скачать книгу бесплатно
Люска
Владимир Васильевич Воронин
«Люська была кобыла. Самая настоящая кобыла, лошадь донской породы. С явной примесью заморских благородных кровей. Об этом говорили маленькая красивая голова, точёные ножки, пропорционально сложенный корпус, длинная тонкая шея.
Характер у Люськи был тот ещё. Молодая, не в меру пугливая и неуравновешенная, она, тем не менее, сумела завоевать престижное третье место в крупных соревнованиях трёхлеток. Ей прочили хорошее будущее. Прочили, да напророчили.
Полутрезвый конюх поленился подольше «пошагать» её после изнурительной тренировки. Поставил сразу в денник, потную и разгорячённую. Другой конюх, такой же молодой и такой же не совсем трезвый, напоил её, по недосмотру, холодной водой вволю…»
Владимир Васильевич Воронин
Люска
Памяти Александра Прокопьевича Кривопуста, бывшего директора Кулешовского стеклотарного завода и Азовского комбината детского питания, большого и бескорыстного любителя лошадей посвящается
Лошади, те же люди, только лучше.
А. Кривопуст
© ИИЦ «АЗОВ», оформление, 2015
* * *
1 кадр
Зигзаги судьбы
Люська была кобыла. Самая настоящая кобыла, лошадь донской породы. С явной примесью заморских благородных кровей. Об этом говорили маленькая красивая голова, точёные ножки, пропорционально сложенный корпус, длинная тонкая шея.
Характер у Люськи был тот ещё. Молодая, не в меру пугливая и неуравновешенная, она, тем не менее, сумела завоевать престижное третье место в крупных соревнованиях трёхлеток. Ей прочили хорошее будущее. Прочили, да напророчили.
Полутрезвый конюх поленился подольше «пошагать» её после изнурительной тренировки. Поставил сразу в денник, потную и разгорячённую. Другой конюх, такой же молодой и такой же не совсем трезвый, напоил её, по недосмотру, холодной водой вволю.
И всё. Кончилась Люська. На следующей тренировке, она еле-еле одолела один круг, начала задыхаться, «запалилась».
Конюхов, конечно, наказали. Лишили квартальной премии и чуть было не уволили. Но на судьбу Люськи это никак уже не повлияло. Кончились Люськины перспективы. Её списали. А списав, продали.
Продали задёшево подвернувшемуся покупателю, начинающему фермеру. Фермер был мужичок из городских, ему надоела «до чёртиков» жизнь в каменных джунглях с дикими людьми, помышляющими только о наживе. Решил он, что на заброшенном хуторе жизнь будет чище и веселей.
Мечтал жить своим трудом, завести коз, корову и лошадь. На лошади собирался пахать и возить дрова. Парень был сугубо городской. Он не знал, какие нужны лошади для сельской жизни. Потому и купил красивую Люську.
А Люська была красива. Светло-рыжей, почти жёлтой масти, особенно великолепной летом, когда шерсть чуть выгорала на солнце и кобыла как будто светилась. Иногда казалось, что вот-вот, и она начнёт испускать лучи, как самое настоящее солнце.
Белая узкая проточина, начинавшаяся звёздочкой на лбу и опускавшаяся почти к носу. Огромные навыкате глаза, обрамлённые длинными, даже для лошади, ресницами, маленькая красивая головка, острые сторожкие уши, лебединая шея, длинная светлая грива на одну сторону, пушистый длиннющий хвост, тонкие стройные ноги в белых «чулочках».
Раньше, когда её выпускали на волю, она как бы плыла по воздуху, почти не касаясь земли ногами, подняв развевающимся факелом хвост и высоко поднимая крепкие ноги. Теперь её не выпускали.
Новый хозяин погрузил приобретение в высокий кузов грузовика и отвёз на далёкий свой хутор. При виде Люськи радости домашних не было предела. Больно уж красива была лошадка.
Хозяин хутора, в тот же вечер, решил запрячь кобылу в одноосную повозку, именуемую по-местному «бедарка». Но Люська была породистой верховой лошадью!
