скачать книгу бесплатно
1961
Присутствие Роуз ощущалось в каждой клеточке дома Мельбурнов, в каждой мысли Тома. Всё осталось по-прежнему, но в то же время изменилось, стало светлее и ярче. Дом сиял, и всё семейство вместе с ним.
Она стала каким-то чудом, рядом с которым расцветало всё. Или Томасу просто так казалось.
Первые недели он наблюдал за ней, когда они оказывались в одной комнате, следил за тем, что она делает и как разговаривает с обитателями дома. Миссис Мельбурн была просто без ума от очаровательной юной девушки, так кстати появившейся у них в особняке. Она была чистоплотнее предыдущей горничной, исполнительнее и прилежнее. Роуз как будто угадывала настроение и желания окружающих, чем просто покорила мать Томаса.
Отец, казалось, тоже остался доволен новой работницей, отстранённо, сдержанно, но доволен. Кетрин то и дело болтала с горничной, как с подругой, чем немного смущала миссис Мельбурн, ведь они были из разных сословий, чтобы так безмятежно общаться, как равные. Уильям же был вежливо отстранённым, стал появляться в доме реже и будто бы стал молчать чаще. При расспросах родителей или Кетрин он просто отвечал, что загружен работой. После столь удачного дела Джефферсонов ему стали поручать всё более сложные и ответственные дела, которые требовали кропотливого и тщательного изучения.
Часто прогуливаясь по улицам Мэдисона, Том невольно замечал брата, входящего в какой-нибудь бар в сопровождении нескольких друзей и всё разных девушек. Что-то с Уилли явно было не так, и Томас начинал беспокоиться, однако ни слова пока не говорил родителям, сперва хотел сам разузнать всё у старшего брата.
Работа Уилли всегда предполагала кропотливости и тщательности, отнимала много сил, внимания, времени, а также нервов, но, казалось, что кто-кто, а мистер Мельбурн и Уилли – именно те, кто прекрасно с этим справлялись. Спокойные характерами от природы, властные и влиятельные, они представляли собой поколение прекрасных адвокатов, способных погружаться в любое самое сложное и эмоционально изматывающее дело, но не пропускать его через себя. Даже в их потоке исков и судебных разбирательств, где в большинстве случаев фигурировали лишь денежные махинации, неоплаченные счета и штрафы, порой попадались грабежи, насилия и убийства. Уилли не специализировался на уголовном праве, но всегда ради практики нанимался в помощники, чтобы отточить навыки и стать настоящим профессионалом, способным выиграть любое дело в суде. Так он и получал опыт. А как видно сейчас, ещё и стресс.
Всегда весёлый и обаятельный, сияющий какой-то аурой безмятежности и света, старший брат будто утратил себя, постепенно превращаясь в одного из своих приятелей, богатенького пловца по течению жизни, который частенько пропускает стаканчик спиртного в одном из местных баров.
Томас часто гулял по городу, в одиночестве, размышляя, ведь ему было о чём подумать в последнее время. Он старался выбираться из дома Мельбурнов гораздо чаще и дальше, только бы реже сталкиваться с новой горничной, хотя душа только этого и хотела. Том не мог разобраться в своих чувствах, которые лавинами Эвереста сшибали его с ног. Ему необходимо найти устойчивую почву под ногами и наконец забыть эти чёрные глаза.
Роуз. Словно по веянию судьбы она появилась в доме Мельбурнов и перевернула всё с ног на голову. Томас ни за что бы не поверил, что уход Джессики так отразиться на нём.
Когда они сталкивались в гостиной, где Томас сидел в своём привычном кресле у окна и читал очередной роман, а Роуз заглядывала протереть пыль или расставить вещи по местам, Тома будто пронизывало ударом молнии. Он сразу начинал терять ход мыслей, да и вообще всякий здравый смысл. Книга была забыта, а все намерения были направлены лишь на то, чтобы скрыть своё идиотское поведение стеснительного мальчишки.
Они не часто разговаривали, но эти мимолётные беседы, если их можно так назвать, были самым светлым событием дня для Томаса, которое он потом мечтательно вспоминал в своей спальне, пробуя каждое сказанное Роуз слово на вкус.
Обычно Томас предлагал помощь девушке, как будто он здесь и не хозяин вовсе, как будто их не разделяют расовые и классовые предрассудки. Ему было наплевать. Если он видел, как девушка тянется на верхнюю полку, чтобы что-то достать, вставая на носочки, он тут же вскакивал с места, в два счёта, словно спортсмен, которым он никогда не был, пересекал огромную комнату и дотягивался первым. Если горничная несла в руках огромную стопку постиранного белья, за которой почти не было видно пути, Томас был тут как тут.
