скачать книгу бесплатно
– Это вам, Любовь Андреевна,– достал из пакета и подал ей три белые гвоздики, завернутые в блестящую фольгу.
– Ой, мои любимые цветы! Обожаю все белое и чистое. Как вы угадали?– она, привстав, прикоснулась губами к его гладко выбритой щеке. Аккуратно вытерла платочком след от губной помады. Он ощутил знакомый запах дорогих духов.
– Знакомьтесь, моя дочь Надя. Помните, как Анна Герман пела «Надежда – мой компас земной…»
– Не сложно догадаться, вы очень похожи и обе очаровательны. По цвету волос только и можно различить, – заметил он.
– Дочь решила стать блондинкой, а у меня естественный цвет, я не признаю красители и “химию”. Так могут нахимичить, что без волос останешься.
– Надежда,– девушка подала теплую и голую по локоть руку с длинными, как у пианистки пальцами, слегка преклонив колено.
– А вам, Надя, молочный шоколад, чтобы жизнь не казалась горькой,– Тернистых положил на ее ладонь плитку “Каприза”, заметил немой укор в ее зеленовато-голубых глазах.
– Спасибо,– сухо промолвила девушка и неожиданно скаламбурила. – Молочный шоколад, наверное для того, чтобы молока больше было?
Он смутился, а Любовь Андреевна пожурила дочь:
– Оставь свои приколы, с ровесниками хохми, прикусили язычок.
«Интересное начало, видно девице палец в рот не ложи, откусит. Надо было ей купить тоже цветы, орхидеи или розы, – с досадой подумал он, вспомнив свои недавние колебания среди обилия благоухающих цветов в букетах и корзинах в подземном переходе под площадью Советской. Он тогда предположил, что Любови Андреевне может, не понравится, что и ее дочери он подарит цветы.
«Попробуй, разберись в этой женской психике, в их логике, чувствах и капризах, – посетовал он.– Кажется, Надежда обиделась. Вот, конфуз, знал ведь, что взрослая девушка, а не ребенок, чтобы потчевать шоколадкой. Ладно, в следующий раз таких проколов не будет. Надо следовать мудрой истине: дарите женщинам цветы. Он подал Чародеевой пакет с шампанским и цитрусовыми, лимонами, апельсинами, киви, гранатами, хурмой…
– А это к чаю или кофе,– достал из второго пакета украшенный розоватым кремом киевский торт в прозрачной пластмассовой коробке.
– Ой, сколько сладостей, нам с Надей нужно соблюдать диету, иначе растолстеем, как та хохлушка Руслана Писанка, что погоду предсказывает, – пошутила Чародеева.– Мужчины любят стройных, изящных под стать топ-моделям. Вот и приходится отказывать себе в удовольствиях.
– Вам полнота и ожирение не грозят, – возразил Валентин Авдеевич, взглянув на загрустившую девушку.– Один раз в неделю можно полакомиться тортом или другими сладостями.
– Другими? Какими же лакомствами? – усмехнулась Надя, многозначительно взглянув на гостя.
– Пирожным, зефиром, шоколадом,– смутившись, перечислил гость.
– А я думала-гадала…– нараспев прошептала Надежда.
– Прошу вас, Валентин Авдеевич, – потеснила дочку мать, указав жестом на открытую дверь гостиной. Под сверкающей хрусталем люстрой он увидел богато сервированный стол – на фаянсе посуды благоухали яства. В маленьких вазочках клюквой поблескивала красная, на другой вазочке черникой – черная икра. На блюдах аккуратно были разложены, нарезанные кольцами колбаса, ломтиками сыр, оливье, салаты, маринованные огурцы и помидоры, дольками лимон, апельсины.
На белоснежных салфетках – серебряные вилки, ножи. В центре стола две бутылки сухого и крепленного марочных вин фирмы «Дионис» и бутылка союз-виктановской водки «Охота». На тумбочке возле телевизора «Филипс» и мебельной стенки, щедро заставленной посудой и сувенирами, сервизами, возвышалась большая богемского стекла ваза.
– Чем богаты, тому и рады,– улыбаясь, пропела Чародеева, внимательно следя за реакцией Валентина Авдеевича, впечатленного увиденным.
