скачать книгу бесплатно
Горькое молоко – 2. Вальтер. Кофе от баронессы Кюцберг
Владимир Козлов
Главный герой книги, Владимир Колчак, из рода Беды. Отсидев приличный срок на зоне, он не ударится в криминал, как пророчили ему многие друзья. Этого по жизни молодого и жизнерадостного авантюриста будет пытаться засадить вновь за решётку один из нечистоплотных сотрудников милиции. Чем обернётся противоборство, читатель узнает, прочитав эту захватывающую книгу. Книга содержит нецензурную брань.
Горькое молоко – 2
Вальтер. Кофе от баронессы Кюцберг
Владимир Козлов
© Владимир Козлов, 2021
ISBN 978-5-4483-1214-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Владимир Козлов, родился в 1950 году в Горьком, ныне Нижний Новгород. Всю жизнь посвятил спорту. Больший жизненный опыт привёл его к литературной деятельности. Автор романов Хвост Фюрера, Танго скорпионов, Седьмое небо, Родиться Царём и других произведений.
Вальтер
ЗАХАР МИНИН
…Захар Минин из рода Беды, был чуть старше Ивана и считался его двоюродным братом. Вкус тюремной пайки испробовал раньше Ивана Беды. Но срок получил в другом городе. Он был не плохим трубачом и находился на иждивении у матери инвалидки. Захар рос неуправляемым ребёнком и, если бы не музыка и футбол совсем бы от рук отбился. Вот его исполком и устроил воспитанником в музыкальный военный полк в город Дзержинск. После семилетки он поступил в музыкальное училище в этом же городе. На последнем курсе, не вытерпев острой нехватки денег, решил материальное положение поправить с помощью цветного металла. Однажды с территории трамвайного депо, он вывез целую машину совершенно новых медных троллей. Итог – пять лет тюрьмы. На зоне примкнул к отрицательному контингенту, который почитал воровские законы. При серьёзном внутреннем конфликте на зоне отличился мудростью и логическим ходом мысли. Зеки в зоне вскоре Захара признала своим единым лидером и не ошиблась. Он не дал разразиться большой поножовщине, чем возможно спас много жизней и не дал преувеличить некоторым зекам свои срока. Но свой непредсказуемый норов обуздать не смог. При очередном обыске, надзиратель со стенки над кроватью сорвал нарисованный портрет мамы, написанный местным умельцем, и начал его топтать сапогами. Захар не смог сдержаться и схватив рядом стоящий стул, обрушил его на голову надзирателя. Надзирателя отправили в больницу, а Захара на особый режим на четыре года. Его в родном городе помнили, но давно не видели и поэтому он считался кроме своей родни потерянным человеком. Роман Беда и его дочь Клавдия, постоянно возили ему продукты и ездили к нему на свидание. А когда и Ивана посадили, то им пришлось вдвойне тяжелей. География колоний разная вот и пришлось деду Роману со своей дочкой Клавдией невольно записать себя туристами поневоле. Но самый большой вклад во благо Захара внесла, конечно, Клава, да и не только для него, а и для родного брата Ивана, а потом для своего сына Сергея. А ещё позже у неё рос один сын Вовка по фамилии Колчин.
Освободился Захар с воровским титулом ещё до суда Сергея. Этот титул неминуемо подвергал его под негласный надзор милиции. Когда посадили Луку и Сергея Беду, а Юра Лоб крикливо выступил по криминалу, Захару пришлось на некоторое время покинуть город. Он уехал в тихий и прекрасный город Липецк. Поселился Захар у своего кореша по зоне не далеко от Липецка в селе Силки на реке Воронеж. В основном он в этом селе появлялся, когда ему негде было переночевать. По всем жиганским понятиям официально работать он не имел права, и он изредка подрабатывал музыкантом в ресторане. А вскоре в незнакомом городе оброс нужными связями. Жил, не нарушая уголовного кодекса и на глаза милиции не лез. Играл на трубе восхитительно, но Иона Джонса из себя не строил, до тех пор, пока не встретил «ЕЁ». Ужасно красивую и умную, но с ней по воровским понятиям он не мог сочетаться браком.
…Это была красавица в лётной форме с двумя звёздочками на погонах. Она сидела с подругой и бокалами поглощала марочное вино. Захару лётчица очень понравилась и он, положив трубу, на стул пошёл пригласить её на танец:
– Вы меня, – пьяно пальцем ткнула она себя в грудь, и засмеялась, но танцевать пошла.
