скачать книгу бесплатно
Не только еда. Книга первая. Часть первая
Виктор Николашин
Что именно смотрит из тёмного угла, когда ты ложишься спать, и чьи взгляды ты чувствуешь на себе ночью?Что приходит к тебе среди ночи, когда ты – проснувшись от чьего-то присутствия – в ужасе лежишь, не способный пошевелиться?Что нападает на тебя, когда в людном месте вдруг неожиданно накатывает волна помрачения и слабости?Может ли оно тебя убить?Как с этим бороться?Можно ли победить?
Часть первая
Школа выживания
Если вы не верите в призраков,
Это ещё не значит, что призраки не верят в вас.
Пролог
Я, Анитта, Великий Царь Мира, сын Питхана, правнук Гупасия, (что) помог Великой Матери Богов Инаре и сыну её, Богу Бури Ишкуру, победить Великого Дракона Иллуянку, прошу тебя, Великий жрец Тешшуба-грозоносца, о помощи. Отец мой, Взошедший воедино с Богами, когда я остался хранить лестницу на власть Его, захватил Нессу, город нечестивых торговцев, поклоняющихся Сиусумме. Намереваясь разграбить город, он (вошёл) в него как хозяин и захватил его, а в знак власти вывез из храма поганый идол Сиусуммы. Жрецы храма прокляли его. И тут же зло вошло в наш мир. Зло великое, имени недостойное. Страшный бог, что есть Страх, ужасен. Птица смерти есть суть его. Две головы у него, одна смотрит в этот мир, и взгляд его устремлён в помыслы и деяния, вторая же смотрит в тот мир, и взгляд его устремлён во души и сны. И два крыла у него, и в каждой лапе его по камню в виде зверя, и ходит он, опираясь на эти камни, так как земля (его) не носит, и так обманывает он её. И Бог этот (явился) с армией своей и повернул устремления Отца моего, и возлюбил он и нечестивую Нессу, да будет проклят этот город, и царство своё туда явил. И армия зла, имени недостойного, стала являться по ночам, и страхом убивать, и есть они, но их нет, но они есть и вот они. И есть (многие, что столь) нечестивы, (что) у каждого в лапах по камню, ибо долго земля не держит их, даже самых малых, и что летают они, и высоко, и низко, и морок наводят, и не всегда стуки камней слышны. Зло идёт ночью по земле Моей, и нападает ночью, и убивает всех, не щадя ни раба, ни вельможу. И бросают они (камни) свои, и готовятся напасть. А кто выжил рассказывают, что слышат стук камня над головой своей, и никогда сбоку или снизу, и ночью приходит оно, и садится на ложе, и на грудь, и смотрит, и взглядом своим душу пьёт, и ни крикнуть, ни пошевелиться, и пока не напьётся души оно, то не уйдёт. А ещё смотрит зло из тьмы и в каждом углу по злу, и ночью дыхание воруют и покой, и волосы белеют, и не сделать ничего. Я (вернул идола) Сиусуммы обратно в Нессу, но смеялись жрецы храма и сказали: «Поздно, дело сделано (твоим) отцом, это проклятие твоё на тебя и на весь мир твой, и все вы будете страдать, пока страх камни в когтях трижды не источит и не (поглотит) земля зло, имени недостойное, и возлюбите вы его, поскольку зло (отныне есть) хозяин душ всех людей, и жить вы будете под ним, и потомки твои над троном его воздвигнут и будут прокляты они, как проклят ты, как и твой отец». И явился мне камнедержец, и (смотрел) на меня двумя головами своими, одной на меня, а другой внутрь души моей, и убоялся я, и бежал из (храма) их, и покой потерял. И захватил я Хаттуссу, и во злобе своей убил я город этот и проклял его, чтобы моё (проклятие) на них изошло, но не изошло оно. И захватил я Шалативару, и не убил я (город), и отдали мне власть и волю железные, но не воссел я на власть и волю с собой увёз обратно в Нессу, ибо власть зла надо мной, и (призвало) оно меня. И построил я новый храм Сиусумме, и не спасло это меня. И каждую ночь чую взгляды зла и чую зло и вижу, как они ходят ночами вокруг меня, и слышу камни (в лапах) камнедержца, имени недостойного, когда идёт он ко мне по дворцу моему, и (чувствую) крылья его, и сделать ничего не могу. И должен я каждый день убивать зверя, чтобы зло не (погубило) меня. Помоги мне, великий жрец Тешшуба-грозоносца, воздай (молитвы) за меня и за спасение моё. Шлю тебе дары и…
Литературный перевод с фрагмента клинописной глиняной таблички, датирующейся приблизительно 1750-м годом до нашей эры, приобретённой в личных целях у торговцев, предположительно распространяющих антикварные ценности, продаваемые боевиками террористического государства, за две тысячи долларов США. Коллекционер из Испании предпочёл остаться неизвестным…
1181971317998676033065144972530709341803
Сергею не спалось.
