Полная версия:
Добро пожаловать в Последний оплот
Судя по всему, он был полиглотом, но каким- то странным – с кем-то из экскурсантов здоровался на испанском, на андалузском диалекте, и потом добавил без малейшего акцента на чистейшем русском: «Семенов Василий Васильич. Профессор археологии». С кем-то заговорил на японском, низко кланяясь, с кем-то на английском.
С женщинами заговаривал на французском «Шарман! Бонжур!», при этом кланялся, хватал за руку и долго тряс. Женщины возмущенно озирались, а он бежал дальше, следуя за своим пищащим будильником. Периодически профессор исчезал, появлялся в самых неожиданных местах и снова исчезал. Тоже было и во время обеда: он неожиданно присаживался рядом с кем-нибудь, хватал кусочек со стола или стакан с напитком и снова пропадал.
После обеда Василий Васильевич сменил гогглы на обычные очки, приблизился к группе туристов, в основном русских, собравшихся в столовой. И, опасливо оглядываясь на курительную комнату, сказал:
– Друзья мои! Мы в опасности!
Кто-то даже присвистнул.
– Да-да, в опасности! Нас всех сюда заманили!
– Это как же? – спросила кто то. – И для чего?
– А бесплатные путевки, да еще и с обещанием проживания и кормежки? – он заговорщицки подмигнул. – Да еще и с разрешением привезти питомца!
Все затихли…
– И кому это надо?
Профессор снова оглянулся на курительную:
– А кто не вызывает никаких подозрений? Тому и надо! Гид наш – чистый ангел! Тихий омут!
– Это Марта-то? – все засмеялись.
– Вы слышали, как она с водителем ругалась? Что она ему говорила? Я спросил, у тех, кто рядом стоял, мне перевели: ругала, за то, что байки страшные вам травил всю дорогу!
– Ну и что?
– А то! А если бы кто-то испугался и назад повернул?
– Ну и что?
– А то! – не сдавался профессор. – Им кворум нужен! Определенное количество человек!
– Для чего?! – спросили все и одновременно.
– А для того! Для ритуала чернокнижного! Тут люди целыми деревнями пропадали! – он потряс рекламным буклетом экскурсии.
– Вы, профессор, воля ваша, что-то нескладное придумали! Оно, может, и умно, но больно непонятно. Над вами потешаться будут2.
Все с удивлением повернулись на эту фразу, произнесенную приятным мужским голосом, и ожидали увидеть как минимум Басилашвили, а увидели Григория, который застенчиво мял свою шапочку в узловатых рабочих руках.
– Вы еще скажите, что они и снегопад наколдовали! – насмешливо спросил кто-то.
– Вполне возможно, – профессор закивал, – метафизика не отрицает магию…
– Профессор, – вдруг спросил Радомир, – а вы что, немецкого не знаете? Я тут вас послушал…
– Да, – вздохнул Василий Васильевич, – этот язык мне не дается. Пару слов помню, и все. Тетка моя заворожила из ревности…
– Ой, расскажите! – попросили женщины, почуяв романтическую историю.
– Да тетке моей жених изменил. И с кем бы вы думали? С мясом! А тетка моя, Анна Павловна, мяса не ела совсем, только рыбу – ее только и готовила, а жених, значит, немец был. Говорит: «Не приготовишь мне свиную рульку, свадьбе не бывать!» Тетка у меня упрямая, как осел, и не сдалась. И меня прокляла – не дается мне теперь немецкий! Так, это что же мы отвлекаемся? Надо план защиты придумать – полночь-то близится…
В эту минуту в зал ворвалась гардеробщица с черной сумкой в руках и с криками: «Mörder! Toter Körper!»
– Что она говорит? – спросил профессор у Радомира.
– Говорит, что в сумке труп. И что-то про убийцу.
Все отпрянули, а Василий Васильич, наоборот, первым сунул нос в сумку – принюхался и пощупал что-то там, завернутое в белую шуршащую бумагу:
– Нет! Это свиная рулька! Я знаю! Тетка моя, Анна Павловна, ее удивительно готовила!
– Профессор, вы же говорили, что она не готовила свиную рульку? – воскликнули женщины, – А тут прям – удивительно готовила…
– Удивительно противно у нее получалось, – профессор хмыкнул, – потом специально готовила и посылала немцу этому на Новый год… Та еще ведьма была моя тетка…
– Спросите ее, – он кивнул на гардеробщицу, – чья это сумка.