– Нельзя вам пить. Вы в форме, а если патруль нагрянет, что делать будете? – предостерёг он её.
– Женщина и армия вещи несовместимые! Я мирное существо, летать мне запрещено, но любить они мне не запретят! – пьяно заявила она.
В эту ночь, она его пригласила к себе в малогабаритную служебную квартиру.
Её звали Нина, фамилия Зарецкая. С недавних пор она была офицер запаса. Она жила и работала в авиацентре, и носила военную форму. На её форму Захар и клюнул. Думал, спрячется за такую женщину, и милиция за её красотой и лётной формой другой раз его не заметит. Но он не знал тогда, что эта красавица с недавних пор по решению специальной медицинской комиссии была отчислена из авиацентра по состоянию здоровья. Психиатр нашёл у неё значительное отклонение, и этим было всё сказано. Но это не помешало Захару появляться с ней ежемесячно у себя на родине. У неё тем временем начались тяготы и жизненные невзгоды, которые она старалась утопить в увеселительных заведениях. Здоровье будто напильником кто-то подпиливал каждый день со всех сторон, то голова заболит, то сердце, то позвоночник, а то совсем шатало, что выходить боялась.
Об этом она как-то утром она Захару откровенно со слезами на глазах всё рассказала.
«Мне нужно отвлечься и развеяться. Чтобы всё забыть и начать жизнь с чистого лица», – говорила она.
Вот тогда они и приняли совместное решение уехать из Липецка на берега Волги, где ей понравился лечебный воздух уютного города Зеленоборское.
Так Нина Зарецкая появилась в Бедовом дворике города на Волге.
Она была видной женщиной и когда шла по двору, все поголовно, и мужики и женщины и даже старухи начинали делать упражнение для шеи. О ней практически ничего было не известно. Но вездесущие старушки уверяли весь двор, что новую кралю Захар привёз из заточения, где она отбывала срок, который получила за, то, что снималась за большие деньги нагишом у развратных фотографов. Это конечно были выдумки. Но, ни Захар, ни Нина никому не собирались доказывать кто на самом деле эта красавица с толстой заплетённой косой. Надо сказать, что эта коса не делала из неё школьницу десятиклассницу. Эта коса придавала ей большую очаровательность и пикантность.
Мать же Захара, сестра Романа Беды, склонна была верить бабкам. Определённости в их дальнейшей жизни она не видела и к Нине относилась порой с негодованием. А на Захара постоянно ворчала:
– Греховодник, на что ты её содержать будешь? Ей ведь не плюшку старушечью на плечи надо одевать, а доху из норки. Где деньги будешь брать бездельник?
– Всё у нас скоро будет, – успокаивал он мать, – и свадьба и доха, и внуки у тебя будут. Только не распространяйся на эту тему. Мы уже заявление подали в «ЗАГС». И очень тебя прошу, не обижай её? Она мне очень дорога!
Тогда в этот летний вечер он её заставил надеть свою офицерскую форму авиатора, и они пошли с ней в ресторан. Смотреть на дворовых бабок, когда они вышли из подъезда, было уморительно. Это было непередаваемое смешное чувство. Старушки в длинных юбках, не носившие трусов, обмочились от неожиданности прямо около сараев. А у кого был мочевой пузырь крепче, успели забежать за сараи.
…Он боготворил эту красивую женщину и ради неё готов был преступить воровской закон, но пока колебался. Знал, что за это могут покарать и, не зная, как правильно поступить, решил исповедовать свою душу перед Гришей Часовщиком, – вором в законе с их двора, но нарвался не только на бездушный ответ, но и обвал острых словечек, от которых кожа на теле инеем покрывается.
После этого Захар потерялся и пошёл в разнос. Его арестовали за ограбление мехового отдела Центрального универмага, где он неплохо поживился, включая и ювелирный отдел. Но так считали только правоохранительные органы, хотя улик против него никаких не было.
…Нина Зарецкая у властной и больной мамы после ареста Захара долго задерживаться не думала. Возвращаться в Липецк ей было бессмысленно, так как служебную комнату она сдала авиацентру. Домой к родителям в село Боринское она не собиралась ехать. Потому что проживание на своей родине она приравнивала к добровольному заточению на ферму к коровам. А ей хотелось жить в современном городе.
