скачать книгу бесплатно
Секретарь райкома
Виктор Андреянович Неволин
Книга Неволина В.А. "Секретарь райкома" о работе первым секретарем райкома КПСС Мотыгинского и Северо-Енисейского районов Красноярского края в период 1960-70-е годы.
Виктор Неволин
Секретарь райкома
Об авторе
В 1956 году после окончания геологического факультета Томского государственного университета направлен на работу в трест «Енисейзолото». В Северо-Енисейском районе Красноярского края работал участковым геологом на Советском руднике, начальником поисково-разведочной партии. В дальнейшем двенадцать лет подряд избирался первым секретарем райкома КПСС Северо-Енисейского и Мотыгинского районов, а с 1973 по 1993 год был руководителем геологической службы Центральной Сибири (Красноярский край, Хакасия и Тува). С выходом на пенсию создал ООО «Научно-производственный центр «ЦентрСибгео» и является его бессменным директором до настоящего времени.
Окончил институт управления народным хозяйством АНХ СССР. Кандидат геолого-минералогических наук, заслуженный геолог РСФСР, лауреат Государственной премии СССР за открытие и разведку Олимпиадинского золоторудного месторождения. Отличник разведки недр, почетный геолог Монголии. Награжден тремя орденами и двенадцатью медалями. С 1972 по 1990 год избирался депутатом Красноярского краевого Совета народных депутатов по Бельскому, Норильскому и Красноярскому избирательным округам. 29 лет был членом Красноярского краевого комитета КПСС. Почетный гражданин Красноярского края (2002).
Секретарь райкома
Предисловие
После издания двух первых книг «Человек, лишенный малой Родины» и «Записки геолога», которые были востребованы читателем, я решил приступить к написанию своей третьей книги воспоминаний и размышлений – «Секретарь райкома», которая по замыслу должна состоять из двух частей: первая будет посвящена партийной работе первым секретарем Северо-Енисейского и Мотыгинского райкомов партии, которая по времени составила 12 лет; вторая часть будет охватывать период моей работы в качестве руководителя геологической службы Центральной Сибири (Красноярский край, республики Хакасия и Тува), также связанной с партийной работой, так как я был избран членом Красноярского крайкома КПСС. В этот же период на протяжении 18 лет я избирался депутатом Красноярского краевого Совета народных депутатов по Бельскому, Норильскому и Красноярскому избирательным округам. И несмотря на руководящую производственную работу, я сохранил партийно-организаторские стиль и методы работы с коллективом и отдельными людьми.
В общей сложности моя деятельность в КПСС в крае составила почти 30 лет, когда я входил в так называемый партийно-хозяйственный актив. Это был период небывалого бурного политического и экономического развития нашего края, притока сюда населения для осуществления великих строек, становления его могущества и процветания во всех отношениях.
Я не писатель, но испытываю острую духовную потребность своими словами высказать личное отношение к советскому периоду моей жизни – как и чем мы жили, во что верили, к чему стремились, чего достигли. В итоге мы были созидателями и свою жизнь, думается, прожили достойно.
За долгую жизнь мне посчастливилось встретить на своем пути много интересных, простых, трудолюбивых, заслуженных и выдающихся людей. Сегодня вспоминаю их с искренней теплотой и душевностью и хочу о них рассказать в своей книге. И признаю, что отрицательные оценки некоторых персонажей могут быть с моей стороны необъективны.
В годы своего длительного пребывания в партии я старался преданно ей служить, независимо от служебного положения, и свою идеологию не менял. И как бы сегодня плохо ни говорили о советских коммунистах, они представляли собой передовую часть общества в решении политических и хозяйственных задач, были активными сторонниками социалистического развития государства.
Я глубоко убежден в том, что Коммунистическая партия Советского Союза преждевременно перестала существовать по субъективным причинам, потеряла свою боеспособность, без которой в этом мире развитие невозможно. Она своевременно не реформировала программу в своей партии, сообразуясь с мировым развитием экономики и политики, жила старыми представлениями, в частности, не признавала частную собственность в отдельных сферах производства и торговле, не изменила своего негативного отношения к религии и т.д.
Новая власть, к сожалению, не представила населению России свою программу дальнейшего развития. Мне представляется, для России наиболее приемлемый путь – это социалистический, он более достойный и справедливый, чем ныне существующий – дикий капитализм.
Глава 1
Северо-Енисейский район
Секретарем райкома партии я стал случайно, по обстоятельствам. И ранее в жизни я никогда даже не думал об этой должности, хотя к общественной работе меня активно тянуло с раннего детства. В поселке я был первым октябренком, потом пионером, хотя в комсомол нас, детей высланных, не принимали. Я хотел быть комсомольцем и заменил это желание членством в Осавиахиме. В детстве мой друг Семен Трофимов меня упрекал, что я не имею одного друга, а дружу со многими одновременно.
