скачать книгу бесплатно
Вид у Зедры был… вялый. Рот чуть приоткрыт, она как будто кричала от боли.
– Исцели ее, Лат, – взмолилась я.
Мирима провела рукой по моим волосам:
– Дорогая, завтра у тебя важный день. Не хочу, чтобы этот ужасный инцидент обременял тебя еще больше. Будь уверена, мы сделаем все для исцеления твоей любимой подруги.
Я кивнула. В голове мелькали страшные мысли. А вдруг это колдун ранил Зедру? А вдруг в следующий раз он ранит меня? В гареме больше не безопасно.
– Самбал, – Мирима обернулась к евнуху. – Брат поручил мне подготовить нашу дражайшую Сиру к завтрашней церемонии, поэтому я вверяю тебе заботу о Зедре.
– Церемонии? – растерянно улыбнулся Самбал.
– Сира выходит замуж.
У Самбала отвисла челюсть, и он повернулся ко мне:
– Госпожа, я так рад за вас. Я молюсь, чтобы это темное облако не омрачило дождем ваш самый радостный день.
– Больше ты не будешь называть ее госпожой. Теперь она – султанша.
Самбал захлопал в ладоши, как делали маленькие обезьянки на площади Смеха.
– Клянусь Лат, это выдающийся день. Я так счастлив за вас, сул-тан-ша! Кто же этот благословенный счастливец?
Мирима погладила меня по щеке.
– Эта милая девушка выйдет замуж за наследного принца.
– За наследного принца! – взвизгнул Самбал. Он прикрыл рот ладонью, чтобы спрятать потрясение. – Я готов запрыгать от радости. Полететь до самой луны. Схватить звезды и осыпать ими всех присутствующих.
Самбал обернулся к Зедре, и его радость внезапно угасла. Казалось, никто из нас не знал, смеяться или рыдать. Мирима мрачно улыбалась. А меня сокрушал груз событий. Мне хотелось плакать и молиться за Зедру, а еще – примерить все платья и украшения, которые Мирима, без сомнения, для меня приготовила. Как жонглировать двумя противоположными чувствами?
– Я хотела бы… отдохнуть немного, – сказала я.
Голова у меня отяжелела.
– Разумеется, дорогая. – Мирима обняла меня. Иногда эта женщина холодна, но всякий раз, когда она проявляла заботу, я так скучала по маме. – Отдыхай, сколько потребуется. Я зайду к тебе позже, да?
Я отправилась в свою комнату. Там уже была Вера, сидела на моей кровати. На мой взгляд, это слишком фамильярно, ведь кровать – это личное, интимное место. Когда я вошла, Вера встала.
– Прошу прощения, госпожа, – сказала она. Глаза у нее были красные и слезились. – Я только… султанша была так добра ко мне. Не могу вынести мысли о том, что она страдает.
Она стояла и плакала, сгорбившись и опустив голову.
– Не могла бы ты оставить меня? – сказала я. – Мне нужно побыть одной.
Вместо этого она бросилась ко мне, обняла, а потом зарыдала, уткнувшись в мою подмышку.
– Я нашла ее такой, в шкафу, с застывшим от ужаса взглядом. Кто-то причинил ей боль!
О Лат! Это мог быть только колдун. Но я должна быть сильной.
– Я уверена, что с ней все будет хорошо. – Я похлопала Веру по спине, хотя сама была точно так же встревожена и растеряна. – Мирима придет ко мне позже. И ты можешь присоединиться к ней, ладно?
Вера подняла на меня растерянный взгляд, а потом прижалась губами к моим губам. Я отшатнулась.
– Не сейчас. Я сказала, что хочу остаться одна.
Но она продолжала рыдать, а потом еще крепче прижалась ко мне.
– Прекрати! – Не хотелось быть резкой, но как еще заставить ее уйти? – Пожалуйста, уходи!
Я как будто гнала прилипчивую попрошайку.
Вера выбежала, по ее щекам текли слезы. Выговаривая ей, я лишь усугубила тяжесть своего груза, и у меня тоже увлажнились глаза. Но я смогу извиниться позже.
Я рухнула на постель, едва в силах думать. За один день произошло больше, чем за последние восемь лет. Я надеялась и молилась о том, чтобы завтрашний день оказался лучше.
6. Зедра
Утес на краю времен. Так он называл эту гору.