…Она съехала от несостоявшейся свекрови в частный сектор и устроилась делопроизводителем в больничный комплекс. Нина к этому времени была в положении и кроме Захара об этом никто не знал. Больше об этой женщине неописуемой красоты долго никто не вспомнит.
После длительной «командировки» он вернулся в Бедовый дворик, своего родного города. С его возвращением двор оживился. В день его появления в городе все голубятники двора выпустили в небо своих голубей.
Он же в честь своего освобождения у себя сарае организовал радушный приём для голубятников. На второй день свободы к нему пришёл участковый Мухин и посоветовал Минину долго не прохлаждаться, а устраиваться скорее на работу. Но Захар первым делом попытался разузнать, куда подевалась его любимая женщина. Поиски были тщетны. Тогда он пошёл к гадалке. Та ему несколько раз раскладывала карты и говорила, что его женщина из города никуда не выезжала, и возможно вышла замуж и сменила фамилию. Надежда найти Нину Зарецкую у него теплилась. И он ждал случайной встречи с ней. А между своей мечтой и процессом трудоустройства он возвёл на своём сарае новую огромную голубятню. Голубей он завёл, а вот с работой осложнения были. Никто не хотел у себя на производстве иметь в штате рецидивиста. Был ещё выход – устроиться музыкантом в ресторан, но это был уже не его ранг. Лабух в ресторане это был не его менталитет, и под музыканта – трубача он мог только маскироваться. Поэтому Захар вновь потянулся к деловому контингенту с криминальной начинкой людей. Наперёд зная, что в той сфере, он будет иметь лёгкие деньги, с которыми он будет жить, не зная ни в чём нужды. С перестройкой поле деятельности для криминала было неизмеримое.
В РОДУ БЕДЫ ПРИБЫЛО
Сергей Беда после освобождения начал жить по своим жизненным выкройкам.
…Он хотел быть свободным, – он им стал!
…Он хотел быть журналистом, – он им стал!
Жизнь без сюрпризов, это не жизнь, а сплошная рутина, – это Сергей понял, когда около дома увидел машину с пожитками и знакомый силуэт человека от встречи, с которым он был не в восторге. Кум с зоны Моисеев, после расформирования колонии, стал неожиданно вновь соседом Сергея Беды. Моня в родные пенаты привёз свою семью на постоянное место жительства. Правда, это соседство было не долгим, Моне как заместителю начальника милиции через год улучшили жилищные условия. А в его квартиру въехала семья Вахлака, младшего брата Моисеева, который несколько лет назад окончил текстильный институт в Иванове.
…После освобождения Сергей шёл последовательно твёрдой поступью к счастливой жизни, которую сам себе кроил и никуда не сворачивал. Он был уверен, что только семейная жизнь его может отвлечь от необдуманных поступков. Но вначале он решил получить диплом о высшем образовании, а уж потом обзаводиться семьёй. Житьё в Осинках ему пришлось перенести. Жизненная ситуация заставила его от деда переехать в город. После смерти отчима Германа Колчина, он не мог оставить мать одну с маленьким братом Вовкой, который путём и ходить ещё не мог. Им помогала вся родня, и Беда, и Беркуты, и Колчины, – словом все, близкие люди. Особенно своевременна, и важная помощь исходила от Захара и Августа Чернова. Август жил на два дома, то у деда Романа, то у тётки Клавы. Август приходился Сергею двоюродным братом и был старше Беды на несколько лет. Он был сыном Анастасии, родной сестры Ивана и Клавдии Беды. Анастасия жила во Владимире. Сын Август рос сообразительным парнем и бойким. Отец его воспитанием совсем не занимался, он постоянно вербовался на Север. Там заработает, – на материке деньги спустит и опять идёт в оргнабор подбирать подходящую работу за полярным кругом. А его родной сын Август в это время начал примерять на себя казённую робу, разъезжая по зонам. Начал он с колонии несовершеннолетних, затем сел на пять лет, где срок отбывал в Вязниках. После освобождения устроил показательные выступления в одном из ресторанов Владимира, с крушением стульев и переворачиванием столов. Чтобы уберечь его от суда, мать спрятала сына в Горьковской области у родной сестры.