В период долгой военной службы в ВМФ СССР избирался секретарем комсомольской организации корабля, дивизиона учебных кораблей, штаба экспедиции особого назначения ВМФ, руководителем матросской группы в системе политического просвещения, а во время учебы в Томском госуниверситете был руководителем агитколлектива по работе среди населения и заместителем секретаря партбюро факультета.
Секретарь райкома партии – выборная должность, это руководитель района, представляющий Коммунистическую партию Советского Союза, и сама должность секретаря – это не профессия. Секретарю дается право осуществлять через выборные партийные структуры общее руководство всей политической и государственной деятельностью на определенной территории. На него возлагается и обязанность идеологического воспитания трудящихся в соответствии с программными документами деятельности КПСС.
В свое время, до войны и в годы войны, должности секретарей райкомов партии занимали люди преимущественно из рабочих и крестьян, и редко из интеллигенции, проявившие себя активно в становлении и укреплении советской власти, активные пропагандисты коммунистических идей в народе. Их готовили и обучали, если они не имели высокого уровня образования и профессиональной подготовки, через совпартшколы, а позднее, после войны, – в высших партийных школах при ЦК КПСС и Академии общественных наук при ЦК КПСС. Эти люди постепенно становились кадровыми партийными работниками, особенно первые секретари, и партийное руководство КПСС потом по-своему усмотрению переводило их из одного района, города в другие в зависимости от их должностных способностей и моральных качеств.
Кандидатом в члены ВКП(б) я стал тоже именно по обстоятельствам. В свое время шел подбор военнослужащих для поступления в школу агентурной разведки ВМФ. И одним из первых требований, наряду со здоровьем, образованием и уровнем боевой подготовки военного, должна быть его партийная принадлежность. Из Потийской военно-морской базы Черноморского флота (Грузия) командование остановилось на трех кандидатах, в число которых попал и я. Но я был еще комсомольцем. Тогда и поступила команда – командиру Первого отдельного Краснознаменного дивизиона подводных лодок Черноморского флота, где я служил, немедленно принять Неволина В.А. кандидатом в члены ВКП(б), и буквально в 3-4 дня прошли партийные бюро и собрания и я единогласно был принят кандидатом в члены ВКП(б). Утверждал решение партийных органов дивизиона политотдел Потийской военно-морской базы, а кандидатскую карточку мне вручили уже в политотделе Одесской военно-морской базы ЧФ, куда я прибыл на учебу. В члены КПСС я был принят в 1953 году партсобранием Томского госуниверситета.
Моя производственная деятельность началась в Северо-Енисейском районе Красноярского края в качестве рудничного геолога Северо-Енисейского рудоприискового управления треста «Енисейзолото». Наряду со служебными обязанностями геолога активно был включен в партийную работу геолого-разведочной экспедиции – в течение трех лет избирался секретарем парторганизации экспедиции, а в 1961 году был избран членом Северо-Енисейского райкома партии, что, вероятно, послужило поводом для выдвижением меня на освобожденную партийную работу.
С приходом к руководству СССР Н.С. Хрущева произошли колоссальные изменения в руководстве партией и народом. Как сегодня отмечают политики и идеологи, они имели и положительные, и отрицательные стороны для жизни народа и страны, в том числе и для самих членов партии. С развенчанием культа личности Сталина Н. Хрущев фактически закрыл страницу деятельности большевизма, хотя сам в это время был одним из ближайших соратников Сталина по руководству партией и государством. Страх и насилие при Сталине он осудил, но их действия коренным образом не изменились, они продолжали еще жить.
Н.С. Хрущев реформировал руководство промышленностью и строительством, приблизил его непосредственно к регионам, создав совнархозы, в том числе и в Красноярском крае, освободив в какой-то мере от крепостного режима крестьян, которые были лишены паспортов и не имели права покидать свои колхозы. Поднимал животноводство путем насаждения волевым путем производства кукурузы. Повсеместно началось строительство панельного жилья индустриальными методами. А в конце 50-х годов на очередном партийном съезде по настоянию Н.С. Хрущева было принято решение об укреплении партийного руководства экономикой страны, выдвижении на должности первых секретарей райкомов и горкомов партии специалистов народного хозяйства. Ранее же занимали эти должности преимущественно люди c гуманитарным образованием – историки, юристы и т.д. К примеру, если район сельскохозяйственный, то теперь первый секретарь райкома должен быть специалистом сельского хозяйства – агрономом, зоотехником, инженером по сельскохозяйственной технике и т.п. В промышленных районах, например, в городах, специализированных на добыче полезных ископаемых, – горным инженером, металлургом, в других – машиностроителем, строителем и т.д.