Та ответила, перевели: «Одной рыжей ведьмы». Василий Васильич снова настроил свой прибор и пошел искать рыжую. Дошел до входа в замок. С трудом распахнул встроенную маленькую дверку для привратника, выглянул – снег стоял стеной. Замело все вокруг – ничего не видать. С карниза упал комок снега, как будто птица какая-то потревожила, и угодил ему за шиворот. Профессор поежился, похлопал себя по спине и закрыл дверку.
В эту минуту часы на башне пробили полночь.
Марго
Как обидно умирать, когда все стало налаживаться… Еще и так глупо умирать – в двух шагах от толпы народа. Встань и иди, открой двери – в холле пылает камин, звучат веселые голоса. А руки как будто примерзли к ледяному камню и тело сковывает холодом – сил нет подняться.
Казалось, что может быть хуже Петера, потери памяти и психушки? Оказалось, страшнее, когда память возвращается. Всему виной жадность – расплачивайся теперь, Марго!
Правда ведь, что жизнь проносится перед глазами, когда умирают? Кто это сказал? Наверное, правда, но у всех по-разному – ей вот память подбросила воспоминания с момента теткиного звонка: знала бы заранее, что будет – не взяла трубку. Думала, звонит поздравить с предстоящей свадьбой, а нет – приезжай, племянница, помираю! Приедешь – озолочу. Зачем, зачем согласилась! Не нужны ей были теткины деньги – Бэзил говорил, что любит и женится, даже если она будет нищей и одета в мешок из-под картошки… Ах, Бэзил, где ты сейчас?
Бэзил отпускать не хотел: провожая, умолял звонить каждый день по два раза, рассказывать. Вернон, соседский мальчишка, странный, немного со сдвигом – то ли дурачок, то ли гений – плакал и руку отпускать не хотел, да и сама постоянно ревела, когда села в самолет, и потом, до Лондона, периодически начинала плакать. В Москве погода была солнечная, а Лондон встретил дождем. Больше не встретил никто – тетка решила, что она и сама доберется, раз ей надо.
Бэзил после теткиного звонка все Пушкина цитировал – про дядю честных правил, и Марго надеялась, что обернется быстро. Нет, смерти тетке она не желала, но и сидеть в другой стране накануне свадьбы желания не было – обратный билет был куплен. Не помрет тетка, значит, домой – ну его это наследство.
Многочисленная родня, собравшаяся в особняке, встретила настороженно, почти с неприязнью. На все расспросы отвечали однозначно, пожимали плечами. К тетке не пустили, и Марго думала, что та совсем плоха – ей ведь уже лет сто, не меньше. Сколько она ее помнила – та всегда сидела в коляске, в темных очках, в строгом костюме, колени прикрыты пледом.
Три дня тетя не показывалась, а потом слуга передал Марго требование явиться в галерею.
В галерее Марго всегда робела – казалось, все эти великосветские предки с портретов смотрят с упреком, особенно теперь, когда бросила всех и уехала в далекую Россию.
– Маргарет, подойди! – а голос у тетки не изменился. Был все такой же, как и двадцать лет назад. И внешне изменений не было – с чего вдруг решила, что будет помирать? – Садись рядом!
Марго присела на банкетку, как раз под огромным портретом прадеда.
– Когда ты летишь обратно? – спросила тетка.
– Через два дня. Билет уже куплен…
– Сначала ты должна выполнить мое поручение. Помнишь, я обещала тебе богатое приданое? Теперь ты его получишь.
– Что нужно сделать, тетя?
– Ты поедешь в Германию… В замок Лецтефестунг… Срочно! Помни: это моя последняя воля, а я умираю. Вот билеты и карта – собирайся срочно! И никому ни слова! И твоему жениху тем более! Я сама все ему объясню.
И не успела Марго опомниться, как уже сидела в самолете на Мюнхен, чтобы потом добраться до какого-то старого замка, где-то в глуши, и выкупить у владельца статую плачущего ангела. Бред полный. Но тетка повторила условия много раз и заставила подписать бумаги о неразглашении! Сначала Марго таки хотела позвонить Бэзилу и все рассказать, но оказалось, что и телефона в сумке не было! Потеряла? Или вытащили? После перелета, поспав немного, успокоилась и смирилась – ну задержится на денек-другой, зато вернется богатой невестой! То-то радости будет и польза – Бэзил сможет, наконец-то организовать для своих студентов поездку на раскопки в Грецию.
Все шло хорошо до самого Мюнхена. Замок оказался на реставрации, никаких экскурсий туда не проводилось, и добраться можно было только на попутках, что Марго и сделала, хоть и с большим трудом – места были не очень оживленные. Последние из подвозивших, милые старичок со старушкой, высадили ее у развилки. Вид на замок вдали был замечательный – просто картинка! А потом…
А потом из-за поворота выскочил автомобиль – серый огромный джип и… и она полетела в кювет… тормоза завизжали, машина остановилась где-то недалеко, хлопнули дверцы, но к ней никто так и не подошел. Сквозь кровь, заливающую глаза, она увидела сверкающую на солнце зеленую искру – свой кулон, повисший на кусте шиповника у самой дороги. Последнее, что разглядела, теряя сознание, – рабочие ботинки, забрызганные краской, и руку, потянувшуюся за кулоном…
И вот теперь она снова у этого проклятого замка! И снова умирает. Но странно, почему вдруг вместо любимого лица жениха совсем другой перед глазами? И губы шепчут чужое имя: «Альбрехт, любимый… Я вернулась…»
Профессор Семенов В. В.
Только он закрыл двери и повернул в холл, как прибор снова запищал. Но так странно – будто тихо стонал. Раньше такого не было. До полуночи сигнал был однообразный, хоть и постоянный – то тише, то сильнее. Здесь, в замке, прибор реагировал на все – сломался, что ли? Ему даже сделали замечание несколько раз – пришлось выключить, но и так было ясно – искать нужно здесь, а может, замок только остановка на долгой дороге…
А в замке творилось что-то непонятное – электричество мигало, стало как-то сыро, несмотря на то, что дрова в каминах горели во всю, и потянуло из углов плесенью и тревогой. Люди то впадали в апатию – дремали, сидели у огня, то начинали препираться и паниковать. Многие разбрелись по замку то ли в поисках укромного уголка, то ли спасения. Самые деятельные порывались выйти к трактору, стоявшему во дворе, и уже на нем пересечь мост, а там добраться до города и вызвать помощь. Решение было правильное, но лучше отложить его до утра.
Он побродил по залу, возвращаясь в те места, где прибор фонил сильнее всего, послушал, что говорят, принес кому-то из женщин воды. Кто-то спросил, который час, он посмотрел – а часы то стоят! Полночь пробило примерно часа два назад – завел – пусть с погрешностью, потом переставит, лишь бы шли… Время вообще ведет себя странно – и суток не прошло, как вошли в замок, а будто неделю тут, и есть охота, как будто дня три не ели. Из-за остановки часов накатила такая тревога, что сердце заныло, но скорее всего, сказывалась усталость, еще бы – сутки на ногах, без сна и отдыха, как сошел с поезда в Лестене. Там-то прибор и запищал впервые после того, как вышел из дому. На вокзале помыкался – кое-как объяснился с прохожими, через переводчик сотового, рассказали, что там впереди. Отговаривали – погода плохая, далеко, в горах темнеет рано, все равно пошел…
А как не идти, когда сердце не на месте? Все из рук валится, а от хваленой английской полиции никакого толку нет. А тут Вернон огорошил – принес какую-то странную штуку – то ли дедовский будильник, то ли мультиметр доисторический и сказал: «Кулон. Чип отслеживания – приемник. Радиус сигнала 50 километров». И ни слова больше. Чертов гений! Еле-еле дошло, что это он про свой подарок на Новый год…
Созвонился с инспектором в Лондоне, рассказал про чип, тот нехотя проворчал – «Привозите попробуем, но обещать ничего не можем. Понимаю, вы хватаетесь за соломинку…» Тетя Роза всплакнула, провожая, велела не беспокоиться – все будет в порядке. На прощанье Вернон выдал еще и странные очки – старомодные гогглы. Зачем? Улыбнулся и не ответил. А они и пригодились – защитили от снега.
Замок был странный – вроде как долго заброшен был, а после реставрации оказался наполнен фамильным серебром и фарфором с вензелями. Книги опять же – обширная библиотека: неужели все так здесь и лежало, пока хозяев не было? Портреты фамильные – девушка-гид, конечно, рассказывала подробно, кто есть кто в каких галереях собирали, а что и по описаниям хроник восстанавливали, но он слушал невнимательно – от того, что прибор издавал непрерывный сигнал, он сам впал в панику: бегал из угла в угол, от человека к человеку, нес всякую ерунду, чтобы успокоиться, путал языки… Не нашел. Надо было сразу после разговора с гардеробщицей уходить и идти дальше, да снегопад начался нешуточный, и сигнал идет из каждого угла…
Нужно еще раз обыскать замок! Все доступные и по возможности недоступные места. И отдохнуть до утра – утро вечера мудренее.
И он заглянул в комнаты, которые были открыты, курительную, каминный зал, пустую гардеробную, поднялся на второй этаж, где царил полумрак, позаглядывал во все углы, особенно туда, где прибор стонал наиболее сильно. На людей, находящихся там, не обращал внимания – пусть считают его беспардонным чудаком… Потом долго бродил в библиотеке, путаясь между стеллажами и разглядывая книги.
В холле разговаривали о том, как есть охота и хватит ли им еды, если метель продлится. В кабинете на диване кто-то спал, как и на креслах в библиотеке. Надо спуститься к обслуге и потребовать ключи от запертых комнат – там точно что-то есть, хоть и не отзывается, когда зовешь.
Его и самого стало клонить в сон – надо отдохнуть, только вот еще поднимется на самую крайнюю башню по винтовой лестнице. Тут тоже пусто. А кому тут быть – холодно, неуютно, что-то шуршит под потолком. Сам себе улыбнулся – «летучие мыши-вампиры».
Узкое окошко-бойница, как ни странно, было оформлено современным стеклопакетом и открывалось внутрь. Открыл и услышал странный многоголосый вой. Волки? В такую погоду? Или просто сирена: может, их уже ищут – и на той стороне моста спасатели? Даже показалось, что по мосту движется слабый огонек. Но, наверное, показалось.
Впрочем, от такой усталости скоро начнут и феи с единорогами мерещиться. Пора вниз, искать место, где прилечь, забрать пуховик из гардероба… Но додумать профессор не успел – удар по голове лишил его сознания. Он пошатнулся и упал. Из-под головы медленно растекалась кровь. Снежинки роем ворвались в окно…
Профессор Семенов В. В.
Профессор пришел в себя от холода. Тело сотрясала дрожь. Следом пришла головная боль. Он осмотрелся – вокруг стены – серый камень… Да он же в башне! Только почему лежит на полу? Спал? Попытка подняться не удалась – неужели так ослаб от холода и неудобной позы? Руки-ноги двигаются, а плечи и голова – нет. Сразу вспомнилась картинка из книги – лилипуты привязали волосы Гулливера к колышкам. Какой бред, откуда тут лилипуты? Но все равно потрогал голову и сразу все вспомнил: как осматривал замок, поднялся в башню, как смотрел в окно и как почувствовал удар. Сколько же он пролежал тут? Тогда светало, сейчас – совсем светло в окошке.
Надо вставать, и так простуда обеспечена. Снова потрогал голову, волосы – рука коснулась чего-то холодного и липкого. Кровь? Волосы и пиджак вмерзли в лужу крови!
С трудом освободился, присел на ступеньках – ноги не держали, в ушах звенело, но мозг работал ясно: его пытались убить! Который все-таки час? Но часов не было. Не было дурацких гогглов и – о ужас! – прибора… Профессор осмотрелся – на каменном полу, в полумраке, в замерзшей луже крови, четко виднелся рубчатый след протектора – кто-то наступил ботинком среднего размера. Мужчина или женщина? Сейчас многие носят обувь унисекс… Или это армейские ботинки?
С трудом встал и, держась за стену, стал спускаться по лестнице. И вдруг… Кто это? На лестнице стояла женщина, и он сразу узнал ее:
– Марго…
Это была она. Он замер от неожиданности, потом бросился к ней, обнял, но руки прошли насквозь.
Что это? Бред? Голограмма? Призрак? Такого не бывает. Можно сколько угодно шутить на эту тему, но такого не бывает!
– Марго… – прошептал он, – как долго я тебя искал…
Он пытался обнять ее, взять за руки, но бесполезно. Она улыбнулась, призрачной рукой своей погладила его по волосам, глаза заискрились слезами – увидела, что голова в крови.
– Это неважно, – ответил он, – пройдет! Главное, что ты здесь и все в порядке!
Она покачала головой в ответ, лицо исказила страдальческая гримаса, и только тут он разглядел, как Марго изранена: ссадины на щеке и на лбу, и волосы в крови. Платье висит клочьями…
– Что с тобой случилось? Кто это сделал?
Марго не ответила. Профессор с ужасом увидел, что и без того прозрачный призрак начал таять. Он бросился к ней, не удержался, упал и покатился по лестнице. Падая, наткнулся на человека, сидящего на ступеньках, и дальше полетел уже с ним…
…Пришел в себя. Вроде бы все цело, только голова кружится – хорошо приложился! Надо аккуратнее на этих темных лестницах, а то кошмаром не отделаешься. Но как бы он был рад его повторению – опять увидеть Марго, прикоснуться… Что-то такое она говорила? И вдруг вспомнил весь сон – и след в крови.
На лестнице лежал человек, неузнаваемый в полумраке, головой вперед, ногами к нему. Свет из окошка-бойницы падал на ноги. Ботинки! Нет, размер меньше, кто это? Из-за поворота вылетела птица и бросилась на Семенова – визжала как бензопила, била крыльями. Все ясно, это мальчишка, мичман, его птица… Неужели убился? Вроде бы дышит. Да дышит, просто без сознания. Надо идти за помощью – мало ли что он повредил, лучше не двигать. Вот горе-то…
Профессор осторожно обошел Патрика и поспешил вниз.
Лестница казалась бесконечной – неужели он так ослаб? Где все, когда так нужна помощь? Неужели мост расчищен и все ушли? А его и мичмана бросили? Надо позвать! Но странно: вроде бы кричал – а звука не было. Онемел или оглох? Или все-таки что-то с головой? Возможно, сотрясение. Где все? Наверное, внизу, в столовой или каминном зале – там теплее всего. Сейчас – через портретную галерею, на лестницу, и можно передохнуть. Но что это? Кто это сделал? Все портреты были сняты со стен, и стояли на полу рамы с пустыми задниками на холстах. Все изображенные там бароны ушли? Бред… скорее вниз…
На лестнице сидел еще один мальчишка из экскурсантов – тот, что таскался с плюшевой игрушкой. Даже в полумраке видно, что одет не как раньше, а как те, что на картинах. То есть как те, что ушли… Что там у него, что он рассматривает? Профессор подкрался к нему, заглянул через плечо:
– Откуда… ах ты ж… Мелкий…
В руках у парня был как раз тот кулон, зеленый кристалл на серебряной цепочке – подарок Вернона Марго на прошлый Новый год. Тот самый кулон, в который, как оказалось, был встроен датчик отслеживания…
– Дай сюда! – он вырвал кулон из рук пацана максимально грубо, а потом и толкнул так, что тот отлетел к стенке. Откуда взялась эта жестокость… Вот бы тетя Роза порадовалась! А то все ругала его: «Что ты этакий рохля! Бери пример со своего любимца, подерись с кем-нибудь!» И убедить ее, что археолог Семенов и археолог Индиана Джонс – не одно и тоже, не было никакой возможности…
Вот и столовая! Все, и правда, здесь, за столом. Или это те, кто сошли с портретов? Все в старинных одеждах – на мужчинах латы, камзолы, кружевные воротники. Женщины в роскошных платьях в пол сверкают бриллиантами и жемчугами. Это что, костюмированная вечеринка? Это было в программе экскурсии?
А что это на столе? Кто это? Он подошел поближе и… Это была Марго. Тоже в старинном платье, волосы рыжие уложены в затейливую прическу… Бледна, глаза закрыты. Спит? Мертва! Почему на столе? Они хотят ее съесть! Сидевшие за столом услышали его мысли и захохотали, загрохотали вилками-ножами.
Во главе стола поднялась та, что была их гидом. Куда делось ее прежнее скромное черное платье и две косы: теперь на ней платье цвета крови с высоким белым воротом, золотые локоны почти до пола. На голове корона с тринадцатью зубцами… Она встала, и все повернулись к ней. Молча подняла руку и указала на профессора. «Убить его!» – радостно подхватили все…
Профессор пришел в себя от холода. Тело сотрясала дрожь. Следом пришла головная боль. Он осмотрелся, вокруг стены – серый камень… Да он же в башне! Только почему лежит на полу? Спал? Попытка подняться не удалась – неужели так ослаб от холода и неудобной позы? Руки-ноги двигаются, а плечи и голова – нет… Сразу вспомнилась картинка из книги – лилипуты привязали волосы Гулливера к колышкам. Какой бред, откуда тут лилипуты? Но все равно потрогал голову и сразу все вспомнил: как осматривал замок, поднялся в башню, как смотрел в окно и как почувствовал удар. Сколько же он пролежал тут? Тогда светало, сейчас – совсем светло в окошке.
Надо вставать, и так простуда обеспечена. Снова потрогал голову, волосы – рука нащупала что-то холодное, влажное и липкое. Кровь? Волосы и пиджак вмерзли в лужу крови!