Август был крученым и жёстким человеком, за словом в карман не лез. Но главным достоинством это была его внешность, которой он умело манипулировал. Он мог быть похожим на артиста, на учёного, на ботаника, на делового человека и на криминального авторитета, которым он и являлся. Его многоликая внешность внушала доверие любому кадровику, а язык как вспомогательный орган подтверждал, что этот кандидат на вакантную должность может справиться с любой работой. Сергей за все талантливые качества Августа про себя называл – августейшей особой. Невзирая на судимости, ему доверили хлебную должность. Он стал экспедитором на автозаводе. Этой должностью он дорожил и с мужиками у сараев старался не пить, хотя на картах там засиживался и не редко. На деньги Августа семья Клавдии Романовны жила пока Сергей не окончил университет. Когда после очередной ходки освободился Захар, Август его подтянул к себе. Два родственных человека делали деньги на запасных деталях на автомобили ГАЗ, где работал Август
ДЕТСТВО КОЛЧАКА
Вовка Колчак, родной брат Сергея Беды был редкостный экземпляр не только среди родственников, но и среди всего двора. Вовка, был непоседа и враг всех старорежимных «Нафталинов», так он называл кислых соседей, которые постоянно строчили на него заявления в школу и милицию. Разлетелось стекло, – дело Колчина. Висит на двери квартиры презерватив, – проказа Колчина. Съели бочку солёных огурцов в погребе чужого сарая, – тоже Колчин. Вовка стойко переносил все эти нелепые обвинения.
Своего младшего брата Вовку Сергей привёл в зал борьбы, когда тому исполнилось десять лет. Для Вовки Колчака старший брат был всем и отцом, и братом. В его глазах он считался самым сильным, самым умным и просто образцом настоящего мужчины. Вовка всё слизывал с него и повадки и манеры. Сергею это нравилось. Он во всём этом находил большую схожесть с братцем, за что он любил Вовку до безумия. А ещё Сергей узнал, что их подвал младший брат возродил для таких же целей зимой, что и он в своей юности. Этот немаловажный факт, почему, то грел ему кровь.
Однажды брат Сергей ему в шутку сказал:
– Тактику и хладнокровие ты через спорт вроде привил в полной мере. Ещё бы тебе избавиться от балагурного характера, тогда точно в обозримом будущем Колчину Владимиру на территории школы воздвигнут памятник в бронзе!
– Не хочу свой памятник иметь под открытым небом, – возразил Вовка, – вороны бронзу обгадят в два счёта. Они любят, что блестит. Да и Нафталины, будут приходить в ненастные и пасмурные дни, чтобы полаять на меня, а заодно и поплевать. А вот если мой памятник водрузят на луне, я буду не против такого пристанища. Там ворон нет, и Нафталины кашлять рядом от недовольства не будут.
– Ну, ты Вовка и загнул, – засмеялся Сергей – пока только вымпел наши космонавты смогли доставить на луну. Ты лучше берись за ум, а не то выгонят из школы, неучем вырастишь, – и в шутку добавил:
– Будешь взрослым, а денег нет. У меня попросишь, я тебе не дам. Скажу, учиться нужно лучше было, и вести себя в школе примерно, а не белые резиновые шарики привязывать к дверям соседей.
– А я журналистом не хочу быть, – ответил ему Вовка, – я хорошо помню, как ты ночами зубрил свои конспекты. Мне такие ночи не грозят, я с первого раза всё запоминаю. Поэтому учусь я лучше, чем ты когда – то. Журналистика – это не моя стихия. Писать про надои молока и уборку урожая скучно. Так что не кичись своей высокой зарплатой. А если война начнётся, я буду амбары с хлебом охранять. Ты у меня попросишь муки или хлеба, я тебе тоже не дам. Скажу, пускай тебя министерство печати кормит.
…Беда не мог обижаться на своего брата. Его острый язык ему даже импонировал и напоминал не только самого себя в молодости, но и нынешнего Августа.
От Августа Вовка не отставал в словесных дуэлях, но всё же больше перенимал языковый сленг от своего родного брата. Он наматывал на ус каждую фразу, брошенную братом. Во всём старался ему подражать и перед своими друзьями копировал Сергея.