В этой связи хотелось бы напомнить, что в Северо-Енисейском районе был первый секретарь Пономаренко, окончивший в свое время совпартшколу, инвалид с ограничением в движении, потом его заменил И.Ф. Кудрявцев – горный техник, позже окончивший заочно высшую партшколу, председатель райисполкома Тремясов, историк, кадровый партработник, прибыл в район после работы первым секретарем Казачинского района. Второй секретарь А.В. Кириллов и третий секретарь М.П. Кулаков только что окончили высшие партийные школы в городе Красноярске.
В конце 1961 года И.Ф. Кудрявцева избрали председателем Красноярского краевого совета профсоюзов, и встал вопрос о его преемнике. Процедура замены была длительная, не то что снять или назначить какого-либо директора предприятия – достаточно издать приказ и человек на месте, естественно, со знанием дела.
Для меня же, начальника геологической партии, работавшего в районе независимо от местных органов партийной и государственной власти, было неизвестно, что делается в районе в этом плане. Вдруг вызывает на беседу в райком партии представитель крайкома партии, зам. зав. отделом партийных органов, как она представилась, Анна Емельяновна Ермилова. Она мне сказала, что хотела со мной познакомиться и узнать мое мнение о жизни районной парторганизации, поговорить о результатах работ в геологической отрасли и вообще о состоянии экономики в золотодобывающей промышленности района.
Женщина по возрасту за сорок лет, полного телосложения, с мужицким подходом к беседе, курящая, и даже предложила мне папиросу. Я поблагодарил и отказался, поскольку я тогда пытался бросить курение и уже несколько месяцев не курил. Она детально интересовалась партийной жизнью в районе. Спросила о моем семейном положении, чем занимается супруга, а также каким авторитетом в районе пользуется первый секретарь райкома И.Ф. Кудрявцев. И даже никакого намека не было на мое выдвижение на партийную работу. В конце беседы она сказала, что в районе пробудет до конца недели и, может быть, мы еще встретимся – имелось в виду проведение партийных мероприятий. Потом я узнал, что Анна Емельяновна встречалась и с некоторыми другими коммунистами района, членами райкома партии.
Прошла пара недель, и уже забылась наша встреча, как меня приглашает в райком И.Ф. Кудрявцев и говорит:
– Вас приглашают на беседу в Красноярский крайком КПСС, нужно там быть завтра до обеда и обратиться к Б.В. Баранову – заворготделом, бронь на самолет в аэропорту заказали.
Отпрашиваться на выезд из района у меня не было необходимости, поскольку никому здесь не подчинялся.
В крайком я прибыл к указанному времени. В орготделе кроме технического секретаря ответственных работников не было, и она мне сказала, что о моем прибытии Б.В. Баранову известно и он меня обязательно примет под вечер, поскольку находится вне здания крайкома. Одновременно предложила мне сходить пообедать в столовой, которая является закрытой для горожан, и согласилась меня туда сопроводить, от чего я не отказался.
Борис Васильевич Баранов, зав. отделом оргпартработы, как я потом узнал, прибыл в Красноярский край после окончания высшей партшколы при ЦК КПСС вместе с группой партийных работников по решению ЦК КПСС для организационного укрепления Красноярской краевой парторганизации во главе с Органовым, ставшим первым секретарем крайкома партии. Встретил он меня просто и приветливо, усадил за стол. Человек возрастом за 40 лет, высокого роста, стройный, ранее служил в Кремлевском полку, с выразительным лицом, в разговоре немного окает, что указывает на его волжское происхождение.
Он не стал узнавать мои биографические данные, поскольку они у него были на столе в моей объективке и ранее с ними уже детально ознакомился. Борис Васильевич сразу приступил к делу:
– Крайком партии рассматривает вашу кандидатуру на выдвижение – рекомендовать Северо-Енисейскому району для избрания вас первым секретарем райкома партии. Как вы на это смотрите?
Я ему сразу говорю, что на эту должность не подхожу. Другое дело, если бы рекомендовали меня на должность заведующего отделом, в лучшем случае на должность секретаря райкома по промышленности, с натяжкой можно было бы попробовать. Я это сказал искренне, не задумываясь. Он немного удивился мною сказанному:
– Впервые слышу, чтобы человек отказывался от большой должности в сторону меньшей.
И тогда я ему встречно говорю:
– Вы просто рискуете – а вдруг я не справлюсь, и вам же придется отвечать».
– Если крайком вам доверяет, вы сами уже обязаны отдать все, на что вы способны, и нести партийную ответственность, – дальше никакой агитации не было. И закончил беседу словами: – Сейчас идите в гостиницу «Север», где вам заказали номер для проживания, хорошо подумайте о нашем предложении, с семьей и районом не советуйтесь, поскольку эта процедура предварительная и сложная, а завтра к 10 часам приходите ко мне, и мы начнем собеседования с членами бюро крайкома.
