Защитница

скачать книгу бесплатно

Защитница
Виктория Наилевна Галяшкина

У нее нет памяти, нет семьи, нет прошлого. Ее лишили всего, даже личности. Из прекрасной гордой наследной принцессы Вечного леса сделали обычную человеческую девушку. Она совершенно одна. Ненавидима и проклята своим кланом. По ее следам идет убийца. Но она не отчаивается. Находит друзей, приобретает новую семью и возлюбленного. И теперь у нее есть шанс вернуться в свой мир, из которого ее так позорно изгнали, навесив на хрупкие девичьи плечи клеймо отцеубийцы. Она вернется и найдет того, кто сделал это с ней, ведь теперь она точно знает, кто она. Она – защитница Вечного леса.

Глава 1

Девушка подняла голову и посмотрела по сторонам сквозь налитые болью веки. Она никак не могла понять, почему ее не слушаются руки и ноги. Теперь поняла. Она висела прикованная цепями к стене. Прикованная и распятая. Болело все тело. Так хотелось двинуть головой посильнее, но сделав это, стало понятно, что на шее тоже цепь, и довольно короткая. Свет свечи отразился от чего-то, висящего у неё на шее. Тонкий, словно лезвие стилета лучик, ударил по слезящимся глазам, высекая из них новые слезинки. Девушка несколько раз моргнула, стряхивая непрошеные слезы и превозмогая боль от цепи, изогнула шею, всматриваясь в это нечто. Волчий клык в изящной золотой оправе, обвитый тонкими золотыми листочками и четырехлистными цветками клевера. Подарок мамы – это четко всплыло из глубин памяти.

– Помни, никогда не потеряй. Береги как зеницу ока, – слова матери возникали перед глазами, словно написанные на внутренней стороне век, звучали в ушах и голове. Однако лицо матери терялось во мраке. Девушка напряглась, пытаясь вызвать любимый, забытый образ, но в голову ударило такой невыносимой болью. "НЕ ВСПОМИНАЙ, НЕЛЬЗЯ".

Где она? Что происходит? И самый главный вопрос: Кто она? Горло нещадно саднило, глаза открывались с трудом. Ног и рук она уже не чувствовала. Хотелось пить и есть, но больше всего пить. Интересно, ее оставили здесь умирать? Что же скоро она это узнает.

Послышались четкие шаги на лестнице. Сквозь малюсенькое окошко в двери, мелькнул тонкий лучик света. Девушка напряглась, и тело прошила боль. Великая мать, и почему так больно? Между тем дверь с душераздирающим скрипом открылась. Вошли двое, она чувствовала их запах. Первый пах свежестью и цветами, а вот запах второго… Он был какой-то ненастоящий, но почему, этого она понять не могла. Девушка с трудом подняла голову и попыталась взглянуть, но глаза отказывались показывать ей какую-либо картинку. Она могла различить только два мужских силуэта, но не лиц, ни одежды, ни оружия рассмотреть не смогла. Это было плохо, висеть вот так перед ними, беспомощной и уязвимой. Она привыкла сама контролировать ситуацию, сама отвечать за свои действия, и теперь эта беспомощность ее пугала. Один из мужчин подошел ближе, и девушка наконец-то смогла его рассмотреть. Дыхание со свистом вышло сквозь сомкнутые зубы. Мужчина был потрясающе красив: высокий, стройный, но какой-то хрупкий и изящный, но под этой хрупкостью чувствовалась большая сила. Он был одет в красивую темную безрукавку, белую рубашку и черные кожаные штаны. Длинные светло-русые волосы поддерживал тонкий обруч с темно-зеленым изумрудом. Точь-в-точь, как его глаза. Острые ушки выглядывали из-под волос. ЭЛЬФ!!! ОГО, а вот это уже интересно. А кто второй? Но второй мужчина не спешил показываться. В камере было темно, единственный факел, который эти двое принесли с собой, остался возле двери, воткнутый в скобу. Он почти не освещал камеру.

– Коренэлль, прикажи, чтобы принесли еще факелы. Здесь ничего не видно. Я боюсь наступить в какую-нибудь гадость, – голос говорившего мужчины был густым, словно мед. Он обволакивал и очаровывал. Его хотелось слушать, даже против воли. Второй мужчина вышел. Первый мужчина сразу же подскочил к девушке и к ее губам поднесли флягу с водой. Она пила жадно, быстро, маленькие ручейки текли по подбородку и шее. Потом флягу отняли, и она почувствовала, как к ее губам поднесли мясо. Этот запах и вкус она не забудет никогда. Кусочек был маленьким, но таким вкусным. Она жевала, и сила наполняла ее тело. Она уже могла смотреть, не морщась от боли в воспаленных глазах. – Почему ты это сделала Дэзидриэлль? Зачем ты убила отца? – она даже жевать перестала, услышав данное заявление. И кто такая, эта Дэзидриэлль? Неужели она?

– Извините, но кто убил вашего отца? И кто такая Дэзидриэлль? – она смотрела на красавца-эльфа, не отводя глаз. А он смотрел на нее с недоверием и ужасом.

– Ты помнишь, кто ты? Твое имя? – девушка задумчиво смотрела на него. Он поднес к ее губам еще один маленький кусочек мяса. Она с жадностью его схватила и начала жевать.

Между тем послышались шаги, и второй мужчина появился с несколькими факелами в руках. Он засунул их в кольца, вбитые в стену камеры, и осветил ее всю. Девушка смогла оглядеться, ну хотя бы настолько, насколько позволяла цепь. В первую очередь она посмотрела на второго мужчину. Да что они тут все такие красавцы, что ли? И этот туда же. Красивый, грациозный, сильный. Такой же, как первый. Такие же острые ушки. Тоже эльф. И, судя по всему, она тоже эльф, вернее эльфа. Она попыталась вспомнить о себе хоть что-нибудь, но в голове была абсолютная пустота. И снова откуда-то изнутри накатила волна сильной боли, стоило ей попробовать вспомнить хоть что-то.