С тех пор, как мама уехала в командировку, каким-то абсолютно мистическим образом нарисовавшуюся там, откуда не ждали, в его квартире начали происходить какие-то странные вещи. Вот уже третий день по ночам с кухни и коридора раздавались то какие-то стуки, то скрипы, и всё это время – с тех пор, как стемнеет, и до самого утра – его не прекращало преследовать ощущение, что за ним постоянно кто-то смотрит, то из тёмного угла за креслом, то из неосвещённого коридора, то из-за шкафа в большой комнате. Естественно, что там никого не было, но вот это вот ощущение взгляда не переставало его тревожить. Он пытался закрывать дверь в свою комнату, но тогда появлялось ещё более пугающее ощущение от того, что за ней кто-то есть.
Он пытался оставлять свет включённым, но тогда он не высыпался вообще, а вставать надо было в шесть утра, чтобы ехать в колледж, чуть ли не на другой конец города, а три раза в неделю у него была акробатика, после которой он вообще приходил выжатым как лимон. Тем более что класс был выпускным, и на следующий год ему надо было поступать в медицинский. Списав это на то, что мама уехала в двухнедельную командировку и он впервые так надолго дома один, Сергей просто пытался не обращать на это внимание.
А вчера ночью произошло нечто, вообще не входящее ни в какие ворота. Сергей проснулся от странного звука, как будто какой-то камень упал на бетон этажом выше, и немного попрыгав, остановился. Он прислушался к темноте. Неожиданно возникло чёткое ощущение того, что на угол его кровати, в ногах, село или забралось что-то тяжёлое, от чего матрас прогнулся и одеяло слегка натянулось. Он попытался пошевелиться, но не смог. Ужас, первобытный животный ужас заполонил Сергея, он не мог не то что закричать, но даже просто открыть глаза. В парализующей, неподвижной и беззвучной панике он ощущал, как это нечто двигается по кровати к его груди и голове, и никак не мог этому помешать. Он почувствовал, как нечто заползло ему на грудь, и услышал и ощутил его дыхание в лицо. Сергею стало нечем дышать.
Вдруг он каким-то образом понял, что в дверном проёме появилось нечто, нечто большое и не менее страшное, и услышал едва различимый, зловещий полушёпот-полусвист:
– Хисссс… Хисссс…
Нечто остановилось, спрыгнуло с кровати (Сергей это чётко почувствовал), и его тут же отпустило, но он всё равно не решался открыть глаза до тех пор, пока это что-то большое, пугающее и тревожно опасное не исчезло из дверного проёма.