Она видела, конечно, как влачит тяжёлую телегу с навозом, старый мерин на конюшне. Но самой ей никогда не приходилось почувствовать оглобли по бокам и хомут на шее. Не для этого она была предназначена!
Фермер то об этом не знал. У него были свои мечты, связанные с лошадью в хозяйстве. Конюх он, конечно, был неумелый. Но настырный. Настырнее Люськи, которая в конце концов смирилась, позволила надеть на себя хомут и шлею.
Она косилась диким непонимающим взглядом на фермера и бедарку, на хомут и вожжи, нервно перебирала ногами, пятилась и высоко вскидывала голову.
Фермеру удалось всё-таки поставить её в оглобли. На этом его удача закончилась.
Люська решительно отказывалась стоять на одном месте. Стоило только человеку отойти от её морды, чуть ослабить повод, как она тут же срывалась с места в рысь.
Человек никак не успевал запрыгнуть в бедарку. Он неуклюже бежал по высокой траве, держась за длинные ремённые вожжи до тех пор, пока кобыла не соизволит остановиться. А она не соизволивала.
Почти час промучившись с Люськой, фермер придумал как усмирить кобылу. Он кликнул соседа через улицу. Тот взял лошадь под уздцы и крепко держал, пока хозяин садился в тележку. Получилось ещё хуже.
Люська рванула сразу, как только её отпустили. Сзади громыхала по кочкам бедарка, вселяя в кобылу неописуемый ужас. В бедарке трясся, почти вылетая из неё на особо глубоких ухабах, бывший горожанин. Ему тоже было страшно.
До самого темна, носилась по окрестным просёлкам Люська, пока не утомилась и не стала плохо видеть. Лошади плохо видят в темноте.
Люська шарахнулась от куста, неожиданно выплывшего из темноты, испугалась козодоя, вспорхнувшего из по ног. Она остановилась.
Хозяин, хоть и устал не меньше Люськи, среагировал молниеносно: быстро выпрыгнул из бедарки и схватил лошадь под уздцы.
Домой они шли пешком и шагом. Десяток километров под большой, жёлтой, как Люська, луной.
У фермера было время подумать, что может статься, если он попытается запрячь эту лошадь в плуг. Он не стал пробовать.
Поставил кобылу в стойло, построенное во дворе, и больше не трогал. Иногда любовался своим приобретением. Кормил вволю, так как сеном запасся заблаговременно. Не жадничая сыпал в ясли овёс и ячмень.
Люська стояла целыми днями и жевала. Иногда ложилась, насколько позволяла привязь. Деликатно отодвигалась в сторонку, когда хозяин убирал навоз и расстилал свежую солому для подстилки.
Она даже полюбила спокойного и деловитого хозяина. Тянула к нему шею, когда он угощал её солёным сухариком или морковкой. Но запрягать себя не позволяла. Ведь она была верховой лошадью.
Хозяин верхом не умел и боялся. Мечта его осуществилась только наполовину: лошадью он обзавёлся. Но зачем ему такая лошадь – не знал.
И продолжал мечтать. Он, наверное, делился мечтами своими с другими людьми. Потому как однажды, уже зимой, Люська услышала странные, но такие знакомые звуки. Она услышала лошадей!
К тому времени Люська, от постоянного жевания, из стройного и грациозного животного превратилась в жирный шар на тонких ножках. Ведь она ничего не делала, только ела и ела.
Так растолстела, что на месте позвоночника, который у некоторых лошадей выпирает острым гребнем, у неё образовалась ложбинка. Сзади Люська походила на переспелое яблоко.
Шерсть её отросла в зиму, стала более тёмной, красноватой с медным отливом. Яркая желтизна ушла, но Люська по-прежнему была похожа на солнышко.
Или, по крайней мере, на полную луну. Которая, как известно, отражает солнечный свет.
Люська была довольно коротко привязана, ей приходилось косить глаз, чтобы разглядеть, что происходит там, во дворе, за её хвостом.
А происходило там интересное. Весёлый и радостный хозяин, широко распахнул скрипучие деревянные ворота перед гостями.
В ворота, слегка наклонив высокую барашковую папаху, въехал верхом большой и серьёзный человек. Восседал он на огромном, толстом и спокойном старом мерине.
