Света есть!

скачать книгу бесплатно


– Ммммм… Даже и не знаю, стоит ли говорить об обеде?

– Стоит, стоит! Воспоминаний о моей девичьей чести хватит на регулярное трехразовое питание.

– Так долго отдавала честь?

– Отдала быстро, вспоминала долго. Ну, так что там с обедом?

– Ну, положим, фуа-гра с инжировым соусом или паштет, луковый суп с плавающей греночкой, на которой плавится сыр… Ммм…

– Вкусно!

– Любишь вкусное? – Владимир сжал бутылку Chateau Talmont урожая 2003 года в руке, словно сдерживал бутылочную эрекцию и еще раз посмотрел мне в глаза.

– Люблю, – честно ответила я. Неплохо было бы еще покраснеть, хотя в сером свете эта отрыжка девственности все равно пропала бы неоцененной.

– А ты? Вкусная? – Он уже разливал вино по земляничным чашкам, сверля меня проникновенным взглядом опытного самца.

«О! Тепленькая пошла», – подумала я и томно ответила:

– Смотря, что ты любишь.

– Теплую водку и потных женщин – не люблю, но потных от секса со мной – очень даже!

Нет, это мы слишком быстро поскакали с нашим конем на подтяжках: в дело уже пошли шутки прошлого века. Я посмотрела на его животик, так удачно прикидывавшийся прессом, и ниже, где через брюки просматривалась несимметрично упакованная пара яичек.

– Смотри мне в глаза, – усмехнулся он.

Я почувствовала на спине несколько несанкционированных мурашек. Этого еще не хватало!

– И много ли потных француженок осталось лежать под Бородино, то есть под Лилем? – Бестактность моего вопроса призвана была проткнуть надувающийся пузырь возбуждения.

– Да я тебя умоляю, Танюш! Какие француженки! Если бы ты приехала туда и посмотрела на весь этот ужас на улицах, в одежде, лицах, фигурах, тебе бы стало меня по-настоящему жалко.

– Это что же, распиаренные француженки так уж плохи?

– Вот именно что распиаренные… Я специально искал «настоящих француженок». Видел несколько раз – фигурка, прическа, походка, ножки в туфельках – все супер, глаз оторвать не мог! Но в основном, это дамы за 50 или около того и их совсем мало в толпе арабов и прочей приезжей бесформенной массы. Так что безнадега жуткая там в этом смысле, особенно после наших баб. Так тоскливо иногда становится. Я, представляешь, как-то даже от тоски купил себе резиновую бабу… попользовал разок и выбросил на помойку… Ты бы знала, какая она противная…

– А почему не проститутку? Хоть живая. Разве не лучше?

– Может, и лучше. И даже дешевле. Но меня никогда не вдохновлял продажный секс.

– А подружки?

– Была одна. Португалка. Но вдохновение меня покинуло, когда она на коленях стала замуж за меня проситься…

– Ух, ты! – Впечатлилась я. – Интересно, чем её так покорил мало бюджетный российский ученый?

Я чувствовала себя дояркой, подставившей ведро своего любопытства под струю откровений самца с лучшей потенцией в стаде. Он слегка откашлялся, в голосе появился густо-синий бархат, а в глазах поволока. Сейчас будут стихи, – догадалась я и не ошиблась…

– Когда венецианский дож сказал ей: дашь или не дашь?
Она почувствовала дрожь, потом превозмогла мандраж.
Она тирану уступила, он был настойчив, как таран,
Он был вынослив, как стропила, и ей понравился тиран.
А было время Возрожденья, народ был гол и не обут,
но ведь теряешь убежденья в момент, когда тебя ебут…

Прошу прощения за глагол, но из песни слов не выкинешь, как говорится.

Что-то в нем действительно влекло и щекотало. Грамота «за достижения в области оргазма» явственно прочитывалась на его спортивно-научном лбу. Непременно в золотой раме, с проволочной петелькой для гвоздя и рухнувшим забором подписи главного члена.

– А мне это кажется несправедливым! – Вдохновившись прозвучавшим глаголом, высказалась я.

– Что именно, Танюш?

– Мужчина с хорошей потенцией считается явлением со всех сторон положительным. Здоровьем, стало быть, пышет, ориентация устойчивая, и даже если есть пара минусов, так это тоже плюс. Все его хотят, а некоторые гражданки даже на коленях просятся замуж. Женщину же с аналогичными душевными качествами как только не обзовут. И где, спрашивается, обещанное равенство и блядство? – Меня явно занесло, но тема в стенах, я бы даже сказала «в застенках» научного учреждения звучала особенно свежо и неизбито.

