скачать книгу бесплатно
Коммунистическая республика Камчатка
Виктор Карлович Старицын
Новороссия Новосветская #2
Вторая книга трилогии «Минзаг Марти». Книга написана в жанре альтернативной истории. В ночь на 1 июня 1939 года минный заградитель КБФ «Марти», направлявшийся после официального визита в США из Майями в Ленинград посредством неизвестного науке физического явления перенесся ровно на 400 лет в прошлое. Руководитель делегации ВКП(б) старый большевик Круминьш при поддержке майора НКВД Ягодина, опасаясь чрезмерного усиления командира корабля Мещерского, обвиняет его в контрреволюционной деятельности и арестовывает. Моряки отказываются подчиняться путчистам. Ортодоксальные большевики терпят поражение. Экипаж минзага берет под контроль острова Малой Антильской гряды, а затем и большие острова Карибского моря. Затем отбивает нападение испанской Великой Армады. Для ускорения развития промышленности моряки завозят из Европы ремесленников и разрешают им открыть свои частные мастерские. Молодые комсомольцы, недовольные разрешением частной, начинают мятеж под "левацкими" лозунгами.
Виктор Старицын
Коммунистическая республика Камчатка
1. Набег на Сан-Хуан.
1-го февраля флот республики вышел в набеговую операцию на Сан-Хуан. Этот порт был самым первым и самым крупным портом Испании на всех Антильских островах. Именно в него приходили после трудного перехода через Атлантику караваны из метрополии. И в нем испанцы разгрузили последний караван, пришедший их Испании, перед нападением на Крым. Так что, сейчас в порту скопилось огромное количество товаров, в которых нуждалась республика.
Флот республики выглядел внушительно. Флагман – Марти с двумя стотридцатками, трехдюймовкой, сорокапяткой и четырьмя минометами, галеоны Фрунзе и Сталин, вооруженные трехдюймовками местного производства и минометами, фрегат Ленин и когг Варяг с настоящими трехдюймовками и минометами, каравелла Свердлов с самодельной трехдюймовкой и минометом – всего шесть вымпелов. Отсутствовали ушедшие в Европу Маркс и Энгельс и оставшиеся на каботажной линии Тринидад – Крым Аврора и Киров.
Эскадра шла кильватерной колонной с Марти во главе. Ход пришлось держать по самым тихоходным кораблям – всего 6 узлов. Сильно мешал встречный ветер, балов 5 – 6, разогнавший приличную волну. В итоге, дошли за четверо суток вместо двух. Пройдя вдоль северного берега острова Пуэрто-Рико, в полдень 5-го февраля подошли к городу. Ветер, как по заказу, ночью почти полностью стих. Дымя трубами, эскадра кильватерной колонной прошла вдоль берега на дистанции две мили. Белые с синей полосой, с красной звездой и серпом с молотом флаги РККФ гордо реяли за кормой каждого корабля.
Командование и незанятые члены экипажей рассматривали Сан-Хуан. Командиры изучали фортификационные сооружения противника, а команда просто глазела.
Город был основан испанцами всего тридцать лет назад на небольшом полуострове, отделяющем исключительно удобную глубоководную бухту от Атлантического океана. Сама бухта имела размеры примерно два на четыре километра и соединялась с океаном проливом шириной в полмили в ее западной части. Вытянутый с востока на запад, занятый невысокими холмами полуостров имел длину три километра и ширину примерно километр. С восточной стороны полуостров соединялся с основной сушей узкой и низкой песчаной косой, прикрытой, однако, от океанских волн небольшим соседним островком.
***
За три дня до этого в порт вернулся единственный когг, один из всей Непобедимой армады. Маневрируя при построении кильватерной колонны перед боем, он врезался бушпритом в высокую корму галеона, и вынужден был заняться починкой такелажа. Моряки слышали отдаленную канонаду и многочисленные мощные взрывы, несомненно, взрывы крюйт-камер на кораблях. Отправившись затем вслед ушедшему флоту, когг обнаружил огромное количество плавающих обломков. Подняв нескольких уцелевших моряков, экипаж когга услышал о быстром разгроме флота всего несколькими кораблями пришельцев. Капитан корабля принял решение идти в Сан-Хуан и сообщить о гибели флота.