Сергей – как интересующийся медициной и собравшийся поступать на хирургический факультет – весь текущий вечер провёл в интернете, пытаясь выяснить, что же такое ночью с ним произошло. Википедия выдала статью про сонный паралич, но ни ранней симптоматики, ни групп риска, ни предшествующих признаков там описано не было, да и вообще – заболеванием это не считалось. Единственное, что было там указано, что почти восемь процентов людей как минимум один раз в жизни это пережили и что чаще всего это явление встречается у больных нарколепсией. У них это явление было у сорока пяти процентов заболевших, но этих заболевших всего двадцать-сорок человек на сто тысяч, и они просто более качественно относятся к своему сну и всему, что с этим связано. И многие из обычных людей попросту не заявляли о том, что с ними такое происходило вообще, так что всё, что он узнал, это то, что никто ничего не знает и что это явно не болезнь.
А этой ночью он не спал.
Он ворочался, пытаясь улечься и так и эдак, но сон к нему не шёл от слова «совсем». Шёл уже первый час ночи. Сергей всё так же чувствовал, что через незакрытую дверь за ним наблюдают из тёмного угла соседней комнаты. Это его тревожило, но он не знал, как к этому относиться.
Вдруг раздался звонок в домофон. Сергей насторожился, но решил не подходить. Мало ли кто ошибся, или это БОМЖ какой-нибудь прозванивает все квартиры в надежде, что ему откроют и он сможет в подъезде переночевать.
Домофон отпищал свою трель, но через несколько секунд снова начал звонить. И тут Сергей почему-то понял, что надо обязательно подойти к нему. Странное чувство охватило его, и он даже не заметил, как за окном погасли все фонари.
Неожиданно для себя встав с кровати и подойдя к домофону, он странно медленно снял трубку и включил связь.
– Помогите! Откройте! – раздался в трубке рыдающий детский голос, судя по тембру – принадлежавший девочке лет двенадцати. – Они меня толкнули, ударили, отобрали телефон!
Сергей вздрогнул. Такого он не ожидал. Голос был очень похож на голос дочки соседей из квартиры напротив.
– Откройте! – рыдания стали настолько сильными, что в голосе послышались панические всхлипы. – Помогите! Они меня толкнули, ударили, отобрали телефон!
Сергей нажал на кнопку. Перед тем, как отключиться, домофон передал писк и лязг открывающейся двери. Сергей остался у двери и стал наблюдать в глазок. Странное чувство наполнило его. Какая-то скрытая тревога тяжестью надавила на солнечное сплетение.
На его этаже остановился лифт. В глазок Сергей увидел, как из него вышла плачущая девочка лет двенадцати, абсолютно незнакомая и как-то странно одетая, вроде бы так, а вроде бы и не так. И направилась она прямо к его двери. Девочка рыдала взахлёб.
– Откройте! – плача, взмолилась она. – Помогите! Они меня толкнули, ударили, отобрали телефон!
Сергей смотрел в её кажущиеся бездонными глаза. Он не видел ничего, кроме её глаз, всё остальное как бы исчезло из его сознания, отошло на второй план, растворилось в каком-то мареве.
– Откройте! – снова прорыдала девочка. – Помогите! Они меня толкнули, ударили, отобрали телефон!
Онемевшей рукой Сергей потянулся к ключу. То, что губы девочки не двигаются, а голос звучит как бы в его голове, он не замечал. Дважды медленно провернулся замок, и он открыл дверь навстречу этой девочке.
Дверь распахнулась, и волна непонятного чувства тревоги так резко нахлынула на Сергея, что он невольно попятился назад по коридору.
– Помогите! – рыдала девочка, входя к нему в квартиру, и странное, как будто обратное эхо сопроводило её восклицание. – Они меня толкнули, ударили, отобрали телефон!
От какого-то неощущаемого сквозняка дверь медленно закрылась за её спиной. Сергей стоял в нескольких метрах от неё и – не в силах сдвинуться с места – заворожённо смотрел на то, как она медленно приближается.
– Помогите! – снова прорыдала девочка и потянулась к нему своими руками со странно узловатыми пальцами. – Они меня толкнули, ударили, отобрали телефон!
Сергей с ужасом увидел, как её уголки губ странной едва заметной складкой уходят куда-то назад, за уши, а зубы неестественно острые. От девочки повеяло холодом. Пошевелиться он не мог.
