скачать книгу бесплатно
– Спасибо после еды будет.
А парень тихо, не прерывая работы, говорил.
– Я койку у одной снимал, не здесь, в другом городе. За работу. А у неё муж из армии вернулся. Я сразу и без жилья, и без работы. Рвать когти пришлось. Вот третий день и маюсь.
– За работу снимал – это как? – заинтересовался Эркин.
– А просто. По хозяйству мужской работы много. Вот за ночлег я ей и чинил, и дом обихаживал, и всё такое. А она и постирает, и приготовит, чтоб горячего поесть, с устали горячее надо. Но жратва моя, и за стирку платил, ну и ещё…
– Ага, – Эркин с интересом посмотрел на парня. – И в койке работал?
– Обошёлся. Не нужна она мне на хрен, я так не договаривался.
– Понял, – кивнул Эркин.
Вот и выход для него. Надо Жене рассказать. А уж она соседям проговорится. Тогда не придётся улепётывать на рассвете и возвращаться в темноте.
– Значит, шуганули тебя?
– А ну их, – парень беззлобно, но крепко выругался. – Пошумели, конечно. Мужик разорался, дескать, он кровь проливал, а она тут и всё такое. Ну, пришлось его тряхнуть, что мне его геройство по хрену и пусть берёт свою… красотку, мне она с доплатой не нужна.
– Побил его? – усмехнулся Эркин.
– А на фиг? Он с одной рукой и дёргается весь. Стукнешь и сядешь ещё. А мне она никто и будет никем. Забрал инструмент и ушёл.
Парень говорил весело, но Эркин уже слышал за этим весельем знакомую боль и отчаяние. Когда не тебя прогнали, а ты сам ушёл, не струсил, а не стал связываться. Когда главное – не показать боль. Нет, белый так не может, и не будет белый ни в какой нищете носить рабское, хотя и таких светлых мулатов в жизни не видел, ну, ничего в парне от цветного нет, а всё же… всё же свой.
На земле уже валялось много отпиленных чурбаков, и они взялись за топоры. Парень тоже снял куртку и остался в выцветшей армейской рубашке. Топор у него был свой. С непривычно коротким топорищем, небольшой, будто игрушечный, но хорошо заточенный, и действовал он им умело. В два топора они перекололи напиленное и уложили сразу в сарай. Эркин заметил, что укладывает парень поленья по-другому, как-то не так. И, пожалуй… пожалуй, так они быстрее просохнут.
– Для сушки? – уточнил Эркин, показывая на образовавшиеся просветы между поленьями.
– Ну да, – удивился его вопросу парень. – Всегда так делают.
– Места много уходит, – заметил Эркин. – Не влезут все.
Парень недоумённо посмотрел на него и пожал плечами.
– А не всё равно? Ну, давай по-твоему.
Эркин прикусил губу. Ему было не всё равно, но показать это нельзя. Чуть не выдал себя.
– Буду класть, как привык, – наконец буркнул Эркин.
– Давай и я, – предложил парень. – Так быстрее.
Быстро уложили поленья, и опять запела пила. Поодаль собирались глазеющие дети, да и взрослые поглядывали на совместную работу белого и индейца. На крыльце сидела с куклой Алиса. Ей было строго-настрого приказано не подходить и не мешать. Обилие зрителей сначала раздражало Эркина, но он заставил себя не думать о них. Парня они, видно, тоже раздражали, он уже не болтал, а только встряхивал головой, будто отгонял что-то мешающее ему.
Они работали молча и слаженно. Слаженность появилась как-то сама собой, будто не в первый раз им вот так работать. Несколько раз в калитку заглядывали искатели работы, но, видя, что место занято, исчезали.
Припекало сквозь облачную плёнку солнце. Медленно уменьшалась груда брёвен.
Снова вышла Женя и решительно подошла к ним. Эркин замер, не зная, что сделать, пока она не сказала чего-нибудь неположенного, но его опередил парень.
– Покормила бы, хозяйка, а то притомились, – и подмигнул Эркину.
И снова, к радостному изумлению Эркина, Женя и тут осталась сама собой.
– Поднимайтесь, потом закончите.