По прибытии в порт и доклада губернатору капитан и весь экипаж были посажены под арест с целью предотвращения паники. Губернатор Хуан-Карлос направил срочное сообщение вице-королю, а также гонцов в Санто-Доминго и в Гавану с приказом известить все испанские порты о возможном нападении пришельцев. Губернатор приказал собрать в городе всех поселенцев и все воинские подразделения со всего острова Пуэрто-Рико. Он надеялся, что до нападения пришельцев успеет подготовить город к обороне. Враг опередил его. Ничего сделать не успели.
***
Со стороны океана город смотрелся весьма живописно. Практически весь полуостров был уже застроен. На западном мысу полуострова, примыкающем к проливу, виднелась дерево-земляная крепость в форме квадрата. На ее фасах, обращенных к океану и к проливу, в бойницах просматривалось десятка четыре пушек. Над невысокой каменной цитаделью развевался флаг Испании.
На малом полуострове, ограничивающем пролив с запада, виднелась примерно такая же крепость. На океанской стороне в центре полуострова и на его восточном краю, примыкающем к песчаной перемычке, хорошо просматривались две крепости меньшего размера, каждая пушек на двадцать. Поперек песчаной косы испанцы построили дерево-земляную стену с двумя башнями, для защиты от возможных нападений индейцев. На башнях стояли несколько малых полевых пушек.
На основании опроса пленных, а также современных и трофейных карт был заранее составлен подробный план города и бухты. Рассматривая с мостика в стереотрубу город, командир Марти и по совместительству капитан-командор эскадры кап-два Звягинцев, сличал увиденное с планом. Штурмана поработали неплохо. Отличия плана от местности были минимальны.
Вблизи главной крепости на самом высоком холме полуострова возвышался двухэтажный дворец губернатора, выстроенный из белого камня. Вдоль центральной улицы, идущей по гребню холмов, располагались казенные учреждения: губернская управа, городской магистрат, королевская фискальная служба, командование военного флота и армии, полицейпрезидиум, костел. Ближе к берегу, на параллельных улицах стояли дома знати. Все каменные.
На противоположной стороне полуострова, ближе к перемычке, кучно теснились глинобитные мазанки бедноты. Прямо к стене примыкало длинное одноэтажное здание казармы. По информации пленных, в нем квартировало все испанское войско и городская стража. Среднюю часть полуострова занимали дома мастеровых и их мастерские. В основном бревенчатые, хотя кое-где виднелись и каменные.
Население города, по сведениям пленных, составляло около десяти тысяч человек. Всё оно высыпало на улицы и пялилось на проходящие мимо корабли. Действительно, дымящие высокими тонкими трубами, быстро идущие без парусов против ветра корабли, должны были поразить воображение местных. Особенно низкая серая громада Марти.
Дойдя до траверса пролива, эскадра описала правую циркуляцию и малым ходом двинулась в обратном направлении. На траверсе перемычки Марти застопорил ход в полутора милях от берега. Пушки главного калибра развернулись из походного положения на правый борт и нащупали длинными стволами цели. С предварительными ультиматумами и предложениями капитуляции республиканское командование решило не заморочиваться. Враг напал первым и должен был понести заслуженное наказание.
Стотридцатки оглушительно рявкнули и выбросили длинные языки пламени и дыма. Командование решило пожертвовать штатными снарядами, но произвести на местных неизгладимое впечатление. Через секунды на стене рванули фугасы. В клубах дыма и пыли полетели во все стороны обломки бревен, куски лафетов и целые пушечные стволы. Уцелевшие пушки крепости дали ответный залп. Всплески падений встали в полумиле от эскадры. Всего Марти сделал пять залпов. От куртины крепости остались только груды земли и торчащие из них обломки бревен. Никакого шевеления там больше не наблюдалось.