Девочка продолжала приближаться. Она больше не рыдала, а её рот вдруг скривился в какой-то странной ухмылке, приоткрывшись чуть ли не до ушей и показав длинный ряд из множества кривых и острых, как иглы, зубов.
Чудовище подошло к Сергею, взяло его за запястья и, ухмыльнувшись, прошипело:
– Откройте! Помогите! Они меня толкнули, ударили, отобрали телефон!
Тварь потянула руки Сергея вниз, и он медленно встал на колени. Его глаза оказались точно напротив неестественно увеличившихся глаз чудовища. Они были бездонно чёрными. Ни отблеска, ни блика, словно две дыры в никуда. Взгляд парня как будто тонул в них, пропадая, и он не мог ни моргнуть, ни отвести в сторону свои до рези высохшие глаза. Пасть зверя медленно начала открываться, и на Сергея пахнуло запахом плесени и гнили.
– Помогите! – раздавалось у Сергея в голове, только это теперь был какой-то совсем уже не детский, а страшный, но чарующий голос, полностью захвативший волю подростка.
Чудовище медленно сжало руки Сергея. Затрещали кости. От боли юношу выгнуло назад, и он – запрокинув голову – беспомощно ждал развязки происходящего. Больше ничего он сделать не мог. Дрожащая от зла и нетерпения распахнутая пасть неумолимо приближалась к его горлу. Чудовище ухмыльнулось и лизнуло его шею мерзким длинным покрытым наростами языком.
Оно не торопилось, оно наслаждалось происходящим.
Ничего нельзя было поделать.
Сергей полностью подчинялся ей.
Челюсти медленно сдвигались, кончики острых кривых зубов дотронулись до шеи Сергея и прокололи её. Пошла кровь. Липким языком тварь попробовала её на вкус и чуть разжала челюсти с тем, чтобы с силой вонзить их в горло беззащитного обречённого.
Вдруг тварь замерла.
Всё так же не отпуская рук Сергея, она отвела пасть от его горла и повернула голову на сто восемьдесят градусов, уставясь себе за спину.
Чудовище удивлённо смотрело на меч, упёртый между его лопаток.
Подняв взгляд, оно посмотрело в лицо средних лет мужчины, держащего этот меч так, как будто он вот-вот вонзит его чудовищу в хребет.
Тут же его морда преобразилась в лицо несчастной девочки, и тварь в слезах прорыдала:
– Помогите! Они меня толкнули, ударили, отобрали телефон!
– Не-а! – покачал головой мужчина. – Не прокатит!
Мгновенно тварь оскалилась, отпустила руки Сергея и издала рык, но тут же превратилась в клокочущий коричневый дым, который всклубился, бурля, и исчез, как будто ничего не было.
Меч, пронзив остатки дыма, воткнулся в пустоту. Хлопнула оказавшаяся распахнутой дверь.
– Я вернусь! – гулко прорычал злобный голос в подъезде.
– Я знаю! – ответил незнакомец и повернул ключ в замке.
– Что это было? – дёрнувшись, словно сбрасывая с себя навалившийся морок, хрипло спросил Сергей.
– Встань с колен и надень штаны! – произнёс незнакомец. – И шею одеколоном промой, не хватало нам смерти от трупного яда.
Сергей медленно, словно бы очень устало, поднялся на ноги и оглядел свои руки. На запястьях наливались синяки. В памяти пронеслось произошедшее, и тут он осознал, что как встал с кровати в одних трусах, так перед этим мужчиной сейчас и стоит.
– Вы кто? – спросил он у незнакомца.
– Сначала штаны. Потом поговорим.
5358210738983326521684323762968336199496
– Кобыла! Кобыла! – кричали дети, бегая вокруг. – Смотрите, люди! Варяг на кобыле едет!
Смерды пытались не улыбаться и натужно прятали в горле свои смешки, старательно отводя глаза и пытаясь одновременно и смотреть, и не смотреть. Лицо Варяга было каменным и не выражало ничего.
