Каменный остров. Историко-архитектурный очерк. XVIII—XXI вв.

скачать книгу бесплатно


В монографии Т.Б. Дубяго, самом авторитетном труде по истории русского паркостроения XVIII в., Каменному острову отведена небольшая глава, где впервые подробно рассматривается усадьба его первого владельца Г.И. Головкина, воспроизведены четыре гравюры М.И. Махаева и фрагмент плана острова, который автор датировала 1777 г. Ею определены начальные этапы формирования парка, однако вне связи с архитектурой и без анализа последующих этапов, когда сформировался каменноостровский ансамбль

. В 1970-х гг. застройка города становится предметом все более внимательного изучения в связи с развернувшейся в советское время планомерной работой по организации учета, охраны и реставрации памятников архитектуры Ленинграда. В архиве Государственной инспекции по охране памятников (ГИОП, отдел Б.А. Розадеева), Музее истории Ленинграда и других учреждениях началось кропотливое исследование источников, которые могли содержать ценный документальный материал. Однако первые публикации по Кировским островам (название, с 1934 г. объединившее Елагин, Каменный и Крестовский острова), в частности работы Н.Д. Синцова (1956) и В.И. Маркова (1965)

, имели вульгарно-социологический, агитационный характер. Через десять лет появилась первая публикация автора этой книги, специально посвященная Каменному острову, а еще десятилетием позже – сводная работа, характеризовавшая архитектурно-парковый ансамбль трех островов: Елагина, Крестовского и Каменного; в 1986 г. была защищена диссертационная работа о каменноостровском ансамбле, а в 1991 г. опубликована значительная часть этого материала

.

В научное обращение вошли сведения о постройках и парковых работах на Каменном острове, осуществленных или спроектированных Ж.-Ф. Тома де Томоном, Л. Руской, A. Н. Воронихиным, В.П. Стасовым, В.И. Щуко, И.А. Фоминым. С середины 1970-х гг. в краеведческой редакции «Лениздата» стали выходить книги серии «Зодчие нашего города», которая до сих пор высоко оценивается не только читателями, но и специалистами. Каменноостровские сюжеты стали частью многих исследований. Вот некоторые из них: «Джакомо Кваренги» (1977) и «Юрий Фельтен» (1988) М.Ф. Коршуновой; «Тома де Томон» (1981) и «Андреян Захаров» (1989) B. К. Шуйского; «Василий Стасов» Т.Е. Тыжненко (1990); «Луиджи Руска» Л.Б. Александровой (1990).

Архитектуру XIX – начала XX в. изучали Е.А. Борисова, А.В. Бурдяло, Т.П. Каждая, Б.М. Кириков, Е.И. Кириченко, ВТ. Лисовский, А.Л. Пунин, Т.А. Славина и ряд других историков архитектуры, чьи выводы автор учитывал при оценке ведущих стилистических тенденций этого периода.

Исключительный интерес представляет очерк архитектора Ф.Ф. де Постельса «Зодчие – выходцы из России: их роль и работы в Соединенных Штатах Северной Америки». Предложение написать его архитектор получил от Д.П. Рябушинского, начал работу в 1948-м, закончил в 1949 г. Рукопись хранится в Амстердаме в Международном институте социальной истории. Очерк Постельса – это голос поколения архитекторов, потерянного для России в омуте октябрьского переворота. Заключительные слова автора, построившего на Каменном острове собственный дом, – одно из лучших произведений эпохи модерна, – звучат не только гимном верности своему призванию, но и почти не высказанной надеждой на то будущее, в котором их труд будет оценен в далекой и любимой России, которую они вынуждены были покинуть в расцвете творческих сил: «Несмотря на множество препятствий на пути и затруднений, большинство пробило себе дорогу, а что спасло и обвенчало успехами – это русская прирожденная выносливость, приспособляемость, ревнивое и честное отношение к изучению новых отраслей и к служебным обязанностям, дисциплина духа, а подчас и своеобразный подход к делу, изворотливость, изобретательный ум. Итак, «жив курилка» – говорили у нас на Руси. Этим, думается, и здешние русские зодчие, влившиеся в американскую профессиональную среду и деятельность, иногда и совместно с собратьями-инженерами, внесли, каждый по-своему, по мере своих дарований и характеру, преследуя свои индивидуальные цели, и все в совокупности внесли вклад, благодаря которому мы удостоились признания как способные сотрудники и сподвижники в культуре Нового Света. То наша гордость и счастье»

.