Затем Марти дал ход, развернулся и направился к центральной части полуострова. Ленин, Сталин и Фрунзе подошли к берегу на два кабельтова на траверсе стены, перегораживающей перемычку. Варяг и Свердлов последовали за флагманом.
С борта Ленина, Сталина и Фрунзе по стене часто забили минометы, сметая с нее и с башен защитников. Их трехдюймовки с максимальной скорострельностью принялись разносить по камешкам и бревнышкам казарму. Самодельные фугасы с начинкой из черного пороха были слабоватыми, зато их не приходилось жалеть. Местное население кинулось от стены к центру города. Артогонь прекратился, лишь когда в развалинах казармы прекратилось всякое движение. Стену постарались сохранить в целости. Осколочные мины ее практически не повредили.
Затем артиллеристы задробили стрельбу, а минометчики перенесли огонь на халупы, расположенные поблизости от стены. Глинобитные мазанки разлетались в пыль даже от фугасных мин. Стреляли до тех пор, пока на удалении до ста метров от стены не осталось ни одного мало-мальски целого строения. Отстрелявшись, корабли стали спускать на воду шлюпки, на которые сразу грузился десант туземной гвардии.
Согласно плану операции, десант должен был занять стену на перешейке и воспрепятствовать попыткам прорыва испанцев из города. Десант поддерживал краснофлотский расчет максима под охраной пятерых конвойников с винтовками.
Марти тем временем разнес в пыль крепость в центральной части острова, затем остановился напротив входа в бухту и проделал тоже самое с крепостями, охранявшими пролив. На все про все истратили четыре десятка штатных снарядов и полтора часа времени. Жители города, недавно проводившие в бой крупнейшую во все времена эскадру, по всеобщему мнению способную стереть в порошок любого противника, в ужасе от зрелища мгновенного расстрела всех городских крепостей, попрятались по домам.
Всю дорогу до Сан-Хуана замполиты кораблей не покладая языков накачивали экипажи: краснофлотцев, индейцев и особенно испанцев на беспощадное уничтожение врага. Чтобы предотвратить организованное сопротивление и снизить возможные потери, командование решило уничтожить артогнем все руководство города прямо в административных зданиях и жилых домах. Поэтому, после уничтожения военных объектов и казенных учреждений планировался обстрел домов начальства и аристократов. То есть, по сути, планировалось обстреливать мирное население.
С краснофлотцами особых проблем не ожидалось. Коммунистическая ненависть к эксплуататорским классам привита им еще в школе, в пионерских отрядах, в комсомоле и на службе. С индейцами – тоже. Они от испанцев претерпели много бед и никаких сомнений испытывать не должны были. Да и во время войн между племенами индейцы различий между воинами и гражданскими лицами они не делали. А вот испанские добровольцы могли засомневаться. Поэтому, среди них во всякую свободную минуту замполиты и краснофлотцы – комсомольцы вели плотную партийно-политическую работу. Разъясняли с марксистских позиций подлую эксплуататорскую сущность аристократов, дворянства, духовенства и купеческого сословия. Воспитывали, словом, праведную классовую ненависть к угнетателям.
Уничтожив блокировавшие вход в пролив укрепления, Марти вошел через пролив в бухту и занял позицию в двух кабельтовых от берега на траверсе губернаторского дворца. Свердлов и Варяг проследовали вглубь бухты и заняли позиции для обстрела центральной части полуострова со стороны бухты. У причалов порта обнаружилось полтора десятка шхун. Из более-менее крупных кораблей присутствовал один когг на двести тонн и каравелла на полтораста. На стапелях верфи в разной степени готовности стояли еще четыре каравеллы.
К этому времени Ленин, Сталин и Фрунзе закончили высадку десанта. Ленин остался у перешейка, чтобы в случае чего, поддержать десант огнем. Фрунзе занял позицию напротив центральной части города, а Сталин – на траверсе дворца губернатора со стороны океана. Таким образом, в городе не осталось ни одного уголка, не простреливаемого артиллерией «камчатцев». Даже складки местности между холмами легко простреливались из минометов.
