banner banner banner
Ченч-2.0. Зазеркалье
Ченч-2.0. Зазеркалье
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Ченч-2.0. Зазеркалье

скачать книгу бесплатно

Ченч-2.0. Зазеркалье
Виталий Ольховиков

Что-то пошло не так. Пространственно-временной континуум, изменивший ход истории, разрушил представления о добре и зле. Жажда власти. Контроль над обществом. Двойник президента. Приключения и мистика. Почему так случилось? Кто управляет государством? «Кто в нём лётчик-пилот, кто в нём давит на педали?» Вы обо всём узнаете, прочитав эту книгу…

Ченч-2.0

Зазеркалье

Виталий Ольховиков

© Виталий Ольховиков, 2017

ISBN 978-5-4485-3974-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Эту удивительную историю мне рассказал сосед по лестничной клетке – некто Баринов, бывший патологоанатом, а ныне пенсионер. Гулял он однажды по загаженному берегу реки с собакой и среди пластиковых бутылок и грязных пакетов увидел торчащую из песка странную металлическую полусферу, оплавленную, как метеорит, и довольно внушительного размера. Выковырять её из песка с первого раза не удалось, и сосед уже на другой день явился туда с лопатой и дачной тележкой. К слову будет сказано, что сосед слыл человеком довольно любопытным и странным.

Привёз, значит, сосед этот непонятный шар к себе в огород, долго пытался его открыть, но металл оказался довольно твёрдым. И только через две недели ему удалось наконец-таки открыть этот загадочный предмет. То, что он обнаружил внутри, повергло моего соседа в крайнее изумление. Оказалось, что в шаре том было инопланетное послание!

Послание состояло из универсального переводчика, информационного носителя и металлической фляги с неизвестной жидкостью, которую он позже идентифицировал как очень неплохой коньяк.

Переведя послание на русский язык, сосед изумился ещё больше. Оказалось, что инопланетный разум очень похож на разум наш! И эти разумные существа с маленькой, ещё не обнаруженной учёными планеты из созвездия Ориона, вращающейся вокруг красного сверхгиганта – Бетельгейзе, очень походят на нас. И у соседа возникли подозрения, что та планета – наш двойник, только из другого измерения. Ведь даже многие города там называются так же, как и у нас. А инопланетные «люди» часто носят фамилии, похожие на наши фамилии. Но цивилизационный путь у них по каким-то причинам стал развиваться совершенно иначе. Увы, нет абсолютной симметрии не только в природе, но и в космосе. Что-то у них там разладилось, что-то исказилось. И сосед очень сокрушался, что эти наши двойники не могут жить так же счастливо, как и мы.

Вчера он наконец-то принёс обещанный носитель, подозрительно напоминающий нашу, земную флешку. И мы с ним, под инопланетный коньячок, прочитали, какие страсти кипели когда-то на планете, очень похожей на нашу Землю. Жаль только, что всё это давно в прошлом. Ведь как утверждал Барон Мюнхгаузен: «Время в космосе течёт иначе: там – мгновенья, тут – века…»

Глава первая

Он был в сознании. Лежал лицом вниз. И по звукам, по ощущениям пытался понять, что происходит и что с ним делают врачи. Ага. Укол. Вот зажужжала какая-то дрель, и он с ужасом осознал, что в его голове просверливают дырку. А потом ещё и ещё… Он попытался пошевелиться, но не смог.

«И предал я сердце моё тому, чтобы исследовать и испытать мудростью всё, что делается под небом: это тяжелое занятие дал Бог сынам человеческим, дабы они упражнялись в нём», – вспомнились чьи-то пророческие слова. Он какое-то время ещё сопротивлялся вторжению, но вскоре мысли окончательно спутались, и он сдался. И в тот момент к нему явился Смотритель, и наступил полный паралич воли.

А потом откуда-то из глубины подсознания вдруг возник маленький мальчик с заплаканным лицом. Он совершенно не хотел драться, но Смотритель, облачённый в чёрное кимоно, всё кидал и кидал его на татами, и не было от него никакого спасения.

– Коля, Коленька, Коля, сынок! Не ходи туда, Коля, не ходи-и-и… – услышал он отчаянный крик матери, тонущий в леденящем душу хохоте Смотрителя…

Утром президент проснулся с головной болью. Тревожный сон, что минуту назад терзал его разум, стал блекнуть, распадаться на разрозненные фрагменты и быстро улетучиваться. А вместе с ним исчезла некая архиважная подсказка, так и не успевшая поведать о чём-то сокровенном. Он всё ещё пытался ухватить её аморфное тело, но тщетно – сон распался, а мысль, молнией пронзившая было его пробуждающееся сознание, ушла куда-то в тело Земли.

