скачать книгу бесплатно
– Все, кроме доктора. Тот, кажется, смог сбежать… О его судьбе мы ничего не знаем, – сказал капитан.
– С его судьбой все норм, – усмехнулся я. – Собственно, это он нас к вам и привел.
– Ну, слава богу! А то мы уж всякое думали…
Я обвел фонариком всё помещение. На меня смотрели изможденные, грязные, небритые люди. Но глаза на их лицах были живыми, исполненными света и надежды, и какими-то, что ли… родными.
Есть моменты в нашей профессии, ради которых стоит ею заниматься.
Этот был одним из таких.
Проблемы начались, когда первая гражданская физиономия показалась в дверном проеме квадратной башни.
И проблемы очень серьезные.
Южная финиковая роща – доселе элегически безмолвная и подчеркнуто торжественная в серебристом звездном свете – взорвалась адским огнем.
Ливень пуль обрушился на древние камни башни, высекая яркие искры и порождая опасные рикошеты.
Закричал раненый ефрейтор Гладкий. Скрючился от боли старпом «Вавилова» – пуля пробила ему бок.
Бойцы Ачасоева сразу же ответили. Под прикрытием их огня в башню отполз дядя Вова. Он тоже, к слову, не забывал посылать в рощу лучи любви и добра калибра семь шестьдесят два.
Через минуту ваш покорный слуга, вжимаясь во вспотевшие предутренней росой камни, доложил Баранову:
– Командир, засада! Не меньше десяти стволов! Вывести заложников не могу. Прошу помощи.
– Десять стволов? Но доктор же говорил, что… Впрочем, какая на хер разница теперь. Жди, сейчас что-то придумаю.
Пока Баранов придумывал, а дядя Вова искал огневую позицию на круглой башне, я прокачивал ситуацию.
Ситуация рисовалась в самом черном свете.
Даже если бы «тяжелое» отделение Рытхэу обладало способностью выжечь из огнеметов и гранатометов южную рощу до состояния эталонной человеческой лысины, на это ему потребовалось бы немало времени. А пиратам достаточно одного стрелка, чтобы держать под огнем выход из квадратной башни и полностью блокировать вывод заложников!
Пока отделения Шведенко и Рытхэу будут воевать, мы потеряем время. Встанет солнце, вместе с этим уйдут наши тактические преимущества, гарантированные внезапностью и приборами комплекта «Ратник». Старпом умрет от потери крови, а ефрейтор Гладкий возненавидит весь мир, потому что боль огнестрельного ранения – вещь серьезная.
Что же делать?!
А вот что: если нас обстреливают с юга, а Баранов ждет нас рядом с цистерной на севере, значит, надо… уходить на север! На север! Используя башни цитадели как прикрытие от вражеского огня!
Но что для этого требуется?
Пробить дыру! Только бить ее надо не в башнях – велика опасность получить камнепад на свою буйну головушку – а в той галерее, которая башни соединяет!
Сказано – сделано.
Я подозвал к себе Ачасоева и поставил задачу.
– Так что, взрывать? – спросил командир отделения неуверенно.
Да, Ачасоев был полон сомнений, и я его понимал. В самом деле, герои голливудского боевика достали бы из широких штанин вездесущую «пластическую взрывчатку Си-4» и, налепив ее в количестве парочки жевательных резинок, проделали бы в любой стене брешь диаметром в железнодорожный тоннель.
Но в жизни-то, дорогие друзья, чтобы каменную кладку ломать, взрывчатки больше надо. А взрывчатка ударную волну дает. Да такую, что в закрытом помещении можно от обширной баротравмы и загнуться. А никакой возможности переждать взрыв на свежем воздухе у нас не было, свежий воздух очень уж хорошо простреливался…
– А варианты? – осведомился я.
– Можно еще подкопаться под стену саперными лопатками, – предложил Ачасоев. – Но только копать мы будем до завтра…
С минуту мы с сержантом напрягали мозги и сделались похожи на два чайника на грани закипания. Пока не застонал в очередной раз раненый ефрейтор-молотобоец Гладкий и я не вспомнил про наше пятикилограммовое чудо нанотехнологий имени механика Задорожного.
– Попробуешь кувалду? – спросил я.
