Дорогами волшебников

Мысленно расставшись с крупной суммой, по-видимому, осознавая образовавшийся серьёзный долг по кредитной карте, клиент размяк на стуле, развалился на нём, не желая сейчас думать ни о чём, кроме удовольствия. Она потянулась, якобы немного пододвинуть блюдо, а на деле подлить ему элексира тьмы.

Наступила тишина, в которой он жадно поглощал отравленные дорогие блюда, а она лишь лакомилась небольшими кусочками. Наконец, он отвлёкся, положил столовые приборы, накрыл совей рукой её руку, собираясь что-то произнести, но она демонстративно повернулась к Антону Павловичу.

– Молодой человек, не находите ли вы этот вечер прекрасным?

Парень опешил, пару секунд не мог поверить в происходящее. Его Глаза становились всё шире, готовясь вывалиться из орбит, а дыхание стало шумным, как у быка на корриде. Фокоен заметил, как из носа и ушей призрака потекли жизненные силы тонкими еле заметными струйками тумана во Тьму, сохранявшую образ молодой особы.

– О, прекрасная леди, я уже не в том возрасте, чтобы вовлекаться…

Он не успел закончить фразу, потому, что пол террассы здрожал от торопливых тяжелых шагов. Привратник упустил момент, когда другая молодая особа-памятник из гаек, ворвалась в Приют.

– О, я вижу, что отвратительная змея с короной на голове намерилась испортить жизнь достойному человеку, так чудесно гулявшему со мной вчера! – в ярости выпалила она.

– Вы меня путаете с цыганкой из этого района! – небрежно бросила тёмная леди в ответ.

От этих слов в груди из гаек вспыхнул нестерпимо яркий белый свет.

– Ох! Тональ здесь! Сейчас будет… – только и успел подумать Фоко.

– Я сейчас тебе покажу, как приставать к приличным людям! – Она схватилась за тёмный столб, на котором была закреплена вся паучья сеть Тьмы, и с силой рванула его.

Вся терраса закачалась, покосилась и начала медленно клониться. Столики и посетители Приюта скользнули в воду. Потерянная душа медленно растворилась в воздухе – видимо в какой-то из городских квартир в кровати очнулся от ночного кошмара молодой человек. Мощный "плюх" от бронзового памятника и стальной леди поднялся аж на пару метров, разъединяя тьму и свет. Падая в воду, Фокоен успел подумаль лишь о том, что теперь надо вызволять два памятника из воды. Не важно, что сделаны они из металла, их душа тонка и благородна, а потому надо как-то избавить их от последствий козней тьмы. Уж на это у него хватит волшебства!

II

На оживлённой Площади Конституции никто не обратил внимание на ворона, опустившегося на одну из башенок национального музея Культуры. Огромное задание, построенное на месте дворца вождя Ацтеков – Монтесумы в Мехико, подверглось акту пренебрежения со стороны этой чёрной птицы. Последствия таких многочисленных актов со стороны пернатого населения бывшего индейского Теночтитлана можно было заметить повсеместно на крыше и карнизах этого здания созданного в колониальном стиле.

Ворон несколько раз повернул голову, осматривая площадь, и скользнул вниз. Пролетел мимо красных тентов "Тортас ла Касона", под которыми были аккуратно расставлены столики и лавки из темного дерева. Там среди прочих посетителей расположились два служителя порядка. Перед ними на блюдце лежали кусочки пирожных, а из небольших чашечек с темным напитком поднимались тонкие струйки пара. Один из них попытался взять свою, чтобы отпить из неё, вытянул губы, коснулся края, шумно втягивая воздух, но вдруг поморщился и зачмокал губами.

Ворон сел поблизости на одно из небольших искусственных деревьев в бетонных кадках. Чуть-чуть выждал, наблюдая за происходящим вокруг, затем сорвался с ветки, чтобы над сувенирными развалами и головами людей в толпе перелететь на колонну забора перед кафедральным собором так, чтобы хорошо было видно крайнюю торговую палатку неподалёку от руин храма Темпло Майор. Снова выждал, то и дело поворачивая по сторонам сверкающую лоском чёрных перьев голову, затем перелетел поближе к индейской торговке.

Каждый дюйм её палатки занимали стильные черепа, таблички с изображениями фигурок из индейских пирамид, какие-то амулеты, путеводители, карты, статуэтки и прочая мелочь, которую охотно покупают туристы, чтобы по возвращении домой забросить куда-нибудь на полку, или в кладовку, а при удобном случае всучить кому-нибудь в качестве подарка.

– Карррр! – ворон повернул голову так, чтобы чёрный глаз держал торговку в поле зрения. Она метнула на него злой взгляд, взяла в руку небольшую каменную статуэтку, но оценив расстояние до птицы и близость пешего патруля, вернула побрякушку на место. Ворон удовлетворенно кивнул.

– Зачем прибыл? – на индейском спросила торговка. – Если есть предложения – заходи на мою территорию, зачем прячешься у чужого храма? Там сохранились еще остатки идейских сооружений, так что при желании, я смогу тебя достать!

– Кар-каррр! – ответил ворон, опустился за забор на каменную плитку на территории христианского собора и важно прошёлся туда сюда перед торговкой, оценивающе глядя на неё немигающим взглядом. Затем остановился, выжидая.

Торговка замерла. Секунды шли, но ничего особенного не происходило.

– Ладно, я выслушаю тебя. Можешь приходить, я подумаю перед тем, как стереть тебя в пыль!

