скачать книгу бесплатно
Мы так любили «Битлз». Пьеса
Виктор Пятницкий
Когда-то они учились в одном классе, любили «Битлз» и одну женщину. Годы пролетели незаметно. Встретившись через много лет, они заново открывают друг друга. Когда тебе уже за пятьдесят можно уже говорить обо всём начистоту.
Мы так любили «Битлз»
Пьеса
Виктор Пятницкий
© Виктор Пятницкий, 2016
ISBN 978-5-4483-4528-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Действующие лица:
Шумов Алексей – 55 лет, чиновник, обильная проседь в волосах; одет по-деловому, рубашка, галстук, брюки.
Стрельцов Александр – 55 лет, инженер, бледный, худой, шатен, седина на висках; одет: водолазка, джинсы.
Дубинин Максим – 55 лет, низкий рост, немного полноват, в левом ухе серьга, одет: бедно, какой-то старый серо-коричневый свитер, широкие мятые штаны.
Инга – 20 лет, куколка с серыми глазами.
Татьяна – 55 лет, светлые волосы, делала пластику.
Стас – 21 год, худой, длинноногий шатен.
1 действие
Квартира Шумова. Слева в самом углу висит плазма. Прямо окно с видом на Башню Федерации. Перед ним чуть правее стеклянный стол, три стула. За столом мягкий кожаный жёлтый диван. Ещё правее бар с раковиной и холодильником. В самом правом углу музыкальные инструменты. Слева от окна входная дверь. Дальше вешалка-тумба. Дальше две большие фотографии в рамках: одна с цветами, другая с видом природы.
Открывается входная дверь. В квартиру заваливаются Шумов, Стрельцов и Дубинин. У Дубинина за спиной болтается гитара.
Шумов (возбуждённо). Парни, давайте к столу. Я в шоке. Такая встреча! Сколько мы не виделись? Лет тридцать? Больше?
Дубинин падает на диван. Стрельцов садится на стул.
Шумов. Сейчас я всё организую.
Он тащит из холодильника на стол закуску, достаёт из бара виски и бокалы.
Дубинин (мотая головой). Смотри – организатор.
Стрельцов (с задумчивым видом). Да.
Шумов (разливая виски в бокалы). И надо же, какая удача встретиться аккурат в день, когда я дома один. Повезло.
Стрельцов. Я так и не понял, где вы друг друга нашли.
Дубинин. Объясняю. Я стоял, курил около табачного киоска. И тут подходит к киоску такой красиво одетый дядя, вылезший из не менее красивой машины, и покупает сигареты. Мы с ним пересеклись взглядами. Лёха? Макс? Ну и обниматься, охи, ахи. Лёха отправил машину куда подальше, и мы пошли к нему домой пешком. Идём через сквер, смотрим, на скамейке какой-то чудак сидит, о чём-то своём думает. Не Шурик ли Стрельцов? Подошли, точно ты.
Стрельцов. Да, это фантастика.
Шумов (поднимая бокал). За встречу, пацаны.
Дубинин. Ишь какой? Пацаны. Где таких слов набрался?
Стрельцов. Такой у него теперь круг общения.
Шумов. Идите вы в жопу.
Чокнулись, выпили. Дубинин крякнул, а Стрельцов сильно сморщил лицо.
Стрельцов. Фу-х. Самогон.
Шумов. Хороший самогон.
Дубинин. Душевный.
Шумов. Парни, как же вы изменились. Как мы изменились. Грёбаное время никого не щадит. Как же быстро оно пролетело.
Стрельцов. Кто шёл в гору, тому жаль о прошедших счастливых годах, а кто скакал по ухабам то вверх, то вниз, тому и сожалеть особенно не о чем.
Шумов. Ты как был нытиком, так им и остался. Всегда был чем-то недоволен.
Дубинин. А помните, как Санёк гениально Макаревича копировал?
Шумов. Сань, помнишь?
Стрельцов (имитируя голос Макаревича и качая головой). Лица стёрты, краски тусклы, то ли люди, то ли куклы. Взгляд похож на взгляд, а тень на тень.
Шумов и Дубинин радостно аплодируют.
Шумов. Здорово. Давай ещё выпьем.
Выпивают ещё.
Дубинин. Я иногда просыпаюсь и думаю, что мне лет шесть или семь. Так хорошо, душевно, в душе кузнечики прыгают. Потом подхожу к зеркалу и…
Шумов (живо жуя бутерброд). Я себя в душе где-то лет на тридцать пять ощущаю. Мне бы ещё сил побольше, и я бы почаще в волейбольчик играл, на сёрфе по волнам погонял бы. А, что? Вы не пробовали? Классная вещь. В зеркало я не люблю смотреть, ну его.
Стрельцов. Я себя чувствую так, будто мне года восемьдесят четыре, и когда вижу себя в зеркало, нахожу себя совсем даже ничего.
Лица Шумова и Дубинина потускнели. Дубинин разлил виски в бокалы.