– Попробую! – обрадовался Ачасоев. – Только кувалда эта, товарищ лейтенант, сейчас под обстрелом…
Ачасоева я никогда особо не любил, но именно поэтому я ни за что не хотел допустить, чтобы с ним по моей вине случилось что-нибудь непоправимое. И мысль о том, что его придется прикрывать огнем с вершины башни, не вызвала во мне внутреннего отторжения.
– Когда я бахну из подствольника, – сказал я, – дуй ползком за кувалдой. Мы со старшиной в два ствола причешем этих охламонов… Но сам понимаешь, у тебя будет максимум секунд пятнадцать.
– Постараюсь уложиться, – кивнул Ачасоев, сделав сосредоточенное лицо.
Я позаимствовал у младшего сержанта Елеферина ручной пулемет «РПК-74 М» и присоединился к дяде Вове на вершине круглой башни.
Тот как раз менял патронную коробку своего «Печенега».
Процедура эта, к счастью, незатейливая. И потому через пять секунд мы уже распределили сектора огня, и я бахнул из подствольника зажигательной гранатой ровно в центр пальмовой плантации – туда, где проходила воображаемая разграничительная линия между нашими с дядей Вовой трудовыми делянками.
Сосредоточившиеся под пальмами супостаты хотя и получили уже на орехи от бойцов сержанта Рытхэу, разгромленными себя явно не чувствовали.
Шесть призрачных силуэтов ползли на запад, явно намереваясь просочиться к сухому руслу, ведущему к цистерне, чтобы обстрелять гранатометчиков Рытхэу во фланг.
Я машинально отметил, что эта паскудная шестерка может перещелкать и заложников, когда они дадут стрекача от цитадели к северной финиковой роще.
Но в ту секунду отвлекаться на них мы не имели права – на кону стояла жизнь сержанта Ачасоева!
Так что пришлось мне обрушить всю мощь своего «РПК» на пулеметный расчет в моем секторе ответственности.
Что же до дяди Вовы, то его «Печенег» взялся перепахивать рощу под носом у пятерых придурков, которые, и это я заметил сразу, волокли некий подозрительно тяжелый предмет.
Каждая третья пуля у нас была зажигательно-трассирующей. Поэтому мы сразу же подожгли подложку из сухих пальмовых листьев – она запылала, да так ярко и сочно, что на ум полезли самые апокалиптические сравнения.
В свете оранжевых языков пламени я увидел, что громоздкая ноша пиратов является не чем иным, как… станковым гранатометом «СПГ-9» «Копье». Нашим, отечественным – зацените, какова подлость! Ну кто мог знать, что за 50 лет «Копье» распространится по всему миру не хуже «Калашникова»!
А в следующий миг по нашей огневой позиции ударили вражеские автоматы. Так что я был вынужден спрятать голову за каменным зубцом башни и заняться заменой магазина в своем «РПК».
К счастью, Ачасоев обернулся очень шустро и снизу до моего слуха донеслись первые удары кувалды.
Как я и надеялся, сложена галерея была то ли небрежно, то ли очень небрежно.
Поэтому с десятого удара камни начали вываливаться из стены один за другим (об этом мне сообщил по рации сам Ачасоев, которому один из этих камней умудрился упасть на ногу, вызвав лавину нецензурщины).
Я предупредил Баранова о том, что уже через пару минут ему предстоит принять освобожденных заложников, и описал надвигающуюся угрозу:
– С запада цитадель обходит группа пиратов. Вы должны отсечь их огнем где-то сбоку от цистерны.
– Не вижу ни черта, – раздраженно ответил Баранов. – Мешает эта их драная изгородь! Можешь захерачить по ним трассирующими, дать целеуказание?
– Попробую, – вздохнул я, Мистер Незаменимость.
То, что на наших с дядей Вовой плечах теперь повисла еще и эта шестерка нехристей, мне не нравилось совсем. Стоило тащить с собой всё отделение Рытхэу, чтобы в итоге за всех отдувались комвзвода и старшина роты!
Баранов как будто почувствовал мое настроение и сказал:
– Я сейчас гранатометчиков к холму переброшу. Они помогут. Но трассирующими ты все равно шмальни!
– Да шмаляю, шмаляю.
Башня, которую мы с дядей Вовой оседлали, была, напомню, скорее руиной башни.
На юг из нее открывался пристойный обзор благодаря двум проломам, через которые мы и вели огонь.