Перед беседой с Барановым в приемной встретил Анну Емельяновну, которая приняла меня как старого знакомого и пригласила в свой кабинет. Опять предложила закурить. Я был в возбужденном, нервном состоянии, принял поданную ею папиросу и закурил так, что о своих воздержаниях в прошлом забыл. Теперь мне уже одной пачки папирос или сигарет не хватало на один день. Она мне посоветовала от предложения крайкома не отказываться:
– У вас все получится.
Зайдя в номер гостиницы, встретил там человека, немного старше меня по возрасту. Познакомились – Василий Иванович Попов, управляющий Ачинским строительным трестом, прибыл в крайком партии на собеседование – рекомендуют первым секретарем Ачинского горкома партии. Сходили вместе поужинать, ночевали, а потом стали близкими коллегами по партийной работе.
Утром встал рано и сам себе сказал: ничего менять не буду – пусть все идет по сценарию крайкома партии, а потом что будет, то будет, живем один раз, и жизнь вся состоит из подъемов и падений. Пусть меня судят по делам.
На другой день в назначенное время в приемной Баранова откуда-то появился наш И.Ф. Кудрявцев, и все мы трое направились в кабинет второго секретаря крайкома Михаил Сергеевич Суетина. Я заходил в кабинет третьим, а передо мной Кудрявцев, и он при этом за своей спиной показал мне кулак – предупреждая: держи себя стойко и не думай отказываться от предложения крайкома. М.С. Суетин – небольшого роста, полноватый, с коротко стрижеными волосами, немного похож на азиата, хотя всегда считал себя кровно русским человеком. В край он приехал недавно из Удмуртии, где был первым секретарем обкома КПСС, его Н.С. Хрущев демонстративно снял с должности за сельскохозяйственные срывы в работе.
Смотрит на меня исподлобья пронзительным взглядом, изучая, что я представляю собой – так мне показалось. Баранов зачитал мои биографические данные, а Кудрявцев стал меня характеризовать с положительной стороны, хотя я с ним в районе никогда не общался и лично познакомился лишь полмесяца назад. Рассказал об обстановке в районе, и беседа прошла мирно, без выводов, поскольку она была промежуточной.
Теперь предстояла встреча с первым секретарем Красноярского крайкома партии, он решает в последней инстанции, рекомендовать или нет на избрание представленные кандидатуры. Это было обязательным условием: первых секретарей райкомов и горкомов кроме первого секретаря крайкома никто не мог утвердить. О других секретарях партийных комитетов решение принималось уже на ином уровне крайкома. Предстояло ждать звонка из приемной, когда освободится первый секретарь, и рекомендовано не отлучаться, быть наготове. Психологически я все время находился в напряжении, но старался себя вести свободно.
Поступила команда: нас ждут! И вместе с Барановым мы шли по длинному коридору в приемную А.А. Кокарева. Немного бил мандраж, хотя я пытался себя успокоить. В приемной я остановился, в кабинет вошел сначала Борис Васильевич, потом позвали и меня. В торце длинного стола сидел человек пожилого возраста, крепкого телосложения, светлые волосы поседели – изношенный человек, хотя в то время ему было чуть больше пятидесяти. Недавно он перенес инсульт, и его щека при разговоре изредка подергивалась. Это был Александр Акимович Кокарев – первый секретарь Красноярского крайкома партии.
Справа от него за длинным столом сидел второй секретарь крайкома партии Михаил Сергеевич Суетин, напротив него за стол сел Баранов.
Александр Акимович показался мне, несмотря на сухость в разговоре, человеком простым и доброжелательным, но он был строг в обращении с людьми, не улыбался, говорил ровно. Наша беседа продолжалась около 30 минут, вопросы в основном были делового характера и касались экономики и перспектив развития района, жизни людей в районе, их проблем. Но по вопросам, которые мне задавались, чувствовалось, что все сидящие меня изучают. Баранов вопросов совсем не задавал, а Суетин – репликами. Было видно, что Кокарев очень уважает Баранова как работника и целиком ему доверяет. Кокарев меня не спрашивал, желаю я или нет работать в райкоме партии. Он закончил встречу словами:
– Северо-Енисейский район является основным районом по добыче золота в крае, однако последние десятилетия она не растет в связи с плохой сырьевой базой. Крайком будет надеяться, что вы своей работой поправите это дело. Будем рекомендовать вас первым секретарем Северо-Енисейского райкома партии, желаю успехов!
Встал, пожал мне руку. Встал и Суетин, тоже попрощался со мной за руку. Я вышел из кабинета, а Баранов еще задержался там.
Выйдя из кабинета, я пошел в орготдел ждать прихода Баранова. Мне потом рассказала Анна Емельяновна о впечатлении, которое я произвел на Кокарева, со слов Баранова. Кокарев после моей аудиенции сказал своим коллегам: «Конечно, он молод, не имеет опыта руководящей партработы, еще сырой для такой высокой должности, но он имеет хорошее университетское образование, прекрасно знает свой район, и из него со временем выйдет неплохой партийный работник».