Президент судорожно потёр лоб, поморщился, прислушиваясь к биению своего пульса, и рассеянно посмотрел на взъерошенную кровать, будто всё ещё надеясь увидеть её, подсказку, там.

Случайные обрывки фраз всё ещё метались в его голове: «Поторопитесь, у нас мало времени»; «Смотритель ждёт вас»; «Да, он был хорошим человеком», – вот, пожалуй, и всё, что осталось по эту сторону бытия.

Жуть!

Испарина выступила у него на лбу.

«Потустороннего мира мне ещё тут не хватало», – подумал он невесело.

Наконец, он стряхнул с себя остатки сновидений и под последний, ускользающий из памяти обрывок фразы: «Помолимся, братья, мы его чуть не потеряли» – фразы непонятной и зловещей, – решительно поднялся с кровати.

«Чертовщина какая-то!» – подумал он с раздражением. Интересно, что по этому поводу скажет его духовник?

Но жизнь брала своё, страхи быстро улетучивались.

«А вот хрен тебе!» – погрозил он кулаком в окно неведомому ЗЛУ.

И всё же… Братья? Смотритель? Приснится же такая хрень…

Всё будет хорошо! Непременно. Наконец, отпустило, маятник кинулся в плюс. Однако, пора включаться в работу. К чёрту хандру, пора в спортивный зал. А потом его любимое – бассейн!

И вот утренний моцион исполнен, можно приступать к государевым делам!

Январь выдался тёплым, не оправдывая надежд на снежную олимпийскую зиму.

«Эх, снег-снежок, белая метелица», – промычал себе под нос президент, и вдруг мысли вернули его в детство. Вспомнилась снежная крепость и горка во дворе, варежки с налипшими на них комьями, полные валенки снега – вот это была жизнь! И никаких «слушали – постановили», никаких совещаний и утомительных поездок. Ощущение абсолютного счастья и бесконечности его жизни, но всё это осталось в далёком прошлом.

«Всё-всё, работаем!» – приказал себе уже не человек с именем и фамилией президента, а собственно ПРЕЗИДЕНТ, решительно нажимая на кнопку вызова дежурного референта.

«Какой-то он у меня постный, – пронеслось в голове, – ни рыба ни мясо. Девушки таких вот увальней, скорее всего, не жалуют. Впрочем, он весьма предупредительный. И даже очень старательный. Что для его должности главнее главного. Но всё же до чего же он постный! Интересно, а как у него в личном плане? Девушки? А девушки потом!» – усмехнулся про себя президент. Наверное.

– Итак, я вас слушаю, – ввёртывая в референта свой нарочито строгий взгляд, приказал президент. – Но сначала ответьте на один личный вопрос. Вы когда в последний раз трахали женщину?

– Простите, господин президент… Не понял, господин президент? – стушевался референт.

– Что тут непонятного? Я плохо русским языком владею? Я вас спрашиваю, когда вы в последний раз имели женщину? Что вы так засмущались? Это же всё естественно – ну мужчина, ну женщина… Трахаются… Все мы люди, все мы человеки, и даже президенты… И ничто человеческое нам, президентам, тоже не чуждо. Мы так же ходим по-большому и так же, как и вы, пукаем! И золотого унитаза у меня нет – он такой же, наверное, как и у вас: обычный, с подогревом. Вот вы женаты?

– Холостяков на такие должности не назначают, господин президент…

– Понятно. Впрочем… Ваша личная жизнь меня не интересует. На то есть спецслужбы – личная жизнь сотрудников в их компетенции. А я вот, как вы знаете, в разводе… Нда. Так что… Считайте, что ваш президент – шутник. Шутник?

– Так точно, господин президент, шутник!

– Ну и славно! Докладывайте, что же там, в мире творится? И какие мероприятия на сегодня придумал для меня глава моей администрации. Только кратко.

– Сегодня у вас, господин президент, прощание с Ариэлем Израиличем. Потом награждение лауреатов государственной премии, потом встреча с послом Республики Науру, потом…

– Достаточно! Ариэль Израилич подождёт, лауреатов перенести на поздний срок, а с послом встретится министр иностранных дел, – перебил его президент. – Каков прогноз погоды в Сочи на ближайшие дни?