– И когда вы только успели управиться? – похвалил он.
– Надюша помогла, первая помощница, вся в меня, характером, красотой и темпераментом, вылитая копия,– с гордостью ответила женщина.– Поэтому холодильник у нас не пустует. Всегда держим продукты про запас, на всякий пожарный случай. Сегодня как раз такой очень приятный случай. Можно сказать, событие.
Они сели за стол. Хозяйка заботливо прикрыла его колени полотенцем. Тернистых кивком головы поблагодарил и аккуратно открыл шампанское. Наполнил хрустальные фужеры.
– За знакомство, за вас очаровательные леди!– предложил он тост, не отличающийся оригинальностью. Выпили, налегли на закуску. Наступила пауза, которую неожиданно разрядила Надежда:
– У вас, Валентин Авдеевич, простите за прямоту, в отношении моей матери серьезные намерения или очередной бурный роман без продолжения? Или так, легкий флирт без последствий. Потешились и разошлись, как в море корабли или, как летчики в небе?
– Надя! Надька! Сейчас же прекрати,– краска смущения залила лицо Чародеевой. – Первый раз в жизни видишь человека и такие каверзные, бестактные вопросы.
– Зачем вам на старости лет в кошки-мышки играть,– заупрямилась дочка.– Давно уже не маленькие, знаете, для чего сходятся мужчина и женщина.
– Какая ты у меня умная-преумная, постыдилась бы Валентина Авдеевича. Что о нас подумает. Это у вас, молодых да ранних, не успели познакомиться и в тот же день в постель, а потом разбежались.
– Для меня это далеко не праздный вопрос, – не уступала Надя.– Я должна знать, чтобы планировать свою жизнь, избрать тактику поведения в связи с неожиданными переменами и обстоятельствами.
– Лучше сосредоточь свой интеллект, свое чрезмерное любопытство на подготовке к зимней сессии, подчисти “хвосты”, а то провалишься с треском,– посоветовала мать.– В сугубо личных отношениях мы с Валентином Авдеевичем разберемся сами.
– Мне ваша матушка, Любовь Андреевна, очень нравится, – заявил Тернистых, чтобы уладить спор. – Я готов ей с радостью предложить свою руку и сердце. Последнее решающее слово за ней.
Он смело взглянул на Чародееву, но та, взволнованная его признанием, не торопилась с ответом. По нежному взгляду, которым она его одарила, нетрудно было догадаться, что согласна. Возможно, такое решение у нее родилось еще там, в универмаге, когда впервые увидела майора и отдала ему визитку. Обмен влюбленными взглядами не ускользнул от наблюдательной дочери.
– Давайте еще выпьем по одной,– уклонившись от прямого ответа, предложила Любовь и Валентин Авдеевич, будучи джентльменом, не стал настаивать.
– Что будем пить? Сухое или крепленое вино? – спросил он сначала старшую, а затем и младшую Чародеевых.
– Пожалуй, крепленое вино, но немного, чтобы не опьянеть,– промолвила Любовь Андреевна.
– А вы, что предпочитаете? – лукаво усмехаясь, встретила его вопросом Надя.
– Я, если позволите, «Охоту». Целебный, настоянный на крымских травах, напиток повышает тонус.
– Потенцию,– бесцеремонно уточнила девушка.
– Надь, опять ты за свое, не смущай гостя, прикуси язычок,– одернула ее мать.– Тебе даже шампанское нельзя пить, становишься развязанной и агрессивной.
– Если шампанское нельзя, тогда попробую «Охоту»,– отбросила она за спину длинные роскошные волосы, пропустив мимо прелестных ушей замечание матери. Он сначала наполнил вином “Сурож” фужер Любови Андреевны, а затем отвинтил колпачок на прямоугольной бутылке «Охота». Наполнил золотистым напитком пятидесятиграммовые хрустальные стаканчики.
–3а ваше очарование, любовь и согласие! – провозгласил он тост и тихо скомандовал себе.– Господа офицеры!