У Колчака были неразлучные друзья Санька Марек он же Моро, Вовка Жига, Вовка Корень, а также Витька Педро, мечтавший с малых лет написать книгу своих анекдотов. Особенно от этой компании доставалось роду Моисеевых, у которых папа работал начальником цеха на трикотажной фабрике. А дед раньше был важным милиционером, но превратился в обычного комнатного алкоголика. Только один из этого рода оказался порядочным человеком, это Кум Моня, он хоть и не жил в этом же доме, но в родном дворике его часто можно было увидеть. Моню во дворе все мужики уважали, но зато самого старшего Моню жильцы люто ненавидели. Он и Вовке проходу не давал, как и его друзьям. За, что ему энергичные мальчики платили той же монетой. На выдумки мелких безобразий у них мозг работал, с большой фантазией.
…Вовку Колчина мать с первого класса каждое лето отправляла в лагерь на станцию «Площадка», который находился в лесу в живописном месте, где с вековыми соснами и елями соседствовали большое озеро, кишащее ужами, и река Атома с холодной и проточной, как в горной речке водой. Ездил он туда не один, а с дюжиной своих родственников и ребят с их двора. Когда он учился в пятом классе, то в этот лагерь приезжал уже старожилом, так как знал к этому времени хорошо все тропы в лесу, которые вели к ягодным и грибным местам. Раздолья и развлечений в лагере было предостаточно. Вся проходившая смена – это ежедневный праздник. Больше всего его привлекали, новые знакомства и частые спортивные состязания по различным видам спорта, где он завоёвывал грамоты и призы. Со своим другом Сашкой Моро, с которым он жил в одном подъезде, он никогда не расставался. В школу вместе, на тренировку вместе. В лагерь тоже вместе.
Они регулярно убегали самовольно из лагеря в лес или на речку, что категорически делать запрещалось. Их подозревали вожатые, но уличить не могли, всегда находились правдивые отговорки. Но такие самовольные вылазки привили Вовке любовь к природе и познанию всех лесных троп, тянувшихся далеко от территории лагеря. Одно ему не нравилось в этот год, то, что навигатором их третьего дружного пионерского отряда была не избрана демократическим путём, а назначена Надька Крупица. С ней он тоже учился в одном классе и раньше жил в одном доме, часто играя маленькими в песочнице или у неё дома, до той поры, пока их мамы не проводили своих детей в первый класс. Надьку воспитывала одна мать и во дворе ходили слухи, что её отец погиб на строительстве ГЭС в Сибири, откуда они приехали. У матерей ребят были дружеские отношения несмотря на то, что мать Надежды была намного старше матери Колчака. У детей же напротив хорошие отношения испортились с тех пор, как они стали посещать школу.
В школе Надька с первого класса в обязательном порядке, всегда и на всех мероприятиях назначалась старшей, чего явно не мог терпеть никто из мальчишек, в особенности Вова Колчин. В пионерском лагере Надьку все мальчишки называли Надежда Константиновна Крупская. Ей это льстило и нравилось. Колчак и Марек, как командира её не признавали и обзывали Крупой или Овсянкой, за что она, на них не показывая виду, злилась, но проявляла к ним свою занудливость по всевозможным мелочам, устраивала слежки и обо всём докладывала, открыто на вечерней или утренней линейке.
Когда закончился завтрак, и все дети прокричали общее «Спасибо» Вовка с заговорщицким видом подошёл к своему другу Мареку. Бросив хитрый взгляд по сторонам, и убедившись, что их никто не подслушивает начал нашёптывать Саньке:
– Я придумал такое, что у Крупы понос полезет даже из ушей, – обхохочешься. Пойдём сейчас на озеро, и наловим ужей, запихаем ей в постель и чемодан.
– Лучше не так, проберёмся в тихий час к девчонкам в палату, когда они будут спать, и подбросим им на кровати, смехотуры будет побольше, – посоветовал Санька.
– Можно и так сделать, но в чемодан засунуть ужа всё равно надо. Главное, чтобы она за нами не проследила. Сейчас, я быстренько за братаном Никитой Беркутом сбегаю, и пойдём, а ты пока иди к нашему лазу и жди нас, – сказал Колчак Мареку.
Дыру в заборе братья сделали вместе давно и всегда её умело маскировали. Придя с Никитой к назначенному месту, они все трое устремились по узкой тропке к озеру. Ужей наловили много, запихнув их в завязанную на узел майку Марека. И вскоре вернулись в расположение лагеря.
Отряд в это время с баянистом репетировали на стадионе песни. В корпусе, кроме дежурной никого не было.