В 16-20 Звягинцев по радио циркулярно приказал всем кораблям начать выполнять основную часть плана. Приказ был записан радистами и зачитан экипажам:
«В ответ на подлое нападение испанской эскадры на мирный горд Ленинград, приказываю обрушиться на врага со всей пролетарской ненавистью, всей мощью флота республики! Мы несем избавление от гнета феодалов и колонизаторов испанскому и индейскому пролетариату и трудовому крестьянству. Мы возьмем реванш за поражение испанского пролетариата в гражданской войне! Подлежат безусловному уничтожению все представители испанских правящих классов. Такова беспощадная логика классовой борьбы, завещанной нам Марксом, Энгельсом, Лениным и Сталиным! Именно так действовала Рабоче-крестьянская Красная армия в славные времена гражданской войны! Приказываю всем кораблям открыть огонь по моему сигналу – красной ракете.»
Цели каждому орудию и миномету были заранее детально расписаны с указанием координат и расхода снарядов. Над Марти взлетела красная ракета. Все трехдюймовки и минометы эскадры одновременно открыли огонь. Уничтожению подвергались все административные здания и все жилые дома начальства. Задачей обстрела было уничтожение всего руководящего состава колонии. Командование намеревалось свести потери личного состава к минимальному минимуму.
Снаряды легко пробивали стены домов, построенных из мягкого белого песчаника, и взрывались внутри. Фугасные мины пробивали черепичные крыши. Хотя начинка снарядов и мин из черного пороха была слабоватой, от разрывов с домов сносило крыши, вылетали двери и окна, вверх поползли дымы разгоравшихся пожаров.
Обстрелу не подвергались только мастерские, склады, портовые сооружения, верфи, дома ремесленников и бедноты. Не обстреливался также костел. Командование опасалось разбудить религиозный фанатизм испанцев. Канонада гремела два часа. Вся западная часть города превратились в дымящиеся руины.
И тем не менее, противник нашел в себе силы для попытки прорыва. Уже на закате, до трех сотен солдат, накопившись в мазанках бедноты, попыталась рывком ворваться на стену. «Максим» дал по атакующим одну длинную очередь. Уцелевших расстреляли из луков туземцы. Нескольких особо удачливых испанцев, сумевших взобраться на поврежденную в одном месте стену, гвардейцы приняли на шпаги. Попыток организованного сопротивления больше не было.
Солнце зашло за горизонт, и как всегда бывает в тропиках, мгновенно стемнело. Боевые действия прекратились. На стене десантники зажгли керосиновые прожектора Друммондова света. С моря по берегу шарили прожектора кораблей, отбивая у местных всякие мысли о бегстве на лодках через бухту. Подсвеченный многочисленными пожарами город в ужасе затих. Пожары никто не тушил. Быстрые, эффективные и безжалостные действия небывалого ранее противника подавили волю к сопротивлению. Невиданные еще в этом мире узкие сфокусированные лучи прожекторов, отчетливо заметные в окутавшем город и бухту дыму пожарищ, казались отчаявшимся местным жителям светящимися мечами архангелов. Или мечами сатаны.
С рассветом Марти включил на всю мощность внешнюю громкоговорящую связь и дважды обошел вокруг города, голосом краснофлотца Подригина донося до ушей жителей приказ Республики:
«В ответ на нападение флота королевства Испании на мирный город республики Камчатка, Верховный Совет республики Камчатка объявляет войну королевству Испания. Напавший на республику флот Испании полностью потоплен. Все военные силы Испании в Вест-Индии будут уничтожены. Сопротивление войскам республики бесполезно. Всякий, кто оказывает вооруженное сопротивление, будет убит на месте.
Командование флота Республики Камчатка приказывает всем жителям города Сан-Хуан прекратить сопротивление и сложить оружие. До полудня сего дня все солдаты и жители города обязаны отнести все имеющееся оружие на плац перед разрушенной казармой и сложить его там. Жителям, сдавшим оружие, приказываем вывесить над входами в дома белые флаги. Всем жителям приказываем оставаться в своих домах. Всем солдатам и морякам приказываем собраться в костеле. После полудня войска республики войдут в город. Всякий, кто будет замечен с оружием в руках после полудня, будет убит на месте, а его дом – разрушен.
Командование гарантирует всем сдавшим оружие солдатам, морякам и жителям города сохранение жизни и имущества. Никакого насилия по отношению к сдавшим оружие чиниться не будет.»
Усиленный мощными громкоговорителями голос краснофлотца Подригина казался местным гласом бога.
Замполиты весь переход работали с туземными гвардейцами, вколачивая им в головы, что войска республики мирное население не обижают, не грабят, не насилуют женщин и девушек. Для индейцев это были весьма трудно усваиваемые новации. В их собственных войнах между племенами все имущество и женщины побежденных доставалось победителям без каких либо ограничений.
Звягинцев издал специальный приказ, о том, что гвардейцы, замеченные в грабежах и насилиях, будут лишены подданства республики, уволены из гвардии, лишены оружия и с позором отправлены обратно в племена, как нарушившие присягу, без права повторного приема на службу. Угроза лишения железного оружия и доспехов произвела на туземцев должное впечатление. С позором возвращаться в племя никто из воинов не хотел. Командование надеялось, что воины смогут удержаться от грабежей и насилия.
По улицам уцелевшей центральной и восточной части города потянулись цепочки жителей, тащивших оружие к бывшей казарме. К полудню на плацу выросла изрядная груда железа. Пожары уже стихли.
После полудня гвардейцы повзводно приступили к прочесыванию домов. С каждым взводом следовали краснофлотец. Войдя в дом, он с помощью комвзвода – испанца опрашивал хозяина и записывал с его слов фамилию, род занятий, состав семьи. Отдельные взвода обследовали склады и мастерские, описывая их содержимое. Сопротивления нигде оказано не было. Местные были полностью деморализованы. Включая немногих уцелевших дворян. К концу дня перепись населения и трофейного имущества была закончена. Военнопленных заперли в костеле. Ночью улицы города патрулировали гвардейцы.
Следующие три дня город вдумчиво и методично грабили. Первым делом военнопленных заставили захоронить всех мертвецов, во избежание эпидемий. Лечением раненых испанцев не озадачивались, возложив это дело на местные силы. Отдельным сомневающимся краснофлотцам замполиты задавали простой вопрос: «А если бы испанцы захватили Крым, стали бы они лечить наших раненых?» Ответ был очевиден. У всех в памяти еще свежи были зверские расправы франкистов над захваченными в плен ранеными республиканцами во время испанской гражданской войны.
Пленные матросы и гражданские лица мужского пола под руководством мартийцев грузили трофеи на вставшие к причалам корабли. Весь местный гужевой транспорт был мобилизован.
Глубина бухты позволила поставить к причалу даже Марти. Загружали трофейные когг и каравеллу, а также еще одну каравеллу, полностью готовый корпус которой обнаружился на верфи. Грузили со складов ткани, выделанные кожи, стекло, посуду, цемент, порох, красители, соль, стройматериалы, оружие, пушки, металлы и металлические инструменты. Обнаруженные в разрушенных домах аристократов и административных зданиях деньги и ценности тоже не оставили бесхозными.
Всем мастерам – ремесленникам и их подмастерьям объявили постановление Верховного Совета республики: поскольку их продукцией снабжалась напавшая на республику эскадра, то все они объявляются военнопленными и подлежат вывозу в республику со всем оборудованием их мастерских. В виде особой милости со стороны Верховного Совета им дозволялось взять с собой семьи. В республике мастеровым обещали предоставить жилье, питание и работу по специальности. Отправлению религиозных обрядов обещали не чинить препятствий. После окончания войны всех обещали отпустить. Что интересно, все без исключения мастеровые решили взять своих чад и домочадцев с собой.
Правительство республики намеревалось, прежде всего, подорвать производственную базу Новой Испании. Подсобных рабочих решили не брать. Пленных испанцев: солдат и матросов с кораблей и так было предостаточно.
Замполиты ходили по домам, в которых семьи остались без кормильцев. Таких было много. Артиллеристы не зря израсходовали боезапас. Молодых вдов уговаривали переселяться в Крым. Обещали райские кущи и новых мужей. Про принятое в республике многоженство дипломатично умалчивали. Многие вдовы соглашались. Детей то надо было кормить.
10-го февраля эскадра двинулась в обратный путь. Марти вел на буксире трофейный когг. Ленин и Свердлов, имевшие относительно большую энерговооруженность, буксировали каждый по каравелле. Все корабли были забиты под завязку. Полные трюмы полезных грузов. На батарейных палубах – тоже грузы и толпы людей. Мастера и подмастерья с семьями – всего примерно 1200 человек, из них 158 мастеров и подмастерьев, военнопленные – 1370 душ, 265 молодых вдов, и при них с полтысячи детей.
За кормой выходящей из гавани эскадры снова густо дымили пожары. Перед отходом победители подожгли все склады, на которых оставалась еще масса товаров, все верфи, все корабли и все портовые сооружения. Нефти на растопку не пожалели. Так что, потушить все это было вряд ли возможно. Крупнейший испанский порт на Антильских островах был полностью уничтожен. Население города сократилось вдвое. Производственная база колонии подорвана. Испанский руководящий состав подчистую истреблен. Операция увенчалась полным успехом.
2. Мятеж.
Конвой довел Сокольского до ворот крепости, оставшихся приоткрытыми после вывода других арестованных, и бочком протиснулся между тяжелыми створками. Вслед за замыкающим конвой Замилацким через ворота начали протискиваться краснофлотцы. В ярком свете ламп в полусотне метров напротив ворот обнаружился броневик.
На подножке за приоткрытой дверцей броневика стоял конвойник с рупором в руках. Жестью рупора загромыхал его голос:
– Приказом наркома НКВД на острове введен комендантский час. До восхода солнца всем гражданам республики запрещено покидать пределы жилых зон.
Моряки узнали голос лейтенанта конвойного взвода Стешина. Его все мартийцы знали. Неплохой, сущности, парень. Глухо заворчав, краснофлотцы двинулись вперед. Заплясал огонек на дуле максима, треснула короткая очередь. Пули просвистели над головами, впиваясь в бревна частокола. Народ в изумлении остановился.
– В случае неподчинения приказу наркома имею приказ стрелять на поражение! Приказываю немедленно вернуться в крепость! – снова загремел голос Стешина.
Уже накопившаяся перед воротами толпа загудела и снова качнулась вперед. Опять простучал максим. На этот раз пули взбили пыль с утоптанного плаца прямо перед моряками.
– Следующая очередь будет на поражение! – Прохрипел жестью рупор.
– Братва! Отходим! А то и вправду всех постреляют! – Прогудел над толпой бас боцмана Шнурко, оказавшегося в первом ряду мартийцев. Недовольно гудя, краснофлотцы попятились в крепость.
За воротами уже собрался весь экипаж. Услышав выстрелы, мартийцы сбежались к воротам. Слов Стешина никто из оставшихся в крепости не разобрал, всё заглушил вещающий через репродукторы Круминьш, в который уже раз повторяющий свою речь.
– Братва! Там за воротами броневик с пулеметом! Конвойники всех пострелять грозятся, кто из крепости до восхода выйдет! – проинформировал собравшуюся толпу кто-то из вернувшихся из-за ворот.
– Да что же это творится, братцы? – Вопросил другой голос. – По своим же стреляют, суки конвойные! Толпа грозно зашумела. Отдельных слов было уже не разобрать. Возмущенно гомонили все. Многие порывались двинуться за ворота.
– А ну, всем стоять на месте и не дергаться! – снова рявкнул Шнурко. – Братва! Не будем пороть горячку и лезть с голыми руками на пулемет! Наши двустволки броню не пробьют! Броневик только гранатами можно взять, а они в оружейке. Пошли посоветуемся, да и командиров надо бы послушать. А то какая то мутная ситуация получается. Айда за мной!
Шнурко прошагал сквозь толпу к центру жилого блока крепости на игровую площадку. Краснофлотцы потянулись за ним. Голос Генсека наконец умолк. На площадке боцман влез на доминошный стол и вопросил:
– Товарищи краснофлотцы! Давайте попусту глотку драть и разводить анархию не будем! Кто желает высказаться по существу дела?
Из толпы вышел боцман Влазнев и взгромоздился на стол рядом со Шнурко. Маленький кряжистый Шнурко и длинный сутулый Влазнев вместе смотрелись как популярные клоуны Пат и Паташон, но никто не засмеялся.
– Вот что я вам скажу, товарищи краснофлотцы! – Начал Влазнев. – Мы все уже долго служим под командой каперанга Мещерского и его хорошо знаем. А лично я, так под командой Николая Иосифовича до назначения на Марти еще пять лет в учебном экипаже служил. Что-то мне не верится, что капитан первого ранга Мещерский будет контрреволюцию разводить и заговоры устраивать. Да и стармеха нашего товарища Вострикова и командира БЧ-2 товарища Сокольского мы хорошо знаем, а они тоже в заговорщики попали. – Толпа одобрительно загудела.
– А вот товарища Круминьша мы знаем мало. Что он за товарищ, нам не известно. Может, он нам и не товарищ вовсе? Заговор – это дело коллективное. Заговорщиков должно быть много. А вот скажите, товарищи краснофлотцы и товарищи командиры, кто-нибудь из вас про заговор что-нибудь слышал? – Боцман сделал длинную паузу. Моряки переглядывались. Никто не откликнулся. Из толпы послышались возгласы:
– Не было никакого заговора! Вранье всё! Поклеп на Мещерского возвели. Хотят НКВД-шники нам здесь 37-й год устроить!
– Вот и я так думаю. Надо решить, что делать дальше. Но, анархию мы разводить не будем, небось, теперь не 18-й год! Давайте послушаем наших командиров. Старший по званию у нас здесь, как я понимаю, командир сменного экипажа Марти капитан второго ранга товарищ Веденев. Сергей Семеныч, прошу на трибуну.
В это время Генсек, прочитав свою речь раз пять или шесть, приказал связисту выключить трансляцию и вышел из радиорубки на крыльцо. Поскольку радиорубка имела хорошую звукоизоляцию, очередей максима Круминьш не услышал. Зато услышал всю речь Влазнева. Поняв, что дело пахнет жареным, Валдис Леонардович бочком – бочком, вдоль стеночки жилого блока дошел до частокола, вдоль него прошел к воротам крепости и выскользнул в них. Никто из мартийцев на этот маневр внимания не обратил. Все слушали ораторов. За воротами Генсек рысцой подбежал к броневику, взял из его экипажа одного бойца – конвойника с винтовкой для охраны собственной персоны и быстрым шагом двинулся к штабу НКВД.
Кап-два Веденев влез на стол, оба боцмана, наоборот, с него спрыгнули, давая понять краснофлотцам, что дисциплину в экипаже никто не отменял.
Веденев сразу взял быка за рога.
– Такой толпой мы быстро ничего не решим. А время дорого. Наши товарищи арестованы. Один из них ранен. Предлагаю всем командирам, всем членам выборных органов республики и всем наркомам пройти в помещение ГКП. Там будем решать, что делать. А вы, товарищи краснофлотцы, помитингуйте тут. Как примете решение, сообщите его нам в ГКП. Вас, Никита Фадеич, – обратился он к Шнурко, – попрошу остаться здесь с краснофлотцами. Вы, как член Верховного Совета, будете вести митинг личного состава Марти.