Выпил стоя. Надежда последовала его примеру и, даже не закусив, зааплодировала в ладони:
– Браво, Валентин Авдеевич, настоящий гусар, отважный офицер! И ответьте, будьте добры, если это не является военной тайной, где вы с мамой собираетесь провести свой медовый месяц? Будет же у вас медовый месяц или хотя бы неделя?
– Надька, ты переходишь все границы приличия. Отстань от человека, – потребовала Чародеева.
– Что естественно, то не безобразно. Я хочу братика или сестричку. Так ведь, Валентин Авдеевич? – подмигнула ему девушка.
– Да-а, что-то в этом роде,– дипломатично ответил он, стараясь не обидеть, а она продолжила.– Я на правах дочери должна знать. Может, вы собираетесь в свадебное путешествие, в морской круиз, куда-нибудь на Канары, Багамы или Мальдивы, а возможно укатите в Ялту или Сочи, где белые ночи? Хотя какой зимой курорт, тогда на маминой даче. А где мне горемычной и одинокой приткнуться?
– Угомонись, дочка. Хватит ломать комедию, прикидываться несчастной и обиженной, – пожурила ее мать.– А вы, Валентин Авдеевич, меньше на нее внимания обращайте, не потакайте девичьим капризам и шалостям. Это еще та устрица, язык без костей, плетет все, что в голову взбредет. Ей дай волю, с ногами на голову влезет.
Не желая сознаваться, что его скромные средства не позволяют отправиться в свадебное путешествие, майор оставил ее вопрос без ответа. Почувствовал, что кто-то легонько прикоснулся к его ноге под столом теплой маленькой ступней. Невзначай обронил салфетку и наклонился.
Это была Надина красивая оголенная в темной паутинке колготок изящная ножка. Девушка, дразня его, то сводила, то медленно раздвигала круглые колени, юбка заголилась до самых бедер. Он поднял с ковра салфетку и напряженно смял ее пальцами не в силах отвести глаз от девичьих ног. Почувствовал в висках напряженный ток крови.
«Вот бестия, она меня соблазняет или провоцирует на скандал? – подумал он смущенно. – Чем я ей не угодил или может, наоборот понравился? Надо сохранять выдержку и хладнокровие. Похоже, что попал из авиации на бал. Если такими темпами и дальше дело пойдет, то мне обещана развеселая жизнь, скучать не придется.
Надежду надо поставить на место, я ведь здоровый мужик и могу не устоять перед соблазном и тогда будущей семейной жизни хана. А может у нее с головой не все в порядке. Однако она мыслить здраво, логично с иронией и даже сарказмом. Если бы было что-то не так, то давно бы отчислили из университета. Там профессора, они народ зоркий и ушлый. А может мне на этом оборвать знакомство и как Анатолий жить свободной любовью по настроению и потребностям. Нет, не следует усложнять ситуацию. Люба мне нравится и коль я решил, то Рубикон перейден».
Такие мысли мгновенно промелькнули в его сознании. Тернистых поспешно выпрямился. Надя смотрела на него невинными глазами и ела бутерброд с маслом и красной икрой, в глубине души понимая, что добавила адреналина в его кровь.
– Вам неудобно сидеть? – заметив его ерзание, спросила Любовь Андреевна.
– Все в порядке, салфетку обронил,– солгал он и зарделся.
– Когда вы с мамой поженитесь, а дело идет к этому, как прикажите вас называть? Папочкой, по имени-отчеству или воинскому званию? – склонив набок прелестную голову, поинтересовалась Надежда.
– Я не намерен кому-либо приказывать, здесь не армия, все равны, – заметил он.– Конечно, Наденька, когда мы с Любой заключим брак, мне бы очень льстило услышать от вас папа. Это высокая честь иметь такую взрослую дочь-невесту, обаятельную и умную. Но не будем опережать события, жизнь мудрее нас. Зовите меня по имени-отчеству или просто Валентином. Но это будет зависеть от того, согласна ли Любовь Андреевна выйти за меня замуж?
– Я согласна, – смущенно прошептала женщина.
–Спасибо, родная,– Тернистых поднялся из-за стола. Подошел к ней и крепко поцеловал в полуоткрытые губы.
