скачать книгу бесплатно
сползать с дивана на пол.
Её, как сбросило с высоты: лежит ничком, голова набок, руки обняли пол, ноги чуть вбок.
Так, наверное, начинающий наездник лежит «верхом» на спине лошади и очень боится упасть.
Поза, какая-то… криминальная. Не хватает, разве, контура мелом…
«Воду!.. на голову!.. вылей!…» – Проговорила чужим, огрубевшим,
механическим каким-то голосом…
И замерла…
«Нет!!!… Не трогай!!!… Отстань!!!…» – на все попытки вернуть её на диван… или, хотя бы, как-то облагородить позу…
А тут и звонок в дверь – «скорая» приехала… Вот и они: девчонка и
слегка потёртый «юноша» с пластиковым ящиком.
И, что за волшебное такое название: «Скорая помощь» – пока ждёшь, думаешь: «Какая же она, нафиг, скорая»;
а, когда приедет – понимаешь: да она такая же «помощь», как и «скорая».
Идиотские расспросы, идиотским казённым тоном.
Да я и так понимаю: при исполнении вы!
Но, анкету-то, ведь, можно потом!
Или не видите: плохо ей!!!
Ну давайте же, скорее!
Где там у вас,
где волшебная таблетка… или волшебный всеисцеляющий укол!
Давайте его сюда!
Пусть она откроет глаза, удивлённо посмотрит по сторонам и, вздохнув, скажет: «Ах! Как долго я спала».
«Нет, братан, чудесных уколов сегодня не завезли» – я это почти сразу по их отстранённым рожам понял.
Тут на меня изнутри накатило такое зудящее желание выгнать их к…матери
«Тоже мне, приехали… Дед Мороз со Снегурочкой. Подарки-то где»!!!
Наверное, в глубине души, я знал, кто и с чем приедет, и что от них можно ждать. Ничего-то, я им не сказал…
Начали обсуждать ситуацию, мол, в больницу её в таком виде не довезёшь. «Тут вы, ребятишки, правы!
А, и довезёшь, лучше ли это?!
Пусть уж, если что, помирает дома, здесь её, по крайней мере, любят.
Мы и так, постоянно в окружении чужих…
А, вот, может быть, её чем-нибудь уколоть, для пользы»…
Тут-то, нам и было явлено…
Вот, на диване с закрытыми глазами лежит беспомощное существо, точно в той позе, в которую
мне удалось её переложить…
И вдруг…
«Скорая помощь» категорически настаивала, чтобы я поднял больную с пола.
Мне бы их послать, видно же, что толку от них… Наверное я испугался остаться совсем без каких-нито врачей, к тому же, мне самому, наверное, хотелось переложить её поприличней…
Перетащил я её с пола, хотя ей там было лучше.
Вот, лежит она в той же позе, и
только пульс на шее трепещет
часто часто, как листик на ветру…»
И вдруг…
Тело, вдруг заговорило (не она, а
именно, тело или кто-то другой внутри).
Голос был совсем не её, какой-то мужской или, даже механический.
Так, думаю, говорил бы Бес, изгоняемый:
«Не трогайте меня!!!
Не мучте меня!!!
Выключите меня!!!
Я не могу больше»!!!
Ну, укол ей, всё же сделали. Это был «Дексометазон» из наших запасов.
(И нафига, скажите, нужна «Скорая помощь», если с лекарствами у них такой «напряг»)…
Давление ещё раз померяли: 1 00 на 60, я их и выпроводил. Бумагу, какую-то подписал. От денег они категорически отказались и предупредили меня, что состояние больной крайне тяжёлое.
Спасибо, сам бы я, ну ни за что бы, не догадался! А теперь,
«я предупреждён – значит вооружён»…
И вот вам картина:
Жаркий день, двуспальная кровать, на которой лежит
голая, бледно-белая,
еле живая женщина.
Я стою над ней. Зачем я стою!?
Надо срочно что-то делать!!!
Бежать за помощью??!
Уж не за «Скорой» ли!?
А в голове, как бы открылся люк: одновременно слышны какие-то идиотские куплеты и вялый нравоучительный голос, скучно объясняющий мне то, что я и так знаю:
это мать моих детей (дурацкое выражение),
это моя любимая жена (любимые жёны, дяденька, бывают у султанов,
у меня жена единственная),
это мой родной и
очень больной человек (тут ты, дядя, попал в точку, дальше-то что?). Я стою и жду.
Что мне делать-то,
ГОСПОДИ!!!
ВСЕМИРНЫЙ РАЗУМ!!!
ВСЕЛЕННАЯ!!! – ну,
подскажите хоть кто-нибудь!
Да, жизнь наша…
Едешь, эдак, в карете на бал, полируешь ногти и уже мысленно…
Вдруг, бац!!!
