Станция «Звездная»

Так вот Князев никогда не внушал своим ученикам, что они полные идиоты. Первым делом он объяснял, потом показывал, потом заставлял повторить самому, смотрел, почему не получается, поправлял, показывал, где ошибка, а если ученик путался, то не орал на него, а говорил «будешь стараться, и все у тебя получится». Возможно, Игорь Михайлович просто подсчитал, что подбадривать ученика энергетически выгоднее, чем орать и беситься, но факт есть факт, знания он умел передать, как никто другой. Конечно, за это ученик должен был оформлять истории и обсчитывать статистику для статей Игоря Михайловича, но, в конце концов, умение работать с бумажками такой же необходимый навык для хирурга, как умение наложить кишечный шов. Да, Князев не боролся за своих учеников и не двигал их по карьерной лестнице, если это не сулило лично ему никаких выгод, но если брался учить, то воспитывал на совесть.

Итак, без Князева он как специалист был бы полный ноль. И как же он отблагодарит своего учителя за то, что тот столько лет возился с ним? Да очень просто, когда в его руках случайно оказалась карьера этого самого учителя, он беспечно спустит ее в унитаз, потому что это, видите ли, неэтично. Нехорошо пользоваться ситуацией. А шесть лет хвостом бегать за Князевым было хорошо? Он ведь за обучение Яна денег не получал, но тем не менее сделал из него хирурга. Он серьезно рисковал своей карьерой, когда позволял Яну оперировать самому, потому что без этого не рождается специалист. Случись что, все шишки посыпались бы на Игоря Михайловича, тот же Бахтияров первый такой бы стратостат раздул, что не дай бог.

Хорошо, допустим, он решит выполнить свой долг перед учителем и попросит Наташу написать жалобу. «Если есть лучший способ выставить себя перед женщиной конченым подонком, то я его не знаю», – вздохнул Ян. С другой стороны, Князев прав, человек имеет право на возмездие.

Вчера Наташа будто на секунду вынырнула из скорби, вдохнула немножко радости, но что будет дальше? Наверное, после такого горя возвращаешься к жизни, как после отморожения, через боль, и не знаешь, что отойдет первым. Вдруг у Наташи первой вернется жажда справедливости и она поверит Князеву, что станет легче, если накажут виноватого, он ведь только самую малость сгустил краски. Если невеста захочет возмездия, то его долг этого возмездия добиться.

Но будет ли это правильно? Заслуживает ли Сергей Васильевич того наказания, которое готовит ему Игорь Михайлович? А Князев будет действовать без всякой жалости и на полную катушку, и вовсе не потому, что мстителен и жесток. Напротив, он человек весьма добродушный, и, если бы был способ обойти Бахтиярова в гонке за место, не доставляя ему других неприятностей, он воспользовался бы им. Но тут надо бить наверняка, со стопроцентной гарантией, потому что если атака захлебнется, то Игорю Михайловичу несдобровать. Бахтияров не дурак, быстро сложит два и два и поймет, откуда ветер дует и подключит все свои связи, чтобы нейтрализовать коллегу, например, отправив в длительное путешествие под девизом «Широка страна моя родная», и вместо руководства лечебным процессом клиник академии бедняга Князев будет до пенсии солдатикам фурункулы вскрывать где-нибудь в диких степях.

Понимая это, Игорь Михайлович поведет наступление по всем фронтам. К руководству, пожалуй, не сунется, потому что они очень заинтересованы, чтобы правда о смерти Полины Георгиевны не вышла наружу, ибо она бросает тень на репутацию академии.

Нет, хитренький Князев сначала накрутит прессу через своего знакомого журналиста, тем более что работников пера хлебом не корми, дай только написать про врачей-убийц. Выходит статья, а тут вам, извольте, жалоба в райком КПСС от дочери пострадавшей. Мы все понимаем, перестройка, новое мышление, то-се, но на такие сигналы родная партия реагировать обязана! Тем более что дочь написала еще в Минздрав и Министерство обороны. А вот еще прокуратура подключилась по ее жалобе, у них как раз подходящая статья в Уголовном кодексе есть на этот случай. На такой шквал кляуз академическое начальство просто не может не отреагировать, а Яну с Князевым останется только глазами хлопать, ах, мы так старались, так отговаривали Наташеньку жалобу писать, в ногах валялись, но поделать ничего не сумели. Человек в своем праве.

Эти тяжелые мысли будто придавили его к земле, Ян заметил, что еле шевелит ногами, и на полпути к библиотеке остановился покурить.