– Она молчит мой принц? Она хоть что-нибудь сказала? – в руках мужчины каким-то непостижимым образом оказался хлыст. Он длинной тонкой змеей опустился с его руки на пол камеры. Взглянув ему в глаза, девушка отшатнулась, столько ненависти и злобы полыхало в его глазах.

– Не смей Коренэлль. Она принцесса и моя сестра. И хоть она и убила нашего отца, я запрещаю подвергать ее пыткам. Она должна ответить по закону. По нашему закону. И она ответит, – с этими словами принц и этот второй вышли из камеры, оставив ошеломленную девушку висеть в цепях.

Итак, подведем итоги. Меня зовут Дэзидриэлль, я эльфийская принцесса, у меня есть красавец брат. И я убила своего отца, по совместительству являющегося королем эльфов. Как я это сделала и зачем, являлось для меня тайной. Мой мозг не хотел вспоминать эту информацию, ни в какую. Я попыталась вспомнить хоть что-то, но кроме того, что я недавно очнулась в этой грязной и вонючей камере, вспоминать было нечего. Вот засада. И что же мне теперь делать? Убивать меня не собираются, во всяком случае, пока. Они собираются меня судить, но после обязательно убьют. Смерть короля мне никто не простит. Ой, ой, ой, а жить – то, как охота. Что же делать? Я висела на цепях, стараясь не шевелиться, потому что любое движение приносило сильную боль. Они заковали меня не в обычные цепи, эти цепи выковали кузнецы из рода горных гномов. Эти цепи не разорвать, их может снять только тот, кто их надел. А вот кто их надел, для меня пока являлось тайной. Скорее всего, это мой брат. А он у меня душка. Напоил, накормил… Правда, мало, но ведь накормил же. А если в следующий раз, когда он придет, попросить его разомкнуть цепи. Ага… размечталась. За смерть короля мне придется ответить, но черт, почему я не помню, как я его убила. Почему я вообще ничего не помню. Ведь я даже брата совсем не помню. Дверь открылась, и зашел тот другой. Как его там зовут. Коренэлль. Он смотрел на меня, как на червя, нет как на грязь под ногами. Столько высокомерия и снобизма излучала его физиономия, что мне захотелось стереть эту улыбку с его лица. Я дернулась в цепях и получила такой разряд боли, что пришлось замереть, показывая цепям мою покорность и послушание. Коренэлль усмехнулся своей змеиной улыбкой, и она в мгновении ока превратила его прекрасное лицо в чудовищную, жуткую маску. Хлыст, который он носил на поясе, вдруг как-то незаметно оказался у него в руке. Одним неуловимым движением он расправил его, и тот послушным щенком лег у его ног.

– Ну, здравствуй Дэзи, моя единственная возлюбленная.

ЧТО?!! Этот красавец, мой жених что ли? Вот зараза!!! Неужели у меня такой извращенный вкус, что я влюбилась в эту мразь? Правду говорят, любовь зла, и на такую экзотику любители найдутся.

А он с ласковой улыбкой змеи стоял и смотрел на меня, играя с хлыстом. Еще одно неуловимое движение и хлыст развернулся во всю длину.

– Твой брат жалеет тебя, ведь ты осталась единственной его родной душой. Отца ты убила. Он хочет сохранить тебе жизнь. Хочет спасти тебя от наказания. Он, но не я. Ты мне нравилась, я даже думаю, что любил тебя. Самое главное для меня было то, что ты была дочерью короля. Но это твое своеволие, твоя самостоятельность, она выводила меня из себя. Я всегда говорил твоему брату, чтобы он показал тебе твое место, но вместо этого, он все тебе позволял, любое желание, любую прихоть, очарованный и ослепленный твоей красотой. Ты слишком красива, даже для эльфов. Твоя красота настолько совершенна, что хочется сломать, испортить ее, чтобы стать достойным тебя.

– Конечно, такому слабаку, как ты, легче испортить меня, чем стать лучше самому. Тебе никогда не стать таким, как я или мой брат. Ты как был слугой, так им и останешься. Даже женившись на мне, ты не станешь королем. Ты так и останешься мужем королевы, – с ненавистью в голосе прохрипела я, и тут же увидела, как исказилось от злобы прекрасное лицо, как ненависть затопила радужку глаз, как сжалась рука вокруг рукояти хлыста.

– Что же, пришло время преподать тебе урок послушания. Ты будешь нежной, тихой и покорной, когда я с тобой закончу, – неожиданно спокойно произнес эльф. Он сделал шаг назад и поднял руку. Послышался свист хлыста, и мои ребра с левой стороны обожгло болью. Я дернулась и получила еще один разряд боли, но этот был уже от цепей. Свист хлыста и боль, но уже справа. И опять я дергаюсь и получаю новую вспышку боли, но уже от цепей. Я ничего не могла сделать. Тело само реагировало на удары хлыста. Я корчилась от боли, закусив губы, чтобы не кричать, слезы катились из глаз, падая хрусталикам на земляной пол камеры. Я задыхалась в своих путах, а он, улыбаясь, смотрел на меня, снова и снова поднимая хлыст и обрекая меня на новые мучения. Неожиданно он остановился и отбросил хлыст, затем подошел ко мне. Его хищная улыбка не сулила мне ничего хорошего. Я испугалась, мое сердце выпрыгивало из груди и стучало как бешеное, но я взглянула на него с брезгливостью и ненавистью, не показывая, как мне на самом деле страшно. Он дотронулся до моей кожи, там, где ее пересекал вспухший рубец от хлыста и жадно втянул воздух сквозь зубы. Затем поднял мое лицо за подбородок, заставляя взглянуть на себя. Я смотрела сквозь слезы в это ненавистное лицо, а он улыбался. Потом придвинулся ближе и начал слизывать слезы с моего лица. Я отшатнулась, забилась в цепях, получая разряды боли один за другим. Я почти сошла с ума от этой боли, но тут он затянул ошейник туже. Я начала задыхаться и тело уже само инстинктивно билось, пытаясь освободиться и вздохнуть. Боль, боль, боль, одна сплошная боль. И уже теряя сознание от боли и удушья, я почувствовала, как он рвет на мне рубашку и штаны, как его рот яростно впивается в мои губы и его холодные руки на моем обнаженном теле. Потом меня поглотила тьма.