А вот западная часть башни, как назло, сохранилась лучше. И мне, при моем среднем росте, выцелить крадущихся вдоль изгороди супостатов было нелегко… На что бы взобраться, чтобы стать повыше?
Как я ни напрягался, кроме широкой спины дяди Вовы ничего не вырисовывалось.
– Ты серьезно, что ли, полезешь? – испуганно спросил старшина, когда я изложил ему свой план.
– Ну.
– Какой-то цирк голимый, по-моему.
– По-моему, тоже. А кроме цирка что предложишь?
– Да не знаю я!
– Вот именно. Поэтому прошу тебя как друга: встань на четыре и потерпи минуту.
– Будешь должен, – зло буркнул дядя Вова и обреченно опустился на четвереньки.
Но даже одной минуты мне судьба не предоставила.
Я успел только выглянуть поверх края каменной кладки и узреть в прибор ночного видения горячее облачко дыхания над изгородью.
Затем я выпустил, целясь на метр ниже облачка, полмагазина своего «РПК».
И тут же за моей спиной жахнуло!
Да так жахнуло, что я свалился со спины дяди Вовы и покатился кубарем.
«Станковый гранатомет!» – блеснуло в мозгу объяснение.
Но нет, это был еще не «СПГ-9» «Копье». А всего лишь усиленная тротиловыми шашками осколочно-фугасная граната из легкого «РПГ-7».
Увесистый реактивный снаряд «Копья» ударил в башню пятью секундами позже, когда я пытался докричаться по рации до Баранова.
От взрыва, казалось, раскололись небеса.
Я ощутил, что площадка башни уходит из-под ног.
Прямо перед моими глазами, как в замедленной съемке, проплыл «Печенег» дяди Вовы. Одна за другой протащились разноцветные гильзы в ленте. Лунатически пролетели стертые подошвы сапог старшины…
Потом, вероятно, мое сознание на несколько секунд выключилось. А когда я начал снова воспринимать реальность в нормальном, а не замедленном темпе, я обнаружил, что свет моего налобного фонарика скользит по стенам подземелья, куда мы неумолимо проваливаемся вместе с обломками клетки, в которой держали наших заложников…
Обнаружилось, что подземелье имеет еще один, нижний этаж, и весь он занят арсеналом местных пиратов.
Мой захмелевший от контузии взгляд скользнул по американскому тяжелому пулемету «Браунинг М2» на внушительной треноге, затем по ящикам с французской тарабарщиной, по ровным рядам оперенных реактивных снарядов, спутать которые невозможно было ни с чем, по дырявым ведрам с проржавленными звеньями пулеметных лент…
А в следующий миг я обнаружил, что на меня с грохотом валится высокий стеллаж, с которого сыплются патроны россыпью и гаечные ключи, металлические масленки и колба с подозрительно ярко светящейся зелено-голубой жидкостью.
«Надо Баранову срочно… По рации… Обо всем сказать», – промелькнуло у меня в сознании.
Я повернул голову и увидел дядю Вову, который лежал на полу, раскинув руки крестом. Лицо у него было мучнисто-бледным, на щеке кровила солидная ссадина. Глаза его были закрыты.
«Жив? Только бы был жив!»
Но помочь ему я не успел. Сверху меня накрыла звенящая лавина боеприпасов, и последнее, что я видел, была та самая колба с зелено-голубой флюоресцирующей жидкостью, емкостью литров эдак в десять.
«Сейчас разобьется», – подумал я и под звон осколков утонул в незнакомом, ни на что не похожем густом и плотном сиянии.
Глава 4. Что можно купить на пять рублей
Координаты уточняются
Когда я открыл глаза, вокруг была разлита такая беспросветная темень, что я испугался: а вдруг я умер? И сейчас черти подхватят меня под микитки, поволокут прямо в ад, ведь, конечно, есть за что…
Но потом я понял, что не умер я, нет.
Потому что, когда «умер», ничего не болит.
А у меня, например, болела пятая точка, она же задница. Потому что в нее упиралось что-то твердое и острое.
А еще у меня ныла правая нога, заваленная кирпичом. И было мне холодно. И хотелось в туалет, отлить. Разве хочется после смерти отлить?
Рядом со мной громко застонал дядя Вова. Мне даже показалось, я разобрал слово «отвали». Кому он говорил?
Мне вдруг стало любопытно. Я сел и включил фонарик.
И – вздохнул с облегчением.