– Ну что вы, мистер Мельбурн, – всегда смущаясь, отзывалась Роуз. – Я справлюсь сама, не стоит…
– Я всегда рад помочь тебе, Роуз, – тихо говорил в ответ Томас, надолго оставляя на лице девушки взгляд. – И прошу тебя, зови меня просто Том. Я не мой отец.
Роуз кивала и иногда действительно называла его просто Томом. Слышать своё имя, вот так просто, без всяких мистер, было невероятно приятно.
Как-то раз же, сидя в дальнем кресле у окна в библиотеке, Томас бегал глазами по написанному в книге, но мыслями витал далеко. Когда скрипнула дверь и послышались лёгкие шаги, Том даже глаз не поднял, подумал, что это наверняка Кетрин. Но тут из-за стеллажей с многочисленными книгами возник силуэт, робко лавирующий сквозь ряды книжных полок. Роуз не заметила, что Том тоже здесь, она была полностью поглощена обложками, по некоторым проводила своими изящными, не испорченными многочисленной стиркой и тяжёлым трудом, пальцами. Том, затаив дыхание, следил за передвижениями девушки, подаваясь немного вперёд. Роуз остановилась возле какой-то определённой книги и, долго разглядывая ей, как преступница, потянулась за ней. И тут кресло под Томасом скрипнуло, Роуз испуганно одёрнула руку и повернула в его сторону голову.
– Извините, мистер Мельбурн, – пролепетала девушка, как будто немного успокоившись, что именно младший сын застал её за разглядыванием библиотеки. – Я не хотела вам мешать и не хотела…
– Ты мне не помешала, Роуз. – Неловко улыбнулся Том. – Скорее наоборот. И я же просил тебя не называть меня мистером Мельбурном. Мы почти одного возраста, а я каждый раз чувствую себя стариком.
– Но вы хозяин дома. Тётя Миранда убьёт меня, если услышит, что я называю вас по имени.
Томас снова улыбнулся, уже более уверенно, подходя к девушке ближе. Ему хотелось наконец заговорить с ней, почувствовать её запах рядом, а не просто наблюдать издалека. Как жаль, что у него нет уверенности Уилли.
– Мы ей не скажем. Если так положено, то пускай я буду для тебя мистер Мельбурн. Но наедине зови меня Том.
Роуз как-то странно на него посмотрела, её чёрные глаза, казалось, потеплели и стали на тон светлее, словно горький шоколад.
– Мир вообще сошёл с ума, навязывая эти классовые различия, – уже более серьёзно заговорил Томас. Почему-то с ней хотелось поделиться всеми мыслями. – Будь моя воля, не было бы ни хозяев, ни прислуги, ни сегрегации…
Роуз слегка вскинула брови, после чего Томас замолчал.
– Извини, если обидел тебя.
– Вовсе нет. – Строго, но с нежностью ответила Роуз. – Я просто не думала, что вас могут терзать подобные мысли… Том.
Том… Сердце его затрепетало, а лицо расплылось в улыбке. Роуз же улыбалась в ответ.
Господи, как же ему нравилось смотреть на неё, быть рядом и просто молчать. А когда она говорила, её речь не была похожа на речи других девушек из прислуги. Да что там, не многие девушки его круга разговаривали подобным образом. Она была умна, и это читалось не только на её лице, но и в этих тёмных глазах.
Поняв, что позволили себе немного вольности, молодые люди слегка отстранились друг от друга.
– Ты смотрела на эту книгу? – Спросил Том, переводя взгляд на «Грозовой перевал».
– Да. Я давно уже мечтаю прочесть её, но всё никак не удавалось найти на какой-нибудь распродаже.
– Ты любишь читать?.. – Удивился Томас.
Роуз будто обиделась и заговорила более высоким тоном:
– А что, вы думаете, что какая-та чёрная прислужница букв не разберёт?
– Я не это имел ввиду…
– Все вы уверены, что мы годимся лишь для того, чтобы отглаживать вашу одежду и подавать жареную утку на стол, да полы мыть. – Роуз тараторила, не давая Томасу и шанса вставить оправдательное слово. – Моя мать научила меня всему. И читать, и писать. У меня была крепкая, благополучная, на сколько это возможно, семья. Мама и папа, пусть и были чёрными, как и я, но их уважали в тех краях, где мы жили. Они неплохо зарабатывали, чтобы обеспечить нас. Неплохо для негров. Все мои братья учились в школе, пока родители не умерли, и теперь им приходится ходить на грязную работу, чтобы свести концы с концами, оплачивать почти несъедобные буханки хлеба и молоко. Моя же судьба здесь подавно решена.