Я как будто взобралась на высочайшую вершину и увидела печальные, унылые небеса. Во всех направлениях простиралась бесконечность, а внизу, за краем утеса, – ничего, кроме черноты. Сверху небо заливала полоса света, словно бог прорезал саблей полог, закрывающий мир. «Это кольцо, – когда-то говорил мне Отец. – Мы видим лишь одну его сторону. Вот почему оно кажется плоским».
Здесь не было ни тепла, ни холода. Ни ветерка. Только неподвижность, безмолвие и безжизненность.
На краю утеса стоял человек. Он стоял здесь тысячу лет. Ждал. Наблюдал. Слушал.
– Я.
Заговорив, я задохнулась. Голос был таким надтреснутым, будто в горле проделали тысячу дыр. А лицо – морщинистым и жестким, как камень. Волосы были такими белыми и тонкими, что казались ненастоящими. Я пошла к нему, и усталые колени подгибались от моего собственного веса.
– Отец, – сказала я.
Он по-прежнему стоял ко мне спиной, даже не взглянув в мою сторону.
– Отец.
Я опустилась на колени. Они хрустнули.
– Нет, Зедра, – прозвучал его голос с небес. – Ты не имеешь права называть меня так.
Мои руки непрерывно дрожали, словно по венам разливался мороз.
– Что со мной произошло?
– Знаешь, как меня огорчает, что наше выживание зависит от тебя? Я не удивлен, что у тебя ничего не вышло.
– У меня… не вышло? Но что произошло? Я ничего не помню.
– Я же велел тебе задушить эмоции. Фанаа. Работать с холодной головой, по тщательному плану. Но, к несчастью для нас и для всех, ты не сумела. Какая ужасная судьба – с моими святыми Потомками будет покончено из-за твоей непригодности. Из-за твоей слабости.
Нет. Как такое может быть?
– Я сделала все… что в моих силах. – Тяжелое дыхание мешало говорить. – Я… следовала… плану. Мои… эмоции.
– Стоны, плач, крики, молитвы – все бесполезно. Это было маловероятно с самого начала. Если бы выжил хоть один из моих сыновей, была бы надежда. Но ты… даже смотреть на твои попытки было противно.
– Отец Хисти! – выкрикнула я. – Я ни секунды не уделила себе! Не получила ни капли счастья. Я лишь следовала плану, от рассвета до заката. Однако это было не совсем так. Я искала удовольствия и радости. Раздобрела на хорошей еде. Обленилась, лежа на шелковых простынях. Но в глубине души никогда не отступала от цели.
– А теперь помолчи. Всех твоих усилий всегда будет мало. Ты никогда не поймешь, какой меня охватил ужас. Потому что не испытывала того, что грядет. Если бы ты только глотнула этот кошмар, стала с ним единым целым лишь на краткий миг, может, у тебя и получилось бы… хотя бы от крайнего отчаяния.
Он всегда говорил, как испил этот ужас. Но для меня это было всего лишь страхом, вызванным к жизни пророчеством, а не личным опытом, и, возможно, именно поэтому я вела себя так беспечно.
Я подползла к его ногам. Поцеловала холодную, твердую лодыжку.
– Так позволь мне его испить.
– Ты понимаешь, чего просишь? Надвигается Великий ужас, который перекует всех нас в огне. Ты уверена, что хочешь его глотнуть?
– Я сделаю что угодно, лишь бы остановить его, отец. Я буду нести бремя Потомков, пока не превращусь в прах и кости.
– Этого мало!
– Но что еще у меня есть?
– Думаешь, смерть – это жертвоприношение? Жизнь не так уж важна. Бывают вечные страдания, которые невозможно передать словами. Представь, что твоя кожа кипит, пока не станет жидкой, а затем тебе дают новую кожу, чтобы она снова кипела – до конца времен. Звучит ужасающе? Это блаженство по сравнению с тем, что грядет. Рай по сравнению с тем, что ждет там, – он указал на черное пятно в небе, освещенном кольцом света. – По сравнению с тем, что грядет.
– Я это остановлю. Спасу всех. Обещаю.
Он повернулся ко мне. Коснулся моей головы одним ледяным пальцем. Я не смела поднять на него взгляд. Не смела посмотреть в лицо, боясь увидеть разочарованные, пустые глаза.
