скачать книгу бесплатно
Последний бой чешского льва. Политический кризис в Чехии в первой четверти XVII и начало Тридцатилетней войны
Александр Станиславович Левченков
Монография посвящена одному из центральных событий чешской и европейской истории раннего Нового времени – борьбе протестантских сословий Чешского королевства в первой четверти XVII в. против правящей австрийской династии за укрепление политических и религиозных привилегий. Кульминационным моментом противостояния стало восстание 1618-1620 гг., переросшее в крупнейший военно-политический конфликт XVII в. – Тридцатилетнюю войну. В монографии на основании широкого круга источников и с привлечением новейшей литературы исследуются причины и характер кризиса в отношениях чешских сословий и Габсбургов, подробно освещаются основные этапы их противостояния, определившего будущее страны на последующие три столетия. Особое внимание уделяется связи событий в Чехии с политическим и религиозным развитием Европы той эпохи в целом.
Для специалистов, историков и всех, кто интересуется военно-политической историей, эволюцией социальных и межконфессиональных отношений.
Александр Станиславович Левченков
Последний бой чешского льва. Политический кризис в Чехии в первой четверти XVII века и начало Тридцатилетней войны
Посвящаю данный труд моему научному руководителю, крупнейшему исследователю-слависту, профессору Людмиле Павловне Лаптевой.
Предисловие
Европейская война XVII века, получившая наименование Тридцатилетней (1618–1648), имеет богатую историографическую традицию. О ней писали историки всех стран, принимавших непосредственное участие в этом событии, да и исследователи нейтральных, а также далеких от Европы государств. Однако отдельные этапы европейских событий первой половины XVII в. изучены неравномерно, да и национальные историографии не отличаются полнотой. Кроме того, несмотря на освоение богатого корпуса источников об этом событии, в изучении истории Тридцатилетней войны еще имеются белые пятна. В то же время нельзя не отметить научную актуальность проблемы. Тридцатилетняя война любопытна не только как свидетельство о событиях, имевших место три с половиной века тому назад, но важна для логики понимания современного развития и закономерностей исторического процесса.
За столетия изучения Тридцатилетней войны сменилось много концепций, объяснявших ее причины, ход и последствия как для Европы в целом, так и для судьбы отдельных государств и народов. Долгое время события второй четверти XVII в. оценивались в литературе как религиозная война между протестантами и католиками. С развитием исторической и других наук выявилась многофакторность явления, причем религиозный аспект играл хотя и важную роль, но все же отходил на второстепенные позиции. Подробное изучение событий показало, как вожди протестантского лагеря заключали политические союзы с католиками против своих единоверцев в обмен на территории, денежные и другие имущественные компенсации. Наемные армии комплектовались и из католиков, и из протестантов и иногда массами переходили на сторону бывшего противника, который больше платил. Солдаты как католической, так и протестантской армий грабили население захваченных территорий независимо от их конфессиональной принадлежности, не различая своих и чужих. Наконец, когда, например, потерпевшим поражение от Габсбургов чешским протестантским сословиям – панству и рыцарству было предложено перейти в католичество либо лишиться земельных владений и другого имущества, многие дворяне сменили веру. Таким образом, религия – протестантская или католическая – была идеологическим обоснованием борьбы политической, борьбы за власть и связанным с этим стремлением государств-участников войны к приобретению новых территорий, укреплению влияния в Европе. При этом представители господствующего класса боролись за удержание своих привилегий и за усиление влияния в управлении государством. Поэтому главной причиной Тридцатилетней европейской войны следует считать не религиозное противостояние протестантского и католического лагерей, а общий кризис системы отношений различных государств Европы, захвативший политическую, экономическую и идеологическую сферы. Европа переживала переходный период от Средних веков к Новому времени.
В разных странах кризис проходил по своему сценарию. В предложенной А. С. Левченковым книге он анализируется на примере Чешского королевства, где его развитие привело к событиям, ставшим началом Тридцатилетней войны. Сюжет, который освещается в монографии А. С. Левченкова, хорошо отражен в европейской историографии, особенно, в чешской. Однако, наша историческая литература сравнительно бедна исследованиями на указанную тему. Можно указать лишь на общие очерки, имеющиеся в сочинениях по истории Чехии, или краткое описание событий в работах, посвященных истории Тридцатилетней войны в целом. Наиболее подробно в нашей историографии разработан вопрос, связанный с участием России в европейских событиях периода Тридцатилетней войны. При этом иногда упоминается о том, что произошло в Чехии в это время, и какое значение эти события имели для России. Предложенная книга подробно освещает перипетии политики европейских государств в исследуемый период, заполняя пробел в отечественной историографии и внося в исследование вопроса весомый вклад. Исследование основано на изучении источников разного типа, доступных современному историку, и на использовании новейшей литературы на нескольких европейских языках.
Исходя из положения о том, что Европа в конце XVI – первой четверти XVII вв. находилась в состоянии политического, экономического и идеологического кризиса, автор в первой главе рассматривает отношения чешских протестантских сословий, стремившихся к сохранению привилегий, завоеванных шляхтой в период XV–XVI вв., с правящей династией Австрийских Габсбургов, пытавшейся ущемить эти привилегии и установить абсолютистский режим. В книге рассказывается о победах и поражениях обеих сторон в контексте международной политики. В Европе в данный период формируются два соперничающих лагеря – Протестантская Уния и Католическая Лига. Каждая партия искала себе союзников, предвидя вооруженное столкновение с противником. Потенциальные союзники, в свою очередь, взвешивали шансы на победу и производили расчеты, к какой стороне выгоднее примкнуть.
До вооруженного конфликта дело дошло в 1618 г., когда против Габсбургов выступила оппозиция чешских сословий. Ход и драматический исход восстания чехов 1618–1620 гг. автором книги освещается во второй главе. Разгром армии чешских сословий в битве под Прагой на Белой Горе 8 ноября 1620 г. означал конец чешской сословной оппозиции против Габсбургов. Вместе с тем это было начало Тридцатилетней войны. Протестантские сословия других европейских государств, занятые своими политическими расчетами, не оказали нужной помощи восставшим, на которую те рассчитывали.
И только когда авангард был разгромлен, протестантский лагерь спохватился, но чехам это уже не помогло. Габсбурги овладели положением в чешских землях и восстановили своевластие. Этот процесс подробно освещается автором в третьей главе книги. Весьма любопытным фактом является в книге описание поведения некоторых вождей восстания. Проиграв свою политику, они стремились добиться милости императора, доказать ему свою преданность, хотя на протяжении предшествующих двадцати лет являлись непримиримыми врагами Габсбургской династии. Также большая часть шляхты и горожан перешла на сторону победителей, пытаясь любой ценой избежать наказания за участие в восстании. Поражение восстания чешских сословий означало конец дуалистической формы правления в Чешском королевстве, когда власть государя была заметно ограничена сословным сеймом с широкими законодательными и исполнительными функциями. Такое государство именуется в историографии сословной монархией, начало которой в Чешском королевстве относится к концу XIII в. В XVII в. стала складываться абсолютная монархия, и поражение сословной оппозиции явилось серьезным успехом на пути этого процесса.
Последствия разгрома восстания для Чехии как государства и для чешского народа, хотя он в восстании не участвовал, были крайне негативными. Чехия утратила политическую и национальную независимость. В стране было восстановлено католическое вероисповедание. Рекатолизация проходила насильственными методами: не согласные с ней изгонялись из страны, а их имущество конфисковывалось. Огромный ущерб был нанесен экономике Чехии. В течение Тридцатилетней войны на территории страны неоднократно велись боевые действия. Мародерство и разгул солдатчины наемных армий привели к уничтожению массы деревень и местечек, разрушению городов, подорвали производство и торговлю. Население бежало в леса, в соседние страны, некоторые районы обезлюдели. Все эти факторы и внутренняя политика Габсбургов отрицательно повлияли на национальную культуру Чехии, ставшей частью централизованной австрийской монархии и подвергшейся активной германизации.
Окончание Тридцатилетней войны в 1648 г. в положении Чехии ничего не изменило. При переговорах между участниками военного противостояния про чехов «забыли». Тщетно чешские эмигранты добивались включения в повестку дня переговоров вопроса о судьбе их родины. Для крупных европейских держав чешский вопрос давно утратил значение. Вестфальский мир признал победу Габсбургов над сословными режимами в так называемых наследственных землях и санкционировал те изменения, которые были проведены в Чешском королевстве после победы на Белой Горе.
Об этих событиях подробно и в увлекательной форме рассказано в предложенной книге.
Л. П. Лаптева
Вступление
Книга, предлагаемая Вашему вниманию, посвящена одной из наиболее важных и трагических страниц в истории чешского государства – напряженной борьбе протестантских сословий Чехии в первые два десятилетия XVII в. против правящей тогда австрийской монархии за сохранение политической и религиозной самостоятельности и возможность определения своего пути развития. Эта борьба, в которой временно одерживала верх то одна, то другая сторона, вылилась в восстание чешских сословий против Габсбургов, охватившее всю страну и положившее начало наиболее значительному событию не только чешской, но и общеевропейской истории раннего Нового Времени – Тридцатилетней войне, вошедшей в историю как самый кровавый вооруженный конфликт XVII в.
Как известно, Тридцатилетняя война стала результатом целого комплекса межгосударственных и межконфессиональных противоречий. В борьбе не на жизнь, а на смерть столкнулись, с одной стороны, универсалистские монархии австрийских и испанских Габсбургов, пытавшиеся удержать под своим влиянием христианскую Европу, с другой, динамично развивающиеся молодые протестантские страны – Голландия и Швеция, а также крепнущие год от года Дания и Франция. В Амстердаме и Париже, Стокгольме и Копенгагене желали пересмотра в свою пользу государственных границ и сфер влияния, сложившихся в результате объединения Испании и Священной Римской империи под скипетром габсбургской династии и ее побед в Итальянских войнах конца XV – середины XVI вв. С одной стороны, в противоборство при горячей поддержке папской курии вступили немецкие, австрийские, испанские и итальянские католики, с другой, во имя своей веры взялись за оружие протестанты имперских княжеств, Нидерландов, государств Скандинавии. По этим причинам в историографии данный конфликт рассматривается одновременно и как крупнейшее политическое противостояние, и как кульминация религиозных войн, охвативших Европу в результате Реформации.