После публикации этих материалов в изучении творчества мастеров модерна словно появилась новая ось координат, их творчество не обрывается на 1917-м или 1920-х гг., но продолжается в иных условиях и получает ту меру завершенности, которая определена жизнью человека.

Необходимо хотя бы кратко остановиться на тех исследованиях, которые хранятся в ведомственных архивах на правах рукописей в виде исторических справок, экспертиз, регламентов, ведь именно они обсуждаются на градостроительных советах и от них зависит решение относительно того или иного сооружения. Следует особо выделить выполненные в 1930-е гг. работы А.А. Савельева (1874–1942), который на протяжении всей своей жизни собирал и изучал материалы по истории Каменного острова. Интересны его работы, посвященные начальному этапу застройки острова (1703–1758 гг.)

, проблеме определения автора Каменноостровского дворца

. Исходная, ключевая для понимания каменноостровского ансамбля, эта проблема привлекала внимание уже И.Э. Грабаря, который, основываясь на стилистическом анализе и некоторых документах, выдвинул предположение, что первоначальный деревянный дворец был построен Ф.Б. Растрелли, а затем перестроен в нынешнее каменное здание В.И. Баженовым

. Первая атрибуция была опровергнута публикацией в 1939 г. формулярного списка архитектора Растрелли, осуществленной польским исследователем 3. Батовским

, возможность же авторства Баженова детально исследовал и обоснованно отверг А. А. Савельев. Тем самым вопрос об авторстве дворца был оставлен открытым.

Из других работ А.А. Савельева отметим «Материалы о церкви Иоанна Предтечи и Инвалидном доме»

, где он впервые дает точные датировки: заложена 17 мая 1776 г., освящена 24 сентября 1778 г. Автором проекта Предтеченской церкви он считал Фельтена.

В «Материалах о даче принцев Ольденбургских»

Савельев привел обнаруженный им в архиве Академии художеств список работ С.Л. Шустова и констатировал, что проекты дачи и Каменноостровского театра были выполнены этим выдающимся зодчим.

Во время войны в Каменноостровском дворце работала обмерная группа ГИОП под руководством архитектора С.Е. Бровцева. В 1942 г. им была составлена «Пояснительная записка к обмерам Каменноостровского дворца». Для нас особенно важна ее вторая глава, посвященная исследовательской работе бригады

. Стилистический анализ архитектуры дворца привел С.Е. Бровцева к принципиальному выводу о его принадлежности «к эпохе значительно более поздней, чем это указано у И. Грабаря (1765 г.) и даже у Савельева (1775–1776 гг.), так как строго классические формы его со значительной долей палладианства говорят о большом влиянии школы Гваренги периода ее расцвета (1780–1790), чем о какой бы то ни было «баженовской школе»

. С.Е. Бровцев установил также, что «дворец является перестройкой, вернее достройкой и объединением сооружений, бывших на этом месте у гр. Бестужева-Рюмина»

. Он впервые зафиксировал существование дворца 1750-х гг.

, не выявил никаких подтверждений ведения работ в 1776–1778 гг. и предложил следующие датировки: «Эпохой создания внешнего вида дворца являются 1780—1790-е гг., детали внутренней отделки парадных зал произведены арх. Бренна (1794–1798 гг.), а все остальные элементы – эпохи 1850–1880 гг. Архитектор Баженов участия в постройке дворца не принимал, а связь его с дворцом, по-видимому, приписывается по ложному совмещению его имени с однофамильцем, чиновником, работавшим в «Канцелярии от строений», и имевшим как будто отношение к дворцовому ведомству и ко двору Павла I»

. Отметим, что С.Е. Бровцев особо упоминает В. Бренну как автора интерьера, связывая с его именем убранство Большого зала и аванзала, и в частности появление здесь фресковых росписей по сюжетам гравюр Дж. Пиранези.

Многие выводы и предположения С.Е. Бровцева в годы войны проверить или уточнить было невозможно. Лишь двадцать лет спустя к истории строительства Каменноостровского дворца обратилась архитектор Н.С. Озерова

. В подготовленной ею научной справке среди обширного материала, проработанного в московских и ленинградских архивах, никаких сведений об авторстве дворца не оказалось. По предположению исследовательницы, первоначальные чертежи здания погибли во время пожара в Зимнем дворце в 1837 г. Н.С. Озерова рассмотрела также возможность авторства Ю.М. Фельтена и отвергла ее на том основании, что в авторском списке работ архитектора Каменноостровский дворец отсутствует.