Князевская интрига ясна, теперь осталось понять, что он сам думает по существу дела.

Виноват ли Бахтияров? Безусловно. Если ты такой чистоплюй, не бери дежурств, слава богу, положение тебе это позволяет. Сиди в своем кабинетике, пописывай статейки и консультируй только за денежку и только тех, кто тебе нравится. Ну ладно, раз в год сходи на сложный случай, выскажи свое авторитетное мнение и в течение следующих двенадцати месяцев чувствуй себя великим подвижником.

С другой стороны, Сергей Васильевич дело знает туго, он отличный клиницист и не гениальный, но аккуратный и знающий оператор. Руки, может, и не золотые, но прикреплены к умной голове.

А главное, Бахтияров умеет оценить обстановку, сориентироваться и принять решение в условиях цейтнота, что, пожалуй, является главным качеством для хирурга экстренной помощи. Ян помнил, как однажды после автомобильной аварии к ним одновременно доставили двенадцать человек, пятеро из них в тяжелом состоянии. Ответственный дежурный, молодой майор, растерялся, занервничал, но тут в приемник спустился Сергей Васильевич и спокойно, без криков и паники, как-то очень буднично разрешил ситуацию. Вызвал подмогу с отделений, кого надо отправил в реанимацию, кого надо – в операционную, а остальным дежурный травматолог помог в штатном режиме. Ян до сих пор был убежден, что, если бы не Бахтияров, они бы в суете потеряли как минимум одного человека, а то и больше.

Его высокомерие давно всем известно и воспринимается как данность. Действительно, он строг и недружелюбен с теми, кого называет быдлом, и, осматривая алкоголика, не дает себе труда скрыть отвращения, которое вызывает в нем запах перегара и общий немытый вид пациента, но добросовестно оказывает ту медицинскую помощь, в которой тот нуждается.

Да, по отношению к Наташиной матери он поступил ужасно, но, к большому сожалению, реальность такова, что Полина Георгиевна в практике Бахтиярова была не первой, и не сто первой, и даже не тысячной женщиной, доставленной с улицы. Он был почти уверен, что там будет хроническая алкогольная интоксикация и переохлаждение, вот и поручил курсанту.

Может быть, он устал или плохо себя чувствовал, или узнал грустную новость, или ситуация в операционной действительно требовала его присутствия.

Почему добросовестность и дисциплина Сергея Васильевича, осмотревшего тысячи алкашек своевременно и согласно своим должностным обязанностям, дали сбой именно на Полине Георгиевне?

Потому что это такой закон в медицине – миллион раз честно выполнив глупое правило, ты нарушаешь его именно тогда, когда делать этого было ни в коем случае нельзя. Например, у каждого пациента должна быть флюорография не старше одного года. С плановыми ясно, без флюшки им просто направление не дадут, а экстренных надо опрашивать, и если человек в течение года не делал рентген легких, то назначать, независимо от диагноза. Обычно это просто формальность, но если ты вдруг забудешь ее выполнить, то будь уверен – открытая форма туберкулеза с БК плюс окажется именно у этого больного.

Или попробуй не посчитай тампоны и инструменты в конце операции. Казалось бы, аппендэктомия без особенностей, отросток сам выпрыгнул тебе в руки, операционное поле все на виду, и что ты там у сестры брал? Два тупфера да влажную салфетку на купол, которую ты точно помнишь, что вернул. А не спроси, верен ли счет инородных тел, и пожалуйста – у больного полный живот салфеток и зажимов, и твои оправдания, что «раньше я всегда считал», будут никому не интересны.

Если вспомнить о справедливости, за которую так радеет Князев, то тогда нужно вместе с Бахтияровым наказывать и работников ЖЭКа – за то, что не убирали снег и не посыпали тротуары песком. Найти прохожих, которые не вызвали «скорую» сразу, когда Полина Георгиевна упала на улице… Тут можно возразить, что прохожие, в отличие от Бахтиярова, не находились при исполнении служебных обязанностей, но человеческого участия и взаимопомощи пока никто еще не отменял.

Можно обвинить и саму Полину Георгиевну, зачем так наплевательски отнеслась к своему здоровью, только, увы, любой медработник на ее месте поступил бы так же.

В общем, к смерти Наташиной мамы привела трагическая цепь действий и бездействий разных людей, а отвечать будет один Бахтияров.

