скачать книгу бесплатно
– Приступай! – потребовала Эшли. – Не затягивай эту идиотскую мелодраму!
– Мне тоже не терпится закончить. Я нашёл место, где ты проведёшь завтрашний день. Я даже дам тебе возможность увидеть солнце в последний раз, – объявил Рихард, насмешливо поглядывая на неё.
– Какое великодушие, но я уж как-нибудь обойдусь без твоей подачки! Ну, чего ждёшь?.. Кстати, что будет с моим телом? Куда ты его денешь?
– Я же не просто так привёл тебя на причал. Рыбам скормлю.
Развернув её спиной к себе, он прижался к ней так тесно, что Эшли пришлось ухватиться за перила, чтобы не свалиться в воду. Рихард не спешил вонзить клыки ей в шею, а собирался поиграть и поиздеваться над её беспомощностью. Крепко обхватив её за талию, он помедлил и опустил ладони ей на ягодицы. Эшли дёрнулась, и он провёл языком по ранкам на её шее, одной рукой удерживая её, чтобы она не вырвалась, а другую засунул ей под рубашку и сжал через бюстгальтер её грудь.
– Перестань меня лапать, сволочь! – взорвалась от негодования Эшли, почувствовав прикосновение его холодных пальцев. – А ну пусти!
Она вспомнила Шона, которому не было никакого дела до того, кто обнимает его бывшую девушку. Волновало ли его хоть когда-нибудь, что её целует кто-то другой? Ему всегда было безразлично, куда и с кем она уходит. Мысль об этом болью отозвалась в её сердце и ей захотелось всплакнуть, но огромным усилием воли Эшли взяла себя в руки. О чём она думает, находясь в нескольких шагах от смерти?!
Словно услышав её мысли, Рихард снова прижался к ней.
Эшли с ненавистью пихнула его локтём в живот, как ей показалось, довольно ощутимо, однако ему это не причинило неудобства.
– Кретин! Ты собрался напоследок трахнуть меня?! Ну уж будь уверен, живой я тебе не дамся, разве что в некрофилы заделаешься! У тебя же всё равно не встанет! – издевательски заявила Эшли и с удовлетворением заметила, как полыхнули пламенем его глаза. – Что, я в точку попала, да? Импотент хренов!
В ту же минуту Рихард укусил её в шею. На этот раз было больнее. Сегодня он как будто пытался опустошить её полностью, слишком жадно и поспешно вытягивая из неё силы. У Эшли почти сразу же закружилась голова и подкосились ноги. Если бы Рихард не удерживал её, она свалилась бы через перила в воду.
Эшли было так плохо, как ещё никогда в жизни. Ей казалось, что она умирает, проваливаясь в тёмную бездну. Сознание сфокусировалось, мерцая в одной точке, словно на экране только что выключенного телевизора, передавая таинственную информацию азбукой Морзе.
Вскоре она почувствовала облегчение, затуманенное сознание вернулось к ней. Падать в обморок Эшли вроде бы не собиралась, балансируя на границе между реальностью и провалом в страну вечных грёз.
– Хочешь, я покажу тебе ночной мир таким, каким я его вижу? – прошептал Рихард, оторвавшись от неё.
– Да…
Её душа отделилась от тела и воспарила в тёмное небо. Эшли не поняла, как это произошло. Она чувствовала, что Рихард рядом с ней, одновременно близко и на некотором расстоянии. То ли его душа, то ли тёмная сущность вампира, кем он стал много лет назад, вела её туда, где она ещё никогда не была.
Он – её проводник, путеводная звезда в мир ночи, раскрывшийся перед ними в ярких красках. Удивительная лёгкость и свобода от проблем и печалей прежней жизни – всё, что сейчас так нужно Эшли.
