Бур Грыбла

Алексей Кузнецов

Бур Грыбла

1. Гостиница

Сегодня я проснулся, как обычно, раньше остальных. Потянулся, покрутил головой. Поймал себя на том, что вид жёлто-серой пыли на гостиничном подоконнике уже не вызывает той бессмысленной злости, что сводила меня с ума в первые дни. Взглянул на часы: через пять минут – общая побудка. Представив себе реакцию «сокамерников», поколебался, но всё же тихо встал и включил пылесосы; их рёв, сперва неуверенный и будто бы далёкий, вскоре набрал силу. Одеяла на койках зашевелились. Люди не хотели просыпаться, но они тоже чувствовали то, что я почувствовал чуть раньше: начало нового дня.

Зарядка, затем полчаса личного времени. Кто-то открывал припасённую со вчерашнего книгу, кто-то – кто вчера не истратил лимит энергии – смотрел фильм на разбитом планшете. Я подошёл к интеркому и позвонил Алире: мало ли что.

Встречались мы обычно в холле между мужским и женским флигелями. Днём, конечно, можно было заходить друг к другу в гости, но нам хотелось поддерживать иллюзию нормальных отношений. Здесь можно было ровно полчаса утром и полчаса вечером сидеть у окна, смотреть на улицу и молчать. Каждый день.

Я мог с точностью до секунды представить, о чём в каждый момент думает Алира. Да даже если бы и ошибался – какая разница! Все в этой гостинице так или иначе думали об одном: о смерти.

Сегодня Алира решила нарушить молчание. Но уже за несколько секунд до того, как она произнесла свои слова, я знал, что скажет она и что отвечу я.

– Егр… А всё думаю, ведь мы можем…

– Можем. – Мой ответ не задержался ни на мгновение.

– Давай, сходи. Если хочешь, мы вместе сходим. Ну, запретит, ну, он же тоже человек!

– Он командир. На нём большая ответственность, которая мало кому по силам. Я бы на его месте не разрешил.

– Ты… Ты не на его месте. Да и какой он командир! Гостиничный портье! Да чего я тебе объясняю!

Кажется, Алира начала злиться. Я погладил её по спине – даже сейчас это оказывало магическое действие на неё – и согласился:

– Действительно, чего мне объяснять. Я понимаю. Но тут все всё понимают. Но я схожу. Сегодня. После работы. Я позвоню тебе. Ты, кстати, помнишь, как его по отчеству? А то я только помню, что фамилия у него странная…

Алира промолчала.

Работа предстояла обычная: проверка насосов, фильтров, попытки соотнести документацию с реальным положением дел. Всё это было не столько трудно, сколько требовало терпения и внимательности. Алира готовила учебные программы для детей. Казалось бы, ничего сложного. Если забыть о том, что не было связи, не было никаких книг, не было лекарств… Правда, был генератор, было несколько компьютеров, дышащий на ладан принтер, на котором можно было печатать один лист за раз – и, словно судьба извинялась за такие обстоятельства, – под сотню детей с сопровождающими, студентами, которые хотя бы умели этот принтер немного реанимировать.

Вечером я, уставший, поднялся третий этаж. Некстати подумалось, что ещё несколько лет – и здесь появится охрана, штатные пожарная и медицинская бригады… Но пока что обходились обычными гостиничными регламентами. На этаже было пусто. После суматохи первых дней на всех напала апатия. Алира говорила, что это депрессия, и что она опасна не меньше, чем возможные инфекции, которые могли попасть с водой снаружи. Поэтому все – хотели того или нет – спасались работой. Ежедневной монотонной, подчас бессмысленной, работой.

Дверь в середине коридора была открыта. Я осторожно заглянул в неё: администратор, тучный седой мужчина, сидел в кресле перед рабочим столом и листал какие-то распечатки. Тогда я постучал в дверь, обращая на себя внимание. Сидящий вздрогнул, взглянул в коридор и молча кивнул.

– Заходите. – Администратор положил бумаги на стол, придирчиво подровнял стопку и указал в угол комнаты. – Берите стул, садитесь. Я рад, что вы зашли.

Я удивился.

– Вы меня помните?

– Честно говоря, нет. У меня неплохая память на лица, я, наверное, даже могу попытаться вспомнить, кем вы работаете, но не более того. Просто… Как выдумаете, сколько людей зашли сюда по делам за последнюю неделю?

Я прикинул: в принципе, в течение рабочего дня многие могли отлучиться на полчаса по делам. По пути я никого не видел, стало быть, минимум вдвое меньше… С другой стороны, наверняка у всех – или почти всех – были какие-то вопросы. Я предположил: