скачать книгу бесплатно
Я сложила руки в замок и осторожно, как бы нехотя, спросила:
– А как его зовут? Этого Меджая?
– Рафа, – просто ответил Слава и не усмотрел в моем вопросе никакой личной заинтересованности.
– Как?
– По паспорту Рафаэль Маратович Шахнияров, а для друзей просто Рафа. Он сам из Казани, чистокровный татарин. Но выглядит как натуральный араб. Его девушки очень любят, – гордо, будто родной отец, добавил Слава, – вроде как экзотикой его считают. Очень популярный танцор. Я с самого начала знал, что он подойдет. И не ошибся. Невероятно толковый парень.
– Ясно, – вяло отреагировала я. Оно и было понятно. И если до этого момента я надеялась на какое-то чудо, то теперь мне однозначно можно забыть про Джеймса Бонда. У него наверняка имеется картотека девушек (разумеется, моделей), которые не против провести с ним свободное время.
– А ты кто? Петр Первый? – хмуро спросила я из-за испортившегося только что настроения.
– Нет, я священник. – Слава резко поднялся на стуле и крикнул в направлении барной стойки: – Инна, два капучино сделай еще, пожалуйста.
Девушка за барной стойкой, я подозреваю, та самая Инна, услужливо кивнула и занялась приготовлением кофе.
– Разве священник может танцевать стриптиз? – изумленно проговорила я, придя в себя от удивления.
– Фактически нет, – согласился Слава, – но в мире фантазий возможно все.
Я без слов смотрела на парня исподлобья, не в силах понять его высказывание. Калинин легко вздохнул и пустился в объяснения:
– Для женщин очень важны подвиги. Чтобы влюбить в себя женщину, нужно всего лишь совершить подвиг, геройский поступок. Разумеется, уточнить, что совершен он был ради нее. Священник, отвергающий обет безбрачия, нарушающий клятву уединения и бросающий себя к ногам женщины, совершает самый настоящий подвиг во имя любви. А ты ведь знаешь: чтобы возбудить мужчину, нужно иметь подходящую внешность. Чтобы возбудить женщину, нужно заставить ее ощущать любовь.
Перед нами вновь нарисовалась Лариса и поставила на стол две маленькие чашечки на блюдцах.
Я сидела как замороженная. Неужели все так просто?! Не может быть, чтобы природа обошлась таким простым механизмом! Нет ни романтики, ни слов о высоких чувствах, ни намерений прожить всю жизнь вместе и делить со своим партнером радость и печаль. Только холодный расчет.
Правильно говорят, что горе от ума. Благословенны неведающие.
– Ммм, – Слава удовлетворенно закрыл глаза, чтобы лучше почувствовать вкус капучино, – конечно, у меня костюм католического священника, а не православного. Эта здоровая пятиугольная шапка абсолютно никуда не годится, с ней было бы трудно работать. Да и ряса у католиков эффектнее, чем у нас. Черная сутана, белый воротничок. Очень симпатично. Для зрителей я – Отец Луи. Наши настоящие имена не объявляют со сцены. Это часть плана Илоны Давыдовны. Чем больше загадки, тем больше интриги.
– А это не богохульство? – Я имела в виду типаж Славы. Сама от себя не ожидая такой реакции, я со стыдом вспомнила, что в церкви за всю жизнь была раз пять, не больше. Хотя и крещеная.
– Варя, – вкрадчиво сказал Слава, – в «Наиму» набожные люди ходят не так часто, поверь мне.
Мы немного помолчали, попивая кофе.
– А как вы получаете частные заказы? – прервала я сосредоточенную тишину за нашим столиком. – Вы предлагаете клиентам каталог с вашими фотографиями или я наугад могу выбирать имя, которое мне больше понравилось?
– Есть и такое, – согласился Калинин, – но все гораздо проще. Во-первых, у нас есть сайт в Интернете. Там можно увидеть фотографии всех танцоров, посмотреть их параметры – рост, вес, опыт и т. д. Во-вторых, большинство заказов мы получаем от людей, которые уже были в «Наиме». У таких зрительниц обычно уже есть фавориты, они знают, кого хотят увидеть у себя на вечеринке. Милая, это наш менеджер, просто заносит детали в компьютер и составляет нам личное расписание выступлений.
В восхищении у меня даже немного открылся рот. Это же надо, какая в коллективе приятная рабочая обстановка! Вместо имени Слава называет менеджера милой. А она его, наверно, пупсик. Высокие отношения.
Калинин правильно истолковал мою реакцию.
– Милая – это фамилия, – фыркнул он, – Зоя Борисовна Милая. Я видел, как ты разговаривала с ней в клубе.
– А-а-а, – разочарованно протянула я. Значит, именно эта темноволосая барышня нашла тогда Славу в тренажерном зале, словно бриллиант неограненный на свалке мусора.
– Так откуда ты знаешь про Джеймса Бонда? – чуть наклонился ко мне Слава и хитро улыбнулся. – На сцене 007 мы не показываем уже больше года.
Я заерзала на стуле, пытаясь растянуть время и придумать реалистичное объяснение этому факту.
– У меня через две недели день рождения. Подруги решили подарить подарок раньше срока, – ответила я, так ничего и не сочинив, пытаясь сохранять ровный тон, как будто мне было абсолютно все равно, что у меня в квартире побывал мужчина, чьи глаза теперь будут преследовать меня во всех эротических снах.
– Понятно, – довольно ответил Слава и оглядел меня с ног до головы, – и как тебе подарок? Понравился?
– Ничего так, – небрежно бросила я, стараясь не смотреть на Славку.
– Ничего, значит, – беззлобно передразнил меня Калинин и сделал большой глоток горьковато-сладкого напитка, – я ему так и передам. Пусть поработает над техникой.
– Не надо! – встрепенулась я и огляделась по сторонам, как будто Бонд мог сидеть где-нибудь рядом и подслушивать, как безбожно я на него клевещу. – Мне понравилось. Правда. Очень изобретательно.
Я залилась краской и еще раз пожалела, что вообще спросила про этого шпиона. Вечно я лезу со своими расспросами! Скромнее надо быть, Варвара Сергеевна, скромнее.
– Значит, ты работаешь в книжном бизнесе, – подытожил друг на шумном выдохе.
Я пожала плечами и не стала опровергать его высказывание. Мне дажно понравилось, как выразился Калинин. Возьму эту фразу на вооружение и буду использовать ее каждый раз, как люди будут интересоваться моей профессией. Как представительно это будет звучать – «я работаю в книжном бизнесе».
– А ты танцуешь стриптиз, ставишь свои собственные номера и помогаешь новичкам, – в свою очередь поделилась я усвоенной информацией.
– Точно, – кивнул Калинин, но особой радости в его голосе я не уловила, – но это не надолго.
– Правда? – искренне заинтересовалась я. – Есть другие планы?
– Планы есть, – подтвердил Слава и последним глотком прикончил вторую чашку кофе, – но на этом же поприще. Ты ведь не думаешь, что я до пенсии буду оголяться под музыку?
– Не знаю, – я тоже допила остывший кофе, – ты говорил, тебе нравится работать на сцене.
– Это правда. Но так не может продолжаться до бесконечности, – резонно заметил Калинин, – я невероятно благодарен Илоне Давыдовне за подаренную мне возможность научиться грамотно готовиться к выступлению, подбирать костюмы и общаться со зрительницами, но у всего есть конец. Я выступаю уже больше двух лет и за это время успел кое-чему научиться. Взять стратегию Князевой на вооружение. Понять, как функционирует клубный бизнес.
Я подставила ладонь под щеку и хмуро посмотрела на Славу.
– Ты собрался открыть собственный клуб?
– Ты спросила таким тоном, как будто это возможно только для избранных, – сквозь зубы произнес друг, недовольный моей прозорливостью. – Думаешь, простые смертные могут только мыть полы и танцевать?
Я энергично замотала головой:
– Нет, Слав, что ты! Я уверена, у тебя есть все качества, необходимые для роли начальника. Только вот… – я запнулась о свою мысль, как о валун размером с Гималаи, – для этого нужны деньги. И немалые. Нужно найти хорошее помещение, – я стала загибать пальцы, – талантливых сотрудников, сделать добротную рекламу. Да иметь связи, в конце концов! Чтобы тебя не замучили всевозможными проверками!
– Тут ты права, – признал Калинин, – но так получилось, что для меня деньги – не такая уж проблема. Их всегда можно заработать.
Я с подозрением прищурилась.
– Ты хочешь сказать, что за пару лет танцев смог накопить полсотни тысяч у. е.?
Слава ничего не ответил, лишь заговорщицки улыбнулся и, будто проснувшись, резко посмотрел на часы.
– Варечка, ты извини, но что-то мы с тобой засиделись.
Я вытащила сотовый из сумки и посмотрела на экран. Полвторого дня.
– Действительно, – пробубнила я. Надо же, мы так заговорились, что не заметили, как пролетело два часа.
– У меня сегодня выступление в одиннадцать, а до восьми еще нужно погонять молодежь, – деловито сказал Слава и помахал Ларисе рукой.
Официантка мигом принесла наш счет. Я уже потянулась за кошельком, когда Калинин выставил мне ладонь. Сей жест означал, что меня угостили вкуснейшим обедом с великолепным яблочным десертом.
Слава быстро расплатился, не взяв у Ларисы сдачу, и мы неторопливо вышли из кафе.
– Ну что, Варвара, – нараспев протянул Слава, и я поняла, что это начало нашего прощания, – вот мой телефон, – он протянул мне визитку, – твой телефон не беру, потому что знаю, что ты обязательно позвонишь.
Я энергично закивала, мысленно обещая и себе, и ему позвонить в скором времени.
– Ужасно был рад снова тебя увидеть, – искренне проговорил он и наклонился, чтобы чмокнуть меня в щеку.
– И я тоже, – в тон ему ответила я.
– Если будет желание, звякни в конце этой недели. Сходим куда-нибудь на выходных, я не буду работать в эту субботу. Только придется взять Кристинку. Она ж, если про тебя узнает, так меня покалечит, что мне придется ходить в синяках и замазывать их гримом перед танцем.
– Конечно, – понятливо ответила я и улыбнулась так, что заболела челюсть.
– Пока, – подмигнул мне Слава и решительно направился к клубу.
Я еще немного постояла, глядя ему в спину, словно хотела запомнить момент нашей счастливой встречи, еще раз критически осмотрела свои новые туфли и резво зашагала к метро.
Добралась домой я около трех, решив, что моим туфелькам стоит прогуляться по здешним краям. С моими поздними приходами домой я все никак не имела времени пробежаться по своему кварталу и разведать, что за бутики у нас понаоткрывали. Результаты осмотра были довольно утешительными: пара магазинчиков с дизайнерской одеждой («Диор», «Роберто Кавалли», «Оскар де ла Рента»), два бутика с обувью – и если мои наблюдения верны, то в одном из них туфли из самого сердца Китая, а не Турции. И пара новых продовольственных магазинов. Уж этого-то добра у меня в квартале хватает.
По приходе домой я осторожно сняла «бланики», ополоснула их водой (если бы дома имелась святая, я бы с удовольствием помыла их в ней), переоделась в домашние джинсы и застиранную майку и завалилась на диван с книжкой.
Я вяло перелистывала страницы «Дьявола», который носит «Прада», и заново прокручивала разговор со Славкой в голове. Я, конечно, допускала мысль, что не все мои одноклассники и однокурсники когда-нибудь найдут себя в жизни: кто-то станет олигархом, кто-то превратится в вора (хотя, если подумать, эти две профессии практически неотделимы друг от друга), кто-то будет служить клерком в банке, а кто-то зай-мет пост начальник этого банка.
Но стриптиз!
Не знаю, почему я так остро реагирую на столь теперь уж обычную в цивилизованном мире профессию. Наверное, потому, что лично я никогда не сталкивалась с представителями этого поприща. До вчерашнего вечера, разумеется. А теперь у меня появился хороший приятель как раз в этом бизнесе. Некоторые бы сказали, что мне повезло
В какой-то момент я захлопнула недочитанную книгу.
Возможно, наличием этого старого приятеля стоило бы воспользоваться? Что там скрывать, Бонд все еще посещает мои мысли примерно раз в пять минут, у меня такое ощущение, что в моей голове зарождается мания. Я бы могла позвонить Славке и как бы между прочим спросить, как дела у него и его друга. Напроситься в какой-нибудь бар и попробовать очаровать милого шпиона. Или просто подговорить Калинина организовать нам встречу без присутствия отца Луи.
Я нехотя почесала подбородок.
Нет. Все это никуда не годится. А вдруг Бонд мне откажет? Ну и что, если он запомнил мое имя. Мы виделись вчера вечером, у него, вероятно, это уже приобретенное качество – надолго запоминать имена клиенток. Ведь я для него была всего лишь работой, не больше. Когда я стояла напротив него, Бонд смотрел на меня совершенно пустыми глазами, отчужденно, как будто я остановила его, чтобы спросить, сколько времени.
А если он отвергнет меня на свидании, то я точно знаю, что не переживу этого позора. Об этом горе, конечно, никто не будет знать, кроме меня самой и Бонда – ну, может быть, еще и Славки, – но осознание того, что этот чудесный парень проявил ко мне меньше интереса, чем к дохлой рыбине, навсегда посеет в моей душе зерна неуверенности в себе и втянет меня в затяжную депрессию.
Нет, о Бонде мне думать хватит. Пора заняться чем-то более продуктивным.
Следующие два часа я приводила свою квартирку в порядок, предварительно включив последний диск Рикки Мартина. Пока я возилась с пылесосом, пообещала себе выучить в этом отпуске испанский язык. Английский в школе мне давался легко, так что я надеялась, что испанский не окажется слишком крепким орешком для моего измученного секретарской работой мозга. Уж очень хотелось знать, о чем так надрывается Рикки. Наверное, о том, что обычно поют в романтических песнях: любовь до гроба, дураки оба.
К пяти я закончила с уборкой гостиной, небольшого холла, санузла и моей спальни. Когда я уже хотела взяться за кружки, потемневшие от кофе, зазвонил телефон.
Я подняла трубку. Звонил Игорь и, очевидно, хотел приступить ко второй стадии развития наших растянувшихся на два с половиной года отношений: долгий разговор ни о чем и приглашение на ужин. Минут сорок мы трепались о всякой ерунде: почему у его офиса уже неделю не чинят светофор (потому что все сволочи), когда Россия станет мировым производителем нефти (никогда) и где, по нашему мнению, стоит проводить следующие Олимпийские игры (где угодно, только не в Москве, и так народу куча). Затем Невский откашлялся и галантно напомнил, что завтра воскресенье, и заметил, что выходной день нужно проводить так, чтобы не было безумно больно за бездарно потерянную на работе неделю.
В итоге мы договорились, что Игорь заедет за мной завтра к восьми, и мы отправимся в «Маленькую Италию». Давно уже мне хотелось отведать настоящей лазаньи, а мой спутник прямо-таки истосковался по пасте с четырьмя сырами.
Когда я положила трубку, то у меня появилось желание перезвонить ему и отменить нашу встречу. Не знаю почему, но видеть Невского я не жаждала. Однако, вспомнив об отпуске, я решила оставить все как есть. В жизни есть много парадоксов. Один из них: служба и отпуск.
Когда ты занят целыми днями (даже если просто сидишь в офисе и подчеркиваешь передачи, которые потенциально будут интересны твоему шефу), приходишь домой в десять вечера, потому что заходишь по пути в магазин, чтобы купить чего-нибудь съестного, чтобы не умереть с голоду в собственной квартире, то, когда резко уходишь в отпуск, начинаешь ощущать скуку. Первые дни ты, блаженствуя, проводишь в постели, как будто мстя за все те ранние вставания по утрам, а через неделю начинаешь лезть на стену от того, что квартира убрана до последней пылинки, холодильник набит под завязку, а занять себя совершенно нечем.
Поэтому я, предчувствуя у себя ощущения противоречия любви к работе и отдыху, решила занять себя ужином с Невским. Из этого свидания ничего толкового не выйдет, я это знаю совершенно точно. И если Игорь надеется, что после удовольствия отведать макарон из грубого помола он получит еще одно удовольствие – на этот раз от меня, – то ужасно ошибается. После ужина я не разрешу ему проводить меня до дома и, уж конечно, не стану приглашать его войти на минутку. Эта минутка потом разрастется до часика, а потом и до целой ночи. Рано утром он вскочит быстрее меня, соберется за шестьдесят секунд, как заправский пожарный. А я потом до вечера буду размышлять – приснилось ли мне все или было грустной явью.
До одиннадцати я провалялась на диване, смотря все подряд: «Камеди Клаб», MTV, новости про вечно не ладящие между собой Палестину и Израиль, аргентинские сериалы и мультик «Ежик в тумане». Уснула я на том же диване, а проснулась от звонка Олеськи в начале десятого. Сестры хотели узнать результат моего похода в «Наиму».
Я уж было хотела поведать им о нашем радостном воссоединении с другом детства, как вовремя прикусила язык. Слава дал мне понять, что никак не хочет быть связан неуставными отношениями со своими зрительницами. А я, прекрасно зная Сотниковых, была уверена в том, что они станут умолять меня лично представить их несравненному отцу Луи. Конфликт интересов близких друзей не входил в мои ближайшие планы.
Я вяло пересказала то, как отдала Бонду запонку, попросила Надьку к телефону и заверила ее в том, что мой праздничный «сурприз» являлся не Фараоном, а Меджаем. На что Надька ответила, что «хоть внебрачным сыном Саддама Хусейна», от него (от Бонда, не от Саддама) все равно нельзя было отвести глаз.
Вечером сестры хотели пригласить меня к себе, но я извинилась и отказалась, объясняя это тем, что меня уже пригласили на ужин. Олеська хмыкнула в трубку. Тогда я попросила Олесю и Надю конкретизировать, чем, собственно, Игорь так провинился перед моими подругами, что они его совсем не любят.