На большой скорости они пронеслись над морем. Солёный ветер дул навстречу, и ей казалось, что они несутся по лунной дорожке, отражающейся от поверхности моря. Катились волны с едва слышным рокотом, гладкие, будто отполированные, и серебристый свет луны пронзал их, растворяясь в глубине тёмных вод. Тысячи огоньков плясали на поверхности, сходясь и разбегаясь, точно в испуге от нежелательной встречи. Эшли залюбовалась зрелищем и протянула руку, чтобы на лету зачерпнуть лунные монетки, но ощутить прикосновение не смогла.
Рихард направился с ней вверх. Далеко внизу остался причал и покачивающиеся на волнах корабли.
Они поднимались всё выше на крыльях северного ветра. Город с высоты птичьего полёта показался Эшли неинтересным. Он был жалок или же она так опьянела от восторга в чарующем полете, что ей и море стало бы по колено.
Ночные, словно посеребрённые и подсвеченные изнутри облака Эшли впервые видела так близко. Где-то далеко, за горизонтом, солнце касалось светом краешка неба, поэтому облака были такого удивительного оттенка. Они расстилались полосами, блистая чистыми лучами с лёгким голубоватым отливом, иногда напоминали покрытую рябью песчаную отмель и были настолько прозрачны, что сквозь них виднелись луна и звезды. Тёмно-синяя цепь гор опоясывала горизонт и так хотелось узнать, что находится дальше.
“Какая красота! Давай полетим туда, за горизонт, в погоню за солнцем!” – в восторге подумала Эшли, но Рихард возразил ей:
“Я не побегу за своей смертью. Сейчас спустимся вниз, там тоже есть, на что поглядеть”.
Они пошли на снижение, упав с облаков на землю, и город принял их в объятия, окунув в мрачную пелену грехов. Присутствие Рихарда ощущалось ещё острее, его душа словно слилась с душой Эшли, чтобы они видели и воспринимали одно и то же.
“У нас с тобой одно дыханье на двоих, пока рассвет не скажет нам “Остановитесь!””, – вспомнила Эшли строчку из популярной песни и тут же услышала в голове насмешливый голос Рихарда:
“Милая, не обольщайся. Не забывай, я слышу всё, о чём ты думаешь”.
“А ты не лезь в мои мысли, тебе там не место”!
“Как скажешь… Ну что, продолжим твоё знакомство с миром ночи”?
"Я же только за! И что это будет?"
"Увидишь, вернее, ощутишь".
Они перемещались с места на место, словно их нёс ровный и сильный ветер, от дома к дому, проникали внутрь, подсматривали и наблюдали за тем, что происходит за стенами.
Эшли знала о теневой стороне людской жизни, но оказалась не готова к тому, чтобы испытать воочию такую богатую гамму эмоций. Перед ней мелькнуло множество образов, и она за короткое время восприняла самую суть.
За долю секунды прочувствовала состояние человека, только что совершившего убийство: он зарезал в переулке двоюродного брата из-за пустякового конфликта. Ощутила отчаяние проигравшего в пух и прах игрока, залезшего в долговую петлю и теперь не знавшего, что ему делать. Наблюдала за юношей, в наркотическом дурмане перерезавшим себе вены, лёжа в ванной. Видела животный ужас в его глазах, в момент, когда его душа расставалась с телом, понимая, что из-за совершённого греха ей придётся на неопределённое время застрять в середине неизвестности, так и не перейдя в новое возрождение. Увидела, как мужчина, увлёкшись своеобразной сексуальной практикой, придушил галстуком свою возлюбленную или девушку по вызову (Эшли не поняла, кем она для него была) и, не заметив этого, спокойно заснул рядом с ней, забывшись в глубоком сне до наступления рассвета.
Безумие и одержимость, похоть и алчность, жестокость и злоба, зависть и ненависть – это с одной стороны. С другой, страх, горечь, отчаяние, разбитые надежды и мечты, разочарование… Эшли сполна ощутила эмоциональное состояние как жертвы, так и палача.