Роуз на секунду перевела дыхание, немного сбавила тон, будто устыдившись, что так много позволила себе рассказать о семье, да ещё и сыну хозяина. И уже более спокойно произнесла:
– Я никогда не смогу закончить колледж или университет, получить хорошее образование и стать той, кем хотела бы быть. Поэтому, да, мистер Мельбурн, я люблю читать… Это единственное, что я могу делать, чтобы не забывать о своих мечтах.
Наступило молчание, в котором Роуз корила себя за излишнюю эмоциональность, а Томас – за то, что так глупо обидел девушку, хотя задал всего лишь безобидный вопрос. Но он понимал, что каждая темнокожая девушка в их городе утопает в предрассудках и стереотипах окружающих. Они не могут пойти учиться, а обязаны заботиться о своих больших семьях, зарабатывать на самое необходимое кропотливым трудом и терпением. Его семья была далеко не идеальной, но Мельбурны всегда старались уважительно относиться к прислуге. Томас знал, что в некоторых домах темнокожих слуг унижают. Ричардсоны не позволяют няне собственных детей ходить в их общий туалет, Ноланы штрафуют своих горничных за каждую ошибку, а ошибкой могут посчитать всё, что угодно. Миссис Ллойд, семидесятилетняя матрона из дома напротив, как-то заставила свою горничную, уже немолодую миссис Готи три часа стоять на солнце и обмахивать её опахалом, хотя сама она сидела в тени и попивала холодный коктейль. Супруги Далтоны, чей особняк с семью спальнями находится в конце улицы, ставят будильник ровно на 7 утра и, если их прислуга в лице миниатюрной Карли переступает порог дома секундой позже, заставляют её чистить бассейн зубной щёткой. Мисс Ариэль Зэйн, богатая одинокая тридцатипятилетняя обладательница виллы, которой досталось огромное состояние в наследство от далёкого дядюшки, увольняет каждую негритянку, которая на неё косо посмотрит. Или она пытается произвести впечатление на окружающих, или специально нанимает «косых» слуг, но по подсчётам миссис Мельбурн, она уволила уже порядком 14 девушек за четыре месяца. И все они странно косились на неё. Бедный мистер Джексон, 50-летний садовник, который берётся за любую работу, чтобы только обеспечить своим сыновьям возможность пойти в самый дешёвый колледж и выбиться в люди, вынужден ежедневно выносить издевательства некоторых работодателей. Килмеры били его розгами, Таймсы заставляли носить специальную форму, в которой жара Алабамы сжигала заживо, а миссис Андерсон велела пересадить 4 разновидности кустовой розы за неделю, так как предыдущие не подходили под фасад её дома.
Как только эти истории доходили до Мельбурнаов, Томас тут же доходил до крайней точки кипения. Пытаясь несколько раз вступиться за темнокожее население хотя бы перед членами своей семьи, он встретил лишь молчание Кетрин и Уилли, которые, как он знал, разделяли его мнение, но предпочитали молчать, как полагается, укорительный взгляд матери, которая театрально ужасалась словам сына, а также спокойный голос отца.
– Успокойся, мой мальчик. – Говорил он, глядя так, будто всё понимал, но ничего не делал. – В таком обществе мы живём, и ничего не поделаешь. Умей ценить то, что тебе дано. Мир изменится сам, если будет нужно.
Но мир не менялся. Видимо, ему это было не нужно.
– Прости, Роуз. Я вовсе не собирался обижать тебя или твою семью. – Заговорил Томас, когда горячность девушки немного поостыла. – Ты почти никогда не рассказывала о своих братьях, – заметил Том.
– Их у меня трое. – Глядя в даль заговорила Роуз. – Самый старший из нас, Малкольм, настоящий мужчина и сын своего отца. Он очень сильный и упорный, я очень рада, что могу положиться на него, и знаю, что он всегда постоит за каждого из нас. Сейчас он работает плотником и строит дом одной достаточно порядочной семье на другом конце города, и я очень рада, что к нему там хорошо относятся. Он мог бы попасть к кому-нибудь вроде миссис Ллойд или того хуже.