Дубинин. За вечную молодость.
Шумов. Точно.
Выпили.
Стрельцов. А помните Таньку? Как же тебе повезло, Лёха. Многие были в нашем классе в неё влюблены.
Дубинин. Да, что многие – все парни.
Стрельцов. Помните, какие у неё были косы пшеничного цвета? А когда она первый раз надела мини-юбку?
Шумов. Да, ладно вам перестаньте. Она обыкновенная баба, такая, как все.
Стрельцов. Тебе легко так говорить. Победитель. Всё ему в жизни удалось. И карьеру сделал и женился на самой лучшей девчонке.
Шумов. Завистники вы жалкие. Давайте лучше сменим тему.
Дубинин (со вздохом). А помните, те годы. Молодость. Берёзовая роща. Берег реки. Костёр. Гитара. Девчонки. О чём мы говорили, трещали без остановки, наговориться не могли. И всё было как-то, не знаю, как сказать, без этого, без грязи.
Стрельцов. Романтично.
Дубинин. Вот точное слово. Романтика.
Шумов (с усмешкой). Романтики. Да, что в ней такого? Какая романтика?
Дубинин. Ты циник. Тебе не понять этого.
Стрельцов. Романтика – это когда ты не думаешь о низком. Вот помните было дело, я дружил с Катькой Пономарёвой из параллельного класса? В кино ходил, в цирк. Мороженое ели, по паркам гуляли, но у меня и мысли не было переспать с ней. Мы были тогда чище.
Шумов. Ты просто не хотел её.
Стрельцов. Нет, не в этом дело.
Шумов. В этом. Мучил бедную девушку. Она бедная ждала, ну, когда же он мне задерёт юбку, сукин сын. А ты мозги ей поласкал. Вспомнили романтику. А помните, как с цепями и кастетами бегали биться район на район? Как можно было схлопотать от гопника по физиономии в тёмное время суток только за то, что ты не дал ему прикурить?
Стрельцов. Грязь была всегда. А я помню лучшее.
Шумов. Не люблю это витание в облаках. Надо быть реалистом.
Дубинин. А помните, как любили «Битлз»?
Шумов. О. Это да. Помните, как мы пели и играли в школьной группе?
Дубинин берёт гитару, и друзья начинают петь «Twist and Shout».
Шумов (закрывая глаза ладонью). Ах, почему это всё прошло? Лучше бы мы были музыкантами. Почему мы не «Битлз»? Я тоже так хочу.
Дубинин. Парни. А я ведь участвовал в фестивалях бардовской песни. Да. Бросил свой НИИ в восьмидесятые, колесил по стране, работал грузчиком, выступал.
Стрельцов. А как же Люська?
Дубинин. Мы очень скоро развелись. Прожили полтора года только.
Шумов. Что так?
Дубинин. Да не готов я был тогда к серьёзным отношениям. Она тоже. Сто лет её не видел. Я ведь в России только полгода. Меня где только не носило. И в Финляндии жил и в Германии и в Швеции. В Штатах обитал.
Шумов. Что ты там делал?
Дубинин. Музыкой занимался. Играли по ресторанам и на улице.
Шумов. Так и промотался всю жизнь по странам и городам?
Дубинин. Да, а чего?
Шумов. Видимо тебе, здорово, «Битлы» по голове шандарахнули. И ни жён больше, ни детей?
Дубинин. Нет.
Стрельцов. Вот это судьба. Святой человек.
Дубинин. Я не святой. Я живу, как мне хочется. Музыка – это моя жизнь.
Шумов. Помните, как в десятом классе, мы играли концерт на двадцать третье февраля. «Битлов» пели и даже «Роллингов». Катька Золотова тогда меня после концерта затащила в туалет, и у меня первый раз случилось это.
Дубинин. Да это был крутой концерт. Народ с ума сходил. Я себя чувствовал просто Джоном Ленноном.
Стрельцов. Подожди. Катька Золотова говоришь? Но ты же уже встречался в это время с Танькой.
Шумов. Мы тогда ещё только за ручку с ней ходили, а с Катькой всё было по-взрослому.
Стрельцов. Ты так легко изменил Таньке?
Шумов. Нелегко. Я был пьян немного.
Стрельцов. Ты всегда был негодяем.
Дубинин. А помните, нас на следующий день песочил комсомольский актив школы?
Стрельцов. Да. Меня всё равно в комсомол не приняли, а Лёху и так взяли.
Шумов. Катька-то мне и помогла. У неё в комсомоле всё было налажено и отлажено. Давайте выпьем за прекрасных дам. Нам всё равно, а им приятно.
Он налил в бокалы виски. Выпили.
Стрельцов. Макс. Ты видел мир. Расскажи, как там живут люди? За бугром.
Макс. Везде всё одинаково. Миром правят зависть, алчность, амбиции.
Шумов. Я бы ещё добавил секс и комплексы.