Чехия оказалась в самом эпицентре противостояния. Ее историю в рассматриваемый период определял конфликт между протестантскими сословиями и королями-католиками из династии австрийских Габсбургов, с 1526 г. неизменно занимающими чешский трон, но ограниченными сословно-представительными институтами как в вопросах наследования и управления, так и в конфессиональной политике. Чехия занимала ключевое положение среди всех австрийских земель, гарантируя привилегированную позицию Габсбургов на выборах главы Священной Римской империи и выделяя значительные средства на борьбу против Османской империи. Важность обладания Чешским королевством предопределила политику Австрийского Дома в XVI–XVII вв, стремящегося к ограничению сословного парламентаризма и трансформации персональной унии в реальную, чтобы тем самым обеспечить наследственность своей власти. Проблема разграничения полномочий короля и сословий оказалась тесно переплетена с религиозными вопросами, поскольку только эффективный контроль сословной общины над законодательной, кадровой и финансовой политикой в государстве гарантировал соблюдение прав протестантского большинства и неприкосновенность их земельных владений перед лицом поддерживаемой Габсбургами Контрреформации. В то же время распространение среди сословий идей немецкой Реформации диктовало необходимость получения новых привилегий и их правового и институционального закрепления. Обозначенный комплекс противоречий привел в начале XVII в. к целому ряду конфликтов между Габсбургами и оппозиционно настроенной частью чешской сословной общины, завершившихся в 1618 г. знаменитой «пражской дефенестрацией» – выбросом из окон столичной канцелярии королевских наместников и попыткой радикально настроенных представителей протестантских сословий освободиться от власти австрийской династии.
Предвоенной христианской Европе, «сидящей на пороховой бочке» противоречий, достаточно было только искры, чтобы разразилась гроза. Роль такой искры и сыграло восстание в Чехии, которое поставило под угрозу позиции Габсбургов во всей Центральной Европе. Восстание имело широкий международный резонанс и непосредственно вовлекло в конфликт австрийские и венгерские сословия, ряд немецких княжеств, Испанию и Трансильванию. Наконец, поражение чехов и их союзников в Германии и резкое нарушение баланса сил в Центральной Европе в пользу габсбургско-католического блока привели к вооруженному вмешательству во внутренние дела Священной Римской империи со стороны Дании, Швеции и Франции. Параллельно развивались конфликты между Испанией и Нидерландами, Речью Посполитой и Османской империей, Речью Посполитой и Россией, оказавшие существенное влияние на расклад сил на основном театре боевых действий.
Война, длившаяся с перерывами тридцать лет, кардинально изменила геополитический ландшафт Европы. Вестфальский мир, подведший итог победам Букуа и Тилли, Спинолы и Галласа, Густава Адольфа и Баннера, Кондэ и Торстенсона, положил конец универсалистским стремлениям Габсбургов и закрепил принципиально иной баланс сил в Европе. Но одновременно были воздвигнуты новые препятствия на пути объединения Германии, а также прерван процесс развития государственности в Чехии, некогда одной из крупнейших стран средневековой Центральной Европы, с тех пор прочно вошедшей в состав австрийской державы и подвергнутой насильственной рекатолизации. Разгром Габсбургами чешского восстания оказал определяющее воздействие на процесс формирования централизованной австрийской империи. Последняя смогла в конечном итоге эффективно использовать оказавшиеся в ее руках ресурсы, в том числе, чешские, составлявшие значительную часть богатств Дунайской монархии, для того чтобы сдержать османскую экспансию в Центральной Европе, с конца XVII в. начать постепенное, но уверенное вытеснение турок из захваченных ранее областей и надолго утвердиться среди ведущих европейских держав. Однако у чехов восстание 1618–1620 гг. ассоциируется с ужасами кровавой войны, последствия которой в хозяйственной жизни и демографии сказывались на протяжении целого столетия, потерей независимости, восстановленной только три века спустя, и германизацией, преодоленной в процессе Национального Возрождения в конце XVIII – первой половине XIX вв.
Глава I. Взаимоотношения чешских протестантских сословий и австрийских Габсбургов в конце XVI – начале XVII в. в контексте общеевропейского политического и религиозного кризиса
Причины и зарождение конфликта между чешскими сословиями и австрийскими Габсбургами
Причины политического и религиозного конфликта между чешскими протестантскими сословиями и королями из династии австрийских Габсбургов, определившего основные события истории Чехии в начале XVII вв., уходят корнями в предшествующие столетия и могут быть объяснены только с учетом особенностей внутреннего развития королевства в XV–XVI вв., а также существования страны в рамках центрально-европейского региона, в первую очередь, Священной Римской империи, в структуру которой страна была включена при князе Болеславе III (999–1003).
С 1314 г., когда на престол Святого Вацлава взошел Иоанн Люксембургский (1314–1346), одно из наиболее крупных центральноевропейских государств с преимущественно славянским населением не имело собственной династии (лишь один раз, с 1458 по 1471 гг., у власти находился представитель чешского шляхетского рода Иржи из Подебрад), приглашая для управления представителей правящих домов из других стран Западной и Центральной Европы. Практика приглашения иностранцев, которая была присуща и многим соседним странам (к примеру, Анжуйская династия в Венгрии, литовские Ягеллоны в Польше и Венгрии), представляла собой наиболее благоприятную форму укрепления политической и экономической независимости крупной шляхты и развития на этой основе сословно-представительной монархии.
Иоанну было всего 14 лет, когда чешская шляхта предложила ему корону Святого Вацлава в результате соглашения с отцом будущего монарха, императором Генрихом VII. Условиями избрания Люксембурга стали его брак на дочери последнего Пршемысловца Вацлава II Элишке и подписание предвыборных капитуляций, ограничивающих королевскую власть в пользу дворянства. С первых лет пребывания на троне Иоанна Люксембургского проявились основные противоречия такой формы правления, характерные в целом для последующей истории Чехии вплоть до 1620 г. Во-первых, монарх, хоть и получивший корону в результате соглашения со шляхтой, тем не менее, видел себя правопреемником Пршемысловцев и считал свою власть наследственной. Так, несмотря на юный возраст, Иоанн сразу же предпринял шаги по восстановлению престижа короны и закреплению за собой политических и финансовых рычагов управления страной. Во-вторых, короли-иностранцы, оказываясь в незнакомом окружении, как правило, стремились опереться на представителей лучше знакомых им народов. В частности, Иоанн Люксембургский в противовес могущественным чешским панам окружал себя преимущественно выходцами из Германии. Все это незамедлительно вызвало недовольство новых подданных, поднявших восстание. После ожесточенной и кровопролитной борьбы, в которой успех одерживала то одна, то другая сторона, в 1320 г. Иоанн вынужден был покинуть Чехию, сохранив за собой титул короля и доходы с владений короны, но фактически перестав вмешиваться во внутренние дела страны.
Впрочем, это вовсе не означало отказа от принципиально важной идеи передачи власти по наследству. В 1341 года Иоанн объявил наследником в Чехии своего сына Карла. Шляхта поддержала решение короля. Второму и самому знаменитому Люксембургу на чешском троне (1346–78), в 1347 г. ставшему императором Карлом IV, талантливому и прагматичному государственному деятелю, избравшему Прагу центром своей державы, удалось значительно укрепить экономические позиции и авторитет монархии. При Карле IV в целом завершился процесс формирования территориально-административной структуры Чешского королевства. Государство стало состоять из пяти основных земель: собственно Чехии или королевства Богемии, маркграфства Моравии, герцогства Силезии, Верхней и Нижней Лужиц. При этом чехи рассматривали инкорпорированные с Чешским королевством земли как подчиненные на основании того, что изначально они принимались в состав государства в качестве ленников чешского монарха. В то же время формирующиеся сословия этих земель стремились сохранить широкие автономные права и привилегии местной шляхты и городов.
При преемнике Карла Люксембургского – Вацлаве IV (1378–1419) противоречия между монархией и ее чешскими подданными вновь обострились в условиях конфликта короля с его братом Сигизмундом, что привело к значительному ослаблению королевской власти в пользу панского сословия. Немалую роль в углублении внутреннего кризиса сыграла экономическая стагнация, а также конфликты между чехами и немцами, претендующими на ведущие позиции в различных сферах политической, хозяйственной и культурной жизни страны. Переломным моментом в истории Чехии стало начало XV в., когда сформировалось учение Яна Гуса, быстро завоевавшее популярность как среди шляхты, так и в широких массах и породившее мощнейшее движение гуситов, направленное на получение равенства всех слоев общества в отправлении богослужений, против церковного гнета и засилья иностранцев, но также и на расширение политических прав и экономических возможностей мелкой и средней шляхты и городов. Вацлаву IV и его преемнику Сигизмунду Люксембургскому не удалось справиться с растущей угрозой, и в 1419 г. началась гуситская революция, в ходе которой в 1421 г. король и германский император Сигизмунд IV был низложен с чешского трона.
Революция, продолжавшаяся вплоть до 1471 г. и закончившаяся победой умеренного крыла гуситов, оказала огромное воздействие на формирование принципов дальнейших взаимоотношений чешской сословной общины и королевской власти. С пресечением династии Люксембургов в 1436 г. в Европе не осталось династии, которая могла бы предъявить наследственные права на чешский трон. Данное обстоятельство позволяло сословиям обуславливать приглашение нового монарха исключительно правом свободного выбора. В стране не осталось крупной королевской собственности, то есть, домена. Это резко увеличило финансовую зависимость монархов от сословных собраний – сеймов, обладающих правом вотирования налогов. В ходе гуситских войн из крупнейших частей королевства – Богемии и Моравии – было изгнано немецкоязычное население, связи с имперскими княжествами резко сократились по причине как агрессивной политики многих немецких князей, участвующих в крестовых походах против гуситов, так и ответных военных акций таборитов. В течение нескольких десятилетий иностранцы не имели доступа к управлению. Во второй половине XV в. окончательно сложилась сословная структура чешского общества. Повысилось значение мелкой шляхты и городов, которые окончательно оформились в отдельные сословия и получили представительство в сеймах. Города также расширили внутреннюю автономию, получили независимость от королевской администрации, городские советы стали высшими органами власти. В силу перечисленных причин политическое самосознание чешских сословий значительно повысилось. Изменения в конфессиональном составе Чехии привели к отстранению от политической жизни духовенства, до сих пор, как правило, представлявшего важную опору королевской власти, и секуляризации церковной собственности.