“Зачем ты показываешь мне всё это, Рихард? – спросила она, неприятно поражённая. – Ты видишь и ощущаешь по ночам только боль, страдания и всю эту грязь?!”
“Это самые сильные эмоции, Эшли, уже давно я ощущаю только их и с каждым разом всё слабее. Они напоминают, что когда-то я был простым человеком. Не знаю, почему я не воспринимаю что-то доброе и хорошее. Хоть и говорят, что добро сильнее зла, но в нём явно нет “перчинки”, – ухмыльнулся он. – В дыхании ночи есть также нечто прекрасное, но я позабыл, что это такое. Я являюсь вампиром двести лет и мне приходится заполнять внутреннюю пустоту хотя бы такими эмоциями, я не хочу совсем уж окаменеть”.
“Ты что, был при жизни убийцей, насильником или кем-то ещё?!”
"Скажу тебе так, насильником я никогда не был. Сейчас же я убийца против воли, потому что не могу, да и не хочу совладать с природой Зверя… Я покажу тебе кое-что ещё, надеюсь, это понравится тебе больше”.
Тёмным занавесом перед ними расстилался густой лес, приглашая совершить прогулку по дебрям. На Эшли обрушилось многообразие звуков животного мира. Где-то кричал, хлопая сильными крыльями, филин. Фыркали потревоженные ото сна олени, почуявшие присутствие вампира. Шумел ручей среди камней и высоких трав, ещё не примятых осенним дождём, и ветер играл листвой. В норе, глубоко под землёй, копошились и потявкивали спаривающиеся лисицы. Протяжный волчий вой сообщил, что недавняя охота была удачной.
Животные обеспокоились их появлением, но вскоре, как ни в чём ни бывало, вернулись к своим делам.
И здесь Эшли поняла, что видит глазами как хищника, так и жертвы, каждой клеточкой тела ощущая себя одновременно как тем, так и другим. Острые зубки лисицы впивались в загривок кролика. Эшли чувствовала возбуждение и удовольствие рыжей охотницы, так же, как боль и страх несчастного маленького зверька, попавшего ей в лапы.
Мир животных оказался ей ближе и понятней, разбудив инстинкты. Когда человек был сродни животным, он не творил столько осознанного зла, всё было проще. Ты хищник и убиваешь для того, чтобы выжить, добиться права на продолжение рода или защитить себя и своё потомство. Животные не причиняют вред из зависти, злобы или мести.
“Я знал, что тебе понравится”, – провещал Рихард.
“Почему ты был так уверен?”
“Девушкам обычно нравятся всякие зверюшки”, – пояснил он, и Эшли не нашла, что на это ответить.
Её спутник поднялся с ней на высоту птичьего полёта, и её вновь охватил восторг от потрясающе красивой картины ночного неба и моря. Эшли было хорошо, как никогда раньше, пусть даже и не все подстегнувшие к душевной лёгкости видения были добрыми и светлыми. Она по-настоящему ощутила свою связь с окружающим миром, став его частью так же, как и он стал неотъемлемой частью её души.
Такой жестокий и прекрасный, порочный и лживый, таинственный и невероятно эмоциональный, пробуждающий в ней странные ощущения; ночной мир показался ей куда лучше того мира, что освещало солнце. Свет помогал видеть вещи в истинном обличье, днём тоже совершались преступления и творилась несправедливость, но, по мнению Эшли, это было буднично и лишено таинственной недосказанности.
Ночь скрывает тени, придаёт смелости и проявляет другой оттенок свободы…
Картина ночного мира поблекла. Померкла также яркость эмоций, и сознание Эшли на время отключилось, в блаженном беспамятстве прокладывая дорогу назад, в её тело.
Она пришла в себя и не поняла, почему сидит на перилах, крепко обхватив коленями бёдра Рихарда, и обнимет его за плечи, а он удерживает её за спину, чтобы она не упала и уже не впивается клыками ей в шею.