– Безоблачно, господин президент, лёгкий мороз, в горах – осадки, – бесцветным голосом доложил референт.

– Очень хорошо, спасибо. Свободны.

Он уже окончательно пришёл в рабочую форму: утренняя мигрень канула в прошлое, страхи растворились, всё складывалось, жизнь вновь была прекрасной. Внезапно, по нарастающей волне, вдруг возникла потребность доминировать. Подобное с ним случалось. Порой он подавлял в себе этот порыв, а порой разрешал ему овладеть собой…

– Мирской костюм и парик! – приказал он вошедшему по вызову лакею, приняв некое важное для себя решение – время настало.

Потайной лифт двигался быстро. Перед ним в зеркале лифта отражался пожилой мужчина в затемнённых очках, с длинными волосами, перехваченными на затылке тугим узлом. Телохранитель – сухощавый якут – выглядел вполне миролюбиво.

Глава вторая

Преодолев несколько потайных дверей, они наконец очутились в техническом туннеле метрополитена и, оказавшись на станции, благополучно смешались с пассажирами.

«Станция „Баррикадная“, следующая станция – „Улица тысяча девятьсот пятого года“», – раздался голос из динамика. Поезд тронулся, из темноты возникали и так же внезапно исчезали тусклые огни дежурного освещения подземки.

До Ваганьковского кладбища дошли пешком.

«ГУП „Ритуал“», – прочитал президент надпись на стене.

Перед входом остановились. Группа рабочих в чистеньких спецовках тянула вдоль стены кладбища силовой кабель, преграждая им путь. Пришлось подождать.

– Делай – раз, делай – два! – командовал старший, исподлобья поглядывая на зевак.

Наконец, миновав главный кладбищенский вход, они направились по центральной аллее к колумбарию. Около левого крыла остановились, осмотрелись, и дальше президент пошёл один.

И вот он – участок номер шестьдесят – в самом конце кладбища, у самого забора – сюда он приходил всякий раз, когда нужно было принимать важные решения, здесь он ощущал связь времён, здесь черпал, как это ни парадоксально, вдохновение – вот у этих трёх слегка припорошенных снегом безымянных могил.

Точка отсчёта. Первый указ. Он подписал его сразу же после своей инаугурации – указ о тайном перезахоронении вождей. Все, все они здесь! Вот под этой плитой лежат мощи вождя мирового пролетариата Венина. А вот здесь покоится великий и ужасный Станин.

А вот здесь… Здесь лежит ОН, ни имени и ни фамилии – просто – ОН!

В памяти вдруг всплыл тот жуткий и судьбоносный день. Тогда у него, двойника президента, неожиданно обострилась застарелая язва: скрутило так, что он не смог даже сесть в машину – боль была жуткой.

– Как только вам станет легче – догоняйте, – приказал тот, второй, настоящий. – Поставьте его на ноги, – это уже врачам.

И это были последние его слова, за минуту до того, как автомобиль президента подорвался на фугасе.

А потом вспомнился другой эпизод, после которого его жизнь, собственно, и стала другой. Тогда он, шутки ради, принял предложение попробовать себя на конкурсе двойников – мода на подобные шоу тогда ещё только начиналась. Коллеги по работе уговаривали: «Езжай, Николай, езжай, не пожалеешь – артистом станешь!»

«Ну, вылитый президент! – умилялась Надежда Петровна из бухгалтерии. – Ну просто как две капли!»

А он всё отшучивался: «Это президент на меня похож, а не я на него…»

Но в конечном счёте сдался: «Поеду, уговорили!»

Ну да, похож! Как китайцы – те все на одно лицо. Но он-то видел, что форма его ушей, подбородка, губ несколько отличалась от оригинала. Не сказать чтобы существенно, но для него – довольно заметно. И брови были более густыми, а ещё эти усы…

Но на конкурс двойников он прибыл гладко выбритым. Пришлось пожертвовать усами и поработать с бровями – это всё, что он мог в себе изменить.

Перед выходом на сцену к нему неожиданно подошли двое мужчин во всём чёрном и попросили следовать за ним. В их глазах было нечто, не терпящее возражений. И он повиновался.