В то же время инкорпорированные земли Чешского королевства сохранили характерные черты административной и сословной структуры в зависимости от особенностей предшествующего развития. Ослабление королевской власти в результате гуситской революции благоприятно сказалось на их стремлении к обеспечению независимости от Богемии. В XV – начале XVII вв. каждая из земель, входящих в состав Чешского государства, обладала внутренней автономией в управлении, самостоятельной судебной системой, формировала по поручению короля и с согласия своего сейма собственное ополчение. Новый государь должен был неизменно подтверждать все права и обычаи каждой земли. Сеймы (ландтаги) являлись главными органами земского управления во всех землях. Но состав этих учреждений различался в зависимости от особенностей исторического развития отдельных частей королевства. В сеймах крупнейших земель – Богемии и Моравии, традиционно заседали три сословия: панское, рыцарское и мещанское. Но, в то время как в Богемии католическое духовенство не было представлено в сейме, в маркграфстве, не столь серьезно затронутом гуситским движением, прелаты составляли отдельную палату. В ландтаге Силезии отдельно заседали князья, шляхта вместе с духовенством, депутаты от самого крупного города герцогства Вратислава (современный Вроцлав), а также делегаты от прочих королевских городов. В ландтаге Верхней Лужицы, как и в Моравии, были отдельно представлены паны, рыцари, мещане и представители католического клира, в то время как состав высшего земского органа Нижней Лужицы формировался всего из двух палат – шляхты, объединенной с прелатами, и королевских городов.
Стремление к сохранению широкой автономии инкорпорированных земель сочеталось с борьбой за обеспечение равноправного участия в решении вопросов, касавшихся всего государства, в частности, выборов короля. Особенно остро эта проблема стояла для сословий Моравии, являвшейся наиболее крупной после Чехии территориально-административной единицей. Мораван больно задевало, что вопрос об избрании нового короля фактически решали сословия Богемии, да и сами кандидаты предпочитали вести переговоры, в первую очередь, с чехами, обращаясь к моравским сословиям лишь пост фактум. В Богемии утвердилась негласная практика, в соответствии с которой короля избирали только чешские сословия, в то время как представители остальных земель должны были лишь выразить согласие с решением, принятым в Праге. Пытаясь обеспечить равноправное участие в голосовании, мораване в 1497 г. настояли на том, чтобы были определены места для заседания представителей от сословий маркграфства во время выборов монарха, что было записано в земские доски.
Большинство населения Богемии и Моравии в ходе гуситской революции приняло утраквизм. Этимология слова утраквист (лат. utraque – под обоими) отражает ключевое требование гуситов разрешить всем прихожанам причащаться под обоими видами – и хлебом и вином. На чешском языке утраквисты именовались также подобоями («podoboj?»), что имело аналогичный смысл. Впоследствии, во второй половине XVI в., по мере распространения немецкой Реформации, в Чехии подо-боями стали нередко называть всех некатоликов. Именно в таком смысле употреблял это слово Павел Скала из Згоры, повествуя в «Церковной истории» о борьбе чешских протестантов за свои религиозные и политические права. Со времен гуситской революции утраквистское большинство в Чехии имело свою консисторию, то есть, автономную церковную организацию. Консистория управлялась выборными администраторами, выдвигаемыми протестантской частью сословной общины, от короля требовалось лишь подтверждение кандидатур, выдвинутых сословиями.
Несмотря на то, что идеи Яна Гуса и его последователей имели много общего с «еретическими» учениями западноевропейских мыслителей той эпохи, в частности, с проповедями английского философа и богослова Джона Виклифа, гусизм стал уникальным явлением именно Чехии. Двоеверие, впервые узаконенное в христианской Европе в результате победы гуситов, на долгие годы стало символом независимости чешского народа. При этом соблюдение прав утраквистского большинства и неприкосновенность их земельных владений могли быть обеспечены только путем эффективного контроля сословной общины над законодательной, кадровой и финансовой политикой в государстве. Таким образом, гусизм стал важнейшим катализатором политической активности сословий Чехии и Моравии.
Во многом для того чтобы удержать Чешское королевство в составе империи и под эгидой Рима, светский и духовный главы католического мира – император и папа – вынуждены были пойти на компромисс. В 1436 г. утраквизм был официально признан Римом и Сигизмундом IV Люксембургским, согласившимися принять так называемые «Базельские компактаты», предусматривающие право гуситов исповедывать свое учение на территории королевства. Правда, в 1462 г. Пий II отменил соглашение. Однако ни папа, ни император не обладали достаточными силами для того, чтобы склонить чехов к отказу от утраквизма. В самых крупных землях Чешской короны – Богемии и Моравии компактаты продолжали действовать не только де-факто, но и де-юре, являясь земским законом.
Вместе с тем, поскольку Чехия находилась в окружении католических государств, ей самой приходилось искать компромиссы для того, чтобы преодолеть изоляцию, в конечном счете пагубную для развития, и наладить отношения с соседями. Внутренняя обстановка в стране в целом стабилизировалась в середине 1430-х гг. после решительной победы умеренного крыла густов, выступавшего, в том числе, за мирное сосуществование утраквистов и католиков[1 - Традиционно датой окончания гуситских войн считается разгром умеренными утраквистами в союзе с католиками радикального крыла гуситов в битве при Липанах в 1634 г., после которой стало возможным заключение Базельских компактатов.]. Необходимость после смерти гусита Иржи из Подебрад в 1469 г. укрепить нестабильное положение внутри страны и на международной арене привела к приглашению сословиями на чешский трон в 1471 г. государя-католика Владислава II из литовской фамилии Ягеллонов (1471–1516 гг.). Обращение к Ягеллонам не было случайным. Королевская власть в Польше в этот период тоже была выборной, представители династии из Литвы приглашались на польский трон, так что чешские сословия небезосновательно могли надеяться на понимание и соблюдение Владиславом принципов сословного дуализма. Кроме того, избрание Ягеллона способствовало общей нормализации отношений с соседним государством. В частности, удалось сгладить чешско-польские противоречия по вопросу о принадлежности Силезии, некоторые княжества которой перешли под власть Польши, но большая часть осталась в составе земель Чешской короны.
Именно при Владиславе II были в целом оформлены основы разграничения прав королевской власти и чешской сословной общины, с определенными изменениями действующей до начала XVII в. Переговоры об условиях коронации нового короля проходили непросто. Помимо основных требований – подтверждения прежних привилегий сословий, зависимости короля от сеймовых решений, признания утраквистской церкви и гарантий ее защиты, чешская делегация выдвинула ряд предложений, направленных, прежде всего, на укрепление положения шляхты. В частности, делегаты в «земских просьбах», поданных королю, настаивали на гарантиях работы земского суда как основы правопорядка в королевстве, все высшие должности (верховный судья, коморник) должны были замещаться людьми, обладающими опытом работы в земских структурах и пользующимися доверием шляхты. Кроме того, в некоторых статьях содержались требования ограничить права мещанского сословия, в частности, отменить участие горожан в сеймах[2 - Vyb?ral Z. Politickа komunikace aristokratickе spolecnosti cesk?ch zem? na pocatku novoveku. Ceskе Budejovice, 2005, S. 76.]. Эти предложения вскрыли достаточно острое соперничество между шляхтой и мещанами, недоверие и враждебность первой по отношению к правам и привилегиям городов. Владислав согласился принять не все требования делегации, впрочем, выразив согласие с важнейшими – признав традиционные права и свободы сословий, а также гарантируя соблюдение компактат и обещая обеспечить организацию утраквистской церкви, в первую очередь, выборы епископа подобоев[3 - Ibid. S. 77.].
Наконец, в 1471 г. Владислав Ягеллон был избран чешским королем на выборном сейме в Кутной Горе. Несмотря на предвыборные обещания, новому монарху было нелегко смириться с полной зависимостью от сословий, к тому же, находящихся, по его мнению, в ереси. Поэтому вполне естественно, что изначально король попытался опереться на знакомых ему дворян-католиков, многие из которых были иностранцами по происхождению. Однако позиции гуситской церкви в чешской сословной общине оказались достаточно прочными, чтобы противостоять усилению католической партии при Владиславе II, не обладавшим реальной военной силой и серьезными экономическими ресурсами ни внутри страны, ни за ее пределами. Политика короля вызвала крупное восстание утраквистов в 1483 г. Не имея сил подавить мятеж и найдя ситуацию безвыходной, король был вынужден вскоре уступить и по Кутногорскому договору 1485 г. гарантировал равноправие обеих церквей на территории Чехии.
Король оказался практически в полной зависимости от шляхты, которая попыталась ограничить права городского сословия, стремясь лишить последнее права голосования на сейме, что резко ограничило бы как политическое влияние городов, так и их экономическую мощь, поскольку позволяло панам и рыцарям устанавливать налоги без согласия мещан. В 1500 г. согласно «Закону о земском устройстве» города были лишены голоса. Это вызвало мощный протест мещанского сословия, которое в течение полутора десятка лет пыталось добиться восстановления политических прав. В конце концов, города добились своего, заключив в 1517 г. компромиссное Святовацлавское соглашение со шляхтой – мещанам вернули голос на сейме в обмен на право свободной торговли товарами из шляхетских владений на городских рынках.
Правление Ягеллонов (1471–1526) стало апогеем сословно-представительной монархии в Чехии. Главным инструментом, защищающим права сословий и ограничивающим полномочия королевской власти, со времен Владислава II являлся генеральный сейм. Первые сведения о созывах этого ключевого сословно-представительного учреждения относятся к XIII в. Во время правления Карла IV Люксембургского они
собирались уже достаточно регулярно, однако не имели такого влияния, которое получили благодаря ослаблению королевской власти в результате гуситской революции. Со времен гуситской революции именно на генеральном сейме представители трех сословий – панского, рыцарского и мещанского – выбирали нового монарха, который подтверждал все привилегии сословий. При этом особый упор делался на ненаслед-ственность власти. Правитель обязывался соблюдать правило, согласно которому при здравствующем монархе его наследник не мог избираться королем. Благодаря данному обычаю в правление Ягеллонов персональная уния между этой монархией и Чешским королевством так и не превратилась в реальную. Сын Владислава Ягеллона Людовик был принят в качестве наследника престола, как и его отец, на основании договоренности с сословиями в 1509 г. При этом Владислав II от имени будущего короля выдал сословиям реверс, подтверждающий все привилегии, которые были гарантированы им самим в 1471 г.[4 - Ibid. S. 78.] После коронации Людовика Ягеллона в 1516 г. в земских досках было вновь зафиксировано, что новый правитель избран согласно свободному волеизъявлению сословий королевства.