– Санька, давай, я буду на шухере стоять, а ты в это время проберёшься в палату и подкинешь Надьке в чемодан пару ужей. Чемодан у неё под кроватью. Спит она у стенки, сам знаешь где. Остальных, я запущу в тихий час в палату к девчонкам, – предложил Вовка.
Вовка стоял на веранде и следил за дежурной ушедшей выносить мусор. В это время он отдал другу ужей. Тот засунул их за пазуху рубашки и юркнул в палату девчонок. Приоткрыв немного фибровую крышку чемодана, засунул туда ужей и незаметно без шума подошёл к Вовке:
– Всё готово, – доложил Марек.
– Отлично, – озираясь по сторонам, сказал Вовка и спрятал майку с ужами в шкафчик для одежды. После чего они смело направились в сторону стадиона.
Около волейбольной площадки, их отряд расположился на травке и лавочках. Они вместе с баянистом разучивали песню к родительскому дню.
– Хор голодных, – прокричал сидящим на лавочке певцам Санька, специально, чтобы на них обратили внимание.
– Ну – ка подойдите сюда субчики? – подозвал их баянист.
Они, намеренно заплетаясь ногами за высокую траву, подошли к баянисту с показным безразличием.
– Я, вас голубки любезные хочу спросить, почему вы не с коллективом? – Почему не на репетиции?
– А мы дяде Коле мотористу ходили помогать горючее в дизель заливать, – моментально нашёл, что ответить Вовка.
– Ему одному не с руки, – поддержал его Санька.
– Вот оказывается, в чём дело, похвально, похвально, – сказал баянист.
…Все в лагере знали, что электроэнергия подавалась с массивного шкодовского дизеля и дядя Коля моторист, показал Сашке с Вовкой, как нужно запускать его в работу. Под его контролем они делали это и неоднократно, но сразу – же убегали из помещения от сильного грохота работающего дизеля.
В этот раз они соврали, и баянист им поверил.
– Врут они всё, мне известно, где они были, – вмешалась Надька, – они в дыру лазают и ходят на озеро купаться.
– А ты видела Овсянка кобылья? – в один голос сорвались ребята.
– Я не видала, а другие видели, и я знаю, если Колчина нет длительное время, значит, принесёт или готовит какую – то бяку. Его постоянно надо на привязи держать, так наша Лара Давидовна говорит.
Молодая вожатая была студенткой и опыта педагога организатора не имела. В лагерь в качестве вожатой приехала впервые на время каникул. Мальчишки, пользуясь её молодостью, постоянно досаждали ей. Они называли её Ларой, считая, что она не достигла ещё того возраста, чтобы к её имени приставляли отчество. От непослушных мальчишек ей часто доставалось, и она не раз проливала слёзы от их проделок.
…Баянист посмотрел на часы:
– Заканчивайте ребята ссориться, через двадцать минут обед.
Вовку с Санькой насторожило высказанное ей заявление, и они решили узнать, что ей известно.
– Надежда Константиновна, – подозвал её Колчак.
Так он её ещё ни разу не величал, и ей было приятно.
Она улыбнулась, кокетливо тряхнула косичками и, встав на месте, бросила:
– Вам нужно, вы и подходите.
– Слушай, кобылий корм, ты чего плывёшь, как говно по Енисею, качаясь по волнам. Или в ухо хочешь, сейчас дам, – выпалил Вовка.
Крупица после таких слов сразу прекратила улыбаться и нервно задёргала своим маленьким носиком.
– Ты чего, за нами сечёшь? Делать нечего, и к тому же, подсылаешь к нам своих шпиков. – Завязывай, давай? – выпалил Санька.
– Буду, – назло вам буду, я вам покоя не дам, – высунув язык, сказала она.
Санька, скривил губы:
– Ну, берегись Крупа, мы про тебя всем расскажем, и в школе и здесь в лагере.
– Интересно, интересно узнать, что это вы про меня можете наболтать?
Она вопрошающе посмотрела на обоих.
– А то. Мы с Колчаком вчера всё видели, как в лазарете тебе в задницу стеклянную пробирку совали, – замазку доставали.
Такого наглого экспромта, Вовка от Саньки не ожидал.
От сказанного её лицо и руки сию секунду покрылись красными пятнами, её затрясло.
Она резко развернулась и побежала, посылая им:
– Дураки! Дураки – и – и! Вчера в лазарете мне делали укол железа.