Варяги никогда лошадей не любили. Войдя в Новгород на отобранном пару лет назад у норманнов-викингов драккаре, первое, что они сделали, это прямо на причале узнали, где можно купить боевых коней. Новгород – город большой, но Варяги ничего не понимали ни в боевых лошадях, ни – тем более – во всём, что с ними связано, более того – на лОдьях и драккарах лошади делать нечего. На лодье-то точно, драккар-то побольше будет, раза в два, чего он его и взял. Вместо двух лодий один драккар – и проще, и лучше, и люди все в одном месте собраны. Ох и намаялись они с ним на волховских порогах! Денег уйму потратили на припорожных помогальщиков. Весь Холопий городок впрягли. Всё прокляли! На брёвнах волокли. Только вёсла два дня таскали. Двое чуть не порубились вообще. Но чем больше корабль – тем лучше для Варяга.
А кобыла была хорошей. Сильной, мощной, статной. И запросили за неё достаточно её породе, вот только не сказали, что русские витязи на кобылах не ездят, а ездят на жеребцах. Старший сын, кстати, себе жеребца купил. Ехал он правее и чуть сзади и был мрачнее тучи, поскольку понял, что теперь по гробовую доску его отец будет «Кобыла», поскольку такое прилипает навсегда, как бы дело потом ни пошло. Знать бы ещё, как его прокличут… Ещё трое сыновей остались на драккаре, а младший же отправился в сопровождении мечника Ярия по рынку погулять и должен был подойти ко входу в детинец, чтобы представиться князю Симеону. Время было напряжённое, и встреча с князем в сопровождении наследника и младшего сына должны были показать степень доверия, поскольку с шестилетним ребёнком и наследником фамилии ни один вражина бы к князю не пришёл. А положение было напряжённым. Князь только недавно Новгород захватил.
Да и задача у него была серьёзная, на века. Тайная. Зло, которое купцы с собой из-за моря тащат, стало Русь ночами терзать, дрянь какая-то по ночам на людей нападает. Зло древнее, за Русским морем было, да сейчас с кораблями на нашу землю перешло. И, главное, по всей земле поползло! Даже домовые звереть начали, как будто их по ночам что-то гоняет. Кошки этих тварей видят, собаки чуют, но от этого не легче – только мелкая тварь кошек да собак боится, а как на страхе да горе людском отожрутся – не боятся больше кошек они. Бывшие в Новгороде рассказывали, как в тереме что-то из угла недобро вглядится и смотрит, и злой такой взгляд, даже через кольчугу чувствуется. А кошка в этот угол уставилась, и замерла неподвижно, и полвечера так просидела, а потом как сбежит! И на людей ночами нападать начало, отожралось, видать. А хворого да слабого так вообще уходить может намертво. Из-за этого мор великий по землям пошёл – люди выздоравливать не могли, любая болячка деревнями, говорят, в странах тех народ выкашивала. Из Орды, говорят, везут и из-за Русского моря.
Вести же были одна тревожнее другой. Рассказывали, что во сне эти твари в человека входят и морочат его, и что поедом едят, и что нет тому человеку покоя, только лишь печаль-тоска, и делает он не то, что хорошо. Могут и вообще заморочить – дети сами в лес уходят непонятно почему, и не найти их потом. А то и жить могут за него, вообще тогда плохо: подсаживаются, человека нет, а тварь в нём за него живёт и в нём по земле ходит! Также говорили, что на князя Симеона такая тварь нашла, и что поэтому-то он на Новгород-то и напал, и что покоя ему нету, и что эта тварь его ушатает. Говорили, что как в Орду-то съездил, так там как будто подменили его.
А в Москве – так вообще в дома ночами приходят, и людей поедом жрут, горла выгрызают, обезображивают или утаскивают незнамо куда. И, главное, вот есть следы – а вот их и нету. Как сквозь землю провалились или улетели куда, даже крови нет.