Глава 2

Очнулась я от того, что меня аккуратно и бережно снимали со стены. Цепи уже не опутывали мое тело, но двигаться я все равно не могла. Рубашка висела на мне клочьями, художественно открывая мое тело. Но штаны были на месте, хоть и порванные, и это слегка успокаивало. Что успел сделать со мной этот мерзавец, за то время, что я была без сознания, пока оставалось для меня тайной. Тело болело и саднило, везде. Я казалась себе одним большим куском боли. Пока меня снимали, мои раны открылись, и теперь рубашка потихоньку пропитывалась кровью. Даааа!!! Поглумилась эта мразь надо мной изрядно. Я совсем не чувствовала своего тела. Все, что я чувствовала, была боль.

– Дэзи, лежи, лежи, – в голосе брата сквозило беспокойство. Он руководил процессом моего снятия со стены, и все время находился рядом. По-моему, он действительно беспокоится за меня. ТАК! А вот этим просто грех не воспользоваться. Когда я умирающе застонала и закатила глаза, начался форменный цирк. Как все забегали, засуетились. Я смотрела сквозь слегка приоткрытые веки, как мой брат торопит слуг, которые аккуратно выносят мою тушку из камеры. Меня принесли в роскошно обставленную комнату. Везде зеркала, золото, бархат и парча. Комната была огромна и в одном ее углу я заметила ванну. Хочу, хочу, хочу!!! Слуги бережно сгрузили меня на кровать и тихо покинули комнату. Еще один жалобный стон, и брат склонился надо мной, с беспокойством вглядываясь в мое лицо.

– Братик попроси наполнить ванну, пожалуйста, – мой голос был чуть слышен. И брат сразу же ринулся выполнять мою просьбу. Ванну наполнили очень быстро и две служанки помогли мне раздеться и залезть в ванну. Мое тело, измученное болью и истязаниями с благодарностью, принимало долгожданное тепло и покой. Служанки застыли с двух сторон ванны, как часовые. Я сообразила, что в покое меня не оставят. Что же пусть займутся чем-нибудь полезным, например, помогут мне вымыться, подумала я и озвучила свои слова. В результате одна терла мое тело губкой до тех пор, пока кожа не начала гореть. Я была ей за это благодарна, мне хотелось стереть прикосновения Кореннеля со своего тела, хотелось забыть, как его холодные руки блуждали по моему телу. Вторая занялась волосами, и они из мочалки превратились в шелковистые локоны. Меня вытащили из ванны и закутали в теплый, легкий халат. Я сидела перед зеркалом, и служанка расчесывала мне волосы, и вскоре они золотым каскадом заструились почти до пола. Сквозь золото просвечивали серебряные пряди. Я попросила служанок выйти и, скинув халат, встала перед зеркалом. Я смотрела на свое отражение в зеркале, из которого на меня смотрела незнакомка. Выглядела эта незнакомка довольно неприглядно. Повернувшись спиной к зеркалу, я ахнула. Вся спина была покрыта глубокими рубцами от ударов хлыстом. Эльф бил профессионально. Рубцы уже покрылись корочками, я быстро восстанавливаюсь, но вот шрамы останутся навсегда, на всю жизнь. Эдакая память о женихе. Ну, конечно, нет, чтобы колечко на память подарить, извращенец. Кстати, об извращенцах. Я взглянула на свои ноги. Вся внутренняя поверхность бедер, как и сами бедра, была в синяках, значит ли это…? Я опустилась на кровать. Захотелось еще раз принять ванну, но ее уже вынесли. Осознания того, что я – принцесса крови, была подвергнута насилию, обрушилось огромным холодным комом. И тут же пришла ярость. Как он посмел? Я – принцесса Дэзидриэлль Лучезарная, сестра короля. Мне хотелось разорвать, убить стереть с лица земли этого ненавистного мне эльфа. Но я тут же поняла, что хоть это принесет мне моральное удовлетворении, убийство Коренэлля ничего не решит, только проблем добавит. Я поняла, почему эльф действовал так безбоязненно. В мои обвинения никто не поверит, решат, что я хочу опорочить его честное имя. В бессилии я опустилась на ковер. Мое тело было осквернено, моя душа выжжена, я была полностью раздавлена. И главное, я ничего не могла сделать. Я просидела так довольно долго. Потом встала и дернула за шнурок, чтобы вызвать служанок.

– Я хочу одеться и поесть, – я старалась, чтобы голос звучал спокойно и доброжелательно. Было приятно видеть, как одна из служанок принесла мой наряд, а другая побежала за едой. Она быстро вернулась, сгибаясь под тяжестью огромного подноса. Я набросилась на еду с жадностью голодного зверя. Моему организму нужны силы, на быстрое восстановление и еда это один из способов. Причем способ довольно вкусный.

Послышались шаги, которые сопровождались тихим шорохом, словно по коридору ползла змея. Дверь вышибли ногой. Он зашел, и служанки сжались от ужаса.

– Вон, – одно слово и служанок, словно ветром сдуло. Мы остались одни. Он смотрел на меня с ленивой улыбкой. Как же красив, подлец. Сердце замирает от красоты этого совершенного лица.

Он со змеиной улыбкой стал приближаться ко мне. Что же давай, попробуй! Я уже не в цепях, и теперь меня не запугать. Я готова. Он шел и его хлыст, словно змея тянулся за ним. Так вот чей шорох я слышала. Я сидела, не двигаясь, я ждала. Он принял мое спокойствие за страх. Что же он уже сделал первую ошибку. Он меня недооценил. Коренэлль подошел и, положив свою руку мне на плечо, с силой сжал. Больно, но терпимо. Глядя в зеркало в отражение моих глаз, он медленно опустил голову. Его губы прошлись вверх по моей шее, чуть прикусив нежную кожу за ухом. Вторая ошибка. Не стоило подходить так близко. Резко оттолкнуть стул, выйти из захвата его пальцев, проскользнув под его рукой ему же за спину, и вот я стою, прижавшись грудью к его спине, а мой стилет дрожит у его горла. И я с трудом сдерживаюсь, чтобы его не перерезать. Я почти не контролирую себя от сжигающей меня ненависти. Но у меня и так проблемы с одним убийством, ни к чему вешать на себя еще одно. Огромным усилием воли беру себя в руки и опускаю руку с ножом, отталкивая от себя эту мразь. Отхожу от него подальше, боюсь, что иначе не сдержусь и все-таки убью его. Он смотрит на меня с ненавистью и злобой. Отвечаю ему не менее яростным же взглядом.

– Уходи и больше не возвращайся, больше я не буду так милосердна, – пытаюсь говорить спокойно, но голос предательски дрожит. Он думает, что это от страха, но я понимаю, что от еле сдерживаемой ярости. Моя ненависть к этому эльфу, чертовски привлекательному эльфу, зашкаливает, и я обнимаю себя руками, чтобы сдержаться и вытерпеть его присутствие.

– Ты была более доступной, когда висела в цепях на стене. Мне понравилось играть с тобой. Думаю, у нас еще будет много времени, и я вдоволь наиграюсь с тобой и твоим роскошным телом. Как спина, не болит? А может, болит где-нибудь еще? Многие служанки жалуются, что я довольно крупный, местами. Для неопытной девушки это может быть довольно болезненно, – с глумливой улыбкой прошипел он. Он сделал шаг ко мне, и я выхватила нож.

– Убирайся, иначе, клянусь Великой матерью, я не сдержусь и убью тебя. Ты воспользовался моей беспомощностью. Я была без сознания. Ты изнасиловал меня. Я все расскажу брату и совету старейшин. Тебя ждет суровое наказание.

– Давай принцесса. Ты же сама только что сказала, что была без сознания. Значит, не можешь быть уверена, что я притрагивался к тебе. Я же буду все отрицать. А теперь подумай сама. Кому из нас двоих поверят старейшины. Тебе, жестокой убийце своего отца, или мне, тому, кто поймал убийцу любимого всеми короля. Да, я наказал тебя, я тебя высек, но кто меня осудит? Ты – убийца, нет, ты – отцеубийца. И заслужила свое наказание. И когда тебя осудят, я найду тебя, и твоя смерть покажется тебе освобождением от тех мук, которые тебе будут уготованы, – он крепче сжал рукоять своего хлыста. – Но я также знаю тебя, принцесса Дэзидриэлль. Ты слишком гордая, чтобы признаться, что какой-то начальник охраны, посмел прикоснуться к тебе. Ты будешь молчать, пока не будешь полностью уверена в том, что я обесчестил тебя, пока у тебя не будет неоспоримых доказательств. А у тебя их нет, и никогда не будет. Даже те следы, что я оставил на тебе, исчезнут к вечеру. Они исчезнут с тела, но не из твоей души. И ты всегда будешь сомневаться в себе, принцесса. Правда, сомневаться тебе осталось недолго. Когда тебя осудят, ты станешь никем. Ты станешь даже меньше, чем ничто. Я выслежу и поймаю тебя и сделаю своей рабыней, постельной игрушкой. Навеки. Ты познаешь всю мою ненависть к тебе, прекрасная и желанная принцесса Дэзи, – он уже не говорил, а шипел, словно змей.

– Что ты здесь делаешь Коренэлль? – слава Великой матери – это брат. Бросаюсь к нему и обнимаю, прижимаясь к его сильному, стройному телу. Он чувствует мою дрожь и также принимает ее за проявление страха, и обнимает меня, крепко-крепко прижимая к себе.

– Не бойся сестричка, я не дам тебя в обиду.

– Обещаешь? – тихий вздох.

– Обещаю, – он целует меня в макушку. Он высок и строен, и он пахнет лесом.

– Предательнице место в камере, в цепях, – голос холоден и бездушен.

– Чтобы ты мог избивать ее. Я вроде бы дал четкий приказ, не трогать ее. С ее головы не должен упасть ни один волос. А что я увидел, придя в ее камеру. Она была едва жива. Ты не имел права прикасаться к моей сестре. Даже убив отца, она не перестала быть принцессой, особой королевской крови.

– Она предательница своего народа, она убила короля, но что страшнее, она убила своего отца. И если бы на ее месте был кто-то другой, ты уже отдал бы приказ о казни. Чем она лучше других. Тогда почему, твоя сестра одета в бархат и парчу и ест не сухой хлеб и воду, а изысканные кушанья.

– Она предстанет перед судом старейшин, и никто не защитит ее, если вина моей сестры будет доказана. Но пока, ты не притронешься к ней, – и брат еще сильнее прижал меня к себе.

– Тебе еще нужны доказательства? Ее нашли с ножом, возле мертвого короля. И она ничего не помнит. Очень удобно. Она не помнит, как убивала, но точно знает, что не убивала. Какая-то выборочная память, ты не находишь? Твоя сестра – убийца, и только ты в это не веришь, – Коренэлль стоял и, нахмурившись, смотрел на нас обоих. Хлыст уже занял свое место у него на поясе. Мое тело очень хорошо помнило этот хлыст, также как мои губы помнили его рот. Я неожиданно вспомнила, что перед тем, как я потеряла сознание, его зубы прокусили мою нижнюю губу. Я дотронулась языком до нижней губы. Вот она, маленькая ранка с внутренней стороны. Страх и ненависть всколыхнулись новой волной и меня опять затрясло. НЕНАВИЖУ!!! Неужели он действительно мой возлюбленный, и неужели я его действительно любила. НЕТ, неправда. Я могла забыть отца, я могла забыть брата, в конце концов, я могла все забыть. Но то, что я не любила этого эльфа, я знала совершенно точно. Я не любила его никогда. Всегда боялась его необузданной ярости и жестокости, но не его самого. Я всегда давала ему достойный отпор, и это злило его еще больше. Я знала это, именно знала, а не помнила. Осознание этой истины обрадовало меня. Возможно, память все-таки возвращается ко мне. Возможно, если попытаюсь вспомнить чуть больше…. Мое тело выгнуло дугой от нестерпимой, всепоглощающей боли. Крик вырвался из горла и перешел в хрип. Кровь выступила на губах, я почувствовала ее острый металлический привкус на языке. Брат не смог удержать меня, и я упала на ковер, корчась от боли, пока снова не потеряла сознание. Я не видела, как глаза Коренэлля зажглись от радости, когда он увидел мои страдания. Я плавала в море боли и в моем мозгу билась только одна мысль: "Никогда не пытайся вспомнить. Никогда, никогда, никогда". Последнее что я увидела, перед тем как потерять сознание, был Коренэлль, впивающийся скрюченными пальцами в мои обнаженные бедра. И именно его темная тень слилась с моим угасающим сознанием.

Глава 3

Я стояла посреди тронного зала. На мне опять были наручники, выкованные гномами. Значит, не снять. Ну и ладно. Если меня осудят, что вероятнее всего, то не все ли равно, в чем умирать. А если оправдают, что вряд ли, то снимут сами. И я спокойно стояла и смотрела на старейшин, не выдавая своего страха. Их было десять. Пять мужчин и пять женщин. Каждому из них было очень много лет, хотя выглядели они чуть старше моего брата. И вот я стою перед ними и ожидаю приговора, от их решения зависит, жить мне или умереть.

Прошла неделя с того времени, как меня обвинили в убийстве отца. Всю неделю я провела в своей комнате, ни с кем не общаясь. Мне было разрешено ходить по комнате, есть и спать. От нечего делать я даже начала рисовать, но быстро разобралась, что рисование не мой конек. Пару раз ко мне пыталась прорваться какая-то девица, но стража не пропускала никого. Меня эта же стража не выпускала из комнаты. Брат навещал меня каждый день. МЫ подолгу разговаривали, он рассказывал мне истории из детства. При нем я еще раз попыталась вспомнить прошлое, но опять был приступ боли, напугавший его до чертиков, и я поняла и приняла простую истину: "больше я о прошлом не вспоминаю". Только с братом я могла выйти из комнаты и спуститься в сад. Прислуга с ненавистью смотрела на меня, и эти обвиняющие взгляды разъедали душу не хуже кислоты. И я решила не выходить из комнаты.

И вот я стою перед старейшинами. Они рассматривают меня внимательно и строго.

– Итак, Дэзидриэлль – отцеубийца. Ты признаешь свою вину, готова ли ты ответить за свои злодеяния, – ко мне обратился самый старый из старейшин.

– Естественно я не признаю свою вину. Я не убивала отца. Я этого не помню. Я вообще ничего не помню. Но думаю, что я не могла убить отца.

– Очень удобно, что ты ничего не помнишь. Ты не помнишь, как убила, но ведь ты не помнишь, что не убивала. И у тебя нет доказательств, твоей невиновности. А вот у нас, напротив, масса доказательств, твоей вины. Я вызываю Коренэлля – начальника стражи короля.

Коренэлль, мой враг, мой потенциальный возлюбленный, мой насильник, от этой мысли меня передернуло, встал напротив меня. В его глазах кроме ненависти, я прочла свой смертный приговор.

– Коренэлль, расскажи, что ты видел?

– Мы стояли на посту, возле дверей в покои короля. Дочь короля подошла и попросила об аудиенции. Ей было разрешено войти. Спустя тридцать минут мы услышали крики и звуки борьбы. Мы ворвались в покои и увидели принцессу Дэзидриэлль с ножом в руке, и короля лежащего, у ее ног. Увидев нас, она улыбнулась и, отбросив нож, упала в обморок. Мои слова могут подтвердить два охранника, которые были вместе со мной. Она убийца, – его рука, обвиняя, поднялась в мою сторону, и я наконец-то поняла причину его ненависти. Он не смог уберечь своего короля и покрыл себя позором. И все из-за меня. Такой позор принято смывать кровью.

Я старалась не думать о прошлом, не вспоминать, потому что любое воспоминание несло невыносимую боль. Меня уже подташнивало, и небольшая боль уже накатывала волнами. Я смогла ее оттолкнуть и погасить, подумав о цветах, лесе. И боль отступила. Аккуратнее Дэзи, не вспоминай, иначе… Я твердо усвоила урок и старалась отогнать воспоминания. Потом были вызваны те два охранника, что стояли караулом возле дверей и видели меня. Улик против меня было предостаточно, а вот доводов защиты вовсе не было. Я поняла, какое решение примут старейшины и не ошиблась. Все десять старейшин встали и смотрели на меня с высоты помоста.