С возвращением в свой кабинет Баранов в присутствии Кудрявцева стал согласовывать вопрос о дате проведения организационного пленума райкома. Крайком рекомендовал провести его через неделю, и представителем крайкома на пленум должен поехать заведующий промышленно-транспортным отделом крайкома Георгий Константинович Фридовский, с которым я в тот же день познакомился. В крайкоме мне также сказали, что когда вся эта процедура передачи власти будет подготовлена, мне сообщат, а сейчас могу ехать домой. Сказали, что утром к гостинице подойдет машина «Волга» крайкома партии с таким-то номером и увезет меня в аэропорт. В депутатской комнате мне продадут билет до Северо-Енисейска, такое задание дано начальнику ГВФ (в Северо-Енисейск было два рейса Ли-2 и билеты заранее забронированы). Тогда и в Москву не летали большие самолеты, в основном на красноярский Север, и то класса Ил-14, не выше.
До пленума никто не знал, кого будут рекомендовать первым секретарем райкома, хотя все знали, что Кудрявцев покидает район. Даже жене я не сказал, что меня хотят сделать партийным функционером, потому что не был уверен – а изберут ли? Ведь самому выдвинуться на эту должность в районе было невозможно. Этой должности наверняка ждал председатель райисполкома Тремясов и другие секретари.
За два часа до начала пленума меня пригласили в райком партии, где были уже Фридовский, Кудрявцев, инструктор крайкома Кутяшов, курировавший наш район, и члены бюро райкома. Все члены бюро стали переглядываться между собой: зачем этот тип здесь появился, большинство членов бюро не знало путем ни меня и ничего о моей деятельности.
Заседание бюро открыл Кудрявцев и сразу предложил слово представителю крайкома Фридовскому, который изложил суть вопроса – ради чего собирается организационный пленум райкома – и сразу изложил мнение крайкома насчет Кудрявцева (мотивы его перевода на профсоюзную работу) и точку зрения крайкома по кандидатуре первого секретаря райкома – укрепление районного партийного комитета за счет специалистов народного хозяйства. В районе существует большая проблема с минерально-сырьевой базой золотодобывающих предприятий, и в руководстве районной парторганизации нужны геологи. «Чужеземцев» к нам не привезли. Фридовский не стал развивать дискуссию по этому вопросу и сразу предложил мою кандидатуру, которая была обсуждена в крайкоме и одобрена.
Что можно было возразить членам бюро по моей кандидатуре: молодой, инженер-геолог, секретарь партийной организации, член райкома партии, подходит по всем статьям того времени – тогда по всей стране шло омоложение партийных кадров и выдвижение на партийную работу специалистов народного хозяйства. Все это соответствовало только что наметившемуся курсу партии, выдвинутому Н.С. Хрущевым.
Мне был задан лишь один вопрос председателем райисполкома Тремясовым (ему, конечно, очень хотелось занять эту должность, так говорили в районе):
– Как думает Неволин – справится он с этой должностью?
Я ответил:
– С помощью районного партийного актива и каждого члена бюро райкома партии наши дела непременно будут улучшаться. Лично я отдам работе все свои знания и физические силы.
Уже на бюро райкома чувствовалось, что борьбы за власть в районе не предвидится. После нескольких выступлений бюро райкома приняло решение принять рекомендации крайкома и идти с ними на пленум райкома, то есть теперь и бюро райкома берет на себя ответственность, чтобы не провалить мою кандидатуру на организационном пленуме. Между прочим, Фридовский как опытный партократ все-таки спросил у членов райкома, могут ли они предложить другую кандидатуру. Все промолчали, и решение принимается единогласно.
Через час в кабинете политического просвещения райкома открылся пленум Северо-Енисейского райкома партии. Его открыл Кудрявцев, и он вынес на обсуждение пленума один вопрос – организационный. Повестка дня была утверждена, и слово было предоставлено представителю Красноярского крайкома КПСС Г.К. Фридовскому, который довел до сведения членов пленума, что Кудрявцев избран председателем крайсовпрофа и ставится вопрос об его освобождении от обязанностей первого секретаря райкома. И здесь вопросов не было, проголосовали за освобождение. И сразу Фридовский, используя свой опыт, предлагает на обсуждение кандидатуру Неволина на избрание на эту должность, рекомендуемого и Красноярским крайкомом, и бюро Северо-Енисейского райкома, обрисовав мою кандидатуру с самой лучшей стороны, как будто лучшей кандидатуры в районе и не было. Ему задали несколько вопросов, он на них с ходу ответил.
Теперь вызвали на трибуну меня. Автобиографию мою коротко рассказал по объективке Фридовский. Мне только пришлось отвечать на вопросы, а их было задано много, правда, ни одного провокационного. В частности, задали вопрос, как я собираюсь своим партийным руководством улучшать социальную жизнь трудящихся района, вопросы жилья, строительства, решать транспортные проблемы, остро стоящие в районе, и многое другое. Я был знаком с этими проблемами не понаслышке, и знал, как можно решить некоторые из них в ближайшем будущем. В общем, вопросы и их обсуждение носили доброжелательный характер. Были на пленуме и такие коммунисты, которые в душе хотели обновления партийного руководства в районе. Кудрявцев многим уже поднадоел, как им казалось, барством. Всем хорош не будешь.
В поддержку моей кандидатуры на пленуме выступила Лидия Швецова, секретарь парторганизации золотодобывающей фабрики, и еще два товарища.
За меня проголосовали единогласно, таким образом, меня избрали первым секретарем Северо-Енисейского райкома партии под аплодисменты. Мне оставалось искренне поблагодарить всех членов пленума за оказанное доверие и закрыть заседание, еще раз заверив их, что буду отрабатывать это доверие честно и добросовестно.
После пленума мы – двое крайкомовцев и двое местных – пошли в кабинет первого секретаря райкома обсуждать вопросы передачи дел новому руководству. Все это было, конечно, большим событием для меня и района, где во главе района поставили малоизвестного геолога, которому только тридцать пять лет, ранее не работавшего в партийных органах. Не ожидали этого и наши геологи – как в геологической партии, где я работал, и в Ангарской экспедиции, так и в Красноярском территориальном геологоуправлении.
Вечером после трудового дня Фридовский, Евгений Иванович Бодягин, начальник рудоприискового управления, и я пошли в особую комнату для гостей поселковой столовой поужинать. Кудрявцев тоже принял участие, но задержался с нами ненадолго, объяснил, что ему надо готовиться к отъезду в Красноярск, и мы его задерживать не стали. Ужин затянулся надолго, пили коньяк и закусывали мороженой брусникой с сахаром и другими местными деликатесами. Поскольку домой пришел очень поздно, то и сообщением не обрадовал свою супругу, хотя заранее предупредил ее о партийных мероприятиях и своей задержке. Она сделала мне выговор и ушла спать, потом несколько дней не разговаривала, вот так была сбита моя радость – избрание первым руководителем Северо-Енисейского района! Хотя взаимоотношения с женой всегда были теплые и доброжелательные.
Итак, пленум райкома сделал меня освобожденным партийным работником – первым секретарем Северо-Енисейского райкома партии. Должность высокая, и могу ли я на ней удержаться, было первым вопросом не только для меня, но и для района, уж слишком высокий взлет. Теперь отступать было просто некуда, но я все еще сомневался: потяну ли я этот воз?
На другой день Кудрявцев стал меня торопить с передачей дел, ему хотелось поскорее уехать в Красноярск. Я знал, что он не рекомендовал мою кандидатуру, у него, по-видимому, были другие люди в преемники, поскольку он меня просто не знал и со мною никогда не общался. А все решила Анна Емельяновна Ермилова, приехавшая в район подбирать кандидата на должность первого секретаря. Она беседовала со многими членами райкома и представила в крайком, вероятно, несколько кандидатур на эту должность. А там, просеяв всех, остановились на мне. Это мое предположение потом подтвердил инструктор крайкома Кутяшев. Кудрявцев был, конечно, умным, со мной разговоры вел доброжелательно, только на официальной ноте, соблюдая партийный этикет.
Помощников и советников, как начинать партийную работу, у меня не было. Работников аппарата я всех знал, но ни с кем не был в дружеских отношениях. Да я этого и не хотел, думал, что профессиональным партработником стану сам, своим трудом.
После окончательного приема партийных документов и подписания приемочного акта мы с Кудрявцевым остались вдвоем, краевые работники уехали. Кудрявцев, закаленный партийный работник, многоопытный, уже бывал во многих встрясках, и он, как мне кажется, ждал от меня, когда я спрошу совета, с чего мне начинать свою работу. Но я специально уходил от этой темы, поскольку не все разделял в практике и методах партийного руководства районом Кудрявцевым, многие вещи я категорически не воспринимал из сталинской школы партийцев, как они часто себя называли. Не разделял их практику и методы, но и сам не знал, как работать по-новому. Поэтому беседа прошла скованно. Но один совет мне Кудрявцев дал:
– Свою ежедневную работу начинай с чтения передовой статьи газеты «Правда», центрального партийного органа ЦК КПСС, там ты найдешь ответ и план действий, поскольку передовая – это всегда заказная статья идеологического отдела ЦК партии, и она все время ориентирует партийные органы на то, какие сегодня партия ставит задачи и выдвигает главные вопросы в их деятельности.