А ещё говорили, что это зло – и не зло вовсе, а так, мелочь, по сравнению с тем, что из-за моря прибыть может, ежели так и дальше пойдёт. И что за морем оно над царями встаёт, и царей морит, морочит и с ума сводит, и что начинают они ради трона под идолом этой твари безымянной отцов своих травить да убивать, и что люди начинают зверствовать, и что земля ту тварь не держит, и многое чего. И что зло это может Варягов с порядка выморочить да вывести, и их надо будет снова как-то на троны возвращать. А вопрос-то века-другого! Вот Деды-то его и выбрали тайно Варягов рядом ветвью проложить. И ему, лазутчику, нужно было во что бы то ни стало зацепиться, закрепиться у Симеона, которого специально для этого в Новгород на несколько недель на мировую пригласили, и в бояре с улицы залезть, пока князь в Москву с Новгорода обратно не уехал. Сам же Симеон, естественно, ни о чём не подозревал.
И вот он здесь, в Новгороде, подъезжает к детинцу.
Младший уже ждал его, радостно улыбаясь и держа в руках маленького рысёныша, видать, только что купленного на рынке, с верёвочной петлёй на шее, предусмотрительно намотанной на руку, чтобы не убежал. Рысёныш – видно – был ручным и испуганно жался к мальчику, уткнувшись ему носом в плечо и дрожа огромными по его малому возрасту ушами. Видать, охотник подобрал и выкормил, а теперь продавать принёс. Варяг вопросительно посмотрел на Ярия. Тот развёл руками с выражением «Твой же сын, что я сделаю? Он захотел – я купил!».
На крыльце княжеского терема показался шут. К нему тотчас же подошёл какой-то холоп и – показывая взглядом на Варягов – стал что-то быстро нашёптывать на ухо дураку. Пару раз хихикнув, он деланно исподтишка указал на лошадь Варяга. Шут заулыбался и, внимательно осмотрев троицу, заголосил:
– Кобыла, жеребец и кошка! Люди, радуйтесь! С севера зверинец привезли, нам на потеху, добрым людям на почёт! Кобыла пришла, жеребца привела! Главное, чтобы по весне не воевали, а то жеребёнка навоюют!
Холопы заржали. Старший сын со всего размаху впечатал себе руку в лицо. Он понял, как отныне звать его будут и что от «Жеребца» теперь не отмоешься. Сам же Варяг улыбнулся и расслабился, так как заметил, что из верхнего окна кто-то осторожно, но внимательно смотрит на них, изучает их реакцию, и нужно было составить о себе правильное впечатление.
– А кошка не блохаста ли? – между тем не унимался шут. – Как в горницу-то запускать, авось натрясёт!
Холопы снова засмеялись.
– Заткнись, дурак! – не выдержал старший сын. – Не видишь, что ли, над кем зубоскалишь?
Стражники-витязи, не смеявшиеся над шутками дурака, а внимательно следящие за гостями и происходящим, напряглись. Лицо Ярия окаменело, он подошёл поближе к увлечённому рысёнышем и абсолютно не смотрящему за происходящим мальчонке и положил ему сзади руки на плечи.
– Ну, дурак-то не дурак-то, а на крылечке я стою и вниз смотрю, как жеребец лютует! – рассмеялся шут, продолжая провоцировать гостей. – А ну как не пущу! Я-то по дуракам поди поглавнее князя разбираюсь!
Зрители снова грохнули смехом. Варяг поморщился. Сын явно не понимал, что происходит и что шут специально заводит его, а зрители – не холопы с воинами, а совсем другие люди. Нужно было срочно спасать ситуацию.
– А ты, смотрю, весёлый и на язык горазд! – улыбаясь, громко произнёс он. – А ну, как плясать-то умеешь, так же хорошо? А то малого попрошу, он тебе с кошки блох-то одолжит, с ними-то плясать веселее! Только всех потом верни, а то так люд честной тебя-то и запомнит, что дитё малое на блох шельмуешь!