– Ничем, – беззаботно бросила Олеся.
А Надька, сидящая рядом с сестрой, ехидно заметила:
– Невский – парень неплохой, только ссытся и глухой.
Я положила трубку с такой силой, что телефон жалобно пискнул, как бродячая кошка. Нет, ну посмотри какие избирательные! У самих не было мужиков уже больше года, причем девчонки вовсе не уродины и не дуры. Им все принцев подавай, на конях или других дорогих средствах передвижения. А я не могу позволить себе отказываться от кавалера! Не важно, что он везде разбрасывает свои грязные носки, как будто специально запасается ими, чтобы потом разложить по всей хате, словно желая пометить территорию.
Девчонки так и не перезвонили, чтобы извиниться передо мной, чего я ожидала.
Ну и черт с ними! Пусть подумают о своем предательском поступке – обзывать моего потенциального супруга последними словами.
Я шумно вздохнула.
Честно говоря, замуж я не хотела. Несмотря на всю пропаганду, что ведет человечество тысячи лет и моя мама уже четверть века, институт брака не вселяет в меня никакой радости и надежды. Я была вполне довольна уровнем своей независимости и уединением в собственном доме. Если Игорь надоедал мне за неделю постоянного лежания на моем диване, то как сильно я могла возненавидеть Невского уже через месяц?
Мои родители прожили друг с другом 26 лет, а знакомы они вообще около 30. Бывало, конечно, всякое: и ссоры, и обиды, один раз мама даже заехала отцу скалкой по голове, когда он тайком вытащил у мамуленции заначку и купил спутниковую антенну, чтобы болеть за свой обожаемый ЦСКА. Но я не могла не признать, что вдвоем им гораздо лучше, чем поодиночке. Никто не спорит, жить с другом и любимым в одном лице облегчает жизнь и позволяет безболезненно терпеть все ее лишения, но вот найти такого друга и любимого – одна из самых трудных задач для любого человека на этой планете. Такого, чью морду не надоело бы видеть через десять лет после совместного отхода ко сну и чьи рубашки было бы не противно гладить каждую субботу.
И хотя супружеские обязанности я считала новой формой симбиоза трудовой повинности и крепостного права, когда-нибудь мне таки придется надеть на себя хомут и поклясться (слава богу, не в церкви, а всего лишь в ЗАГСе) в присутствии не меньше десяти людей, что буду любить своего мужа и заботиться о нем. Даже если вы преуспевающая женщина, у вас загородная вилла, штат сотрудников и три лимузина в гараже, но вы не замужем, общество все равно поставит на вас клеймо старой девы. Как будто окольцевать особь мужского пола – это до сих пор самое главное, что каждая женщина должна успеть сделать за свою многострадальную жизнь. Иначе она – неудачница.
А про детей я даже не хотела вспоминать. Большинство девушек, которых я знаю, при виде младенца начинают сюсюкать и агукать, как отсталые дегенератки, мозг которых остановился в развитии. Даже у Невского я замечала проблески умиления и восторга, когда мимо нас на улице проходила женщина с ребенком. Лично я детей никогда не любила, не питала к ним никакой симпатии и не понимала, кому в здравом уме может хотеться заиметь себе кучу неприятностей в лице отпрыска – не спать по ночам, менять памперсы, забыть про себя любимого на целые года и доставать всех знакомых рассказами о том, как мой ненаглядный сегодня ночью мило поджал пальчики на левой ноге.
Моя мама махала на меня рукой и умудренно говорила, что я пока молодая и не нашла мужчину, с которым бы мне хотелось иметь детей. Хотя меня она родила в 18 лет. Как подумаю, что в моем возрасте у меня уже мог быть семилетний спиногрыз, тут же делается дурно. После недолгих лет моего непосредственного общения с мужчинами я совершенно точно могу заявить, что в каждой бездетной семье уже есть ребенок – это супруг. Мужики – это те же самые дети, которых нужно кормить и любить, которым нужно стирать, а иногда даже и зарабатывать для них деньги. Мне было с лихвой достаточно Невского. Если бы этот гад как-нибудь в приступе нежности и неземной любви ко мне хотя бы заикнулся не только о браке, но еще и ребенке, клянусь богом, я бы прогнала его с моего дивана и никогда не пустила бы обратно.
Все воскресенье я пинала балду, одновременно просматривая старые журналы «Мари Клэр», нехотя переключая каналы телевизора, почитывала «Дьявол носит «Прада», подумывая написать пару книг о моем умственно отсталом боссе, и размышляла, что надеть на ужин.