Том слышал в голосе девушки гордость за своих близких, что заставило его ещё больше зауважать эту девушку.
– Младшие же только-только бы пошли в третий класс, но были вынуждены пойти подрабатывать. Джерри помогает садовнику у мистера Грина, поливает цветы и вырывает сорняки, Леон раскладывает письма на почте. Каждый из нас вынужден работать, чтобы продержаться, но каждому повезло оказаться в хорошем месте.
Дальше она говорить не стала, и Том понял, что сегодняшнюю порцию откровений Роуз превысила сполна, поэтому просто сказал:
– Я был бы рад видеть в этом доме того, кто, как и я, любит читать.
Роуз взглянула на него, посмотрела с любопытством и нежностью.
– В этом доме столько людей, – продолжал Том, чтобы избежать поглощающих чёрных глаз, – а обсудить книги не с кем.
– Разве ваша матушка и брат с сестрой не читают? Я часто видела их с книгами.
– Читают от случая к случаю. Но Кетрин больше любит листать модные журналы, отец следит за спортивной колонкой в газете, Уилли едва ли осилил пять книг за всю жизнь, а мама делает вид, что интеллектуалка. – Том усмехнулся и покачал головой. – Маме всегда важно лишь то, что подумают в наших кругах, о ней, о её увлечениях, о семье. Если соседки увидят, что у неё на коленях книга, то день прожит не зря. Она отличилась перед подругами. Хотя книга у неё всегда одна и та же…
Роуз улыбнулась, скорее от осознания, как абсурден этот мир.
– Как нелепо. Казаться тем, кем ты не являешься.
– У соседей всегда трава зеленее. Поэтому мы высаживаем клумбы.
Томас снял с полки «Грозовой перевал» и протянул собеседнице:
– Держи. Эта книга стоит того, чтобы прочитать.
Роуз с лёгкой обеспокоенностью взглянула на протянутую книгу. Она так манила своей обложкой без единой царапины, да и страницы наверняка были идеально чистыми, не помятыми. Не то, что книги в библиотеке около её дома.
– Я не могу взять её.
– Конечно, можешь.
– Не думаю, что твоим родителям это понравится.
– Ты же не без спроса взяла её, Роуз. – Настойчиво произнёс Томас. – Держи. Зато мне будет с кем обсудить её.
Роуз почувствовала тепло, разливающееся по всем конечностям, ведь никто ещё не был так добр с ней из «белых», особенно с тех пор, как она приехала жить к тёте. Когда она забирала книгу из рук Томаса, их пальцы на мгновение соприкоснулись, нежно, мимолётно, но ни один руки не убрал, пока не стало совсем неловко.
Из кухни послышался голос миссис Керри, которая звала свою племянницу.
– Мне пора идти. – Тихо сказала Роуз, и от Томаса не ускользнуло то, что в голосе послышалось разочарование. Неужели она не хотела уходить, чтобы ещё немного побыть с ним? Или это просто нежелание возвращаться в суровую реальность грязных столовых приборов и пыльных ковров.
Уже около двери Роуз обернулась и напоследок взглянула на провожающего её взглядом Томаса:
– Спасибо, Том.… И за книгу тоже.
Девушка выскользнула из комнаты так же тихо, как вошла. Но её образ так и остался перед глазами Томаса, который ещё некоторое время смотрел на дверь.
Она ему нравилась. Очень нравилась. Таких чувств в нём не вызывала ещё ни одна девушка, а теперь начинало казаться, что больше никто и не вызовет.
Последующие месяцы летних каникул они сталкивались всё чаще, но ни один из них не мог сказать, намеренно или случайно. Томас часто заходил в столовую, когда девушка чистила серебро и помогал ей, попутно обсуждая всё на свете. Роуз иногда заглядывала в библиотеку, брала новую книгу по рекомендациям Тома и проводила десять минут своего свободного времени в его компании, садясь в соседнее кресло и читая что-нибудь. Когда все разбегались по делам, отец и Уилли в свою контору, Кетрин по магазинам, а мать на встречи «книжного клуба» обсуждать не прочитанные страницы, а соседей, миссис Керри убегала в магазин, чтобы купить продукты к ужину, Том и Роуз выходили на крыльцо и говорили. Большую часть о книгах, но также они рассказывали друг другу о своём прошлом, о мечтах и планах, будто старые друзья. Томас не мог до конца насладиться этой лёгкостью, которую ощущал рядом с этой девушкой. Ей хотелось рассказать абсолютно всё, что он не мог рассказать родным. Она понимала его с полуслова, потому что сама стремилась к тихой жизни и занятию любимым делом.