Гипотеза об авторстве Фельтена впервые прозвучала в публикации А.Н. Петрова в первом сводном издании, посвященном памятникам архитектуры Ленинграда

. Основанная на некоторых косвенных данных, эта атрибуция сохраняла свое значение до недавнего времени, хотя выявленные исследователями творчества Фельтена документы не представляли собой серьезных аргументов в ее пользу.

В упомянутой коллективной монографии и ее переизданиях ряд очерков посвящен другим архитектурным объектам Каменного острова

. Подготовленные главным образом А.Н. Петровым, они содержат в том числе и результаты специальных исследований, осуществленных сотрудниками ГИОП. В авторский коллектив были приглашены также известные историки архитектуры и искусствоведы.

Прямым продолжением исследования А.А. Савельева стала работа А.Н. Петрова «Дача б. П.Г. Ольденбургского»

. Наряду с детальным обоснованием авторства Шустова здесь содержится анализ ряда сюжетов ранней истории Каменного острова, впервые упоминается «Межевой план 1746 г.», представляющий собой ценный исторический источник, рассматриваются отношения между первыми владельцами острова до его перехода в собственность императорской фамилии.

Особо отметим работу известного историка архитектуры А.Ф. Крашенинникова, посвященную Каменноостровскому театру

, в которой собран почти исчерпывающий материал по истории его строительства, иконографии; это до сих пор одна из лучших работ о театре.

К началу 1980-х гг. в научное обращение были введены данные о ключевых архитектурных сооружениях, составляющих основу каменноостровского ансамбля; в определенной мере учитывалась их стилистическая близость, композиционная взаимосвязь. Неразработанными остались вопросы формирования планировки парка, а также история дачной застройки, без которой ансамбль оценить невозможно.

В середине 1990-х гг. интерес к участкам на Каменном острове стремительно возрос. Все находившиеся на острове дома отдыха и санатории (кроме военного) были закрыты; появилась реальная для состоятельных людей возможность построить там себе особняк. Проектирование и новое строительство ведется под наблюдением Комитета по государственному контролю, использованию и охране памятников истории и культуры Санкт-Петербурга (КГИОП), документы сосредоточиваются в архиве, однако доступ к ним затруднен, поэтому современная застройка острова описана фрагментарно.

Специального изучения требует вопрос о государственной системе охраны памятников в советский период, так как он имеет к Каменному острову прямое отношение. Но поскольку неизвестно, когда это может произойти и произойдет ли когда-нибудь вообще, придется на этом вопросе ненадолго остановиться.

В 2001 г. председатель КГИОП Н.И. Явейн и его заместитель Б.М. Кириков сетовали по поводу недавнего прошлого: «Списки памятников» неизбежно отражали воздействие определенных вкусовых пристрастий и жесткого идеологического давления. Таким образом они, по-видимому, пытались объяснить, почему система охраны в целом оказалась не слишком эффективной.

Но дело совсем не в «Списках», а в том, что Инспекция, отвечающая за охрану памятников, никогда не была независимой организацией, и вопросы, стоявшие перед ней, вовсе не сводились к организации охранных мероприятий.

Напрямую подчиняясь Архитектурно-планировочному управлению (АПУ, позднее – ГлавАПУ), Инспекция обслуживала интересы государственного аппарата, была послушным, гибким, хорошо оплачиваемым и достаточно закрытым для посторонних его подразделением. Но именно Инспекции приходилось принимать удар на себя – объясняться с общественностью, выступать в средствах массой информации в случаях явных проколов, как это было с путевым дворцом Екатерины II, построенным по проекту Ф.Б. Растрелли, гостиницей «Англетер» (оба памятника были разобраны до основания) или домом Дельвига, который, к счастью, удалось спасти – редчайший случай. С другой стороны, в Инспекции всегда был значителен объем собственной работы – инспекторской, реставрационной, научно-исследовательской. Важным событием в системе ГИОП стала организация в 1967 г. Б.А. Розадеевым сектора по изучению массовой городской застройки (сектор неподохранных и учетных зданий, позднее – сектор исследования и учета городской застройки, ныне – отдел городской среды, возглавляемый с 2001 г. Е.Е. Глуховой). Сотрудники этого сектора (здесь работали известные искусствоведы Р.А. Сомина, Р.Д. Люлина, Л.С. Клещева, К.С. Колодезникова и др.) системно (участок за участком, дом за домом, улица за улицей) обследовали городскую застройку (исключая интерьеры зданий) по специально разработанному руководителем графическому плану города.