– Горько, горько! – но без горячего энтузиазма повторила Надежда, он ощутил на себе ее ревнивый взгляд.
– Пора бы уже вам перейти на «ты», а то, как дипломаты за столом переговоров,– упрекнул девушка.
– Действительно, так ближе и теплее,– согласился Валентин Авдеевич.
– Теперь я тебя буду называть святым Валентином в честь дня всех влюбленных, – заявила Надежда.
– В святые канонизируют после смерти,– пояснил он.– А я пока еще, слава Богу, живой и как все люди, живущие на земле, грешен. Слаб человек.
– Покайся и Господь отпустит все грехи, – посоветовала девушка и озадачила следующим вопросом.– А почему только майор, а не полковник или генерал авиации? Что слабо?
– Тебе с того, какая печаль?– вступилась за Валентина Люба.
– Хотела бы стать дочерью полковника, а еще лучше генерала, чтобы подруги от зависти лопнули.
– Конечно, мог бы дослужиться до полковника, но не до того, о котором поет Алла Пугачева, а до настоящего, – улыбнулся он.– Три года назад мне предлагали должность заместителя командира полка, но я отказался. Вообще, я не из категории людей, делающих карьеру любой ценой. Но все равно горжусь тем, что внес свою лепту в укрепление обороны страны. Безупречно служил в авиационном полку, который дислоцировался в Багерово.
После развала Советского Союза полк расформировали, но до сих пор существует уникальная взлетно-посадочная полоса длиною три километра и шириною шестьсот метров. Все наземные сооружения, здания охотники за цветными металлами раскурочили и разрушили. Сохранилась лишь полоса, только потому, что ее без мощных бульдозеров, тягачей и подъемных кранов не смогли демонтировать. Построена была добротно, на совесть. Не только в сверхсекретных институтах, лабораториях, на военных заводах, но и в Багерово ковался ядерный щит страны.
Тернистых сделал паузу, перевел дыхание. По одухотворенному выражению его лица и тембру голоса не сложно было догадаться, что рассказ доставляет ему удовольствие.
– Ты тоже ковал ядерный щит? – поинтересовалась Надежда.
–В какой степени, хотя главные кузнецы были до меня. Именно офицеры, служившие в конце сороковых годов, вплоть до семидесятых. В Багерово действовал секретный учебный полигон. Отсюда взлетали стратегические бомбардировщики ТУ с атомными бомбами, под названием «изделие», в том числе первую водородную бомбу, и сбрасывали их на Семипалатинском полигоне. Наиболее мощные ядерные заряды были сброшены на полигоне острова Новая Земля.
Там была испытана самая мощная в мире бомба, которую Никита Хрущев назвал «кузькиной матерью» и угрожал разнести американцев в пух и прах. Багеровский аэродром был резервным для посадки многоразового космического корабля «Буран». К сожалению, этот уникальный беспилотный аппарат совершил всего один полет. После развала страны на этом и других перспективных проектах был поставлен крест.
– Как интересно, увлекательно, – с блеском в глазах разлепила алые губы Надежда. – Впервые от вас слышу, наверное, обладаете военными секретами.
– Теперь это уже не является тайной, – улыбнулся майор. – Есть сведения в открытой печати, написаны мемуары, опубликованы рассказы, статьи, интервью участников ядерных испытаний. Некоторые из них, в том числе испытавшие водородную бомбу, доживают свой век в Керчи и Багерово. Пожалуй, последние из могикан
– Товарищ майор, у вас есть штаны с лампасами? – неожиданно спросила Надежда.
– Не приставай с глупыми вопросами, – мать дернула ее за рукав блузки.
– Штаны с лампасами? – рассмеялся гость и пояснил. – Ни штанов, ни шаровар и шортов с лампасами не бывает, только брюки. На моих брюках лишь синий кант, а лампасы положены генералу. Увы, до такого высокого звания я не дослужился. Для этого следовало окончить военную академию, но я не стремился получить туда направление. Без связи с офицерами штаба дивизии, протекции было проблематично сделать успешную карьеру. Работа локтями, достижение цели любой ценой, претит моей совести и принципам.
– Жаль, очень жаль, – огорчилась Надежда.