Лицо парня расплылось в такой счастливой улыбке, что Эркин невольно улыбнулся в ответ. Но, поднимаясь по лестнице, он опять забеспокоился. Вдруг Женя вздумает кормить их в комнате и этим выдаст себя. Ему уже случалось работать за еду. Обычно выносили во двор, только два раза пустили на кухню.
Но Женя знала эти неписанные правила. На кухонном столе стояли две большие тарелки с густым дымящимся супом и лежали четыре толстых ломтя хлеба. Дверь в комнату, куда и отправила Женя поднявшуюся следом Алису, плотно закрыта.
– Ешьте.
И ушла в комнату, оставив их одних. Парень оглядывал кухню блестящими глазами, светлыми, как лезвие ножа.
– Уфф, – наконец выдохнул он. – Ща пожрём.
И первый подошёл к рукомойнику умыться. Эркин не возражал. Ему нельзя показать, насколько знакома эта кухня, и он предоставил парню инициативу. А за стол сесть тот рискнёт? С цветным есть – расу потерять. Рискнёт? И вымыв руки после парня, опередил его на подходе к столу и сел первым. Парень сел напротив без заминки и раздумий, так просто, будто иначе и быть не могло.
От горячего мясного супа тело ощутимо наливалось силой. Но Эркин не мог сосредоточиться на еде, всё время незаметно наблюдая за своим неожиданным напарником. Работать умеет и в работе на другого своей доли не навешивает. Но еда показывает человека, как и работа. Видно, что наголодался, но ест сдержанно. И не пересиливает себя, сидя за одним столом с небелым. Может, он из «недоказанных»? Но те кичатся своей белизной больше, чем иные белые. Или так голоден, что ему всё равно с кем за столом, лишь бы еда была? Или уже потерял расу? Интересно за что? И теперь-то, он слышал, многие из таких просто уезжают куда подальше и живут себе как белые, на морде-то приговор не написан, а коли морда белая, то и вопросов нет. И ещё… Работая, парень не закатал рукава. И сейчас, вымыв руки, снова опустил и манжеты застегнул. Ведь не от холода же. Ну, его тайны Эркина не касаются. Свою бы не выдать.
Они доели, парень, как и Эркин, остатком хлеба протёр свою тарелку и кинул корку в рот. От еды его лицо порозовело, а глаза смеялись уже искренне.
– А не скупа хозяйка, – громко сказал он. – Век бы на такую работал.
– Пошли, – встал Эркин.
Парень согласно кивнул. И он, а не Эркин, проходя на лестницу, сказал закрытой двери в комнату.
– Спасибо, хозяйка.
И снова пела пила и ухали топоры, разваливая чурбаки на поленья. Поев, парень заработал играючи, словно хвастаясь силой, забалагурил. Но его шутки были тихими, так говорят те, кто привык к опасливости, кто камерному шёпоту не вчера выучился. И по-английски говорил странно, иногда мелькало что-то похожее на Женю и Алису. Незамысловатые шутки не обижали, да и смеялся парень больше над собой, и Эркин незаметно для себя стал отвечать на них.
Но вот уложены последние поленья, убраны козлы, пила и топор. Парень подобрал с земли остатки щепок и положил их в угол, где лежал запас лучины, снял с гвоздя и накинул на плечи куртку. Эркин, держа свою куртку в руке, притворил дверь сарая и остановился в раздумье…
– Пойдёшь к хозяйке?
Парень смотрел на него открыто, и Эркин не смог отмолчаться.
– Да.
– Лады, – парень тряхнул головой. – Спасибо.
– Не за что, – пожал плечами Эркин.
Парень надел куртку, подобрал свой ящик и пошёл к калитке. Эркин посмотрел ему вслед и, прыгая через четыре ступеньки, взбежал наверх.
Женя мыла посуду и обернулась к нему.
– Всё? Ну, молодцы.
Эркин быстро отхватил от буханки два толстых ломтя, сунул в карман.
– Я за деньгами поднимался, – Женя заморгала, а он быстро продолжал: – А вообще я койку у тебя снимаю.
– Ах, та-ак, – понимающе протянула Женя. – И за сколько снимаешь?