Мысли путались. Эшли испытывала ощущение, похожее на приближение оргазма. Её чувствительность обострилась в несколько раз, но не получалось достичь долгожданной разрядки. Не отдавая себе отчёта, она прильнула к Рихарду, ища жаркими губами его губы. Он резко отвернулся, не позволив ей соприкоснуться со своими окровавленными губами. Его глаза были закрыты.
– Рихард, – прошептала она. – Посмотри на меня…
Послушно открыв глаза, он вдруг подался вперёд, заставив её крепче обхватить коленями его бёдра и сладко застонать. Запустив пальцы в его тёмные волосы, Эшли взлохматила их. С игривой нежностью прикоснулась к скулам и провела пальцами по чётко очерченным губам, пачкая их в остывшей крови.
В горящих глазах Рихарда мелькнуло удивление и спряталось за недоверчивым прищуром. Он проник в ход её мыслей и изучил их. Тщетная борьба с проснувшейся страстью, всё, как всегда…
– По законам жанра, я обязан отыметь тебя, как минимум, в двух позах, – насмешливо протянул он, и Эшли заворожённо кивнула. Её глаза затуманила пелена желания. – Позы выберешь сама или выслушаешь мои предложения?
– Да, возьми меня, Рихард, прошу! – умоляюще простонала она и прижалась к нему, стараясь передать ему своё лихорадочное возбуждение. – Как захочешь, в любых позах! Трахни меня, пожалуйста!
– Ты же сама недавно сказала, что у меня не встанет. Ничем не могу помочь, хотя…
Не сводя с неё глаз, он засунул ладонь под ремень её джинсов, но тут воспротивилась сама Эшли. Очнувшись, она оттолкнула от себя Рихарда.
– Не надо, прекрати, – хмуро произнесла она, слезая с перил.
Опьянение ночи прошло и на неё обрушилось горькое похмелье. Ей стало противно.
– Извини, что разочаровал, – усмехнулся Рихард, посматривая на неё.
– Ничего… Прости меня, Рихард, я не должна была так себя вести! – щёки Эшли запылали огнём от стыда. – Я не контролировала себя, со мной никогда такого не было! Я же тебя совсем не знаю, а набрасываюсь на тебя, словно блудливая кошка! Мне ужасно стыдно! Ты мне веришь?
– Успокойся, я тебя загипнотизировал, чтобы тебе было не так больно, пока я вытягиваю кровь. Твоё возбуждение – это последствие гипноза.
– Да, наверно… точно… и ещё из-за того, что ты показал мне недавно… Я никогда не забуду наш ночной полет! – и тут Эшли вспомнила, что ей осталось не так долго жить. Грусть омрачила её лицо, но ей уже не было страшно. – Путешествие за границу реальности было таким чудесным… – добавила она.
– Я решил, что следует чем-то развлечь тебя напоследок.
Эшли отвернулась, не замечая, что он не сводит с неё изучающего взгляда, будто ожидая чего-то ещё. Перед её глазами всё плыло и двоилось. Страшная слабость накрыла её душным покрывалом. Эшли взглянула на Рихарда, и ей показалось, что он смотрит на неё с осуждением.
– Прости меня, Рихард, мне так стыдно… – еле слышно повторила она, опустив глаза.
– Кончай ты извиняться уже, подумай лучше о чём-нибудь другом. Испытывать чувство стыда перед скорой смертью – это ужасно, лучше уж умереть на пике удовольствия!
У Эшли закружилась голова, сердце встрепенулось в груди и замедлило ход. Едва не упав, она успела ухватиться за перила. Её зрачки расширились до предела. Она судорожно глотнула воздух, почувствовав прикосновение руки смерти.
Рихард подошёл к ней. В его красивых светло-голубых глазах не было ни малейшего намёка на сострадание.
– Скоро рассвет, пойдём, я отведу тебя туда, откуда ты в последний раз увидишь солнце.