Ворон взмахнул крыльями, взлетел, и неспешно, вдоль собора, через простор площади, мимо застывшего в ярких утренних лучах национального флага залетел в сумрак аркады здания какой-то городской управы на углу улиц Двадцатого Ноября и площади Революции.

Спустя мгновение от стены отделилось малозаметное тёмное облачко. Довольно быстро его прозрачные контуры расширились и уплотнились до силуэта человеческой фигуры. Сделав шаг из тёмного угла, мужчина невысокого роста с короткой стрижкой, одетый в синие джинсы и белую майку с изображением индейского храма Темпло-Майор на спине, набросил на грудь небольшой рюкзачок. Постояв минутку, оглядывая площадь, он поправил чёрные солнцезащитные очки, двинулся в сторону руин храма Коатликуэ, вытесненного из центра внимания самым большим собором Мексики, и зажатого со всех сторон историческими зданиями в колониальном стиле. Чтобы попасть в этот северо-восточный угол площади, он пересёк её наискось к углу музея Культур.

Мужчина шёл быстро, целеустремлённо, сквозь поток горожан, не обращая внимание на туристических зевак, и лениво скучающих торговцев. Когда он подходил к бистро с красными тентами, один из полицейских, допивающих кофе за столиком, получил сообщение по рации, закреплённой на груди, развернулся, скользнул по нему взглядом, одновременно прикончил свой кофе. Видимо, необычная майка, слишком уверенная быстрая походка, необычно надетый рюкзак, и взгляд, скрытый очками, вызвали подозрение. Он качнул головой в направлении приближающегося мужчины, глядя на напарника. Дождавшись, когда мужчина в тёмных очках приблизится к бистро, полицейские подошли и остановили его.

– Полиция Мехико, можно взглянуть на Ваши документы для проверки личности? – по испански обратился один из служителей порядка.

– Да, конечно! – без акцента ответил тот, снял чёрные очки, и протянул синий паспорт гражданина Мексики. Полицейскй принялся внимательно изучать фото.

–Перес-Гонсалес Эльниньё, это Вы?

– Да!

– Можно взглянуть на содержимое Вашего рюкзака?

– Конечно!

Мужчина сбросил его на серую тротуарную плитку , расстегнул молнию, позволив полицейскому шарить внутри. Влажные салфетки, пакет с фруктами, набор глиняных табличек со странными письменами.

– Сувениры… – пояснил Эльниньё. – Я изготавливаю их в мастерской для знакомой, торгующей здесь по лицензии.

Не обнаружив причин для беспокойства, стражи порядка отошли от него, продолжив наблюдение, а Эльниньё надел очки и присоединился к людскому потоку, быстрым шагом через многолюдную толпу направился к ларьку сувениров возле руин храма.

Она ждала его, прислонившись к уголку палатки.

– Торговаться пришёл? Поздно! Все они в моей западне! – она поморщилась от солнечного блика в очках.

– Нет, я кое что принес для тебя в жертву!

– Ух ты, что же случилось? Великий Эльниньё вспомнил об индейском божестве?

Он не ответил, просто расстегнул рюкзак и протянул одну из табличек. Она приняла дар в руки, чтобы внимательно изучить.

– Неплохо! Узнаю твой почерк! – брошенный на Эльниньё взгляд смягчился. – Ключ к ещё одному порталу в Нагуаль!

– У меня набор для туристов! – Он протянул ей рюкзак. – Нагуаль получит тропинку к человеческой душе, а тебе, как владельцу амулета, заплатит!

– Это ты у Кецаля научился? Насколько я могу судить, его погремушка не берет плату, а наоборот, питает мерзкую девчонку!

– У меня нет доступа к её амулету, а Кецаль – твой сын, могла бы и помириться!

– Не твоего ума дело! – Она сверкнула на него грозным взглядом, но его глаза были защищены непроницаемыми очками. – Что хочешь за побрякушки?

Это не всё! – он наклонился к рюкзачку и достал из потайного кармана резной православный крест. Обычный человек ничего не заподозрил бы в этом предмете из морённого дуба, но, у индейского божества брови слегка метнулись вверх, а взгляд стал ещё внимательнее. – Это ключ к Тоналю. Обладатель этого талисмана, если он как-то связан с христианским Богом, получит поддержку Тоналя и защиту от Нагуаля.

– Ничего невозможно скрыть! Сплетни разлетаются в мире духов, как трёп местных торговок! – Раздраженно проворчала она, а на лице Эльниньё мелькнуло удивление.– Это не твоя работа! Кто создал?

– Мой знакомый шаман из малочисленного племени смиренно просит сменить гнев на милость! Твои знаки сильно беспокоят земную твердь, а его племя очень зависит от неё!

– А, чуди… Они никакого отношения к моим индейцам не имеют!

– Это знак уважения, просьба облегчить жизнь племени и открыть выход из ловушки! Большего не просят!

Торговка глубоко задумалась. Время томительного ожидания потекло медленно, как кисель. Эльниньё плавно повернулся полубоком к забору храма. Небольшое движение головы выдало его намерение сигануть через него, если вдруг сейчас что-то пойдет не так.

– Я принимаю дары, и удовлетворю просьбы! – наконец произнесла она. – У тебя есть минута, чтобы исчезнуть с моей территории!

Эльниньё снял свои очки и подбросил их в сторону от себя. Они тут же превратились в диковинную птицу, издавшую крик, и полетевшую в сторону площади над головами прохожих. Изумленные крики, задранные головы и суета с фотографированием на несколько мгновений притянули к ней всеобщее внимание. Этого оказалось достаточно, чтобы Эльниньё перемахнул через забор, и растворился в воздухе.