Процедура избрания короля и подтверждение последним сословных привилегий стали краеугольным камнем существования в Чехии сословно-представительской монархии и широкой внутренней автономии чешских земель. Однако власть правителя была жестко ограничена не только в вопросах престолонаследия. Король находился почти в полной финансовой зависимости от генерального сейма, на котором утверждался общегосударственный чрезвычайный налог – берна, а также другие разовые сборы. Так как постоянных налогов в стране не было, то каждый раз монарх был вынужден заново обращаться к сословиям с просьбой о сборе берны. Короли имели лишь один независимый источник доходов в виде идущих в королевскую казну доходов от добычи драгоценных металлов (в данном случае, серебра) и чеканки монеты, которые назывались «регал». Однако в XV в. наметился упадок чешских рудников, составлявших значительную часть экономического могущества Карла IV, и к началу XVI в. доходы от добычи серебра были совершенно недостаточными для обеспечения самостоятельности королевской власти. Кроме того, монарх не мог без согласия сейма решать такие важнейшие вопросы, как созыв земского ополчения для войны на территории другого государства, передачу территорий, относящихся к Чешскому королевству, в пользу иной державы и нек. др.
Наконец, король не был свободен в кадровых вопросах, будучи обязан утверждать кандидатуры, выдвигамые сословиями из своей среды, что препятствовало формированию аппарата из людей, преданных лично государю. Общей для всех земель Чешской короны была ведущая роль представителей высших сословий – панского и рыцарского, в то время как мещанство, хотя и значительно укрепившее свои позиции в результате гуситской революции, находилось в более приниженном положении. Это отражалось, в первую очередь, в комплектовании штата земских чиновников. В цементирующей части государства – королевстве Богемия – в XVI – начале XVII вв. существовало 12 земских должностей.
Согласно земским законам Чехии, все они замещались представителями панского и рыцарского сословий страны. Согласно договору, заключенному между Владиславом II и шляхтой в 1497 г., приоритет в комплектовании земского аппарата управления отдавался панам, которые могли занимать в нем 8 ключевых мест, в то время как представители более многочисленного рыцарства – только 4 места. Ключевой фигурой в земском управлении был верховный бургграф, традиционно представленный паном из богатого и авторитетного чешского рода. Изначально бургграф являлся исполнительным чиновником земского суда, однако с течением времени стал главой всего исполнительного аппарата. К его компетенции относились такие вопросы как руководство ополчением, охрана правопорядка и исполнение смертных приговоров. Кроме того, в отсутствие короля верховный бургграф исполнял функции главы верховного суда, а также председательствовал при рассмотрении тяжб о долговых обязательствах. У него было несколько заместителей – бургграф и комендант Пражского Града, а также начальник тюрьмы на Граде.
Представители панского сословия также замещали должности земского гофмистра, председательствующего в коморном суде, земского маршалка, ведавшего вопросами, относящимися к шляхетской чести как в Богемии, так и в Моравии, верховного коморника, отвечавшего за делопроизводство в земском суде, верховного земского судьи, верховного канцлера, руководящего королевской канцелярией в Праге, и главы придворного суда по делам наследства и ленов. Наконец, паном был один из бургграфов Карлштейна, управлявших этой знаменитой резиденцией императора Карла IV. Должность карлштейнского бургграфа была в большей степени почетной, ее важность определялась тем, что в крепости хранились королевские регалии и архив.
Рыцари традиционно замещали должности верховного писаря, отвечавшего за записи в земских досках, куда заносились все законодательные акты – решения сеймов, указы и постановления королей, подкоморжего, ведавшего управлением королевских городов, второго карлштейнского бургграфа и бургграфа Градецкого края. Для мещанского сословия делалось лишь одно исключение – представитель от городов мог стать подкоморжим, однако только в случае, если он был выходцем из городской общины Старого Места Пражского.
Зависимость монархов от сословий земель Чешской короны, в особенности, Богемии и Моравии, наиболее усиливалась во время войн, когда требовалось быстро собирать необычно крупные суммы налогов. При Ягеллонах наиболее кровопролитными и, помимо этого, крайне неудачными были войны Владислава II против венгерского короля Матьяша Корвина, длившиеся с перерывами с 1471 по 1478 гг., в результате которых от Чехии в пользу Венгрии была отделена Моравия. Согласно заключенному в Оломоуце мирному договору Владислав II не только признавал завоевания Матьяша Корвина, но и обязывался выплатить большую дань. Неудачная война и тяжелые условия Оломоуцкого соглашения стали очередным ударом по престижу королевской власти и привели к усилению зависимости короля от генерального сейма. В то же время отделение Моравии от Чехии оказало впоследствии огромное влияние на развитие отношений между этими двумя землями[5 - Matejek Fr. Byla Tricetiletа vаlka nevyhnutelnа? (cesta Moravy a Ceskе koruny ke katastrofe) // Folia Historica Bohemica, 15, Pr., 1991, S. 454.]. Небольшой период пребывания маркграфства под властью Матьяша Корвина способствовал сближению моравской шляхты с венгерским дворянством, завязались прочные экономические контакты с венгерскими городами, особенно, располагавшимися в северной части земель короны Святого Иштвана, на территории современной Словакии. Этот процесс был продолжен в дальнейшем, когда после смерти Корвина в 1490 г. венгры избрали своим королем бывшего противника, и Владислав II, таким образом, объединил под своим скипетром обе страны. Однако и после возвращения Моравии в состав Чешского королевства стремление к сохранению внутренней независимости порой перерастало в открытый сепаратизм. В частности, в XV в. в Моравии появилась книга Цтибора Товачевского из Цимбурка, где обосновывались права маркграфства на независимость от Чехии.
Относительная стабильность последнего десятилетия XV – начала XVI вв. сменилась усилением турецкой угрозы на юго-восточных границах обширного чешско-венгерского государства. В 1526 г. Людовик Ягеллон, пытаясь остановить продвижение войск Османской империи вглубь Венгрии, дал решающее сражение при Могаче, где его армия была наголову разбита, а сам король во время бегства в тяжелых доспехах упал в Дунай и утонул. Перед чешскими сословиями встал вопрос о выборе нового короля, причем на этот раз ключевыми аргументами в пользу кандидата должны были стать соображения защиты христианского мира от наступления турок. В таких условиях единственным достойным кандидатом представлялся австрийский эрцгерцог, младший брат императора Карла V Фердинанд Габсбург, с 1521 г. исполняющий обязанности наместника кесаря в Германии.
Внешнеполитическая ситуация была очень напряженная и вынуждала к принятию быстрого решения не только сословия, но и Габсбургов, оказавшихся на пути продвижения турецких войск в Центральную Европу. Заинтересованный в укреплении положения австрийской династии в Центральной Европе и в получении ресурсов для борьбы против Османской империи, Фердинанд I сравнительно легко согласился по примеру польских предшественников пройти перед выборами процедуру подтверждения привилегий чешских сословий. Будущий король выпустил реверс и предвыборные капитуляции. В этих документах подтверждались важнейшие принципы существования в Чехии ненаследственной и ограниченной сословно-представительными учреждениями монархии.
Так, в реверсе, выданном 13 декабря 1526 г., Фердинанд I провозглашал, что был выбран «баронами, шляхтичами и равным образом городами и всем обществом королевства Чешского путем свободного волеизъявления и согласно законам королевства» и что «…упомянутые сословия и вся община этого королевства, выбирая Нас (Фердинанда – А. Л.) чешским королем, сделали свой выбор по своей свободной и доброй воле, а не по какому-либо обязательству»[6 - Vesel? Z. Dejin? ceskеho stаtu v dokumentech. Praha, 1994, S. 141.]. В предвыборных капитуляциях, выпущенных 15 декабря, Фердинанд I обещал соблюдать и защищать религиозные права своих подданных. Кроме того, он давал обещание приложить все силы к тому, чтобы «компактаты, заключенные между святым консилиумом Базельским и славным королевством Чешским и маркграфством Моравским, снова были признаны действительными и соблюдались»[7 - Ibid. S. 142.]. Для этого Фердинанд I, согласно капитуляциям, обязывался «вести переговоры со святым отцом папой о том, чтобы это право было чехам и мораванам подтверждено»[8 - Ibidem.]. Также король обязывался записать это положение в Земские доски «наряду с протоколами прежних королей Чешских» и лично соблюдать компактаты, а также «бороться с каждым, кто бы захотел против этого (компактаты – А. Л.) выступить и отнять это право у Чешского королевства или маркграфства Моравского». В ответ на требование утраквистов обеспечить лояльность по отношению к ним Пражской архиепископии Фердинанд Габсбург обещал распорядиться, чтобы «был назначен и к Пражскому костелу определен такой архиепископ, который бы защищал чехов и мораван, как духовных, так и светских, во всех их правах, предусмотренных компактатами, а также всеми протоколами и заверениями славной памяти императора Сигизмунда и других королей чешских, и протоколами славной памяти короля Владислава, и чтобы такой архиепископ был быстро утвержден и в должность произведен»[9 - ibidem.].
Фердинанд I ограничивался в возможности проводить законодательную политику, в том числе, фактически не мог изменять основные положения действующих законов, касающиеся сословных привилегий. В капитуляциях король торжественно обещал сохранять «порядок и обычаи Чешского королевства», в связи с чем особенно подчеркивал, что «каждое сословие сохраняет свои права, привилегии, свободы, обычаи, пожалования, которыми оно обладает»[10 - Ibid. S. 143.]. Последнее означало, что государь не имел права на конфискацию имущества представителя чешской сословной общины, за исключением случаев государственной измены. При этом согласно чешскому праву изменой могло считаться неповиновение решениям органов сословного представтельства или королевским указам, не противоречащим земским законам.
Также Фердинанд Габсбург признавал условия сословий об ограничениях монарха в кадровых вопросах. Будущий король клялся, что не будет «без совета (с представителями чешских сословий – А. Л,) доверять должности при дворе, в земском или городском самоуправлении каким-либо иностранцам светских или духовных чинов, а также не населять ими или жаловать им в собственность замки или города Чешского королевства»[11 - Ibid. S. 142.]. Наконец, Фердинанд Габсбург обязывался не вмешиваться без согласия сословий в монетарную политику королевства. В частности, в капитуляциях было указано, что король не может «без согласия всех земель никаким способом облегчать или понижать в стоимости чешскую монету»[12 - Ibidem.].
Вместе с тем, избрание Фердинанда I Габсбурга, связанного предвыборными капитуляциями, недолго было моментом торжества сторонников ограниченной сословными институтами монархии. Как показало дальнейшее развитие событий, приход к власти в Чехии австрийской династии послужил началом нового этапа во взаимоотношениях королевской власти и сословной общины, в конечном счете, приведшего к восстанию 1618–1620 гг. Во главе чешского государства встал представитель самой могущественной в то время европейской династии, пытающейся сформировать универсалистское по своей сути государство из разных народов, объединенных под скипетром единого монарха и скрепленных единой католической верой. В эту концепцию не вписывались гарантии широких политических прав сословий и их религиозных свобод, а также полная зависимость короля в фискальной политике. Не менее чуждым идее универсалистской и освещенной Богом королевской власти был принцип выборности монарха.