Лицо гостя сделалось задумчивым. После таких слов надо было или валить меня на крепкий стол с инвентарным номером на левой задней ноге, соответствуя грамоте в раме, или, как ни в чем не бывало, продолжать приличную беседу. Осторожный Владимир выбрал второе. И компот. И правильно. Опыт не пропьешь…

– Если ты подумала, что у меня все время стоит – таки нет! Такое – это уже болезнь приапизьм называется, если память не изменяет. А я – здоров. А что касается хронически желающей женщины, то только такие и есть нормальные женщины! И если у них по тем или иным причинам нет душевного друга для удовлетворения плоти, они очень грустят. И я то знаю, что нет ничего на свете прекрасней, чем только что хорошо оттраханая баба! А о равенстве – забудь! Не было его никогда и не будет. Про блядство – молчу: от него никуда не денешься…

Душевная беседа явно заладилась.… В покинутом начальством академическом заведении, под ритмичное чавканье дождя за окном она могла быть бесконечной как еще до обеда работающий космос на мониторе…

– Знаешь, я тоже замечала эту прямолинейную до обидного зависимость, – поделилась я воспоминаниями. – После хорошего секса настроение чудесное, энергию девать некуда, небо голубое и люди все замечательные вокруг! Мировая гармония в чистом виде. Хватает дня на три, а потом опять надо! Кто ж такое выдержит?

– Не соглашусь с тремя днями! Опять же из моих личных воспоминаний: я португалку пользовал три раза на дню, пока она про свадьбу не затянула. Дальше настал полный штиль. Мужская потенция – штука еще более зависимая от всего, чем может быть, даже ваш женский оргазм! И у меня, бывало, ну не вставал! Или кончал, еще толком не начав.

Мужская манера говорить о своем члене в третьем лице меня всегда забавляла. Вот двоечник! Ушел с урока до звонка! Женщина никогда не скажет о своей гениталии: «ну она у меня вчера разошлась». Потому как женщина со всеми частями своего организма – единое целое. Налицо – критическая разница между полами по линии словоупотребления…

Гость обнял земляничную чашку двумя пальцами и, прикрыв глаза, сделал глоток. Я повторила. Во рту сделалось кисло и тоскливо…

– Ну, как тебе вино? – Спросил он, выждав, пока я как следует прочувствую угощение.

– Ну да… Разница есть… – Соврала я. Никакой разницы с похожей жидкостью, разлитой, например, на ликероводочном заводе № 8 в г. Ступино, я не ощутила, и от этого мне стало еще тоскливее.

Тупым столовским ножом я распилила пополам пирожок невыясненного содержания. Из раны выглянули родственники моих влюбленных тефтелек. Тема любви сама вываливалась отовсюду.

– А где сейчас твоя португалка? – Спросила я.

– Португалка, где не знаю… Со своими тремя детьми, наверное… да и не хочу я ее… в смысле видеть. Что другое – да. А видеть не хочу.

– Вот. Типично мужское отношение!

– Разве?

– Да нет, вообще то…. Я за собой тоже замечала такой подход к людям. Думаю, ты, давай, двигай бедрами и не отвлекайся. И вот не надо мне потом ничего рассказывать ни про девушку свою, ни про маму, ни про то, как вчера Миха упился…

– Любишь мальчиков…? – Ревниво подметил Владимир.

– Да не сказала бы. В любом возрасте есть «свое», – смягчила я, но он попал в точку. Все-таки опыт…

– А я вот совсем недавно стал понимать прелести женщин моложе меня. До этого мне нравились только старше, потому как более опытные, интересные… А как у тебя?

– А я, – единственное, в чем убедилась за долгую и счастливую половую жизнь, так это в том, что возраст, знания, умения, навыки, – все ерунда. Что-то такое должно быть, труднообъяснимое и не зависящее от возраста. Талант к сексу, что ли.… И он, как обычный талант – или есть или нет, бесполезно конспектировать камасутру.… Так мне кажется.

– Тебе не кажется! Это так и есть! Абсолютно! – Вскричал Владимир, подскочив на дерматиновом диване. – Я давно в этом просто уверен! Именно талант к этому делу, способность любить! Любить себя и противоположный пол!

Я посмотрела на линолеум с залысинами на поворотах и согласилась:

– Да…

– Слушай, Танюш! А какой кайф вот так сидеть и говорить обо всем без ханжества и ужимок, называя вещи своими именами. Ты чувствуешь?

– Чувствую….

Он озвучил мои мысли. Правда, кайф в этом был. И еще этот мутный дождь и сумерки, когда кажется, что мира за окном нет и больше никогда не будет.…Потрахаться бы сейчас, правда. Вот так, без затей, кинув трусы к ноге журнального столика с инвентарным номером.… Но нет, это было бы неправильно, мы работаем в одном здании и знаем друг друга меньше часа. И вообще… Лучше продолжить разговор.

– Так в чем прелесть женщин младше тебя? Я так понимаю, чем младше, тем прелестней? – Продолжила я.

– Ну не ревнуй, Танюш! Я же не ревную тебя к твоим мальчикам. Ты сильная женщина, и сама знаешь про себя, что лучшая. Ты любишь свое тело, любишь красивое белье и свое отражение в зеркале, любишь быть голой, и часто чувствуешь свой «перевес» в отношениях с мужчинами.

Я вздрогнула.

– Да. Все так. И как ты это узнал?

– Почувствовал сразу. Поэтому у тебя часто случаются короткие отношения и одноразовый секс, хотя ты этого совсем не хочешь. Это следствие твоего перевеса.