За ним следовал другой человек, помельче, верхом на крупной гнедой кобыле, по всему видно, немолодой и опытной.
За ними вбежало во двор мелкой рысью, нечто странное и не совсем понятное. По виду это была большая собака, или маленькая лошадь. Люська таких раньше не видела.
Лошадка сразу подбежала к ней нюхаться. Люська сначала решила, что это жеребёнок. Но от существа пахло взрослой лошадью, рожавшей кобылой!
Когда та сунула свой нос к ней под хвост, Люська испугалась и взбрыкнула. Лошадка отскочила.
Несильный удар Люськин пришелся ей как раз в морду и был, судя по всему, весьма чувствительным для пони. А это и была пони, маленькая взрослая лошадка.
Но не такая, на каких обычно катают детей в парке, большеголовых и уродливых, а ладно скроенная, с правильными пропорциями. Только маленькая, вполовину обычной лошади.
Приезжие спешились, поговорили с хозяином. Подошли к Люське. Она уже успокоилась, стояла тихо, не ожидая крутых перемен в своей сытой и ленивой жизни. Но перемены начались, и немедленно.
Хозяин подошёл к ней, отвязал повод недоуздка, взял его в полу полушубка и передал приезжему. Тот снял со своего мерина седло и накинул на Люську.
Ощущение седла на спине было знакомым, потому она не испугалась. Правда это было не лёгкое спортивное седло, под которым кобыла ходила раньше. Седло было высоким, с мягкой подушкой, но не тяжёлым.
Когда новый знакомец попытался потуже затянуть подпруги, она применила старую лошадиную хитрость, вдохнула побольше воздуха и надула живот.
Она надеялась на то, что потом, когда она выпустит воздух, подпруги ослабнут, и она легко освободится и от седла, и от всадника.
Получив коленом в подбрюшье, невольно выдохнула, поджалась, и сразу зауважала человека, раскусившего её маленькую хитрость.
Подседлав кобылу, человек вставил ей в рот металлические звенья удил и передал поводья спутнику.
Подошёл к своему мерину, жёстко, но ласково похлопал его по шее, взял в полу своей просторной куртки его повод и передал фермеру. Обмен состоялся.
Так Люська обрела своего нового хозяина.
Он торопился. Торопился и старый хозяин. Прощались недолго. Новый хозяин легко вскинул своё нелёгкое тело в седло, на спину Люськи, и они выехали со двора в сопровождении всадника на гнедой кобыле и мышастого пони, семенящего мелкой рысью обочь дороги.
Поехали не спеша, шагом. Торопиться было некуда. Давешнее нетерпение прошло. Казак, а именно казаком был её новый хозяин, торопился раньше потому, что боялся, что заключённая сделка по обмену лошадей по какой-то причине может сорваться.
Он с трудом верил в своё везение. Обменять старого мерина, глубоко пенсионного возраста, на молодую породистую кобылку, не каждый день удаётся.
Фермер тоже торопился неспроста. Он тоже боялся, что сделка может сорваться. Не показывая виду, он втайне радовался. Наконец-то сбывается его мечта.
Вместо строптивой никчёмной кобылы, у него теперь есть огромный, спокойный мерин, на котором можно и на бедарке, и пахать, и за дровами.
В общем, рады были оба. Мнения лошадей не спрашивали.
2 кадр
Новые знакомые
Длительная жизнь, лишенная движения, когда степень свободы определяет длина привязи, сказалась на первом же километре. Люське было тяжело. Тяжело было нести собственное тело. А ещё нелёгкий всадник.
Доставала пони. Буквально доставала. Копытами. Стервозная оказалась кобылка. Она с безразличным видом трусила мелкой рысью рядом с Люськой, пока та не потеряла бдительность.
Вдруг, слегка забежав вперёд, несуразное создание повернулось к Люське задом и изо всей силы, прямо аж со стоном, врезало Люське обоими копытами под брюхо.
Всадник только успел приподнять ногу, чудом избежав удара. Удар весь достался Люське. Она изогнулась от боли, но поделать ничего не могла, повод коротко держала крепкая рука.