– Принцесса Дэзидриэлль, вот наше решение. Ты будешь изгнана из королевства, твое имя будет вычеркнуто из нашей истории и забыто. В нашем королевстве никогда не существовало принцессы Дэзидриэлль. И если кто-то из эльфов, увидит тебя в пределах Вечного леса, то он с полным правом может и должен убить тебя, – старейшины повернулись и вышли из зала. Я стояла оглушенная и подавленная. Мне оставили жизнь, но какую. Лучше бы убили, так было бы гуманнее. Ведь без помощи и поддержки своего народа я погибну во враждебном мне мире.

– Тебе недолго осталось. Я убью тебя сам, никому, не доверяя столь важную миссию. Я буду сдирать с тебя кожу сантиметр за сантиметром. Ты будешь молить о быстрой смерти, но даже не надейся на мое сострадание. Ты сполна ответишь мне за унижение, – тихий шепот достиг моих ушек. Ненависть этого эльфа перехлестывала через край. Сколько же ее в нем?

Ко мне подошел брат и обнял меня. И он, и я, мы оба понимали, что приговор не отменить. Раз, приняв решение, старейшины никогда его не меняли. А значит меня, как эльфы больше нет. Принцессы Дэзидриэлль больше нет. Но тогда кто я теперь?

– Тебя отведут к святому дубу, и ты войдешь в него в первый и последний раз. Он изменит тебя навсегда. Ты перестанешь быть альфой. Ох, сестренка, что же ты наделала? Зачем ты…, – договорить мой брат не успел. Я в бешенстве оттолкнула его.

– Как ты мог поверить, что я убила нашего отца. Ты, мой брат, моя вторая половинка души. Если ты веришь в мою виновность, то убей сам, – я не хотела плакать, но предательские слезы сами начали капать из глаз.

Подошли охранники, и надели кроме наручников еще и цепи. Я безропотно позволила опутать себя цепями. Мне уже было все равно. Мой брат предал меня, допустив мысль, что я могла убить отца. Да я не помнила ничего, но я точно знала, что отца я не убивала. Знала и все тут.

Меня привели к священному дубу. Он был самым старым древом и по праву считался прародителем всего леса. И именно он станет моим палачом. Я стояла перед дубом и молила Великую мать о помощи. Старейшины встали вокруг и стали нараспев читать заклинание. И дуб раскрылся. Я вошла внутрь дерева, и оно закрылось за моей спиной, отрезая меня ото всех и не пропуская ни лучика солнечного света. Стало страшно, я не знала, что должно произойти, но понимала, что ничего хорошего меня не ждет. Боль пришла изнутри, сначала мучительно – тягучая, а затем острая, режущая, сводящая с ума. Одна вспышка, две, сто… больно, больно, больно. Я кричала, но меня никто не слышал, а потом мой голос сорвался в хрип. Я не могла двигаться, дерево окружало меня со всех сторон, плотно прилегая к коже. Я чувствовала, что что-то меняется во мне, принося мне боль и страдания. В груди поселилась страшная боль, словно что-то инородное вгрызалось в мое тело, разламывая и перемалывая в мелкую кашу кости, мышцы, сухожилия, разрывая сердце и легкие. Мой разум мутился от этой безостановочной боли. Я была готова умереть… И вдруг все кончилось. Дуб снова раскрылся, и я вывалилась без сил на траву. Ноги отказывались меня держать. Желая получить утешение и поддержку, я потянулась рукой к подарку матери, но нашла только искореженный, спаянный, оплывший кусочек золота. Клык волка пропал. Я непонимающе смотрела на амулет, затем тихонько дотронулась до груди и тут же почувствовала сердцем, что клык вошел в меня, растворился в костях, венах, мышцах, переполняя меня необычной, страшной, огромной силой, природу которой я еще не понимала, но которая одновременно и пугала и дарила какое-то стойкое чувство уверенности и спокойствия. Я с трудом села, затем поднялась на ноги и стала ощупывать себя. Все вроде на месте: руки, ноги, голова, глаза, нос, уши. УШИ? Они были не такие острые, как у эльфов. Маленькие, округлые, человеческие. Я что же стала человеком? Я с ужасом оглядывала своих сородичей, но встречала либо жалостливые, либо снисходительно – высокомерные взгляды.

– Уходи человек, в Вечном лесу нет места людям. Дайте ей все необходимое и выведите из леса, – сказав это, старейшины отвернулись от меня.

Я стояла перед ними, жалкая и слабая. Мне принесли лук и стрелы. Я их узнала сразу. Это были мои лук и стрелы. Брат подошел и обнял меня. Я почувствовала, как в карман моих штанов скользнуло что-то тяжелое. Он протянул мне свой роскошный плащ, а потом закутал меня в него. Мне принесли еды и какие-то вещи. Потом два рослых эльфа встали с двух сторон от меня, и мы вместе пошли к кромке леса. Я была изгнана навсегда и больше не принадлежала к своему народу.

Глава 4

Прошло пять долгих лет…

Дверь трактира открылась с громким стуком, впуская в теплое помещение холодный морозный воздух и что-то, завернутое по самую макушку в дорогой и теплый плащ. Трактирщик сразу оценил материал и качество плаща, а также выглядывающую из-под плаща рукоять тяжелого меча. Эта самая рукоять была усыпана драгоценными камнями и стоила невероятных денег. В центре перекрестья клинка и рукояти умостился огромный изумруд. Просто колоссальных размеров. На такой камешек можно не только трактир купить, а и весь этот город, да еще столько же останется, если не больше. Да и сам меч был не простым оружием. Лунное серебро, которое никогда не тупится, не становится хрупким от старости. Бесценный меч. Такой меч, в пору королю носить, а не этому безродному. Все это трактирщик увидел и оценил мгновенно.