Следующий этап – обработка материалов архивных фондов Технического отделения городской управы и Городского кредитного общества в Ленинградском историческом архиве (ЛГИА, ныне – ЦГИА СПб.).

В результате на каждый участок составлялась краткая учетная карточка с фотографией фасада лицевого дома, калькированным сводным планом застройки участка, на который наносились все этапы его строительной истории.

Вся эта работа (она велась в очень жестком временном режиме, имела сугубо секретный характер и на моей памяти только К.С. Колодезникова выдержала ее до конца) едва ли не ежедневно проверялась начальником, который сам постоянно работал в читальном зале архива, помогал в решении сложных вопросов, а заодно строго следил за дисциплиной. Все учетные карточки им визировались, хранились в сейфе, затем брошюровались в планшеты и получали номер, идентичный номеру на плане города.

Застройкой Каменного острова стали заниматься значительно позднее (А.А. Матвеева, а после ее безвременной кончины – Т.И. Николаева), ее описание не закончили, во всяком случае сброшюрованного планшета не существует, сохранились разрозненные выписки и планы участков.

Работа сектора в целом никакого выхода в научный мир не имела: ни публикаций, ни выступлений на конференциях, но результаты инвентаризации городской застройки стали основой для составления «Списка вновь выявленных объектов, представляющих историческую, научную, художественную или иную культурную ценность» (3234 адреса учетных зданий), который 29 декабря 1991 г. был утвержден президиумом Санкт-Петербургского горсовета народных депутатов.

Впервые за советский период каменноостровские особняки, дачи, оранжереи, как и парк в целом (его поставили на охрану в 1988 г.), заняли в этом списке достойное место.

Однако охрана памятников Каменного острова имеет более чем столетнюю историю, поскольку дворец и театр были в перечне достопримечательностей, составленном в канцелярии петербургского градоначальства в 1902 г. В государственный список подлежащих охране памятников архитектуры, составленный в 1920 г. под руководством архитектора И. Фомина, дополнительно включили дачу Ольденбургского и загородный дом Половцова, после 1924 г. получивший статус памятника истории в связи с посещением его В.И. Лениным в 1920 г. Основная застройка острова относилась к XIX – началу XX в., но до 1960-х гг. все, что не относилось к барокко или классицизму, «ругали» эклектикой и декадансом. Лишь со второй половины 1960-х гг., когда научное и художественное осмысление культуры этого времени (прежде всего благодаря работам А.Л. Пунина, Е.И. Кириченко, В.Г. Лисовского) принципиально изменилось, появилась реальная возможность расширить список охраняемых государством памятников. Таким объектом стал собственный дом архитектора Мельцера, затем дачи Фолленвейдера, Клейнмихель (еще один адрес, связанный с В.И. Лениным), затем – Гаусвальд, Гау.

В том, что Каменный остров, среди многочисленных достопримечательностей, занял особое место в жизни многих и многих горожан, что они испытывают к нему чувство любви, нежной привязанности, возвращаются к нему снова и снова, огромная заслуга принадлежит профессору И.П. Шаскольскому, председателю Петроградского отделения Общества охраны памятников, и его ближайшей помощнице Т.Д. Кириченко. С 1975 г. еженедельно организуемые ею четырех-пятичасовые экскурсии по острову ввели его памятники в культурный обиход горожан, вызвали множество газетных публикаций и телевизионных репортажей. Этому способствовало и благожелательное отношение к экскурсантам со стороны руководства Военного санатория, администрации домов отдыха, кинокопи-ровальной фабрики и телевизионного театра.

Ознакомление с интерьерами зданий воссоздавало целостность исторического процесса, помогало погружению в культуру разных эпох – от барокко и классицизма до Серебряного века.

Напомним, что вся территория Каменного острова состоит под государственной охраной, являясь частью Объединенной охранной зоны исторического центра Петербурга. С 1988 г. Каменный остров (парк «Тихий отдых») объявлен памятником истории и культуры местного значения. Существуют также ограничения для застройки, установленные законом «Об охране памятников истории и культуры» 1978 г. и режимом Объединенной охранной зоны.