– Ты глотнешь Великого ужаса? И тогда, вскипев от отчаяния, спасешь всех нас? – Он затрясся в хохоте, полном отчаяния и печали. – Ты? Которая уже все провалила!
Мои слезы увлажнили пальцы на его ногах. Я вцепилась в его лодыжки.
– Если я умерла… значит, это… Куда уходят души? Это и есть Барзах?
Он хмыкнул:
– Ты не умерла. И я не позволю тебе испить Великий ужас. Потому что, несмотря на все твои неудачи, по-прежнему тебя люблю. Думаешь, у меня не ноет сердце, когда я вижу твой плач? Я не хочу, чтобы ты страдала еще больше. Достаточно, чтобы ты страдала от разочарования в самой себе. Страдания в одной жизни – ничто по сравнению с океаном, который нас затопит. Сотня лет, тысяча, десять тысяч, сто тысяч. Не важно, сколько мы будем ждать. Если не начнут снова править миром праведные Потомки, как повелела Лат, он нагрянет, вернее смерти.
Отец поднял меня, потянув за волосы. Я закричала. Я чувствовала себя растением, которое отрывают от корней. А потом увидела его глаза – печальные, пустые и такие же испуганные, как мои.
Он утопил два пальца в моих глазницах.
Я с криком проснулась. Через открытую дверь балкона светило солнце, стоящее уже высоко – значит, сейчас полдень. Когда я жила среди Потомков, у нас не было водяных часов, и мы узнавали время по теням и солнечным лучам. Ночной кошмар отступил, и ужас сменился насущными тревогами. Я проспала целый день. Неужели я опоздала?
Я попыталась пошевелить руками и ногами… но тщетно. Я была как каменная глыба. И одна в комнате. А где все?
Церемония, брак Сиры с Кярсом, мирный договор с силгизами… Все то, чего я не хотела. Все то, что должна была предотвратить. Ради Потомков. Ради человечества.
Но что может сделать камень, лежащий в постели? Наверное, об этом и говорил Отец. Я провалила дело. Не сумела всех спасти. Великий ужас поглотит мир, и нас снова выкуют в пламени. Без Потомков, которые могут это остановить, без нашего праведного правления, спасения нет.
Дверь со скрипом открылась. Вошла девушка с чудесными карими глазами. Она поставила у моей постели поднос с благовониями и заглянула мне в глаза.
– Ты проснулась? – спросила она на сирмянском со странным акцентом. – Мне велели привести целителей, если ты проснешься.
– Нет, не нужно, – просипела я. – Тебя ведь зовут Селена, верно?
Она кивнула.
– Я рада, что мы встретились. Пожалуйста, останься ненадолго. Присядь.
Немного поколебавшись, она села на край кровати и уставилась в пол.
– Я понимаю, что ты чувствуешь, – сказала я, и мое горло было суше бархана. – Тебя вырвали из дома и привезли в странное место. Это больно, правда?
Она молчала. Я показала взглядом на чашу с водой у постели. Селена напоила меня, облегчив боль в горле.
– Внешне мы показываем, что все прекрасно, – продолжила я, – но внутри никогда не прекращается буря. Даже когда она съеживается и успокаивается, она все равно остается в самом сердце и в любой момент готова снова разгореться.
Она молчала.
– Говорят, ты крестейская принцесса. А знаешь, я тоже была… кем-то вроде принцессы.
– Похоже, ты хочешь, чтобы я оказала тебе услугу.
– Что-что?
– Когда кто-то пытается со мной сблизиться, это означает, что он чего-то хочет. Так было в Крестесе, и здесь то же самое, – сухо сказала она. – Так чего ты хочешь?
Она не ошиблась, как ни печально. Я и впрямь кое-чего от нее хотела. Я показала взглядом на шкаф:
– Отведи меня туда.
Она хихикнула. Хорошо. Наконец-то показала эмоции.
– Я не такая сильная и вряд ли смогу тебя поднять.
– Ты не узнаешь, насколько сильна, пока не попробуешь. И результат может тебя удивить.
Она посмотрела на шкаф, потом снова на меня:
– Там ты будешь чувствовать себя в безопасности? Это я могу понять… наверное.
Для перемещения души требуется спокойная обстановка, где ничто не тревожит и не отвлекает. В Вограсе я перевоплощалась в пещере, откуда открывался вид на земли нашего племени.