Карета в болоте, кружева на рубашке в грязи. Ты продолжаешь полировать ногти, но потихоньку до тебя доходит, что можно более не трудиться.
И пожаловаться некому. Ты, значит, с претензией на Самый Верх, почто, мол, прям сейчас-то, ужели нельзя было после бала…
А тебе сверху: «Пошёл к Дьяволу! Раньше надо было думать»!
Скажете, тоже…Чтобы раньше думать про сегодня, надо, хоть немного, себе это «сегодня» представлять.
Такого, «сегодня», я себе и представить не мог…
Когда-то, когда я был моложе и лучше выглядел…
я не думал, что наше знакомство настолько затянется…
И, когда поженились, не думал.
Каждый день, она на меня обижалась, и я сердился.
Каждый день, она на меня сердилась, и я обижался.
Я никак не мог понять, как же можно так обижаться.
Она никак не могла понять, как же можно так жить.
Сколько раз я собирался
всё это бросить. И то сказать: «завёл себе геморрой, где удовольствие от жизни то??!
Да и зачем мне, такое счастье!!?»
Кто-то скажет: «Судьба»! —
«Да»! – скажу я – «Теперь, всё это, безусловно, судьба, но раньше то!??
И, ведь, было время всё поправить»!
Кто-то скажет: «Любовь»! —
«Конечно»! – скажу – «Потом и любовь, но потом, потом»…
Что же сначала-то!? Привычка!?? Откуда она, привычка сначала?
Может, всё-таки, просто лень!? Лень что-то менять, дёргаться.
А любовь?! «…Себя любите, мой читатель» – писал Пушкин.
И, хотя, сейчас стало модным отрицать абсолютность его поэтического дара, его авторитет в вопросах любви, пока, незыблем.
Наверное, любил-то я, в основном, себя, а моё тогдашнее отношение к Валентине, вполне умещалось в «Хотел не обижать, хотел, как лучше».
Говорят: «Благими намерениями вымощена дорога в АД».
Означает ли это, что дорога в РАЙ вымощена исключительно мерзкими намерениями, или благих намерений хватило на обе дороги – не знаю.
Знаю лишь, что моих намерений, в благости коих, я теперь сильно сомневаюсь, нам хватало, чтобы регулярно посещать оба эти заведения. «Нам не дано предугадать»…
Нам ничего не дано предугадать…
«Идиот»!!! – окликнул я себя, – «Ну, чего разнылся! Понятно, что сорок лет назад, всё было по-другому, а слово «рак» ассоциировалось с совершенно другими вещами.
Но, если бы, я её больше любил…
Или, если бы, я её сразу бросил и завёл другую…
Всё равно, теперь уже ничего не исправить, да и гарантии нет, что мне удалось бы избежать…
чтоб всё было по-другому, и, спустя сорок лет не стоять перед еле живым телом, как Иван-Дурак перед камнем и… и куда бежать-то, Господи!
Впрочем, мне не себя, мне её жалко… наверное я что-то мог…
что-то должен был». Как-то, Катька принесла домой котёночка. Я был возмущён: «Почему без спроса! Отдать эту зверюгу немедля»!
Пока искали «хорошие руки»…
В общем, через неделю я объявил, что зверюга прижилась. Возможно, это было самое приятное, что Валентина в этой жизни от меня услышала.
Котёнок, из тоненькой серенькой верёвочки с круглым ушастым шариком,
довольно быстро превратился в упитанного любителя поиграть с верёвочкой…
Происхождения наша кошка была дворового, манеры соответствующие.
Когда она, серая, короткошерстная, ела из своего блюдечка, хвост перекрывал всю кухню.
Мы её звали «Крыса» за внешнее сходство, а Валентина звала её «Серый».
Прожила Крыса с нами восемнадцать лет. Длиною она сделалась под метр, а весом – под пуд.
Перечислить всё, что, эта мерзость, над нами учиняла, я уже не в состоянии. Помню, как любила она спать на груди. О! Это волшебное ощущение живой тёплой тяжести на груди… через некоторое время оно превращалось
в ощущение непомерной тяжести. За секунду до того, когда терпеть уже не было возможности, Крыса с презрением воздвигалась на ноги.
Она не фыркала, не смотрела своим
тяжеленным желтым взором, она тихо отходила и укладывалась носом в угол дивана, оставляя нам для извинений широченный зад.
Но ощущение, что она плюнула и обматюгала, было ярчайшее.
Вышесказанное, вовсе не означает моего недовольства, от знакомства с этим своенравным существом.
Послана нам она была, непосредственно от БОГА, недаром Катька притащила её из церкви.
Я не видел ничего красивее, чем сочетание серого и белого цветов на её груди и лапах.
Померла она от рака. Мы понесли её усыплять, чтобы она более не мучилась, а на обратном пути ревели, не глядя друг на друга.
Придя домой, поняли, что непоправимо осиротели.