Для того чтобы выработать правила реконструкции Каменного острова, по заказу КГИОП были выполнены четыре проекта историко-культурного регламента: в 1997 г. Облпроектом, в 1999-м – ООО «Мастерская Н.Ф. Никитина», две версии разработаны Ассоциацией исследователей Санкт-Петербурга.

Первые два регламента настаивают на сохранении пейзажно-регулярного парка с минимальной передачей строений и земельных участков в частное владение. Ассоциация же предлагает расширить частновладельческую застройку и разрешить новое строительство. По мнению авторов, это создаст условия для привлечения средств и приведения в порядок памятников архитектуры и территории острова. Несмотря на то что в 2000 г. официально утвердили регламент «Мастерской Н.Ф. Никитина», при решении конкретных задач учитываются проектные разработки Ассоциации.

Канцлерский период в истории Каменного острова 1709-1765

Усадьба графа Г.И. Головкина 1704-1746

Первым владельцем Каменного острова, получившим его в дар по изустному повелению Петра I в 1704 г., был Гавриил Иванович Головкин (1660–1734).

Наиболее достоверные сведения по истории своего рода собрал Федор Головкин, опубликовавший их в начале XX в. сначала на французском, затем на русском языке: «Имя Головкиных появилось на Венском соборе 1598 г. при избрании Годунова на московский престол. На этом соборе среди духовенства присутствовал также Евстафий Головкин – инок Свято-Сергиевой лавры. Его племянник, Родион Дмитриевич, имел двух сыновей: Симеона, родоначальника графской линии, угасшей в 1846 г., и Луку, родоначальника линии нетитулованной и существующей посейчас. Случайные обстоятельства способствовали, однако, возвышению Головкина среди окружающей престол толпы. Некий Роман Раевский отдал свою дочь за Симеона Родионовича Головкина, а ее сестра Прасковья благодаря браку своей дочери с Кириллом Нарышкиным стала бабкой Петра I.

Таким образом, Наталья Кирилловна, мать Петра I, была внучкой сестры бабушки Г.И. Головкина. Он же приходился ей внучатым племянником, троюродным братом матери Петра и троюродным дядей самому Петру»

.

В течение своей жизни Г.И. Головкин был как на военной, так и на государственной службе, но оказался среди приближенных молодого царя еще во времена правления царевны Софьи: с 1677 г., т. е. с 17 лет, состоял при царевиче, с которым был почти ровесником, в звании стольника, а затем в 1689 г., заменив на этом высоком придворном посту своего отца И.С. Головкина, назначен постельничим. Узнав о готовящемся покушении на Петра, предупредил его, за что едва не поплатился жизнью. Головкин сопровождал царя в заграничных путешествиях 1697–1698, 1712–1713 и 1716–1717 гг. В 1698 г., как и Петр I, с топором в руках работал на корабельной верфи купцов Кальфов в Саардаме. Участвовал в военных походах и сражениях Северной войны, был в Прутском походе. Награжден Андреевским орденом за разгром флотилии шведского вице-адмирала Нумберса в устье Невы 17 мая 1703 г., где проявил отчаянную храбрость: вместе с государем с ружьем в руках бросился на неприятельский корабль, и они захватили его в плен. Существует предание, что за это он получил и Каменный остров. В 1706 г. Головкин возглавил Посольский приказ.

Иноземные монархи также отметили его своими милостями: Август II наградил орденом Белого орла, Иосиф I в 1707 г. возвел Г.И. Головкина в графское достоинство Священной Римской империи.

Впервые учрежденную Петром I должность первого российского канцлера Головкин получил в 1709 г. на Полтавском поле, сразу после сражения. В сентябре этого же года канцлер был возведен в российское графское достоинство, впервые введенное Петром I, и стал первым русским графом. В гербе Головкиных были подчеркнуты воинские доблести рода: щит, разделенный на четыре поля с полуорлами, держали два льва, из облаков была протянута рука с обнаженной шпагой, в центре щита помещен лев, держащий в лапе шпагу

.