Их дружба с каждым днём становилась сильнее, но они неосознанно старались держать её в тайне. Едва ли матери понравится это тесное общение с прислугой, а миссис Керри вообще упадёт в обморок, что её племянница может позволить себе такую вольность – болтать и пить чай на крыльце с хозяином.
Всё было прекрасно, если бы Роуз однажды не произнесла:
– Томас, пожалуйста, перестань приносить мне цветы и новые книжки. Очень приятно получать от тебя эти маленькие, дружеские подарки, но что подумает тётя Миранда?
Том немного опешил, так как ни разу ничего не подарил девушке, хоть его и посещали такие мысли. Он слишком боялся показаться навязчивым и испортить дружбу с Роуз.
– О чём ты? – Переспросил он. – Я никогда ничего не дарил тебе.
– Не ври, Том. – Игриво сказала девушка, хлопнув его по плечу. – Пожалуйста, больше никаких подарков.
Том машинально кивнул, и, казалось, тема была закрыта, однако осадок на душе парня не растворился. Если не Том, то кто тогда тот таинственный незнакомец, кто преподносил Роуз все эти цветы и книги? Кто ещё на шаг откидывает его назад и делает чувства невозможными?
Но за последующие несколько недель Роуз не обмолвилась ни словом о новых подарках, поэтому Томас слегка успокоился и продолжил присутствовать в жизни их служанки, тайно лелея тёплое чувство где-то там, под рёбрами.
За ужином или когда вся семья собиралась вместе, он всегда оставался вежлив и учтив. Он не прятался за маской высокомерия, как обычно поступали его родители, когда имели дело с прислугой на глазах их знакомых. Он напрямую обращался к ней, заговаривал о каких-то пустяках и спрашивал мнения. Он улыбался ей через стол, когда она наклонялась, чтобы поставить следующее блюдо, но старался делать это так, чтобы ни у кого не возникало подозрений.
Так всё стремительнее проносились приятные, тёплые дни под пекущем солнцем Алабамы, которое к концу августа всё же начало сдаваться подступающей осени. Теперь можно было вздохнуть хоть утром и ближе к вечеру, не опасаясь, что лёгкие обожжёт кипятком.
Кому-то стремительность времени казалась естественной, жизнь текла своим руслом, не выходя из берегов. Но Томас с каждым днём становился всё мрачнее и озабоченнее, между бровями всё чаще собирались вдумчивые морщинки. Конец лета предвещал ему то, что необходимо возвращаться к учёбе, ехать в университет, находящийся в другом штате, через многие мили на севере, вдали от родного дома. И если раньше Тома не заботило, что он уезжает из родных стен, семья была ему дорога, но не дороже мечтаний и стремлений, тем более учитывая нелепые старания матери выделиться и угодить обществу, показная строгость отца, которую он выпячивал, как и свою широкую грудь, на публике. Учитывая Уилли, с которым всегда себя будет сравнивать и проигрывать в этом сравнении. Нет, семья его никогда не держала в этих краях, как и люди, которые здесь жили. Единственный, по ком он всегда скучал, это Клоди, их весёлый пёс, который заходился писклявым лаем, каждый раз, как кто-то возвращался домой, оповещая округу, что его любимые хозяева дома.
Этим летом уехать будет тяжелее, ведь душу рвало на части осознание, что он не увидит Роуз, не сможет поговорить с ней и поделиться мыслями. За эти месяцы она стала частью его жизни, настоящим другом, которого у него никогда не было даже среди парней. На факультете, на котором Том изучал кулинарное искусство, едва ли насчитывалось пятеро мужчин, один из которых был сорокапятилетний бывший учитель математики, мистер Адамс, решивший кардинально изменить свои планы на жизнь. В оставшееся число студентов мужского пола входил сам Том, Ленни Гауфман, Мартин Клайм, Оливер Мартинес и сосед по комнате Тома, Теодор Рэдисон, которого все просто называли Тедди. Последний был единственным, с кем Том ещё мало-мальски поддерживал отношения, в силу ли того, что они жили вместе и проводили много времени в четырёх, общих стенах, а может и из-за того, что они были похожи, хоть и любили побыть наедине с собой.
