скачать книгу бесплатно
Плохая была идея. Очень плохая…
Мысли у меня в голове примерно такие, а вот руки… руки вообще не согласны с тем, что идея – плохая.
По их мнению, прекрасная.
Кожа живота под моими пальцами, нежная-нежная, теплая, ее хочется гладить, трогать без конца. Целовать.
И я не могу остановиться. Наверно, впервые в жизни, отключаются панические сигналы мозга о том, что все неправильно. Что так нельзя. Она беспомощная и спит! Она столько пережила! Чего ты делаешь, скот?
Нихрена не помогает… Потому что руки сами по себе работают, гладят, не останавливаясь, от них по всему телу острыми разрядами проходит удовольствие, кайф, самый чистый, самый правильный…
Мои ладони нереально большие по сравнению с ее животом, закрывают полностью все от кромки маленьких, телесного цвета трусиков до полушарий груди.
Облизываю губы, смотрю в ее спокойное лицо. Спи, лисенок. Я тебя только… Раздену. И все. Клянусь.
Ведь для того, чтоб раздеть, нужно прикасаться? Да? Ничего криминального… Спи.
Веду выше, собирая платье до груди. На груди. Выше груди.
Ладони накрывают аккуратные холмики, и неожиданно под пальцами собираются в тугие вершинки ареолы.
Выдыхаю. Черт… Ей холодно?
Согреть, может?
«Согрей, Игорех, согрей», – ехидно шепчет у меня внутри неизвестно, откуда взявшийся поганый внутренний голос. У голоса этого отчетливые интонации моего друга Питера, надо сказать, того еще бабника и потребителя. Правда, до встречи с подругой Лисенка, Ладой.
Оскаливаюсь злобно, перебарывая в себе дикое желание еще задержаться на груди… «Согреть»…
Выше, освобождая поочередно каждую руку из плена лямок, наклоняюсь, чтоб вытащить из-под спины бежевую тряпку…
И тут меня конкретно ведет.
Лисенок одуряюще пахнет. Как тогда, в палате больничной, корицей, свежестью, сладостью какой-то вкусной и пьянящей.
Я не могу больше бороться, вот реально не могу! Это гипноз какой-то, морок! И бред, сука, такой бред!
Все это я думаю, уже наклоняясь к ней. Ниже и ниже. И утыкаясь губами в сладко и возбуждающе пахнущую кожу шеи. Лисенок от моего прикосновения чуть заметно вздрагивает, но не просыпается.
И, наверно, это даже хорошо?
Потому что остановиться я не могу. Не способен. Слишком хочется. Еще с тех пор, как она, наивная лисичка, лежала рядом со мной в палате и пела колыбельную, стараясь успокоить. И придать сил.
А я дышал ею и кайфовал.
И сейчас я трогаю ее, целую, скольжу губами по шее, с удовольствием отмечая неосознанную реакцию на прикосновения.
Тонкая кожа расцветает красными пятнами от моей несдержанности, покрывается мурашками, и это еще сильнее заводит.
От дикой смеси ощущений, вкуса ее, сладкого и пьянящего, и запаха, свеже-коричного, ведет настолько сильно, что я буквально забываюсь.
Не думаю ни о чем. Ни о том, что будет, если она проснется и застанет меня… Ни о том, что случится, если я… Не тормозну. Просто потому, что я не тормозну.
А она проснется.
От того, что я буду с ней делать, обязательно проснется.
Почему нет
Вот были в моей жизни сладкие женщины. Манкие, красивые, нежные, чувственные… Всякие были.
А такой – не было.
Какой такой?
Не знаю. Не могу нормально сформулировать. В голове пустота, на губах – ее вкус.
Сладкий. Сладкий! С коричным оттенком, придающим происходящему головокружительные пряные ноты. Вот потому голова и кружится. Ведь так? Это ведь не просто потому, что я её бешено хочу в данный момент?
Не могу остановиться, не желаю просто.
Платье давно отброшено в сторону, ее грудь мерно поднимается и опускается. С ума сводит. Смотрю, как будто впервые увидел. Красивая, правильной округлой формы, идеальная просто. И большая, особенно учитывая хрупкую фигурку. Смотрел бы вечно.
Девчонка спит. Мирно и спокойно. А я хочу разбудить. Но не сейчас. Чуть попозже.
Пока потрогаю, поглажу. Ничего же страшного, если поглажу?
Сука, в медицине есть определение секс-отклонению, когда хочется трахать спящего человека.
Так что то, что я сейчас делаю , не нормально.
Думаете, меня это тормозит? Да нихрена!
Одним отклонением больше, одним меньше… Да похер вообще!
Провожу ладонями по коже вниз, останавливаясь у кромки трусиков… Большими пальцами – под резинку. И вниз. Тихо. Аккуратно. Неожиданно нежно. Сейчас я, как вор предельно осторожен, одно лишнее движение и… И ничего не произойдёт, но хочется медленно, ласково.