В 1717 г. граф Г.И. Головкин был назначен президентом Коллегии иностранных дел, в 1719-м – избран в Сенат, с 1726-го стал членом Верховного тайного совета. Императрица Екатерина I «передала ему на сохранение свое духовное завещание, которым назначила преемником престола Петра II, а его одним из опекунов малолетнего императора. По кончине Петра II (1730) Головкин предал огню этот государственный акт, которым, на случай бездетной кончины юного императора, престол обеспечивался за потомками Петра I, и высказался в пользу Анны Иоанновны. Личный враг кн. Долгоруких, Головкин был одним из главных виновников неудачи замыслов верховников… Искусный царедворец, сумевший сохранить свое значение при 4-х царствованиях, Головкин владел целым Каменным островом в Петербурге, многими домами и поместьями, но был чрезвычайно скуп»

.

Кроме острова, граф Г.И. Головкин владел 30 000 душ крепостных крестьян, имел два каменных дома на Васильевском острове (в 9-й линии на берегу Невы и в 1-й линии, напротив Кадетского корпуса, – оба проданы в 1759 г.) и «близ Нового мосту на Мье реке дом Его Сиятельства гр. Г.И. Головкина с каменным и деревянным строением, с регулярным садом и оранжереями» – объявления о продаже печатались в «Санкт-Петербургских ведомостях» в сентябре 1763 г.

Сопоставим характеристики графа Г.И. Головкина, данные современным исследователем Д.О. Серовым и современником канцлера герцогом Лирийским.

Д.О. Серов пишет: «Не отличающийся особой образованностью, дипломатическими талантами, Головкин проявил себя как выдающийся государственный деятель, умелый администратор. Обладавший спокойным, выдержанным характером, умеренный в пристрастиях, глубоко преданный интересам своей семьи, Головкин был опытнейшим придворным интриганом, человеком уникального для XVII–XVIII вв. политического долголетия»

.

Герцог Лирийский в своих «Записках о пребывании при российском дворе в звании посла короля испанского» в 1727–1730 гг. в специальном разделе «Характеры лиц, бывших при русском дворе» отмечал: «Граф Головкин, государственный канцлер, старец почтенный во всех отношениях, осторожный и скромный; с образованностью и здравым рассудком соединял он в себе хорошие способности. Он любил свое отечество и хотя был привязан к старине, но не отвергал и введение новых обычаев, если видел, что они полезны; был привязан к своим государям, и его подкупить было невозможно, посему-то он держался при всех государях и в самых затруднительных обстоятельствах, потому что упрекнуть его нельзя было ни в чем»

.

Оценка деятельности канцлера испанским послом представляется более справедливой.

Устроительную работу Г.И. Головкина на Каменном острове историки оценивали не слишком высоко: П.Н. Столпянский, например, считал, что, «получив во владение Каменный остров, граф Головкин едва ли сделал многое для его благоустройства: первый канцлер Российской империи был очень скуп… Более чем вероятно, на самом высоком месте этого острова, там, где теперь Каменноостровский дворец, был выстроен небольшой деревянный дом, носивший, впрочем, громкое название «Дворца государственного канцлера», в густом лесу было пробито несколько просек и проведена дорога вниз по Малой Невке, чтобы удобнее было проезжать на Крестовский остров, в то время владение любимой сестры Петра Великого, царевны Натальи Алексеевны. Быть может, канцлер не сделал бы и этих расходов, но он знал, что нежданно-негаданно может на остров заехать царь, чтобы посмотреть, какое употребление из царского подарка сделал его любимец»

.

В «Проекте планировки части Выборгской стороны под дачи по Малой Неве», датированном 1714 г., зафиксированы результаты первого строительного периода: «…Каменный остров имеет 11 строений, и по Выборгской части означено 12 строений, принадлежащих графу Головкину»

. К этому времени на стрелке острова был выстроен деревянный, на высоком каменном основании усадебный дом – небольшое, прямоугольное в плане сооружение с тремя ризалитами на главном фасаде, увенчанными башенками. Его раскрасили «под кирпич», высокая «с переломом» голландская крыша, покрытая гонтом, облагораживала его облик, и он по праву назывался «дворцом великого канцлера», поскольку немногим отличался от разрисованных «под кирпич» царских хором на Троицкой площади – Первоначального дворца, как современники называли Домик Петра Великого.