Правильно это? Трудно сказать. Положа руку на сердце, разве сам Ян подорвался бы на такой вызов из приемника? Сейчас – да, а через тридцать лет работы? Ответа нет…

Со временем приходит не только опыт, но и усталость металла, в горниле экстренной службы душа закаляется, конечно, но что-то в ней и сгорает без остатка.

Последний раз затянувшись, Ян выбросил окурок в урну. Надо быть честным хотя бы с самим собой и признать: есть вероятность, что через тридцать лет он поступит как Бахтияров, если, конечно, доживет.

…Улыбнувшись Наташе, Ян сел за свой любимый стол возле окна, достал из портфеля монографию киевских коллег и погрузился в чтение, но тут подошла заведующая, как всегда кутаясь в шерстяной платок.

– Добрый день, Ян Александрович! Занимаетесь?

– Да, Зоя Иосифовна. Или у вас как в ресторане, со своим нельзя?

– Можно, можно. Только идите-ка лучше с Наташей чайку попейте, а я пока в зале посижу.

Ян обрадованно вскочил, и Наташа узким темным коридорчиком повела его в комнату отдыха. Там стоял старый холодильник с черными проплешинами на круглых боках, шкаф с покосившейся дверцей и стол, покрытый неожиданно яркой и красивой клеенкой с очень натуралистично изображенными фруктами. От вида синих с дымкой гроздьев винограда Яну страшно захотелось есть.

Он взял из вазочки сухарь с изюмом.

– Соскучилась, – тихо сказала Наташа.

– И я.

– Я все утро думала о вчерашнем, – поставив перед Яном чашку, она села напротив и ласково посмотрела на него.

– О вчерашнем чем?

– О том, что сказал твой Князев. Если это правда, то я хочу, чтобы врача наказали.

– Да?

Наташа кивнула.

– Очень хочу, Ян. Ты думаешь, что я неправа?

– Тут только тебе решать.

– Но ты бы как поступил?

Ян до последнего надеялся, что Наташа не задаст ему этого вопроса.

– Я не имею права судить, потому что сам могу оказаться на его месте, – неохотно ответил он, – медицина – это такое ремесло, в котором гарантий не существует ни для врачей, ни для больных.

Выглянув в коридор, Наташа плотно прикрыла дверь, распахнула форточку и попросила у него сигаретку. Ян дал, но напомнил, что курение – очень вредная привычка, и лучше бы Наташе не привыкать.

– Я потому и курю, что вредно, – усмехнулась она, – как и все люди. Если бы говорили, что полезно, никто в мире даже не притронулся бы к сигаретам. Просто иногда приятно думать, что умрешь немножко быстрее.

– Не надо, Наташа.

– Да знаю, знаю. Я только так, в особых случаях.

Она неумело вдохнула дым и закашлялась.

– Не твое это, – Ян похлопал ее по спине, – вот не твое, и все, смирись. Лучше давай пойдем напьемся.

Наташа снова затянулась, в этот раз получилось лучше.

– Короче, Ян, – сказала она резко, – я очень хочу, чтобы эту сволочь наказали как можно сильнее, пусть бы посадили даже. Очень хочу. Но доносчицей я никогда не буду.

– Это не донос.

– А что тогда? Кляуза? Так немногим лучше. Понимаешь, Ян, если бы справедливость, о которой так разглагольствовал твой начальник, восторжествовала потому, что все вы честно делаете свою работу, я была бы… – она на секунду замялась, – не рада, конечно, это слово тут не подходит, но что-то наподобие этого. Удовлетворена, вот. И если бы этого подонка судили честным судом, и на суде меня спросили, прощаю ли я его, то я бы так же честно ответила, что нет, и прошу для него самого сурового наказания. Но, Ян, если справедливость торжествует только благодаря интригам и подмётным письмам, то это в сто раз хуже любой несправедливости, и в этом я участвовать ни за что не стану.

– Хорошо, – Ян попытался обнять Наташу, – я рад, что ты так думаешь.

Она отступила:

– Если честно, Ян, то мне кажется, что твой Игорь Михайлович только прикидывается добреньким, а сам что-то мутит у тебя за спиной.

«Какая ты умная, Наташа, – подумал Ян, крепко прижимая ее к себе, – проницательная и наивная одновременно».

– Но это не важно, – сказала она, когда Колдунов наконец выпустил ее из объятий, – как бы там ни было, но я не опущусь до доноса.

В глубине души Ян был рад, что она приняла именно такое решение. Все-таки да, писать жалобы как бы не стыдно, но подловато, и хорошо, что в Наташе этого нет.