Через время фокус повторился. На этот раз чёрная с проседью бестия подкралась сзади, воспользовалась тем, что ехали среди высоких стеблей кукурузы, шуршащих и отвлекающих.
Люська даже вскрикнула от боли. Но всадник не давал воли, хотя и понимал, наверное, что поведение пони не совсем правильное. Совсем неправильное поведение.
А та опять трусила немного в стороне, не глядя на Люську, высоко поднимая ноги в глубоком снегу, всем своим видом говоря, что ей нет никакого дела ни до кого, тем более до какой-то рыжей кобылы, отнесшейся к ней с неуважением.
Больше она не задиралась до самого дома. Дом был далеко. Люське и так было тяжело, а тут приходилось ещё следить краем глаза за мстительной лошадкой.
В былое время Люська преодолела бы такое расстояние легко и быстро. Сейчас она еле тащила ноги. Долгое, никчёмное, но сытое стояние в стойле, выходило хриплым дыханием и обильным потом. Несмотря на холодный ветер с лёгким снежком, Люська запарилась.
Но всему бывает конец. Кончилась и дорога. Новый хозяин привязал её к столбику недалеко от левады, его помощник загнал в леваду пони и гнедую кобылу.
Хозяин обтёр Люську пучком сухой соломы, накинул попону и оставил отдыхать. Не дал ни воды, ни овса, даже пучка сена не дал.
Через жерди загона к ней с любопытством тянулись лошадиные морды. Их было много. Лошади с шумом втягивали воздух, фыркали, пытаясь понять, что за новая подруга появилась в их владениях.
Люська тоже тревожно принюхивалась и вздрагивала всей шкурой. Она понимала, вернее, знала, что ей предстоит.
Поздно вечером, когда уже стемнело, подошёл хозяин. Он снял попону, ещё раз протёр Люськино тело пуком соломы, теперь уже для проформы, разлохмачивая слипшуюся от пота, высохшую косичками и прядями шерсть. Завёл Люську в загон к остальным лошадям и снял с неё уздечку.
Такой свободы кобыла не испытывала никогда. Она просто не помнила себя без уздечки или недоуздка на морде.
Подошли другие кобылы, стали обнюхивать. То, что это именно кобылы, Люська ощущала по запаху. Когда к ней приставали слишком назойливо и бесцеремонно, она огрызалась.
Было уже темно. Лошади не очень хорошо видят в темноте, поэтому новые знакомые вели себя достаточно спокойно, привыкая к новому запаху. Основные события знакомства развернулись рано утром, когда взошло неяркое зимнее солнце.
3 кадр
Табунная иерархия
Дело в том, что лошади – существа социальные, стадные – попросту говоря. И строго иерархически организованы. Иерархия снимает лишнее напряжение в группе, каждый знает своё место, не надо постоянно что-то кому-то доказывать.
Но если в группе лошадей, с устоявшейся иерархией, появляется новая особь, иерархия нарушается. Чтобы её восстановить, вернее, установить заново, пришелец должен подраться с каждым из членов группы. Причём именно с каждым, а не только с лидером.
В результате такого выяснения отношений, каждая лошадь знает, как ей относиться к пришельцу. Если она сильнее, то и главнее, если слабее, то наоборот.
Самое интересное, что появление нового члена группы, в результате индивидуальных драк, определяет не только место пришельца в группе, но и вынуждает к перегруппировке отношений внутри табуна.
Каждый дерётся с каждым. И это происходит до тех пор, пока не установится новая иерархия.
То же самое происходит в табуне, если из него изъять на продолжительное время одну, или несколько лошадей. Опять каждый дерётся с каждым. Но только один раз. Этого достаточно для выяснения отношений между членами группы и установления новой иерархии.
Иерархия не постоянна. Если лошадь, скажем, заболела, она неизбежно опустится вниз по иерархической лестнице. Повзрослевшая, набравшая живой вес дерзкая кобылка, наоборот, может занять более высокое положение в сообществе.
В табуне, в который попала Люська, было семнадцать кобыл. Вернее шестнадцать. Семнадцатым был мерин.
