуже не бывает, – ответил Генри.
– Мне жаль.
Генри пожал плечами.
– Я просто хотел, чтобы вы поняли: вас никто не выгоняет, – сказал он. – И никто на вас не в обиде.