– За работу, – крикнул Эркин, скатываясь по лестнице.
Парня он догнал у угла. Поравнявшись, протянул ему хлеб. Тот взял и радостно улыбнулся.
– Это что?
– Твоя доля, – буркнул Эркин.
– Это она вместо денег дала, что ли? – усмехнулся парень.
– Договорились, что еда пополам, – ушёл от ответа Эркин.
Парень протянул ему руку.
– Андрей.
Странное имя, не слыхал такого раньше, но мало ли чего он ещё не слышал, как назвался, так и зовут.
– Эркин. – почему-то он назвал имя, а не присвоенную ему на прописке кличку. Может, из-за протянутой руки.
Они обменялись рукопожатием и дальше пошли вместе.
– Ты нездешний? – осторожно спросил Эркин. – Я тебя не видел раньше.
– Нет, я сюда только вчера приехал. А что, как тут с работой?
– Когда есть, а когда хреново, – пожал плечами Эркин.
– Ну, как везде, – кивнул Андрей. – Ты один или в ватаге?
– Один. А ты?
– И я.
День клонился к закату, и они поспели бы к вечерней разгрузке на рынке. Но за два поворота до рынка какой-то старик пытался чинить забор. Работа была, но на одного. Они переглянулись, и Эркин уступил работу Андрею. Издали он видел, как тот сговаривается со стариком. Ладно, это его дело. А у меня моё. Может, на рынке что и удастся перехватить.
Уходя, Эркин оглянулся. Андрей уже скинул куртку и поднимал поваленный стояк у калитки. Почувствовав его взгляд, Андрей поднял голову и вскинул руку то ли в приветствии, то ли поправляя волосы. Хотя, что там поправлять: волосы с ноготь торчат.
На рынке было уже пусто, и Эркин повернул домой. Остановился на углу поболтать с ватагой Одноухого. Парни там подобрались дружные. Они сегодня перехватили заводскую погрузку и были рады похвастать удачей. Накормили дважды, сухой паёк, сигареты и ещё деньгами.
– Так это ж русские, – Длинный с наслаждением затянулся дошедшей до него сигаретой. – Они если платят, то без булды.
– Русские? – заинтересовался Эркин. – Чего их сюда занесло?
– А хрен их знает, – Дик выдернул у Длинного из губ сигарету. – Больно долго дымишь. Другим дай. – И уже Эркину. – Нам это по фигу. Заводские замешкались, мы и рванули.
– И заводские не шуганули вас? – удивился Эркин.
Ему ответил радостный гогот.
– Прыгал ихний старшой, ну ты его знаешь, чистая жаба. А русский ему, дескать, уже нанял, он и умылся.
– Они ж, тупари, русским, как это, ну, когда не разговаривают, ни чего ещё…
– Бойкот, – подсказал кто-то.
– Во! – круглое чёрное лицо Эла блестело. – Точно. Бойкот объявили. Нам от их бойкота чистая выгода.
– Я ж говорю, тупари эти беляки.
– Мне на них… накласть с присвистом и перебором. Мне главное, чтоб платили честно.
– Это белый-то тебе честно заплатит?! Козла подои и напейся!
– Сам ты… козёл недоенный. Этот-то честно заплатил, скажешь, нет?
– Дубина ты, он цен здешних не знает, а Одноухий уговариваться умеет.
– А что, много заплатил? – Эркину не жалко, пусть похвастаются.
– Эх, не видел ты! Одноухий, когда стал сговариваться, ну, только сказал про сигареты…
– Ага, дескать, пачку, – поддержали рассказчика.
– Ну да, а русский говорит, это что, каждому?
– Точно, у Одноухого аж огрызок зашевелился.
– И говорит ему: да, масса, на каждого, масса.
– И этот кивает, дескать, согласен.
– Эх, Меченый, – Дик гулко хлопнул Эркина по спине, – вполне мог с нами.
Эркин согласно кивнул. Когда платят не ватаге, а каждому, любой может подвалить.
– И много подвалило?
– А на кой они нам?! Этот русский ещё приедет. Нас-то он возьмёт, а вот как там расплата пойдёт, ещё поглядеть надо.