Фердинанд I изначально не имел больших возможностей для решительного наступления на политические и религиозные права и привилегии сословий. Важнейшими задачами австрийской династии в течение первых десятилетий правления в Чехии являлись противостояние постоянной внешней угрозе в лице Порты, а также концентрация усилий для сохранения своего влияния в Германии в условиях набиравшей силу Реформации. Кроме того, у Габсбургов отсутствовала прочная опора в лице широкого круга сторонников укрепления королевской власти и централизации внутри страны. В то же время турецкая опасность вынуждала Габсбургов часто обращаться к чешскому сейму с просьбами о выделении денег на военные расходы, что подчеркивало зависимость внешней политики монархии от воли сословий. Однако одновременно это же подталкивало австрийскую династию к поиску возможностей для ослабления влияния сословных институтов. В данном случае важно подчеркнуть, что в отличие от Ягеллонов, которые не имели независимых от Венгерского и Чешского королевств ресурсов, правители из Вены могли полагаться пусть на небольшие, но в целом подконтрольные им владения в австрийских землях, хотя Фердинанду I пришлось выдержать нелегкую борьбу за утверждение контроля над собственной столицей Веной, да и отношения с австрийскими сословиями, которые пытались ограничить власть короля и, подобно чехам, испытывали влияние Реформации, носили напряженный характер. Зато австрийские Габсбурги могли рассчитывать на действенную помощь Испанского королевства, чья сила зиждилась на беспрерывном потоке золота из Нового Света.
С первых лет правления Фердинанд I продемонстрировал стремление максимально ослабить зависимость королевской власти от сословных институтов Чехии и Венгрии. Он организовал в Вене независимые от сословных институтов и единые для всей обширной монархии учреждения, такие как Тайный совет, Придворную канцелярию и Казначейство. Они были подконтрольны лично монарху, который самостоятельно определял их состав. Особое значение имел Тайный совет, формировавшийся из узкого числа людей, особенно близких императору, обычно – не более 5 человек, под председательством самого короля. На заседаниях обсуждался самый широкий круг вопросов, относящихся как к внутренней, так и к внешней политике. Фактически Тайный совет заменил королевский совет в Праге, находящийся под контролем представителей крупной чешской шляхты. Казначейство (в него входило 4 советника под председательством суперинтенданта) занималось финансовыми вопросами, выполняя, в том числе, и надзорные функции. По большей части эти учреждения формировались из представителей немецкого, а затем также испанского или итальянского дворянства, что стало дополнительным барьером, разделявшим короля и его чешских подданных.
Централизаторская политика Фердинанда I в чешских землях нашла свое отражение в запрете собраний средней и мелкой шляхты – краевых съездов, а также общих собраний членов городских коммун. Наряду с этим стала проявляться тенденция к вмешательству монарха в формирование штата высших чиновников земских учреждений Чешского королевства с целью заместить ключевые должности преданными людьми. Это открывало возможность для контроля над главным органом власти в Чехии – королевским советом, в котором были представлены высшие должностные лица. В частности, вопреки данному перед коронацией обещанию не смещать представителей сословий с их должностей Фердинанд I уже в 1530 г. по собственному усмотрению отправил в отставку верховного бургграфа Зденека Льва из Рожмитала. Как уже указывалось, эта должность была ключевой в управлении Богемии, и подобное самоуправство короля вызвало нарекания со стороны представителей чешской сословной общины. Однако организованного выступления сословий против короля не последовало. Интересно, что бургграф был смещен на следующий год после одного из самых тяжелых моментов в истории Габсбургов – первой осады турками Вены в 1529 г., отражение наступления которых потребовало напряжения всех сил молодого австрийского государства, и бургграф как ответственный за сбор земского ополчения в данном случае играл не последнюю роль. Очевидно, Фердинанд I сделал попытку полностью поставить под свой контроль процесс формирования ополчения и последующего распоряжения набранными воинскими контингентами.
Универсалистской идее Габсбургов и централизации Фердинанда I противоречила также широкая автономия отдельных земель Чешской короны. Переговоры об избрании чешским королем Фердинанд Габсбург вел в Вене с представителями сословий не только Богемии, но также Моравии и Силезии. На них снова со всей остротой проявилось желание Моравии утвердить свое независимое положение. Моравская политическая элита пыталась построить отношения с Чехией на основе прямых контактов с королем как сюзереном маркграфства, гарантирующим все ее сословные свободы, исключая из процесса чешских земских чиновников и вообще представителей сословной общины Богемии. Одним из главных требований депутатов от моравских сословий в 1526 г. был запрет уроженцам Чехии занимать должности в аппарате управления маркграфства[13 - Vyb?ral Z. Politickа komunikace aristokratickе spolecnosti …, S. 84.]. Фердинанд I обещал соблюдать права и привилегии сословий Моравии и других инкорпорированных земель.
Моравия, Силезия и Лужицы, в отличие от сословной общины Чехии, официально приняли Фердинанда Габсбурга королем как наследника Ягеллонов по линии его жены Анны[14 - Pojar M. Jindrich Matyа? Thurn – muz cinu. Praha, 1998, S. 16.]. Таким образом, стремление политической элиты маркграфства к получению равноправного с Чехией статуса в структуре земель Чешской короны не было реализовано в принципиальном вопросе избрания монарха. Представляется, что основной причиной этого стала заинтересованность Моравии в Габсбургах как защитниках от турок, после Мохача имеющих возможность в любой момент вторгнуться на территорию маркграфства, граничащего с венгерскими (словацкими) землями. Кроме того, горячую поддержку рьяному католику Фердинанду I оказало моравское духовенство.
На коронации Фердинанда I в Праге в 1526 г. присутствовали, вопреки желанию Маркграфства, только представители чешских сословий. Депутаты от моравских, силезских и лужицких сословий на выборы приглашены не были, приглашения были направлены моравскому и силезскому гетманам как прямым вассалам будущего монарха. Равным образом в 1549 г., во время формальных выборов наследника Фердинанда I – Максимилиана II, а затем и в 1575 г., при утверждении Рудольфа II, сословия инкорпорированных земель вновь должны были довольствоваться лишь выражением согласия с решением чехов. При этом моравская политическая элита безуспешно пыталась продемонстрировать независимость от Чехии в вопросе об избрании монарха. Когда в 1562 г. в Праге был коронован Максимилиан II Габсбург, делегация от моравских сословий, не принявших участие в обсуждении кандидатуры короля, в знак протеста не отправлялась к нему на прием вплоть до 1563 г. Наряду с этим в течение всего XVI в. отношения Богемии и Моравии определяла борьба за невмешательство чешской королевской канцелярии во внутренние дела маркграфства и за независимость моравской судебной системы. В 1545 г. в маркграфстве был издан Манифест сословных свобод, согласно которому Моравия провозглашалась свободной от чешских органов управления землей, а земский гетман – независимым от решений, принимаемых в Праге, но Фердинанд I не утвердил этот документ.
Вместе с тем, хотя Габсбурги противостояли партикуляристским стремлениям инкорпорированных земель, их обособленность во многом была выгодна правящей династии. К тому же, Моравия, Силезия и Лужицы изначально обладали широкой автономией, а король вмешивался в их внутреннее управление не так активно, как в Богемии. Следует также учитывать, что во всех инкорпорированных землях у Габсбургов была мощная поддержка в виде католического духовенства, видящего в династии единственного гаранта сохранения своего привилегированного положения и церковной собственности. Таким образом, сконцентрировав основные усилия на упочении авторитета и расширении полномочий королевской власти в Чехии, Фердинанд I мог не опасаться активной поддержки чехов сословиями соседних земель. Высокая степень обособленности земель Чешской короны по мере углубления противоречий в отношениях между Габсбургами и сторонниками ограниченной королевской власти стала настоящей «ахиллесовой пятой» Чешского королевства в середине XVI-первой четверти XVII вв.
Прецедент принятия Фердинанда I как наследника Ягеллонов показывает стремление первого Габсбурга изначально отбросить идею выборности на основе свободной воли сословной общины. Однако, поскольку ведущую роль в избрании монарха играла Богемия, решающим шагом в превращении персональной унии в унию реальную должно было сыграть изменение принципов взаимоотношений короля с чешскими сословиями.
В середине 1640-х гг. Фердинанд I добился здесь первых успехов.
В 1545 г. он вынудил представителей сословий записать в «Обновленные земские доски», что стал чешским королем не в результате свободных выборов, как указывалось в реверсе 1526 г., но благодаря наследственным правам его жены Анны. В частности, во второй редакции предвыборного реверса, записанной в том году, указывалось, что «в записях и протоколах славной памяти короля Владислава, пана отца Нашего любимого, записанных на Пражском Граде 11 февраля 1510 года, ясно указано, что если Господь короля Людовика перед смертью наследниками мужского пола не наградит, то в соответствии с правами, обычаями, свободами и привилегиями королевства Чешского наследственные права переходят королеве Анне, любимой жене Нашей (Фердинанда I – А. Л.)»[15 - Vesel? Z. Dejin? ceskеho stаtu v dokumentech, S. 144.]. Исходя из этого, согласно реверсу, после гибели короля Людовика «королевство Чешское и другие земли, к нему относящиеся, такие как маркграфство Моравия, княжество Силезия, Верхняя и Нижняя, маркграфство Лужицы, со всеми их высшими сословиями, владениями и свободами, которыми они обладают, по закону перешли к светлейшей княжне и госпоже Анне как родной сестре светлой памяти вышеуказанного короля Людовика и законнорожденной наследнице согласно пожалованиям, свободам, привилегиям и установлениям императора Карла Четвертого, любимой жене Нашей (Фердинанда I – А. Л.), римского, венгерского и чешского короля…»[16 - Ibidem.]. Говоря об установлениях Карла IV, Фердинанд I имел в виду не что иное как Золотую буллу, изданную императором в 1348 г. и провозглашающую право династии Люксембургов наследовать чешский трон как по мужской, так и по женской линии, ссылаясь, таким образом, на этот документ как на правовой прецедент. Согласно новой интерпретации выборов, Фердинандом I делался вывод, что «…так как сословия Чешского королевства вышеуказанную Нашу любимую жену приняли как законную наследницу и королеву этого королевства в соответствии с правами, обычаями и свободами Чешского королевства, то и Нас как законного наследника по доброй воле избрали и приняли в качестве короля и господина своего»[17 - Ibidem.].