По отношению к острову Головкин вел себя как заботливый хозяин, не пуская пыль в глаза и зная цену деньгам, он делал все, что могло порадовать царя, которого искренне любил: дом напоминал «путевой дворец», с небольшими, но уютными комнатами, хорошей кухней, конюшней; зная неуемную любовь Петра к водной стихии, держал небольшую флотилию шлюпок. Для его же удовольствия завел все садовые затеи. Самой дорогостоящей из них было устройство Голландского сада – с центральной аллеей и расположенными по ее сторонам тремя обширными боскетами с газонами и цветниками. Служебные постройки располагались по берегам Большой и Малой Невок.

На первый взгляд, обширное хозяйство было обустроено как в подмосковных усадьбах канцлера, но на острове – правительственная резиденция, и посторонних там не должно быть. С этим связаны особенности в ее обслуживании, напоминающие вахтовую систему: все работники были приходящими, вернее, приезжающими. Управляющий или староста заранее готовили ежедневные списки, отряжая на остров необходимое число плотников, пастухов, доярок и т. д., а жили они в имении канцлера Каменный Нос, расположенном поблизости от Старой Деревни. Но были на Каменном острове и постоянные жители: охрана, садовники, дворники, истопники, повара, кондитеры, хлебопеки, кухарки, лакеи, горничные, специальный штат обслуживал конюшни.

Г.И. Головкин

Вне зависимости от того, где находился канцлер – в городе, в походе или в отъезде, – в островной резиденции всегда все было готово к приему гостей, в экстренных случаях посылались нарочные, а если учесть неприхотливость в пище и самого Петра, и его приближенных, то отобедать на острове, провести необходимые переговоры, встретиться с нужным человеком, просто в тишине отдохнуть можно было в любое время дня и ночи.

В 1721 г. шведский художник и картограф К.Ф. Койе выполнил топографический план Санкт-Петербурга

. На Каменном острове отмечено полное изменение ситуации: первого усадебного дома уже нет, зато на западной оконечности набережной Малой Невки выстроен новый двухэтажный, возможно по проекту «дома для именитых» архитектора Ж.-Б.-А. Леблона.

В походных и путевых журналах Петра I посещение им дома канцлера на Каменном острове относится к 1715 г., а в документе от 2 сентября 1723 г. сообщается: «…была ассамблея у Гаврилы Ивановича Головкина на загородном его дворе на острову. Все были в машкераде».

Не позднее конца 1720-х гг. в центральной части острова проложили просеку, которая затем превратилась в аллею, пересекающую остров с юга на север. Она закрепила осевую магистраль – важный элемент в формировании регулярной планировки Каменноостровского парка.

Судя по «Межевому плану Каменного осторова 1746 г.» подпоручика Никиты Строева, к этому времени не стало и второго усадебного дома; на плане Строева отмечены регулярный сад, конюшни, рыбачьи избы, обширные сенокосные участки, рощи, выгоны; площадка на стрелке острова, где находился первый усадебный дом; служебные постройки занимали часть набережной от усадебного дома на стрелке до павильона в центральной ее части, к которому сходилось трех-лучье аллей. Крестьянские и рыбачьи избы появились на берегу Большой Невки

.

Из описания к «Межевому плану» обратим внимание на следующее: юридическое закрепление острова за родом Головкиных «в вечное и потомственное владение» произошло 13 ноября 1727 г. по именному указу Петра II.

Из трех сыновей канцлера владельцем острова, по завещанию Г.И. Головкина, в 1734 г. стал его старший сын, граф Александр Гаврилович, дипломат, представитель России в Пруссии в 1720–1728 гг., на конгрессе в Суассоне в 1728 г., посол во Франции – в 1729–1731 гг., в Голландии с 1731 по 1759 г. Дела по управлению Каменным островом, по его доверенности, вел младший брат Михаил Головкин (1701–1755), поэтому в литературе долгое время именно его называли владельцем острова. О характере графа М.Г. Головкина известный историк города М.И. Пыляев писал: «Граф М.Г. Головкин был истинный патриот и искусный министр, ненавидел Бирона и Остермана, владел хорошим образованием, отличался прямотой, добрым сердцем и большим гостеприимством, но любил предаваться лени и неге и иногда не был чужд гордости, упрямства, настойчивости и злости»

.

В 1740–1741 гг. граф М.Г. Головкин, занимая пост вице-канцлера внутренних дел, во время дворцового переворота 21 ноября 1741 г., приведшего на престол Елизавету Петровну, оказался участником антибироновского заговора на стороне Анны Леопольдовны, был арестован, судим и приговорен к смертной казни с конфискацией имущества.