Веденев спрыгнул со стола и двинулся к штабу.
В помещение ГКП набилось человек тридцать. Все расположились стоя вокруг стола с большой картой Антильских островов.
– Прежде всего, кое-что нужно прояснить, – начал Веденев. – В речи Генсека мы все слышали, что арест заговорщиков одобрен Политбюро. Прошу присутствующих членов Политбюро сообщить, что они знают по этому поводу.
Влазнев, Болотников, Зильберман и Жердев поочередно доложили, что на Политбюро вопрос не рассматривался.
– Делаем вывод: из шести членов Политбюро четверо ничего не знают, а один арестован как заговорщик. Следовательно, решение принимал лично Генеральный секретарь, без обсуждения с членами Политбюро. Значит, про решение Политбюро товарищ Круминьш нам все соврал! – Все возмущенно зашумели.
– Идем дальше. По словам Круминьша, ордер на арест выдал Верховный суд республики. У нас тут должен быть один член Верховного суда.
– Здесь я, товарищ капитан третьего ранга, отозвался краснофлотец Тараторкин.
– Обсуждал ли Верховный суд выдачу ордера?
– Если и обсуждал, то меня на обсуждение не пригласили.
– Значит, решение принимали вдвоем Замилацкий и Вепринцев, в тайне. Следовательно, и решение Верховного суда не законно, – сделал вывод Веденев. – А раз так, то что мы имеем в сухом остатке?
Мы имеем мятеж Генерального секретаря, председателя Верховного суда и наркома НКВД против законно избранных органов власти республики – Верховного Совета и Совета народных комиссаров.
Здесь присутствуют пятеро членов Верховного совета из восьми. Сокольский арестован, Шнурко ведет митинг. Ставлю на голосование Верховного Совета вопрос о признании действий Генсека, наркома НКВД и председателя Верховного суда вооруженным мятежом. Прошу членов Верховного совета голосовать.
«За» проголосовали Мякишев, Быстрицкий, Панин и сам Веденев. Профсоюзник Дохнов воздержался. Тараторкина послали спросить мнение Шнурко. Тот заочно проголосовал «за».
– Верховный совет республики решение принял пятью голосами при одном воздержавшемся. Имеет место вооруженный мятеж против республики, – заключил Веденев.
Затем быстро проголосовали за введение на острове военного положения, снятие Ягодина с поста наркома внутренних дел и назначение Веденева исполняющим обязанности Главнокомандующего вооруженными силами республики.
После этого, державшийся у стеночки за спинами собравшихся, нарком острова Крым, он же замполит Марти, товарищ Лифшиц попытался незаметно выскользнуть из помещения ГКП. Он то, как раз, про «заговор» все знал, но, учитывая сложившиеся обстоятельства, предпочел на эту тему не распространяться. Веденев маневр Лифшица заметил, и тормознул его:
– А вы куда, товарищ Лифшиц? Сейчас будет заседать Совнарком, и вы как его член обязаны присутствовать! Лифшиц нехотя вернулся к столу.
В ГКП вошел боцман Шнурко и объявил, что краснофлотцы на митинге постановили объявить недоверие Генсеку, наркому НКВД и Председателю суда. Митинг постановил отстранить их от занимаемых должностей. Краснофлотцы ждут решения командования.
Новый Главком послал Панина и Шнурко объявить краснофлотцам только что принятые решения Верховного совета и объявить в гарнизоне боевую готовность №1.
– Нас здесь около 180 человек, у каждого пистолет, или двустволка, или обрез, – продолжил Главком. – У НКВД в подчинении броневик с пулеметом, десяток бойцов с винтовками, полторы сотни конных и около двух сотен пеших туземцев с холодным оружием и луками. То есть, силы примерно равные. Это по стрелковому оружию. Есть еще береговая артиллерия. Там все расчеты орудий из наших.