Потом в товарищеской беседе я рассказал своему инструктору-куратору из крайкома о совете Кудрявцева, тот долго смеялся и назвал это начетничеством. Кудрявцев также дал мне характеристики на второго и третьего секретарей райкома партии и на председателя райисполкома и остальных членов бюро райкома. Характеристики были хотя и положительные, но сдержанные, не хвалебные, как иногда принято делать.
Последней вещью, которую мне передал Кудрявцев, была особая папка, вынутая им из сейфа. Она была самая толстая и полная, он советовал, чтобы я на досуге ее прочитал. Это были материалы, поступающие в руки первого секретаря райкома лично от административных органов под грифом «строго секретно», от КГБ, МВД, прокурора и других.
Через неделю после принятия дел меня вызвали на утверждение на бюро крайкома, таков был порядок, поскольку решение пленума райкома – еще не окончательная инстанция для полноправного руководства районом. А перед тем как попасть на бюро, нужно было пройти собеседование, в порядке знакомства, с секретарями крайкома и заведующими отделами крайкома. Они, как правило, пятнадцать, от силы двадцать минут знакомятся и спрашивают, в чем с их стороны нужна помощь району и мне лично. Это облегчало прохождение процедуры на бюро.
Поскольку со вторым секретарем Суетиным мы были уже знакомы, то к нему меня не повели. Сопровождал меня один из ответственных работников крайкома, и в беседах он не принимал никакого участия, а просто обеспечивал прием, чтобы нигде не пришлось стоять в очереди к партийному чиновнику, поэтому и здесь чувствовалась организованность во всем как пример для подражания. В это же самое время проходил собеседования еще один «новобранец» – Василий Иванович Попов, только что избранный первым секретарем Ачинского горкома партии, с которым я познакомился в гостинице «Север».
Секретарем по промышленности Красноярского крайкома партии был милейший и, пожалуй, умнейший человек – Валентин Феодосьевич Гаврилов-Подольский. По профессии он был инженером-механиком, причем крупным специалистом в энергетике, человеком высокой культуры и нравственности, симпатичным и внешне, мягким во всем, не похожим на остальных аппаратчиков, людей более сухих и жестких, с напускной официальностью. Этот человек был полной противоположностью по характеру первому секретарю крайкома, и его считали «громоотводом» Кокарева. Об этой его слабости Кокарев знал, но всегда его высоко ценил, не позволял его где-либо осуждать или разносить, как иногда поступал с другими.
Гаврилов-Подольский принял меня любезно, вышел из-за стола, поздоровался за руку и усадил в кресло. Он всегда высоко ценил красноярских геологов, знал об их нелегком труде, и сразу ко мне с откровением:
– Первый раз в жизни вижу геолога секретарем райкома партии.
Я ему рассказал, с какими трудностями в работе мне придется столкнуться, и он пообещал оказывать максимальное внимание району, а мне – помощь, просил звонить, когда посчитаю нужным. А ведь как приятно и радостно на душе, когда встречаешься и работаешь с такими людьми.
Секретарем по идеологии крайкома была Полина Георгиевна Макеева, лет под сорок, незамужняя (считалось). Недавно она была еще первым секретарем Красноярского крайкома комсомола, потом поехала учиться в Академию общественных наук при ЦК КПСС, где защитила кандидатскую диссертацию. Это была единственная в ту пору в крайкоме кандидат исторических наук из аппарата. Полная женщина и крепко скроенная, на лицо приятная, румяная, родившаяся в одной из красноярских деревень. Она, говорят, в молодости нравилась многим, но с ней почему-то молодые люди боялись заводить романы и близкие знакомства. Макеева при встрече тоже вышла из-за стола, чтобы со мной поздороваться. Руку мою пожала крепко, и показалось, по-мужски.
Наша беседа с ней касалась в основном вопросов идеологической работы в районе, особенно если учесть контингент жителей – большое количество ссыльных, высланных тунеядцев, религиозников-баптистов.
У нее было очень хорошее мнение о наших идеологах, она близко знала и наших руководителей комсомола, в частности, первого секретаря Алексея Николаевича Гонзу – этого молодого красивого гиганта в то время не могла не заметить ни одна женщина. Полина Георгиевна в процессе беседы вела себя строго официально, ничего женского в ней не выделялось, будто она полностью поглощена партийной работой.
Макеева в должности секретаря крайкома по идеологии работала долго, потом ее перевели в Москву. Когда ей исполнилось пятьдесят лет, думали, что ее отправят на пенсию, а ее назначили членом комитета партийного контроля при ЦК КПСС, очень высокая должность в партийной иерархии, говорят, по рекомендации самого М.С. Суслова.
Потом исключили из моего «бегунка» двух человек – секретаря по сельскому хозяйству Терентия Тюрикова и зав. отделом Михаила Климина, поскольку сельское хозяйство в районе не имело особой значимости.