Несмотря на то, что данные положения полностью потиворечили предвыборным капитуляциям Фердинанда I, которые он не мог изменять по своей воле, событие это само по себе не вызвало серьезного возмущения чешских сословий. Спокойная реакция сословной общины свидетельствовала о том, что в целом правление Габсбургов было для нее вполне приемлемым вариантом. Австрийская династия рассматривалась в качестве единственной силы, способной остановить турецкое наступление на Европу, мощь которого в то время, возможно, преувеличивалась, но оставалась одной из главных проблем, волновавших не только правителей, но и широкую общественность в центральноевропейских странах.
Наиболее ожесточенное сопротивление сословий встречали попытки короля поставить под свой контроль фискальную политику. В течение первых двадцати лет правления Фердинанда I сословия Чешского королевства в целом сохраняли контроль над генеральным сеймом. Это, в частности, доказали события 1534 г., когда, пытаясь изыскать дополнительные средства в казну, Фердинанд I попытался ввести в Чехии постоянный налог с купли-продажи, который ударил бы, в первую очередь, по мещанскому сословию. Результатом стали волнения во многих городах королевства, а также открытый протест мещан на сейме, в результате чего налог не был введен.
Однако в условиях сложной внешнеполитической ситуации королевская власть неизбежно была вынуждена снова и снова обращаться к сословиям за финансовой поддержкой. С начала правления Фердинанда I в Венгрии шли напряженные войны против продолжавшей наступление на Северо-Запад Османской империи, войска которой даже приближались к столице Верхней Австрии, а также избранного большей частью венгерского дворянства королем Яноша Запольяи. В целом боевые действия были не очень успешными для Габсбургов. Как известно, вооруженный конфликт в 1532–1533 гг. закончился подписанием Стамбульского мирного соглашения, по которому Вена удерживала за собой северо-западную часть Венгрии, но за это была обязана ежегодно платить дань Порте. Согласно Адрианопольскому мирному договору 1547 г., завершившему серию войн 1540–1547 гг., Габсбурги потеряли Буду и Эстергом, отказались от претензий на Центральную Венгрию, устанавливался турецкий протекторат над Трансильванией. При этом ежегодные выплаты Вены за австрийскую часть венгерских земель сохранялись. Одновременно Фердинанд I был вынужден оказывать помощь Карлу V в бесконечных войнах против Франции за обладание Италией, а затем против протестантов в Германии.
Накалившаяся до предела ситуация в немецких княжествах, раздираемых как политическими, так и конфессиональными противоречиями, с каждым годом представляла все более серьезную проблему для Габсбургов. Прямолинейная политика по отношению к немецким протестантам императора Карла V, пытающегося в бескомпромиссной борьбе удержать влияние власти кесаря и католической церкви в Германии, ни в малейшей мере не способствовала умиротворению «еретиков», а, наоборот, лишь подливала масла в огонь. Сам Фердинанд I, гораздо лучше знакомый с раскладом сил в регионе, в целом проявлял в данном вопросе больше гибкости.
С начала XVI в. наблюдалось быстрое развитие существенно сократившихся в результате гуситской революции хозяйственных и культурных связей Чешского королевства с немецкими имперскими княжествами, следствием чего стало быстрое соприкосновение страны с ключевыми проблемами в жизни империи, главной из которых являлось распространение Реформации. Последняя, воспринятая значительной частью имперских князей и проводимая при их прямой поддержке, ослабляла власть не только папского Рима на территории империи, но и светского главы этого рыхлого конгломерата полунезависимых государств. Адепты новых религиозных учений нигде в Европе не могли найти столько понимания и сочувствия как в чешских землях, в течение целого века исповедовавших одну из разновидностей протестантизма. В то же время идеям имперских князей об империи как самоуправляющемся механизме под формальной властью императора как верховного арбитра, а не всесильного судьи, безапелляционно диктующего всем свою волю, были во многом родственны традициям чешской сословной общины.
В конечном итоге именно политика Габсбургов в Германии стала поводом к первому крупному политическому столкновению австрийского монарха и чешских сословий в 1547 г. Оно известно в историографии как «городское восстание 1547 г.». Поводом для конфликта послужило недовольство большинства чехов политикой Габсбургов, направленной на борьбу с протестантизмом в Священной Римской империи, что являлось одной из форм укрепления политической власти династии. При этом главной причиной возникновения оппозиции стали не симпатии чехов-утраквистов к немецким лютеранам. В частности, об этом свидетельствует тот факт, что чешский, силезский и лужицкий сеймы отклонили предложение саксонского герцога Иоганна Фридриха о помощи, несмотря на то, что Чешское королевство было связано с Саксонией договором о совместной обороне от 1459. Восстание было спровоцировано нежеланием сословий нести бремя дополнительных налогов на содержание армии австрийских Габсбургов во время Шмалькальденской войны (1546–1547 гг.).
Столкнувшись с организованным сопротивлением Шмалькальденской коалиции немецких княжеств, император Карл V призвал на помощь своего брата Фердинанда I. Король, также рассчитывающий в этой войне укрепить собственное влияние в Германии, где он был фактически лишь номинальным правителем, согласился и в 1546 г. обратился к чешским сословиям с требованием предоставить деньги на финансирование войск. В январе 1547 г. Фердинанд I потребовал от чехов дополнительно сформировать ополчение для поддержки одного из союзников Карла V Морица Саксонского, что противоречило земским законам, запрещавшим монарху использовать чешские войска для войн на территории других государств без одобрения генерального сейма Сословия, до этого постоянно обеспечивавшие Габсбургов деньгами для войны против турок, оказали королю в удовлетворении просьбы о сборе берны, а после оглашения требования о формировании ополчения возмущение вылилось в открытый мятеж. Зачинщиками выступления были представители мещанского сословия, чьи интересы в очередной раз оказались наиболее сильно задеты перспективой повышения налогов.
Наиболее активное участие в восстании в Богемии приняли Прага и еще несколько королевских городов. К ним присоединилась часть шляхты, среди которой ведущую роль играли представители Общины чешских братьев – наиболее радикального течения в чешском протестантизме, открыто выступившие с критикой религиозной политики Габсбургов в Священной Римской империи и в Чешском королевстве[18 - Г. П. Мельников. Чешское восстание 1547 г. и Сикст из Оттерсдорфа как его хронист./Сикст из Оттерсдорфа. Хроника событий, свершившихся в Чехии в бурный 1547 год. М. Наука. 1989, С.13.]. Община была создана в 1453 г. Яном из Рокицан, а ее духовным отцом был Петр Хельчицкий (предположительно, жил в 1390–1457 гг.). Чешский король Иржи из Подебрад разрешил братьям поселиться на границе с Силезией. Там, живя довольно изолированно, в 1467 г. члены Общины официально оформили свою организацию, утвердили основы учения, выбрали совет и епископа. Изначально «братья» занимались только земледелием. Они отвергали богатство, практически не принимая в организацию имущих, и противопоставляли себя утраквистам. Обрести широкую популярность среди чехов такие радикальные взгляды не могли, так как гуситская революция 1419–1471 гг. решила многие наболевшие вопросы чешского общества и способствовала определенной стабилизации внутренней жизни королевства. Но со временем программа и роль «чешских братьев» в политической и экономической жизни страны серьезно изменились. В результате реформы организации, проведенной в 1474 г., принятия новой догматики на синоде братьев в 1490 г., согласно которой члены Общины могли заниматься торговлей и промыслами, популярность учения стала расти, в ряды организации вступило много представителей шляхты. Это сделало Общину достаточно влиятельной организацией, чья роль во внутриполитической жизни государства со временем только возрастала. Королевский двор начал видеть в чешских братьях реальную угрозу социальной и религиозной стабильности в стране. Поэтому в начале XVI в. позиция официальных властей по отношению к Общине ужесточилась. В 1508 г. король Владислав II Ягеллон издал Святоякубский мандат, согласно которому братья признавались еретиками и подлежали преследованиям. Но у слабой центральной власти не хватало сил для того, чтобы уничтожить Общину, вскоре получившую мощную идеологическую поддержку в виде немецкой Реформации. В то же время гонения на братьев не оставляли им другого выбора кроме активного участия в политической жизни, с тем чтобы не допустить ослабления сословного дуализма – единственного надежного гаранта свободы вероисповедания, и положение вне закона сближало братьев с деятелями немецкой Реформации.
Сформированная городами и частью шляхты оппозиция в феврале 1547 г. образовала «Дружественное соглашение». А в марте 1547 г. участники возмущений на пражском сейме издали протест-прокламацию, в которой обвиняли короля в нарушении древних свобод и привилегий и призывали сословия объединиться для борьбы за свои права. При этом в документе подчеркивалось, что была образована первая в истории Чешского королевства директория – временное правительство из четырех панов, четырех рыцарей и четырех пражских коншелов. Для защиты от попыток Фердинанда I принудить их к повиновению силой восставшие созвали земское ополчение, что, в свою очередь, было нарушением земских законов. Кроме того, в марте сословия обратились с просьбой о помощи к Иоганну Фридриху Саксонскому, таким образом, вступив в сговор с врагами короля и императора.
Однако большая часть чешской сословной общины, включая крупную и значительную часть средней и мелкой шляхты, а также многие города, не поддержали такое обострение отношений с королевской властью, оставшись в стороне от восстания. Директория безуспешно пыталась привлечь к себе Моравию, Силезию и Лужицы, обратившись к их сословиям с просьбой о помощи. Обособленность инкорпорированных земель привела к тому, что моравские, силезские и лужицкие сословия не присоединились к мятежникам, хотя среди мещан и шляхты Лужиц, испытавших на себе централизаторскую политику Фердинанда I, были сильны антигабсбургские настроения, из-за чего лужицкие сословия не спешили выполнять требование короля о сборе ополчения. Со своей стороны, восставшие так и не решились на совместные действия с войсками Шмалькальденской лиги. Судя по действиям мятежников, даже наиболее решительно настроенные представители оппозиции, которых было меньшинство, опасались перерастания конфликта в вооруженную борьбу, по-видимому, надеясь самим фактом сбора ополчения запугать Фердинанда I и вынудить его подтвердить и в дальнейшем соблюдать все сословные привилегии[19 - То же, С.17.].
Зато Габсбурги трезво оценили всю опасность действий оппозиции, в которых усматривалось не только пренебрежение авторитетом королевской власти, но и стремление в перспективе проводить самостоятельную внешнюю политику, о чем свидетельствовали контакты с представителями Шмалькальденской лиги. Возникла, пусть и не подтвержденная в итоге действиями восставших, угроза создания на территории империи единого антигабсбургского фронта с участием подданных владений австрийской династии. Подобное поведение мятежных сословий могло расцениваться Габсбургами не иначе как измена.