Наверно, я в этот момент на маньяка похож… Взгляда не оторвать от гладкой кожи… Мысль о сумасшествии приходит, стучится о пустые стенки черепа, И сваливает, оставляя после себя пьяную пустоту.
Я остаюсь наедине со своим безумием и голодом.
Наклоняюсь, нюхаю ее, как зверюга дикий, монстр… Сууука…
Нельзя быть такой! Нельзя так пахнуть! Нельзя так выглядеть!
В природе таких не должно быть! Потому что отбор, блять, естественный во всей красе срабатывает!
Она же беззащитная! И провоцирует, чтоб сожрать. Без остатка. Себе забрать, не выпускать из рук ни при каких условиях!
Накрываю гладкий лобок пальцами и – мягко – ниже… Охреневая от нежности кожи, от податливости. Мои пальцы кажутся грубыми когтями хищника, как только не царапают ее?
Я хочу туда же, за пальцами. Только теперь губами. Попробовать на вкус ее наконец-то…
А если хочу, кто мне помешает?
Нагибаюсь, прикасаюсь… И все! Больше ничего не помню, не соображаю, скольжу губами, сходя с ума от ощущений, небывалых, новых для меня! Неосознанно сильнее стискиваю ладонями тонкие бедра, раздвигая, давая себе возможность скользнуть пониже еще… Туда, в самую сладкую мякоть…
И тут она начинает дрожать, сначала мелко, а потом все сильнее, стонать, так жалобно, так тихо и безнадежно…
Словно понимает. что в ловушке, что не выберется теперь из лап зверя…
Я поднимаю голову, силой удерживая ее за бедра.
И рывком подтягиваюсь выше, опираюсь на ладонь прямо напротив лица Лисенка.
Она спит. В этом никаких сомнений. Спит и видит сон.
Судя по отчаянно бегающим под кожей век зрачкам, кошмар.
Ты права, Лисенок, ты в кошмаре сейчас…
Хочу ее успокоить, кладу ладонь на щеку, наклоняюсь опять поцеловать, аккуратно, чтоб притихла… Или проснулась уже, наконец.
А Лапочка неожиданно тихо стонет:
– Нет, нееееет, не надо, пожалуйста… Пожалуйста…
И я смотрю, в диком шоке, как из-под закрытых век льются слезы.
Осознание накатывает лавиной снега или, скажем, мощным пропущенным ударом партнера по спаррингу…
То есть, до озноба и ступора.
Медленно, опираясь на сжатые добела кулаки, скольжу вниз, ниже, еще ниже… С кровати, нахер!
Встаю над ней, голой, красивой. С разметавшимися по подушке огненными волосами, с кулачками, сжимающими в горсти простынь, напряженной, испуганной…
Одинокой и уязвимой.
Беззащитной.
Слабой.
И каким же скотом надо быть, чтобы…
Отворачиваюсь, не глядя, нащупываю одеяло и укрываю.
Тут самое главное, не сплоховать. Не посмотреть на нее.
Потому что в голове острое осознание своего безумия. А вот в теле…
Сука, такого стояка у меня даже в подростковом возрасте не было, когда хотелось трахать все, что не одного с тобой пола.
Не думал, что слабость и беззащитность меня так заводит.
Это же… Это просто финиш. Шок.
Шатаясь, выползаю из спальни.
С полминуты стою, мучительно потирая лицо.
Заебись… Демон, заебись просто… Нет других слов, нет других реакций.
Она там, за дверью, под одеялом… Спит. Плачет. Ей снится кошмар. Из-за тебя, Демон. Ты своими лапами спровоцировал…
Неприятно, разменяв сорокет, узнавать о себе новое. Да еще и такое.
Оказывается, ты – животное, Демон, да? Открытие…
Охеренное…
И надо бы с этим что-то делать.
Меня шатает, колбасит, трясет так, что еле удерживаю дрожь.
Неудовлетворенное тело дает полную обратку, показывая , насколько я не прав был сейчас. Не надо было уходить, надо было…
Черт… Она там лежит под одеялом. Голая. Беззащитная. Доступная. Вернуться. Просто вернуться и заставить ее замолчать. Заставить ее сказать «да», вместо «нет». Это же несложно. Она отзывалась на мои ласки, я же чувствовал!
Просто вернуться и…
Сука!
Я рычу что-то настолько грязно-матерное, что, наверняка даже дядька мой, тот еще знаток всевозможной фени, восхитился бы.
И иду в ванную.
Тело протестует, не хочет в ту сторону. Слишком далеко от нее. И неправильно.
Но я не зверь. По крайней мере, не до конца.
Душ.
Мне нужен душ ледяной. Прийти в себя. Успокоиться. Переключиться на другие дела, более насущные, чем желание потрахаться с несчастной испуганной Лисичкой.
Врубаю холодную воду, становлюсь на поддон душевой кабины… И нихера не чувствую! Нет облегчения!
Ледяная вода, попадая на кожу, становится горяченной и только добавляет градуса происходящему безумию. Закрываю глаза, упираюсь в стенку душевой сжатыми кулаками.