Холопы снова засмеялась, но теперь над шутом. Витязи слегка расслабились и улыбнулись.
– О! Кобыла заржала, видать, понесла! – мгновенно переключился шут на него. – Несла-несла, да Варяга принесла! Где б таких кобыл набрать, что Варягами несутся?
– Так а чего не пляшешь-то? – осклабился Варяг. – Сам блох своих боишься растрясти? Боишься, что дворовый кот своих блох узнает? Смотрите, люди добрые! Шут кота на блох обворовал!
Тут уже засмеялись все – и холопы, и люд, смотрящий за происходящим, и стража князя заулыбалась, и какие-то мальчишки побежали, звеня ярким, прозрачным, заливистым смехом и крича:
– Шут кота на блох обворовал! Шут кота на блох обворовал!
Дурак потерялся. Он замешкался, не зная, как на это отвечать. Его обыграли. Только он собрался что-то сказать, но из верхнего окна показалась рука в тяжёлых перстнях, которая махнула, и тут же два конюха подбежали и взяли лошадей под уздцы.
Варяг расслабился. Эту проверку он прошёл.
Ярию поднесли чарку, а к его младшему сыну подбежали две мамки, и все трое вопросительно посмотрели на Варяга. Ярию он едва заметно кивнул, тот убрал руки с плеч мальчика и принял чарку, но с мамками на женскую половину Варяг сына не отпустил. С собой взять решил и – когда спешились – положил ему руку на затылок и едва заметно подтолкнул к лестнице в терем.
– Смотрите, люди! Кобыла, жеребец и кошка к князю в горницу идут! – закричал было шут, но его никто не слышал. Все смеялись, и по городу неслось:
– Шут кота на блох обворовал!
4282570969826315822754822336935978807060
Ник «Вятич» он выбрал практически случайно. Ему ножик подарили, который так назывался. Так его там и знали. Вопросов было как всегда больше, нежели ответов. И вот сейчас он снова и снова задавал себе один и тот же вопрос: что же он тут делает и зачем ему это всё.
Началось всё относительно недавно. Однажды – засыпая – он вдруг обнаружил, что перед тем, как провалиться в сон, его тело как-то странно вздрагивает, но перед этим он неожиданно для себя обратил внимание, что всегда перед этим он слышит какой-то странный возглас. Он стал следить за процессом своего засыпания и с уверенностью отметил эту странную закономерность: прямо перед самым сном он слышит какое-то эмоциональное восклицание, как правило – всего слово-два, или даже чей-то смех, потом тело странно дёргается, и он окончательно засыпает. Ненавязчиво пообщавшись на эту тему с друзьями (он совсем не собирался прослыть чокнутым или тому подобное), он обнаружил, что нечто подобное происходит практически у всех, ну, из тех, разумеется, кто хоть когда-то на это всё внимание обращал. Но никому это интересно не было.
Тогда он начал отслеживать этот момент и столкнулся со странной трудностью: когда он пытается сделать это намеренно, то у него отследить вот этот вот переход получается хуже. Тогда он стал ставить будильники через десять минут после того, как ложится засыпать. Так за вечер он мог поймать три-четыре подобных момента, и все они шли по подобному же алгоритму: постепенное затухание сознания, восклицание, тело вздрагивает и начинается сон.
Тогда он начал пытаться удержаться на этой грани своего восприятия и довёл этот свой новый навык до такого уровня, в котором он начал слышать не просто обрывочную фразу, а кусочек какого-то разговора, причём все эти разговоры были разными. Говорили разные люди, и голосами, которые не только не встречались ему за предыдущий день, но были и вообще полностью незнакомыми. Его очень заинтересовал данный феномен, он понимал, что прикоснулся к чему-то большому, важному и серьёзному.
И вот однажды он решился. Снова поймав это пограничное между сном и бодрствованием состояние и услышав чей-то диалог, он попытался вступить в разговор.