– Лучшую комнату, ужин, и ванну с горячей водой. И чтобы вода была именно горячей, а не, чуть теплой. Мое тело заледенело до костей, ненавижу холод, – голос говорившего мужчины, был чуть слышен, но трактирщик понял, что говорит с молодым господином, уж слишком нежным был голос. По столу прокатилась золотая монета и мгновенно исчезла в большой и пухлой ладони трактирщика.

– Для вас все самое лучшее, господин. Не желает ли молодой господин, чтобы ему помогли выкупаться. Моя дочь с удовольствием окажет такую услугу, – трактирщик уже мысленно потирал руки, предвкушая. А вдруг его дочь понравится господину, и он захочет щедро отблагодарить ее. А если не захочет, так ведь и заставить недолго.

– Приготовьте ванну, а помыться я смогу и сам. Помощь мне не нужна, а компания для помывки тем более.

Жена трактирщика взяла свечу и пошла вперед, показывая дорогу. Тяжелой поступью смертельно уставшего человека, вновь прибывший, пошел за ней. Он не заметил, как в углу шевельнулись две тени, а возможно просто не обратил на них внимания. Они же пристально следили за его перемещением. Они тоже заметили и дорогую одежду, и рукоять меча, а еще, что мужчина был очень уставшим. Короче он был легкой добычей. Двое громил решили, что господин просто обязан поделиться со страждущими. Ведь господь велел делиться.

– Вот ваша комната, господин. Надеюсь, вам будет здесь удобно, и вы захотите остаться подольше. Вам точно не нужна помощь?

– Я уже сказал, мне просто нужна ванна, ужин и отдых. Завтра я уеду. Да, и будить меня не надо, я встану сам. И принесите ужин в комнату и побыстрее, – с этими словами мужчина вошел в комнату и закрыл дверь перед носом трактирщицы. Она спустилась в зал, прошла на кухню и закричала:

– Чак, быстро натаскай воды в дальнюю комнату. Господин хочет помыться. А ты Герти, переодень платье, повяжи новый фартук и отнеси ужин этому мужчине. А вдруг, увидев тебя, ему понадобиться помощь в принятии ванны, – и она со смехом подтолкнула свою дочь к выходу.

Герти задрожала, но покорно пошла, выполнять требования матери. Она знала, как служанки помогают "мыться" господам. А потом бегают, к старой Гретхен, на опушку леса за настойками, чтобы избавиться от ненужного греховного плода. Она не хотела так, она ждала своего принца. Но знала, что этот день придет. Она и так оттягивала этот момент до последнего. Герти видела молодого человека, и он не показался ей очень опасным. Скорее измученным и уставшим, но не опасным. А вдруг он опять откажется, ведь вроде четко дал понять, что помощь не нужна. Но ослушаться мать, значит потом быть избитой так, что пару дней она не сможет ходить, а может и двигаться. Герти с подносом подошла к двери комнаты. За дверью было тихо, и Герти постучала.

– Войдите, – раздался тихий уставший и неожиданно мелодичный голос. Герти вошла и сразу подошла к столу, чтобы поставить на него поднос с едой. Она старалась не смотреть в сторону ванны. Когда же она повернулась к господину, то обомлела. В ванне лежала девушка, и не просто девушка, а очень красивая девушка. А та, прикусив нижнюю губу, с насмешкой во взгляде смотрела на Герти. Она заметила и убранные под высокий, новый чепец волосы и новый фартук.

– Так, понятно. Новое платье, свежий передник. Милая и нежная овечка, отданная на заклание суровому проезжему молодцу. Но как видишь я не господин, а скорее госпожа. И что мне с тобой делать?

Герти молча, теребила в руках передник. Ее поразила красота и грация девушки. А между тем, девица рассматривала ее.

– Ладно, помоги мне вымыться, а потом уходи. Я дам тебе несколько монет, и ты сможешь сказать, что господину не понравилась твоя помощь.

– Леди, позвольте остаться у вас до утра. Я лягу на полу, и не буду мешать вам. Честное слово. А утром вы уедете.

Девушка молча, рассматривала Герти. Ей стало жаль эту юную крошку.

– Хорошо, оставайся. Утром перед отъездом я дам тебе немного денег. Как тебя зовут?

– Герти, добрая госпожа.

– Так Герти. Давай договоримся. Я не леди и уж тем более не добрая госпожа. Мое имя Дэзи. Просто Дэзи. И если хочешь остаться, то называй меня так.

– Хорошо госпожа, – увидев гневный взгляд девушки, Герти покраснела и быстро поправилась. – Простите, Дэзи.

– Ну, вот и отлично. А теперь давай помогай, раз уж ты решила здесь остаться, – и Дэзи полностью погрузилась в воду. Герти помогла ей вымыться и когда девушка чистая, согревшаяся и благоухающая села за стол, от усталости не осталось и следа. Дэзи поела, не забыв оставить половину Герти, а потом развалилась на кровати. Служанка хотела вынести ванну с грязной водой, но не смогла ее поднять.

– Герти оставь все как есть до утра. Иди, поешь, там остался хлеб, сыр, мясо. Вот вина нет. Я его все выпила.

Герти между тем подошла к столу, но к еде почти не прикоснулась. Только взяла маленькую корочку хлеба и стала обгрызать ее своими мелкими зубами.