Остальными же студентками факультета были девушки, рядом с которыми Томас всегда терялся, не мог заговорить без причины и все его шутки становились самыми банальными и несмешными. Будь на его месте Уилли, он бы в два счёта покорил сердца всех девушек, парней и даже преподавателей курса, заполучив зачёт ещё до начала экзаменов. Но Том был не такой, как старший брат. Он жил своей спокойной жизнью, его комната напоминала лодочку, плывущую по течению тихой реки. В этой лодке почти не было других пассажиров. Но Роуз стала той, кто ступил на её борт и какое-то время путешествовал рядом с Томом, помогая свернуть на резких излучинах реки.
Но август уступал свои права ранней осени, и пришла пора высаживать Роуз на берегу, а самому плыть дальше.
Том опасался, что будет очень скучать по их беседам и мимолётным встречам в библиотеке, но ещё больше боялся, что девушка позабудет его, а если и будет помнить, то просто как гостя, некоторое время гостившего в особняке Мельбурнов.
– Ну что, сынок, ты всё собрал? – Спросил отец, входя в его комнату.
Томас как раз застёгивал чемодан, впихнув в него последний жилет и книгу. Весь его багаж состоял из двух небольших чемоданов и ручной сумки, где лежало всё самое необходимое в дороге, но нельзя было сказать, что он уезжал налегке. Тяжести его багажа прибавляло весу нежелание прощаться с Роуз.
– Готов ехать? – Сейчас отец был как никогда лучист и светел, словно уютный медведь (в силу своего мощного телосложения). Его так и хотелось обнять. Но в семье Мельбурнов, как и во всех остальных богатых семьях Мэдисона, объятия не были приняты. Единственное, на что можно было рассчитывать, это неискренние поцелуи в щёку от расфуфыренных соседок и похлопывания по плечу от мужской половины общества. Мэдисон преуспевал в вопросах неискренности.
Том кивнул, и они, прихватив каждый по чемодану, стали спускаться по ступенькам вниз.
– Мистер Лерой отвезёт тебя на вокзал, – сообщил отец, – он уже ждёт у входа.
Как оказалось, у входа ждал не только их семейный водитель, но и все домочадцы, выстроившиеся в две линии от входа, словно почётная арка для героя. Кетрин, которая из-за какой-то спланированной поездки решила задержаться дома до того, как тоже уехать учиться, как всегда сияла своей молодостью и красотой, миссис Мельбурн по привычке театрально взмахивала руками и прижимала их к груди, поджимая губы и то и дело вздыхая. Уилли легко улыбался, прислонившись к дверному косяку. Тут же был обещанный мистер Лерой, сжимающий в руках свою водительскую кепку и переминаясь с ноги на ногу. Миссис Керри и служанка Минни также вышли попрощаться с сыном хозяина, который всегда был с ними вежлив и добр. Но Том никак не мог заметить Роуз, чьё лицо больше всего хотел увидеть перед отъездом и попрощаться, пусть и сдержанно, под взглядами домочадцев.
– О, мой милый мальчик, – преувеличенно горько воскликнула матушка, расставляя руки для объятий. – Как жаль, что ты так скоро уезжаешь от нас.
– Мне тоже, мама.
– Звони нам, наш маленький Томми. – Тепло произнесла Кетрин, тоже обняв брата и поцеловав в щёку, оставив след красной помады.
– Мы будем скучать по вас, дорогой мистер Том, – подала голос миссис Керри, намного более искренне и печальнее, нежели миссис Мельбурн. – Возвращайтесь поскорее!
– Да, братец, – усмехнулся Уилли в своём репертуаре, когда настала его очередь, – не пропадай там среди своих кастрюль и теста.
Сперва братья пожали друг другу руки, но затем, опустив все приличия, крепко обнялись, похлопав друг друга по спинам. Давно они так не расчувствовались, и Том ощутил небывалый прилив теплоты к брату.
Загрузившись в блестящий, помытый автомобиль, пожав крепкую руку отца, вновь со всеми распрощавшись, Том помахал кричащим вслед, больше всего из которых выделялся неестественно печальный голос миссис Мельбурн.
Мистер Лерой выкатил на дорогу и не спеша поехал в сторону вокзала, будто напоследок позволяя Томасу проститься с родной улицей и соседями. Некоторые знакомые, выходящие за своими утренними газетами на лужайки, кивали вслед Тому или махали на прощание, но тот едва ли удостаивал их вниманием. По ком он точно не будет скучать, так это по их лицам и их злобным манерам обращаться с другими, кто ниже по рангу и положению, чей цвет кожи на тон темнее. Мысли Томаса занимала только Роуз, которой не оказалось в доме.