Глава 7
Шон Хиггинс ушёл из клиники сразу после того, как врачи, сделав ему рентген, выправили, насколько было возможно, кисть правой руки и наложили гипс. Он панически боялся оставаться в чужом месте, его, как никогда раньше, потянуло домой. Родители ожидаемо пришли в ужас, узнав, что с ним случилось. Но ещё больше их возмутило, что сын наотрез отказался рассказать, кто и при каких обстоятельствах сломал ему руку.
Шон заперся в своей комнате и никуда не выходил несколько дней.
Эшли… Шон полагал, что начал забывать её. Её образ померк из-за Илоны, его новой девушки, но всё же не совсем покинул его.
Илона Аргайл была идеалом, по меркам семьи Хиггинсов, и отлично вписывалась в неё. Красивая, стройная шатенка двадцати лет, обожавшая Шона и готовая хоть сейчас стать его женой и матерью его детей. Она замечательно готовила, была мила и приветлива, всегда пребывала в хорошем настроении и не срывалась по пустякам, в отличие от Эшли. Её семья была богата и интеллигентна. Друзья и родители Шона все как один одобрили его выбор и ждали, когда он предложит Илоне руку и сердце. Родители девушки также приветствовали их отношения, но Шон пока не торопился делать ей предложение.
Будущее представлялось ему ясным и понятным. Престижная работа, подъём по карьерной лестнице, свадьба, переезд с молодой женой в отдельный от родителей дом. Пара или тройка симпатичных детишек – два сына, чтобы было, кому продолжить род, и дочка, копия матери. Уикенды за городом или у моря, поездки к родителям, встречи с друзьями по пятницам, корпоративы, барбекю на заднем дворе. Рождество в кругу семьи, в атмосфере праздника и любви, пусть даже притворной и основанной лишь на соблюдении традиций и приличий. Никуда не деться от кровных уз и от того, что далеко не все родственники являлись образцами воспитанности и добродетельности, но поддерживать с ними связь необходимо, ведь так принято в нормальном обществе. Дети пойдут в школу и придётся копить деньги на их обучение в колледже. Потом они обзаведутся спутниками жизни и круг замкнётся.
Всё это казалось простым и заманчивым. Будущее среднестатистического парня, будущее неплохое, но без “изюминки”. Шон не рвался в знаменитости и не хотел стать публичным человеком. Он не обладал талантами, которые помогли бы ему выделиться из толпы, но всё же хотел, чтобы его жизнь отличалась от жизни остальных.
В жизни он многое попробовал и были моменты, о которых он сильно жалел и вряд ли повторил бы снова. Шон тоже был своего рода бунтарём, однако ему недоставало настойчивости и твёрдости в достижении цели. Огромное влияние на него оказывали родители, особенно отец, который воспитывался в строгих католических традициях. Господин Лукас Хиггинс был консерватором и стоял за принципы и традиции насмерть, даже если понимал, что они давно не актуальны.
Пожалуй, это давление и сыграло с Шоном мрачную шутку.
Девять лет назад, когда ему было восемнадцать, Шону до чёртиков опротивел родительский контроль и опека. И тогда он познакомился с Эшли. Коварная судьба знает, когда свести людей, чтобы они оставили в жизни друг друга либо незабываемый след, либо неисчезающие шрамы.
Они учились в одном колледже, на разных потоках, и встречались на общей для их групп паре. В те годы Эшли выглядела то ли как готесса, то ли как рокерша: короткие чёрные волосы, пирсинг, тёмный макияж и чёрная одежда. Когда преподаватель обращался к студентам с вопросами и его выбор падал на Эшли, она всегда отвечала невпопад, словно её выдернули из параллельного измерения. Её ответы не были лишены оригинальности, но не имели никакого отношения к предмету. На экзаменах Эшли как будто подменяли, она сосредотачивалась и сдавала всё с первой попытки, пусть и не на высший балл.