– Открой окно и ложись, – голос девушки прозвучал совсем, с другой стороны, от кровати. Герти смотрела, как Дэзи сняла одеяло с кровати, затем расправив и свернув его вдвое, расстелила в темном углу. Туда же полетела подушка. Затем девушка легла на это импровизированное ложе и укрылась с головой своим плащом.

– Госпожа, позвольте мне лечь на полу. Вы заплатили такие большие деньги за отдых, а сами …, – договорить ей не удалось. Дэзи, не поднимая головы, тихо ответила:

– Герти ложись уже. Я спокойно посплю на полу. И давай побыстрее. До утра не так много времени, а мне очень хотелось бы отдохнуть и выспаться. Не так часто удаётся поспать в тепле, – с этими словами Дэзи отвернулась от девушки. Герти тихо, чтобы не побеспокоить спящую девушку, прилегла, не раздеваясь на кровать. Из угла, где лежала Дэзи, уже слышалось мерное дыхание. Девушка спала и Герти, успокоившись, тоже смежила веки. Ей казалось, что прошло всего мгновение, прежде чем рот Герти накрыла чья-то сильная и уверенная рука. Она хотела закричать, но тут же вторая рука присоединилась к первой, удерживая девушку в неподвижности и молчании. В слабом свете луны, Герти заметила Дэзи, и поняла, что это она просит ее молчать и не двигаться. Но взглянув в глаза девушки, Герти от ужаса округлила глаза. В глазах Дэзи мерцали перламутровые и бриллиантовые всполохи, а зрачок был не человеческий, а волчий. Дэзи улыбнулась и, убрав руку с груди девушки, тихонько приложила палец к губам, призывая Герти к тишине. Герти медленно кивнула, показывая, что поняла, и тут услышала непонятный шорох и возню за дверью. Кто-то пытался открыть дверь, и этот кто-то явно не собирался шуметь. Дэзи еще раз улыбнулась, успокаивая испуганную девушку, и Герти снова пробрал озноб. В улыбке, хотя нет, скорее оскале, было что-то жуткое, волчье. Дэзи скользнула в кровать, накрывая их обеих, покрывалом. И сразу же девушка почувствовала холод меча и стилета, который прижался к её боку.

– Если ты с ними, то умрешь первой, – шепот был тихим, но тон от этого не становился менее зловещим.

– Поверьте, госпожа, я не знаю кто это. Я не с ними, – Герти задрожала, и Дэзи пришлось убрать стилет, чтобы не пугать девушку еще больше.

– Тогда лежи тихо и желательно беззвучно. Пусть думают, что господин спит без задних ног после кувыркания с хорошенькой служанкой, – и Дэзи замерла под покрывалом. Герти казалось, что рядом с ней лежит дикий зверь, а не красивая молодая девушка. Было в этой незнакомке, что-то дикое, необузданное и от этого страшное.

Дверь тихо, почти без скрипа отворилась, пропуская в комнату тонкий луч света от свечи. Заметив, что окно открыто, и свет от луны дает достаточно света, один из мужчин пальцем затушил фитиль.

– Давай быстрее. Бери сумки, одежду, оружие. Потом все посмотрим и поделим, – хриплый шепот высокого мужчины разносился по комнате. Даже если бы Дэзи спала, то от такого топота и шума, который устроили эти двое, не проснулся бы только мертвый. Упал стул, сбитый одним из грабителей, и мужчины замерли. Но все было тихо. Когда грабители уже повернулись к двери, за их спиной раздался издевательский голос:

– А может, все-таки, обойдемся без грабежа? Ну, типа вас тут не было. Я даже готова закрыть глаза на ваше вторжение, – грабители повернулись на голос. Девушка сидела на постели, свесив ноги в сапогах, вниз. Взгляд зеленых, холодных, словно драгоценные смарагды, глаз, поверг мужчин в ступор.

– Баба? – верзила с удивлением рассматривал девушку. – Мик, это баба, баба, а не мужик.

– Том, а где же господин? – коротышка никак не мог взять в толк, что вместо господина он видит перед собой девушку, да еще и в компании с другой девушкой.

– Мик, идиот. Она и есть господин. Мы приняли бабу за мужика. Не зря он показался мне каким-то дохлым. Что же оно и к лучшему, меньше возни будет, – и, уже повернувшись к Дэзи, и отвесив ей шутовской поклон, Том с издевательством сказал:

– Госпожа, для вашего же блага будет лучше, если вы будете сидеть тихо, как мышка. Мы заберем ваши вещи и исчезнем из вашей жизни, словно нас и не было. А вы останетесь здесь живая и здоровая. Если же вы, не дай вам бог, вознамерились кричать и звать на помощь, то предупреждаю сразу. Я вас ударю, свяжу и засуну в рот кляп. А потом все равно заберу ваши вещи. Так по какому пути мы пойдем? – и снова шутовской поклон.

Абсурдность ситуации взбесила Дэзи. Она просто хотела отдохнуть и нормально вымыться. А эти грабители испоганили ей весь отдых. За одно это их следовало бы убить. Дэзи незаметно передвинула меч на край, чтобы в любой момент схватить его. Потом с ленивой грацией встала с постели.

– Кричать я не буду, это не в моих интересах. Никто не знает, что я остановилась в этом трактире. Здесь меня тоже никто не знает и мне хотелось остаться неузнанной подольше. Но вы своим совершенно идиотским вторжением, полностью спутали мне все карты и сломали мои планы на нормальный отдых. Поэтому у меня только одно условие. Сможете выйти из этой комнаты живыми, что же, значит, мне не повезло…, – с этими словами меч, как по волшебству оказался в руке. В другой тут же оказался тонкий, словно солнечный луч стилет. Дэзи стояла совершенно спокойно и ждала нападения.