С трудом освободился, присел на ступеньках – ноги не держали, в ушах звенело… Кто это там стоит на лестнице? С рыжими волосами…
Марго
Догорают свечи, дымят, душно Маргарите. Сердце щемит – а вдруг как правда – придет Альбрехт? Зачем сказала, что родители на праздник уйдут, а она останется дома одна? Если придет, пускать или нет, а не придет – обижаться или нет? До свадьбы еще месяц, не согрешить бы… Альбрехт парень порядочный, но кто знает – матушка всякие ужасы рассказывала про мужчин и господней карой пугает… Но Альбрехт не такой, он хороший и мастер замечательный – сейчас вот делает каменных ангелов для короля Людвига Баварского – тот строит себе новый дворец недалеко от города.
Один из ангелов Маргарите особенно нравится – очень он на нее похож. И Альбрехт сказал, что с нее и делал. И король именно этого ангела похвалил: сказал, грешно даже как-то – уж больно скульптура на женщину похожа. А Альбрехт Маргарите признался, что внутрь ангела этого хитрым способом засунул кусочек стекла от бутылки, которую она разбила и порезалась – это, мол, теперь сердце у него, а она и есть этот ангел. И все у этого ангела, как у нее: волосы, лицо, шея и грудь. Как вот после таких мыслей уснуть? Все внутри сладко сжимается…
И вообще, странно она себя чувствует в последние дни – днем вроде бы все как всегда, а ночью странные сны одолевают – снятся ей зеркала. Огромные, каких, наверное, и во дворцах не бывает. Смотрит она туда, но там не она отражается, а совсем другая девушка, только волосы такие же рыжие…
Мысли ее прервал дверной колокольчик – звенел не переставая. Пришел! «Надо впустить, а то соседи увидят! Просто посидим в гостиной, поговорим о свадьбе и даже шнапса не налью, как делает обычно матушка», – подумала Маргарита и, накинув шаль, открыла дверь.
Но на пороге стоял не Альбрехт, а тот голубоглазый красавец с белоснежными волосами из свиты короля – она видела его, когда король торжественно въезжал в город. И не успела она ничего сказать, как незнакомец перешагнул порог и повалил ее на пол…
Очнулась Маргарита от кашля – горели занавеси на окне и гостиная была в дыму, а на полу сцепились два человека – она сразу узнала Альбрехта и того… Насильник вырвался и выбежал из дома, Альбрехт бросился за ним и Маргарита следом. Слезы душили ее, все тело болело, было страшно – вдруг кто-то узнает, что случилось… И тут она споткнулась о тело, лежащее на земле. Альбрехт! Вся грудь в крови… «Помни обо мне, мой ангел», – прошептал и умер… Когда она вернулась, дом горел. Соседи сказали, что в доме погибли и отец с матерью – думали, их дочь там, бросились спасать…
Марго проснулась с криком – какой страшный сон! А говорят, замерзать легко и даже приятно – будто засыпаешь…
Она села – в комнате тепло и темно. Очевидно, ее хватились и нашли, принесли в замок. Только хотела встать, как дверь распахнулась. В проеме – женщина со свечой в руке. «Свет, что ли, отключили?» – подумала Марго, а женщина крикнула:
– Вставай, ленивая корова! Господин барон забирает тебя, – и ушла. Марго вскочила, бросилась следом, вышла в коридор – где она? Где все? Что за барон? И что за странный наряд был на женщине – старинное что-то? И на ней самой… Рядом на стене висело зеркало, она заглянула в него и не поверила глазам – там вместо нее отражалась тетка Элизабет!
– Ты все видела, Маргарет, – сказала тетка, – многие поколения мы хранили в своих сердцах пламя мести. Ты будешь нашим карающим мечом!
– Тетя, вы сошли с ума! – Марго не могла поверить, что видит тетку в зеркале – это точно сон! Так бывает, когда знаешь, что сон, а проснуться не можешь.
– Ты все видела, этот человек – барон Карл фон Юнгинген. Он обесчестил нашу прародительницу, убил ее жениха, в огне пожара погибли родители. Но она была слаба духом и не смогла отомстить.
– Мы что, потомки этих Юнгингенов? – испугалась Марго.
– Нет! Маргарита после долгих скитаний вышла замуж и родила детей от достойного мужчины. Все произошедшее с ней она рассказала своему мужу и детям… Из поколения в поколение передавался этот рассказ, и наконец был найден способ вернуться в прошлое и отомстить. Ты последняя из прямых потомков Маргариты. Убей Юнгингенов – и круг замкнется!