После того как в битве при Мюльберге 24 апреля 1547 г. имперская армия разгромила войска унии и добилась временного перелома в борьбе с протестантами в Германии в свою пользу, Фердинанд I с успехом применил профессиональную армию против внутренних врагов. Одной угрозы наказания оказалось достаточно для того, чтобы сословное ополчение разбежалось. Большая часть шляхты покинула горожан. Оказавшиеся в одиночестве пражские мятежники по-прежнему находились в нерешительности. Вначале они предприняли безуспешную попытку получить прощение короля, затем, уже после входа в город королевских наемников, попытались организовать стихийное сопротивление, однако восстание было быстро подавлено превосходящими силами.
Незамедлительно последовали наказания виновных. Ряд наиболее активных деятелей восстания были осуждены на пожизненное заключение. Четырех зачинщиков выступления – двух земанов и двух мещан – король приговорил к смертной казни. В целом, учитывая масштаб выступления, физическую расправу над восставшими можно считать относительно мягкой. Это объясняется сохранявшейся неуверенностью Фердинанда I в стабильности своего положения, боязнью нового мятежа и, соответственно, нежеланием давать повод к очередному проявлению недовольства. Поэтому казнь имела в большей степени психологический эффект.
Наказания политического и экономического характера были гораздо более значительными. Особенно негативно поражение восстания сказалось на положении мещанства, лишившегося статуса равноправного сословия. Была издана новая редакция Земского Устройства, согласно которой отменялась внутренняя автономия королевских городов. В частности, в городах вводились должности королевских чиновников – гетманов и рихтаржей, под контролем которых отныне находилось городское управление и политическая жизнь. Одновременно наносился удар по автономии городской судебной системы. Были ликвидированы городские суды, вместо них в 1548 г. возник апелляционный королевский суд, который занимался судопроизводством по делам мещанского сословия. Также король отнял привилегии у городских цехов. Экономическая сила городов была ослаблена займами и конфискациями, у Праги и многих других городов были отобраны земельные владения, многие финансовые и торговые привилегии. Таможенные пошлины, торговые сборы, судебные штрафы и выплаты при наследовании имущества стали взиматься в пользу короля, ему же стало принадлежать выморочное имущество горожан. Прага и еще 25 городов изначально выдали королю грамоты со всеми правами и привилегиями. Постепенно Фердинанд I возвратил горожанам часть привилегий, нередко беря за это немалый выкуп. После 1547 г. мещанство стало отходить на второй план в общественной жизни страны.
Наказаниям были подвергнуты и участвующие в восстании представители шляхты. Фердинанд I прибегнул к масштабным конфискациям земельных владений, составлявшим до одной четверти всех земельных владений чешского дворянства. Впрочем, часть конфискованных владений вскоре была возвращена прежним владельцам, но уже как ленное держание. Эта действенная мера одновременно пополняла королевскую казну и подрывала экономическое могущество шляхты. Наряду с этим подобная мера способствовала повышению авторитета государя как милосердного и щедрого господина, прощающего виновных и жалующего им.
Был нанесен удар по Общине чешских братьев. В частности, был переиздан Святоякубский мандат Владислава Ягеллона, а следом за ним появились еще два мандата, запрещавшие деятельность общины. Члены Общины были подвергнуты преследованиям и репрессиям, а епископа братьев Яна Аугусту посадили в тюрьму. Специальные королевские комиссары занимались конфискацией имущества у местных организаций общины и закрывали их молитвенные дома.
Дистанцированность от восстания других земель Чешской короны привела к тому, что Моравия не ощутила на себе последствий габсбургской реакции и вплоть до начала XVII в. пользовалась большей внутренней свободой, чем Чехия, во всех сферах, в том числе, и в религиозной. Это предопределило, в частности, активное развитие на территории маркграфства во второй половине XVI в. Общины чешских братьев, получивших здесь наименование «моравских братьев». Из сословий других земель пострадали города Верхней Лужицы и столица Силезии г. Вроцлав, как и чешские города-участники восстания, подвергнутые конфискациям и лишенные земельной собственности, а также самоуправления и ряда других привилегий.
Поражение восстания 1547 г. позволило Фердинанду I серьезно сократить зависимость от сословно-представительных институтов. Был введен принцип, согласно которому лишь король мог собирать генеральный сейм. При этом монарх пользовался исключительным правом утверждения списков вопросов для обсуждения на заседаниях, для чего составлялись так называемые королевские «пропозиции». Также король получил исключительное право назначать состав земского суда и других земских учреждений без консультаций с сословиями. Сословные объединения отныне были запрещены как «незаконные объединения», и участие в них отныне расценивалось как преступление. Усилилось давление Фердинанда I на сословия в вопросе престолонаследия. В 1549 г. чешские сословия без выборов признали его наследником Максимилиана Габсбурга (впоследствии короля и императора Максимилиана II).
Фердинанду I удалось в определенной мере уменьшить зависимость от чешских сеймов и в финансовых вопросах. Земли Чешского королевства всегда с большим недовольством относились к масштабам своего финансового участия в обеспечении готовности австрийской державы к войне с Османской империей[20 - Об этом подробно Мельников Г. П. Решения сеймов Чешского королевства о «турецкой помощи» во второй четверти XVI века // Славяне и их соседи. М., 1992.]. Заставить сеймы утверждать сбор «турецких денег» в требуемых королем размерах было нелегко. Тем не менее, к концу правления Фердинанда I удалось найти способ, гарантирующий заблаговременное получение необходимых средств, получив одобрение генеральным сеймом сбора налога на несколько лет вперед. Впоследствии подобная практика утверждения налогов на несколько лет применялась еще не один раз, приводя к реальному снижению зависимости династии от сословно-представительных институтов.
В последние годы жизни Фердинанда I наметилась тенденция к ограничению автономных прав утраквистской консистории[21 - Проблемы функционирования протестантской консистории подробно разобраны в работе известного чешского историка-позитивиста Камила Крофты: Krofta K. Boj o konsistor pod oboj? v letеch 1562–1575 a jeho historick? zаklad, Pr., 1911.]. Во время «обновления» консистории подобоев (при обновлении назначались новые администраторы и члены руководства) в 1562 г. Фердинанд I вынудил протестантские сословия согласиться на выдвинутые им кандидатуры администратора и его помощников. Для этого король выбрал из рядов протестантов наиболее умеренных людей, не представляющих угрозу усиления влияния подобоев на конфессиональную политику государства.
В 1556 году в Вене был организован придворный военный совет, образованием которого завершилось формирование основных наднациональных органов власти новой державы. Это был также совещательный орган, в который входило 5 человек, назначаемых монархом и преданных лично ему. Придворный военный совет занимался рассмотрением всех основных вопросов, связанных с набором, вооружением, содержанием и обучением войск, а также с содержанием крепостей и оружейных мастерских. Этот орган был особенно важен для государства, которое в любое время могло подвергнуться атакам со стороны турецких владений, а потому его заседания проходили очень часто, иногда почти каждый день. Представителей чешских сословий в составе придворного военного совета при первых Габсбургах на троне Святого Вацлава не было.
Успехи Фердинанда I в политике централизации были неразрывно связаны с определенной стабилизацией позиций Габсбургов на международной арене. В 1551 г. Карл V передал брату императорский титул, благодаря чему авторитет чешского и венгерского короля возрос. Аугсбургский мирный договор 1555 г., пусть и не решив всех проблем во взаимоотношениях протестантов и католиков, все же способствовал временному умиротворению империи и позволял Фердинанду I сосредоточиться на других важных проблемах, в первую очередь, противостоянии туркам. Новая война с Османской империей возобновившаяся в 1551 г., была особенно долгой и продолжалась вплоть до 1562 г. Хотя громких побед у австрийцев не было (если не считать героической обороны Эгера Иштваном Добо в 1552 г.), они сражались с переменным успехом, благодаря тому что Сулейман Великолепный одновременно был втянут в конфликт с Персией. В результате этой и следующей войны (1562–1568 гг.) границы в Венгрии впервые принципиально не изменились в пользу Порты, что подняло престиж власти Габсбургов как защитников христианского мира.
Необходимо отметить, что турецкая опасность в целом играла далеко не однозначную роль в процессе формирования централизованного государства австрийских Габсбургов и вела не только к усилению зависимости династии от сословий управляемых ими земель. Войны с Портой одновременно способствовали единению сословных общин Австрии, Чешского королевства и Венгрии, по крайней мере, на уровне дворянства. Бесконечные австро-турецкие конфликты привлекали на службу в императорскую армию выходцев из шляхетских фамилий разных земель, способствуя их сближению и осознанию себя как представителей одного государства. Габсбурги воспринимались многими из них не в последнюю очередь как руководители передового бастиона христианства. На территории современных Венгрии и Словакии, движимые одной целью, бок о бок воевали католики и протестанты, что укрепляло толерантность в межконфессиональных отношениях, одну из необходимых составляющих для обеспечения внутренней стабильности. Кроме того, многие шляхтичи за службу получали от короны вознаграждения в виде денежных премий или земельных пожалований, и это, в свою очередь, повышало их лояльность по отношению к правящей династии.
Несмотря на очевидные успехи в укреплении центральной власти, дуализм в управлении государством при Фердинанде I все же не был ликвидирован. Широкие полномочия сейма, по-прежнему обладавшего исключительным правом принятия нового монарха и утверждения налогов, были сохранены. Так как продолжение боевых действий против Турции было неизбежно, Габсбурги были обречены обращаться к сеймам для привлечения необходимых средств, что являлось благоприятной возможностью для давления на короля.
В целом межконфессиональные противоречия во время правления Фердинанда I не играли определяющей роли в отношениях короля и сословий. Для большей части чешских протестантов было достаточно поддержания статус-кво в религиозной сфере, сложившегося в предшествующий период. Для Чешского королевства в первой половине XVI в. была характерна высокая степень религиозной толерантности. Гонения на членов Общины чешских братьев не противоречили привилегиям сословной общины, поскольку данная организация не была легитимирована с точки зрения местного земского права, кроме того, связала себя с внешними врагами Габсбургов во время Шмалькальденской войны.
Но к концу правления Фердинанда I ситуация стала меняться. Все более значимую роль во внутренней жизни Чешского королевства стали играть идеи немецкой Реформации. Само по себе ее распространение не привело, в отличие от большинства других государств, к дестабилизации внутренней обстановки в крупнейших землях Чешской короны – Богемии и Моравии, изменениям структуры собственности и крупным политическим конфликтам, поскольку в данном случае отсутствовал основной материальный мотив – возможность секуляризации церковного имущества, уже проведенной в годы гуситской революции. Тем не менее, немецкая Реформация оказывала большое идеологическое влияние на чешских утраквистов, учение которых модернизировалось, в результате чего конфессиональный состав Чехии становился все более пестрым. Приверженцы учения Яна Гуса разделились на так называемых староутраквистов, довольствующихся сложившимся положением в религиозной сфере и тем самым наиболее лояльных к династии после католиков, и неоутраквистов, сблизившихся с немецкими лютеранами и воспринявших ряд положений их учения.