– А почему ты думаешь, что одноразовый секс – следствие моего перевеса? Я же стараюсь не выпячивать, знаю, что это не любят.… Объясни.

– Твоя сила выражается в том, мне кажется, что ты всегда и во всем, порой себе в ущерб, но гнешь свою линию. А так как ты уникальна, то вот и получается, что твоя линия не может долго быть параллельной с чьей то другой. Ни в чем…

– Мне хочется поцеловать тебя за такое точное описание меня…

– Поцелуй…

Я сделала непроизвольное движение к нему, но остановилась на полпути. Внутренний голос успел выкрикнуть «Э, ты чо, мать, охренела совсем? Это ж ловушка! Стоп!». Мой внутренний голос не церемониться с выражениями. Когда я училась, он спал…

– Не буду, – ответила я с полпути.

– Испугалась?

– Нет…, – смутилась я. – Просто не хочу нарушать правила разговора без ханжества и ужимок. Расскажи лучше про свою последнюю женщину моложе. Какая она была?

Владимир улыбнулся немного снисходительно. И посмотрел мягче и словно в себя.

– Ты знаешь, я как-то вдруг понял, что моя физика, это еще не вся моя жизнь, есть еще и бабы. И с ними временами даже интересней и кайфа больше, чем от физики. Ну, это я так, к слову. В общем, начал я погуливать в совсем уже сознательном возрасте, будучи безнадежно женатым. Может, поэтому, и не наигрался еще… Последнюю звали Наташа. Она из Питера. Работает, как и я, в науке, нашел ее на сайте знакомств, сидя в своем Лиле. Интернет – полезная вещь порой. Девка хороша. 32 года, симпатичная и даже почти не стеснялась говорить о том, что очень хочет трахаться. Всего пару дней поломалась для приличия. Оказалась, правда, не без странностей. У нее парень был, вроде жених, но не женится, я не вдавался, что у них там за проблемы. Она ему типа верность блюдет. Поэтому целовать ее нельзя, членом в нее тоже нельзя. Пришлось как в передаче «очумелые ручки»…

– И долго длилась передача?

– Пару месяцев.

– И все время вот так, в извращенной форме?

– Да. А что делать? Я не люблю настаивать. Нет, так нет. Да я и не заморачивался по этому поводу. Пальцами и языком ее кончал, а она меня всего обминетила. И сперму высасывала всю, до последней капельки… Тоже не плохо, правда?

– Мудреная тетя, наука! Руку по локоть можно, а член нельзя? Вот кто сильная женщина. Я б так не смогла. Даже завидую ей. Так легко с совестью своей договориться! И ведь осталась с сознанием собственной непорочности… Молодец!

– Если б ты знала, как я ее уламывал ко мне приехать в первый раз! Она жила в Дуэ. Оттуда до Лилля электричка ходит. И вот я уже выхожу из Монопри, это супермаркет французский, груженый шампанским, цветами и прочей фигней, она мне присылает смс, что поезд отменили. Забастовка. А до следующего два часа. Не буду ждать, пишет. Сколько же мне пришлось приложить усилий, красноречия и научной, мать ее, логики, чтоб она все же приехала! Зато потом только и разговоров было, как было бы хорошо еще потрахаться, как хорошо со мной и как плохо без меня. Так разошлась, что поведала даже, что пока скучает, додумалась отвинчивать душевую насадку и направлять на клитор струю. Буквально за считанные секунды, говорила, кончала от этого.

«Э, да мне можно гордиться своим умищем, я додумалась откручивать насадку лет в восемь» – с превосходством подумала я.

– И что было потом? Почему прекратились такие чудные платонические отношения? – Не язви, Татьян. Тебе не идет. Потом жена приехала. Обычный конец у истории.

Я почти подпрыгнула от возмущения на диване из кожи молодого дерматина! Язвить мне не идет!? Мне!? Да я это свое украшение все сорок лет с хвостиком в себе взращиваю! Холю, лелею и окучиваю!

– Ты считаешь, мне это не идет? – Выкатив обиду на все лицо, уточнила я.

Он взглянул примирительно.

– Обиделась. Вижу. Не надо. Пожалуйста… Я хотел сказать, что мне каждый раз не по себе становится, когда ты отпускаешь свои колкие шуточки. Вот что.…Твой лексикон и оборотики уж очень кое-кого напоминают…

– Наташу? Неужели непорочная дева еще успевала язвить между минетами?

– Да нет, конечно. Наташа – это так, командировочное приключение на свою ученую жопу. Другую…

– Терпеть не могу, когда я кого-то напоминаю, и когда еще мне об этом говорят! – Окончательно обиделась я.

– Ты хочешь, чтобы я перестал быть с тобой искренним?

Он посмотрел так беззащитно, что мне сразу расхотелось обижаться.

– Нет, не хочу… Мне нравится твоя искренность. – Спасибо. Ты открываешь что-то во мне. И это сходство, опять же… Мистика….

– Так сильно похожа?

– Не внешне. Чем-то трудно объяснимым… Очень напоминаешь. Мою последнюю любовницу. Она врач, и на язык остра, как ты…