Князев, конечно, взбесится и возненавидит ученика за то, что проворонил единственный шанс, но мстить не будет, потому что месть требует усилий, которые Игорь Михайлович прикладывает только к тому, что идет ему на пользу и в удовольствие. Кроме того, науськать своего журналиста он может и без участия Наташи.

Ян хотел снова остаться у нее, но Наташа попросила его ехать домой. Она сказала, что должна быть одна хотя бы сорок дней, когда душа мамы еще здесь, на земле.

– Ты в это веришь? – удивился Ян.

– Нет, но очень хотела бы поверить, – вздохнула Наташа, – знаешь, я испугалась, что вчера забыла обо всем с тобой.

– Что ж тут страшного, Наташ?

– То, что, если мы сейчас начнем жить вместе и поженимся, получится, будто я начала новую жизнь, а маму бросила. Будто ушла и забыла.

– Но это ведь не так.

– Вчера мне казалось, что так. Ян, мне надо с ней проститься по-настоящему, понимаешь?

Он покачал головой:

– Но это не получится. Она всегда будет с тобой, всю жизнь.

– И для этого мне надо проводить ее, чтобы потом не стыдно было.

Интуитивно Ян понимал, что она права, и готов был ждать столько, сколько надо. Невольно улыбнулся, вспомнив одну тетеньку, которая слезно умоляла, чтобы он постарался и не зарезал ее во время операции. Просьбу свою она мотивировала тем, что дочь через неделю выходит замуж, а если она помрет, то свадьбу отменят, чему жених, которого еле затянули в загс, будет несказанно рад, и вообще не женится. «Кто ж не женится на девушке без тещи», – меланхолически заметил анестезиолог, дама сказала «и то правда», и совершенно успокоилась. Все прошло благополучно, женщина поправилась, и свадьба состоялась. Но Ян был не из таких женихов, которых надо вести, как крупную рыбу, ежеминутно опасаясь, что та сорвется.

Никуда он не денется, подождет.

Сейчас их любовь будто прикрыта горем. Это похоже на то, как мама набрасывала платок на абажур настольной лампы, чтобы не разбудить Яна, когда он был маленький. Но Ян все равно просыпался и смотрел, как мягкий свет пробивается из-под платка и причудливыми тенями ложится на мамино лицо. Она замечала, что он не спит, улыбалась и прикладывала палец к губам. Ян немного смотрел, как она тихонько переворачивает страницы, как, хмурясь, пишет что-то в тетрадке или на крошечной бумажке. Первый навык по составлению «шпор» Ян получил у мамы, она тогда училась в педагогическом на заочном отделении.

Погрузившись в это детское воспоминание, он вдруг понял, что не знает, что сейчас переживает Наташа. Он давно живет самостоятельно, но в любую минуту может вернуться домой или позвонить, хотя бы поговорить с мамой, если сильно соскучится. С семнадцати лет он сам по себе, но ему есть куда вернуться. Наташа теперь осталась по-настоящему одна. Он сейчас не в счет, как ни старайся, а он не сможет ей дать родительской защиты.

Наверное, осознать это она должна в одиночестве…

Глава восьмая

Узнав, что Наташа отказывается писать жалобу, Князев сильно огорчился. Несколько дней ходил хмурый, подзуживал Яна еще раз с ней поговорить, объяснить девушке, что она находится не в оккупационной зоне, а в своей родной стране, где заявить о недобросовестной работе сотрудника государственной организации, получающего зарплату в том числе из ее налогов, является не доносом, а святым правом гражданина. И даже его, без преувеличения, гражданским долгом.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Национальный государственный университет физической культуры, спорта и здоровья имени П. Ф. Ле́сгафта (в описываемое в романе время ГДОИФК им. П. Ф. Лесгафта – Государственный ордена Ленина и ордена Красного Знамени институт физической культуры имени П. Ф. Лесгафта), основан в 1896 году в Петербурге как Временные курсы для подготовки руководительниц физического воспитания и игр, организованные Петром Францевичем Лесгафтом.

2

Юдин Сергей Сергеевич (1891–1954) – советский хирург и ученый, заслуженный деятель науки РСФСР, главный хирург НИИ СП имени Н. В. Склифосовского, директор НИИ хирургии имени А. В. Вишневского. Лауреат Ленинской и Сталинской премий. Действительный член Академии медицинских наук СССР. Почетный член Английского королевского Колледжа хирургов, Американской ассоциации хирургов, хирургического общества Парижского университета, Пражского, Каталонского обществ хирургов. Почетный доктор Сорбонны.