Неоутраквисты заняли лидирующее положение в панском и рыцарском сословиях в Чехии. В частности, в 1575 г. 69 панов (из 90) и 100 рыцарей (из 139) принадлежали к этому протестантскому течению. Неоутраквисты поддерживали контакты с влиятельными протестантскими имперскими князьями, особенно, с герцогами саксонскими, имеющими на них немалое влияние, что стало одним из главных факторов, оказывающих дестабилизирующее воздействие на отношения чешских сословий и австрийских Габсбургов, болезнено воспринимающих наличие прямых контактов своих чешских подданных с вассалами империи на территории Германии.
По мере того как все большее количество немецких княжеств принимало протестантизм, росло количество учебных заведений, в стенах которых можно было изучать учения Лютера, Кальвина и других деятелей Реформации. Это послужило прекрасным стимулом для чешских протестантов, которые уже не довольствовались Пражским университетом и во все большем количестве отправлялись на учебу в Германию. К примеру, если в 1502–1530 гг. в университете (тогда еще католическом) в Виттенберге обучалось всего три студента из Чехии, то в 1571 г. таких студентов в этом учебном заведении, ставшим идеологическим оплотом лютеранства, было уже тридцать семь человек[22 - Klik J. Nаrodnostn? pomery v Cechаch (od vаlek husitsk?ch do bitvy belohorskе). Pr., 1922, S. 67.]. В Лейпцигском университете с 1409 по 1675 гг. прошли обучение две тысячи четыреста восемь чешских студентов, причем больше половины из них учились тем в период после принятия лютеранства герцогом Фридрихом Мудрым[23 - Ibid. S. 68.]. Главным центром подготовки чешских протестантских священников был Цербст (Ангальт). В период с 1586 по 1609 гг. там обучались более сорока чехов, девять мораван и пять силезцев[24 - Ibidem.]. Большинство будущих руководителей восстания против австрийских Габсбургов проходили обучение в немецких университетах, некоторые довольно подолгу жили в протестантских городах Германии. В 1560-х гг в Виттенбергском университете стажировался один из лидеров протестантской оппозиции начала XVII в. Вацлав Будовец из Будова. В Йене проходил обучение граф Иоахим Ондржей Шлик, до того воспитывавшийся в Дрездене. Многие видные представители чешской протестантской шляхты – Ярослав Смиржицкий, Ян Габервешл из Габернфельда, Бартоломей Немчанский, Карл Старший из Жеротина – учились в Гейдельберге и Страсбурге. В Гейдельберге стажировался также всемирно известный чешский гуманист Ян Амос Коменский.
Другим важным результатом укрепления культурно-идеологических и хозяйственных связей с Германией стал приток в Чехию эмигрантов из соседних имперских княжеств. Заинтересованные в экономическом освоении чешских земель немецкие эмигранты стали активно селиться в Богемии и Моравии, не говоря о Силезии и Лужицах, где немецкоязычный элемент был традиционно силен[25 - Об этом подробно Klik J. Nаrodnostn? pomery v Cechаch (od valek husitsk?ch do bitvy belohorskе).]. Наиболее прочные позиции переселенцы из Германии заняли в горном деле. Чешские паны Рожмберги, в частности, способствовали тому, чтобы немецкие горняки принялись за разработки прибыльных рудников на юге страны, у Ческого Крумлова. Примерно с 40-х гг. XVI в. начался заметный рост числа немецких горняков-лютеран около Ческих Будеевиц. Много немцев, преимущественно, рудокопов и ремесленников, поселилось в Кутной Горе. Увеличилась доля выходцев из Германии в стекольной промышленности и ряде других ремесел.
Большинство жителей королевства по-прежнему исповедовало утраквизм. Самым большим число утраквистов было в землях c преобладанием чешскоязычного населения. По подсчетам чешских историков, в Богемии во второй половине XVI в. исповедующие утраквизм насчитывали примерно 85%, в Моравии – 75%[26 - Kavka F. B?lа Hora a ceskе dejin?. Pr., 1962, S. 37.]. В Силезии, Верхней и Нижней Лужицах, где значительную долю населения составляли немцы, большая часть жителей к этому времени восприняла лютеранство, что приводило к постоянным конфликтам с католической церковью, так как эти земли не были затронуты гуситской революцией, и Рим официально сохранил здесь лидирующие позиции и богатые земельные владения.
Одним из важнейших событий в религиозной и политической жизни Священной Римской империи в XVI в., оказавшим колоссальное влияние на дальнейшее развитие не только немецких княжеств, но и входящих в имперскую структуру чешских земель, стало заключение 25 сентября 1555 г. религиозного мира на имперском рейхстаге в Аугсбурге. В первую очередь, это соглашение законодательно признавало лютеранскую (евангелическую) конфессию в первоначальной, так называемой «неизменной» формуле Аугсбугского исповедания 1530 г. Те, кто придерживался измененной формулы Аугсбургского исповедания, написанной Меланхтоном в 1540 г., а также кальвинисты и цвинглиане выводились из договора. Это стало одной из важнейших причин эскалации напряжения в империи в будущем, по мере укрепления позиций кальвинистской (реформатской) церкви. Впрочем, в документе оговаривалось, что к евангелической конфессии относятся не только исповедующие Аугсбургскую формулу, но и «конфессионально родственные» ей протестанты. Данная формулировка из-за своей размытости давала возможность представителям других протестантских конфессий требовать признания на основании близости своих учений Аугсбургскому вероисповеданию.
Как лично император (подпись под документом поставил Фердинанд I Габсбург, которому Карл V предоставил соответствующие полномочия как немецкому королю), так и все католики признавали право лютеран, исповедующих Аугсбургскую конфессию 1530 г., и конфессионально родственных ей членов, отправлять богослужения. Римско-католические священнослужители лишались права духовной юрисдикции над лютеранами, против последних прекращались все процессы по обвинению в ереси. Всем непосредственным подданным императора (светские и духовные князья, имперские города в лице городских советов) гарантировалось право свободного вероисповедания, вплоть до принятия другой религии. Также негласно имперские князья, прелаты и города могли определять религию своих подданных, что впоследствии было сформулировано в знаменитом тезисе «cujus regio, ejus religio» (чья страна, того и вера). Подданные обязаны были принять веру своего господина, не желающим этого делать давалось право на эмиграцию.
Пытаясь обезопасить себя от материальных потерь в будущем, католики настояли на том, чтобы согласно так называемой «духовной оговорке» прелаты, переходящие в протестантизм, сложив духовный сан, лишались и властных полномочий над своими подданными. За протестантами, относящимися к Аугсбугскому исповеданию 1530 г., признавалось право владеть теми землями, которые были секуляризованы у католического духовенства до 1552 г. Но потенциал Реформации в империи в целом еще не был исчерпан. Поэтому данное положение, ограничивающее возможности секуляризации, способствовало росту напряженности в отношениях между протестантами (опять-таки, в первую очередь, кальвинистами) и католиками.
Для протестантов Чешского королевства Аугсбургский мир имел свои как негативные, так и позитивные последствия. Поскольку свобода вероисповедания в империи провозглашалась только для имперских чинов, а в Чехии таковым являлся лишь король-курфюрст, отныне определение религии чехов находилось в его руках. Причем наиболее распространенная религия в Чешского королевстве – утраквизм – вообще официально не была признана в империи в качестве конфессионально родственной Аугсбургской конфессии 1530 г. Соответственно, теоретически чешские протестанты оказывались под угрозой рекатолизации, в противном случае эмиграции либо преследования как еретики, что позволило бы власти начать процесс перераспределения земельной собственности. Правда, эти очевидные выводы из содержания мирного договора входили в противоречие с чешскими земскими законами, которые Габсбурги обязывались подтверждать в условиях существования персональной унии. Однако положение полулегальной конфессии подталкивало чешских протестантов к повторению успешного опыта немецких лютеран. Кроме того, возможность признания религии «конфессионально родственной» Аугсбургскому вероисповеданию предоставляла шанс на легитимацию не только утраквистам, но и последователям других, более радикальных течений протестантизма, становившихся все более популярными в чешском обществе.
Без преувеличения можно утверждать, что Аугсбургский мир серьезно расширил перспективы модернизации протестантизма в Чешском королевстве, государстве с относительно слабой центральной властью. Нежелание королевской власти идти на легитимизацию всех протестантских течений в Чехии стало важнейшей предпосылкой того, что во главе оппозиции Габсбургам оказались представители именно протестантских конфессий, озабоченные сохранностью не только своих религиозных свобод, но и неразрывно связанных с ней политических привилегий и гарантий защиты собственности.
Реформация оказала большое влияние и на развитие Общины чешских братьев. На вторую половину XVI – начало XVII вв. пришелся расцвет этой организации. К началу XVII в. заметно выросло число братьев. По подсчетам чешских историков, в это время в Богемии члены Общины составляли примерно 4% населения, в Моравии – около 6%[27 - Kavka F. B?lа Hora a ceskе dejin?, 37.]. В 1575 г. «братьями» были 6 панов и 16 рыцарей в Богемии. По мере углубления противоречий между чешскими протестантскими сословиями и королевской властью довольно серьезным стало влияние братьев на внутриполитическую жизнь страны. В конце XVI —начале XVII вв. в составе Общины находилось много авторитетных представителей формирующейся сословной оппозиции. Будучи поставлены фактически вне закона, «братья» проявляли большую активность в вопросах, связанных с расширением религиозных привилегий протестантов. Необходимость добиться признания своего учения и избавиться от гонений способствовала тому, что Община предпринимала попытки в определенной степени солидаризоваться с остальными чешскими протестантами, в первую очередь, с неоутраквистами. На почве борьбы за легитимацию в последние десятилетия XVI в. «братья» сблизились с представителями наиболее радикального течения в немецком протестантизме – кальвинистами, восприняв идеи последних о возможности вооруженного сопротивления правителям (т. е. Габсбургам), проводящим политику, не соответствовавшую интересам истинно верующих, а также стремясь найти опору в борьбе против преследований со стороны королевской власти при дворе пфальцграфов в Гейдельберге, центре наиболее последовательных противников политики Контрреформации в империи.