–Уймись, о чем жалеть? – усмехнулась Любовь Андреевна. – Если бы Валентин стал генералом, даже полковником, то не сидел бы сейчас с нами рядом. Его бы генеральша от себя не отпустила. Поэтому все, что ни делается, к лучшему. Мы должны благодарить судьбу за то, что она нас свела с таким прекрасным человеком.
– Благодари, ведь судьба не меня, а тебя свела с летчиком. А мне нравиться разговаривать с умным человеком. Приятно, что в армии есть интеллектуалы и эрудиты. Теперь я сомневаюсь в поговорке: как надену портупею, то тупею и тупею.
– В армии, как и за ее пределами, разные люди, и сильные личности, и слабые служаки, приспособленцы, – произнес офицер. – Немало умных, глубоко мыслящих офицеров, но есть и такие, кто слепо выполняет любой, в том числе глупый и нелепый, приказ вышестоящего начальника. Хотя по строевому и дисциплинарному уставам приказ начальника не подлежит обсуждению, а четко выполняется. Но некоторые офицеры, вместо того, чтобы оспорить неверный приказ, ради карьеры, берут под козырек.
–Валентин, тебе прыгать с парашютом или катапультироваться приходилось?– поинтересовалась Люба.
– На моем счету тридцать прыжков, а вот катапультировался только на тренажере. Поэтому ни одного истребителя не потерял, сколько было взлетов, столько и благополучных посадок. Бог миловал. А вот в других эскадрильях были жертвы. Профессия летчика, особенно военного, летающего на сверхзвуковых скоростях, и часто в экстремальных условиях, хоть и романтична, но очень опасна, сопряжена с повышенным риском. Патриоты должны защищать родную землю, небо, воздушный простор. Одних лишь ракетных комплексов СС-200 или СС-300 уже недостаточно для ПВО. Истребители МИГ и СУ всегда будут востребованы. Арабы и персы от них в восторге.
– Я слышала, что военные летчики не только рано уходят на пенсию, но и много зарабатывают?– продолжила девушка.
– Надя, ты же будущий психолог и должна знать, что неприлично интересоваться чужой зарплатой и пенсией,– упрекнула ее мать.
– Скоро она не будет чужой, – не полезла та в карман за словом.
– Я бы этого тоже хотел, – поддержал ее гость.
– Если прогулка на самолете отпадает, то хотя бы на иномарке с ветерком. У вас есть авто?– воспрянула Надежда.
– Увы, пока что я безлошадный, – признался он. – Раньше были «Жигули» первой модели, «копейка», но после того, как подорожал бензин, я ее продал.
–О-о! Так у вас есть валютный счет в банке. Мам, у тебя очень завидный, состоятельный жених,– обрадовалась девушка.
– Ни валютного, ни обычного счета нет. Я по примеру других офицеров, купил квартиру в Керчи и переехал из поселка Багерово, где после расформирования гарнизона, царит запустение, гуляет ветер, гонит по взлетно-посадочной полосе перекати-поле…
– Все же жаль, что вы не генерал, – бросила реплику девушка и пропела ретро-шлягер. – Как хорошо быть генералом, как хорошо быть генералом, Стану я точно генералом, если капрала, если капрала переживу.
– Дело не в званиях, а в человеке, в его душевных качествах, честности и щедрости, – заметила Люба. Они выпили еще за Любовь и Надежду.
– Ах, девичья память, совсем позабыла, надо бы узелки завязывать, – спохватилась Чародеева. Открыла дверцу шифоньера и достала на плечиках белоснежную сорочку и шелковый с яркими цветами галстук:
– Это тебе от нас с Надей, от всего сердца к новому костюму.
– Лично от тебя, мамочка, а я о своем подарке еще подумаю,– откликнулась дочка. Они заставили Тернистых раздеться до майки и примерить сорочку и галстук.
– Настоящий жених,– оценила Надежда. Он увидел свое изображение в зеркалах трельяжа и остался доволен.
– Спасибо, мои родные, – поцеловал в мягкие губы старшую Чародееву и смущенно подошел к младшей. Надя тоже подставила сочные алые губки, но мать вовремя пригрозила:
– Надька, не шали.