Состоялась моя беседа и с председателем партийной комиссии Гудилиным, человеком тоже сугубо партийным, сталинской школы. Он был уже в возрасте, в прошлом работал первым секретарем Хакасского обкома партии. Беседа была короткой – пожелал успехов в работе, и потом мы с ним мало встречались. Однажды я сам создал с ним конфликт и сожалею об этом – обострять с ним отношения по мелкому вопросу не следовало.
Побывал я тогда и в отделе административных органов, который занимался прокуратурой, судом, МВД, финансовыми органами. Его заведующим был бывший полковник МВД Никита Грибков, он когда-то работал и в «Енисейстрое», со мной обошелся панибратски, учитывая мою молодость. Еще рассказал какой-то анекдот, что мне тогда казалось в стенах партийного органа непозволительным. Зашел к Василию Михайловичу Кургину, зав. финхозотделом крайкома, который потом оказался самым нужным человеком – у него все финансирование партийных органов края: транспорт, мебель, путевки, деньги на строительство и т.д. Познакомился с зав. отделом транспорта и связи, который возглавлял Яков Бурин. А с заведующим промышленно-транспортным отделом Фридовским я уже близко познакомился, тогда он меня представлял на пленуме Северо-Енисейского райкома партии. Идеологический отдел тогда возглавлял Михаил Жарков.
Теперь мне предстояло пройти бюро крайкома, но это уже на следующий день. Вечером в гостинице «Север» я в ресторане покушал и рано улегся спать.
Бюро крайкома партии началось в 10 часов в малом зале, его вел первый секретарь крайкома Александр Акимович Кокарев. Большой стол в виде трибуны, он в центре, рядом другие секретари крайкома по партийному старшинству и рангу. Недалеко стояла кафедра для выступлений. Народу полный зал.
Первый вопрос был организационный, кадровый. Утверждались не только партийные кадры, но и хозяйственные по номенклатуре должностей, подконтрольных непосредственно крайкому, без согласия которого никто не мог не только назначить, но и уволить.
Докладывал на бюро Борис Васильевич Баранов. Сначала он зачитал мои анкетные данные и сообщил, что решением пленума Северо-Енисейского райкома партии Неволин единогласно был избран первым секретарем райкома, и просит бюро крайкома утвердить его в данной должности. Затем Баранову, а потом и мне, вышедшему за кафедру, было задано несколько общих вопросов: как прошел пленум, какие там задавались злободневные вопросы, были ли выступления против кандидатуры Неволина, о его производственной деятельности. Председательствующий сказал, что Неволин прошел собеседование у секретарей крайкома, заведующих отделами, возражений против его утверждения не поступило. Было предложение утвердить, воздержавшихся и против не было.
Александр Акимович Кокарев сказал буквально следующее, что мне запомнилось на многие годы:
– Северо-Енисейский район является одним из главных по золотодобыче в крае, однако в последние годы золотодобыча в нем сокращается из-за отсутствия новой сырьевой базы золота для рудника и дражного флота. Вы по профессии геолог, и, утверждая вас первым секретарем Северо-Енисейского райкома партии, Красноярский крайком КПСС выражает надежду, что вы сумеете решить проблему сырьевой базы золота и обеспечить устойчивую работу золотой промышленности района. Желаем вам успехов.
Я сошел с кафедры и вышел в приемную. Но здесь Б.В. Баранов сказал, что мне разрешается снова войти в зал заседания бюро крайкома партии и присутствовать до окончания работы бюро, чтобы познакомиться с работой бюро крайкома (с целью обучения, практики).
Теперь я прибыл в район как уже узаконенный партийный руководитель. Складывалось будто бы все благополучно, предстояла совершенно новая, практически не известная для меня деятельность. Коммунистическая партия Советского Союза тогда была руководящая и направляющая сила общества, так было записано в Конституции СССР, то есть руководил страной политический вождь – Ленин, Сталин, Хрущев и др. Партия – честь и совесть народа, так гласили ее политические лозунги. Но при всех взглядах это была прежде всего политическая организация, а не хозяйственная или административная. Сама партия не должна была заниматься хозяйственным и административным управлением народа, для этого были институты государства в лице законодательной и исполнительной власти – Советов депутатов и правительства, но компартия через свои партийные организации в центре и на местах фактически управляла ими.
Северо-Енисейский район как самостоятельная административная единица образован в 1932 году. 8 апреля 1932 года было принято постановление Президиума Всероссийского Центрального исполнительного комитета «Об изменениях в административно-территориальном делении Восточно-Сибирского края», где говорилось: «Образовать в составе Восточно-Сибирского края новую административную единицу Северо-Енисейский район с центром в рабочем поселке Северо-Енисейском». Площадь территории Северо-Енисейского района составляет 42,7 тыс. кв. км. Население – до 25 тысяч человек в лучшие годы. Максимальная протяженность территории с юга на север 320 км, с запада на восток – 230 км. Эта территория сопоставима с территорией некоторых европейских государств.