Они даже подружились – президент и его двойник. И порой он, двойник президента страны, даже забывал, кто он есть на самом деле, позволяя себе принимать решения государственной важности. Так однажды, принимая посла Республики Наура, он позволил себе существенно отойти от протокола. И по окончании официальной части, где, вопреки ноющему в ухо суфлёру, он нагородил много отсебятины, вдруг предложил тому по завершении официальной части дринкнуть по маленькой, чем поверг в ужас своих кураторов.

В тот же вечер они изрядно наклюкались, а ночью, расположившись у бойницы кремлёвской стены, буквально в двух десятках метров от Боровицких ворот, распевали «Подмосковные вечера», до тех пор пока их настоятельно не попросила оттуда Федеральная служба охраны. И посол, прибывший с поручением денонсировать признание Южной Эритреи, так и уехал, не выполнив поручения своего руководства.

Однако, вскоре по стране поползли нелепые слухи, и президент несколько ограничил его появление на публике. А жаль!

Выходя из кладбищенских ворот, президент с удивлением увидел всё тех же рабочих, что тащили давеча силовой кабель. Только несли они его теперь уже в противоположную сторону.

– Делай – раз, делай – два, – всё так же деловито командовал старшой.

Чудные они, однако…

Всё же на душе его после посещения кладбища царило благодушие. Он получил то, за чем он и приходил, – умиротворение!

Около автомобильной стоянки толпились какие-то непонятные люди. Президент чуть замедлил шаг, пытаясь понять очередную несуразность, но странные люди тотчас засуетились, сомкнулись и разом повернулись к нему спиной, уставившись на какого-то рассказчика, тыкающего в небо указательным пальцем. Рядом с рассказчиком угадывался некий предмет, напоминающий телескоп.

– Он там, – убеждал рассказчик. – Я видел его собственными глазами!

В кабинете начальника службы охраны раздался звонок.

– Докладывайте, что с объектом? – приказал он.

– Объект сел в метро и в данный момент направляется в свою главную резиденцию, – раздалось в трубке. – Разрешите снять оцепление?

– Разрешаю снять оцепление, – ответил начальник службы охраны. – И обеспечьте надёжную встречу. Вечером жду доклад о готовности служб к завтрашней пресс-конференции президента.

Глава третья

– Господа журналисты! – послышался чей-то волевой голос. – Попрошу всех в конференц-зал! Доведу до вашего сведения протокол пресс-конференции.

Наконец все уселись. Лишь один мужчина, увлечённо фотографировавший иней на оконном стекле, никак не отреагировал. Он то вставал на цыпочки, то приседал, выбирая ракурс, и в глазах его сиял восторг.

– Господин журналист! Господин журналист! – взывал к нему председательствующий.

– Да-да! Да! – смутился журналист. И его благородное лицо стало растерянным.

– Вы…

– Внештатный фотограф газеты «Бежецкая жизнь» Жорж Малыхин, – представился он. – Я тут по квоте, – произнёс он с ещё большим смущением.

Пресс-конференция проходила штатно. Президент непринуждённо отвечал на заготовленные вопросы. Трамплины, отели, дороги, мосты… Он сыпал цифрами, и ему становилось скучно.

– Вот вы! – ткнул он пальцем во внештатного фотографа «Бежецкой жизни»…

Фотограф совершенно не был подготовлен задавать вопросы. Но он довольно быстро справился с возникшим волнением.

– Господин президент! – начал он, заметно нервничая. – Меня как профессионального фотографа, конечно же, остро волнует тема эксплуатации образа главы государства в средствах массовой информации. И не только там. Скажу так – не всё тут благополучно. Некоторые мои коллеги, к сожалению, не понимают значимости этого вопроса. В эпоху ренессанса России образ президента страны должен стать главной объединяющей скрепой…

– Так в чём ваш вопрос, господин журналист? – занервничал руководитель пресс-конференции.

– А вопрос у меня такой. Не пора ли журналистскому сообществу наконец-то выработать единое мнение на этот счёт? Считаю необходимым администрации президента инициировать конференцию на тему патриотизма в прессе.

– Вот вы этим и займётесь! – пошутил президент. – Инициатива, как вы знаете, наказуема.

– Напомните-ка фамилию того фотографа. Бежецк – это Тверская область, если мне не изменяет память? – обратился президент к секретарю по окончании пресс-конференции.

– Да. Тверская… Жорж Малыхин, «Бежецкая жизнь», кажется. Сейчас посмотрю, господин президент. Да, он самый.