скачать книгу бесплатно
Последний отбор. Угол для дерзкого принца
Вера Андреевна Чиркова
Последний отбор #2
Известно ли кому-нибудь достоверно, как живется в замужестве девушкам, выигравшим однажды отбор для знатного жениха? Точнее, желает ли хоть кто-то знать это во что бы то ни стало? Ведь издавна принято считать, что, получив желаемый приз, юная невеста просто обязана быть счастливой и благодарной. Так не лучше ли раз и навсегда принять это за доказанный факт, иначе в душу очередных претенденток могут закрасться сомнения в необходимости и человечности подобных, замаскированных под смотрины торгов.
Вера Чиркова
Последний отбор. Угол для дерзкого принца
Глава первая
– Давай сделаем так, горлинка моя ясноглазая. Сперва ты пояснишь мне подробно, где пропадала больше суток, а уж потом я доложу последние новости и свои соображения, – уютно устроившись в кресле и проверив, правильно ли хлопотуха заварила брусничный чай, непререкаемо объявила Манефа.
И мне оставалось только согласиться с этим предложением. При всей своей доброте и мягкости Манефа не выносит ни капризов, ни упрямцев и этим очень напоминает мне наставника. Гесорт тоже никогда не поддастся ни на жалобный взгляд, ни на надутые губы.
В этот раз я рассказывала все обстоятельно. Ничего не упустила: ни рвавшей сердце обиды на жестокие слова Ренда, ни его обещаний в засыпавшем нас глиной убежище, ни амулета, до сих пор висевшего у меня на шее. Помянула и о том, что Стай с Альми об этом амулете, несомненно, знали, но смолчали. Как и обо всех своих прочих подозрениях и выводах.
– Вот оно как… – Бабушка уже сидела на мягком подлокотнике моего кресла, гладила меня по волосам и вытирала непонятно откуда взявшиеся слезы большим и мягким голубым платочком. – Цветик ты мой лазоревый! А я и думаю, чего же это новый внучок передо мной побитой собакой вертится! Вот теперь мне все понятно… Ведь для такого сильного воина нет хуже позора, чем пустить в смертельную западню свою напарницу! Да еще и подругу… и любимую девушку друга.
– Если бы любимую, – с невольной грустью усмехнулась я.
Как выяснилось, чувствовать себя обожаемой и нужной очень приятно: словно крылья за плечами вырастают и все вокруг становится лучше и светлее.
– Ну в этом теперь сомневаться не приходится, – веско заявила Манефа. – Уж если принц выбрал верную смерть, стало быть, ты ему дороже жизни.
– Когда… выбрал? – Чашка с чаем выпала у меня из рук, и мир вмиг потемнел.
– Светлые боги, – засуетилась Манефа, брызгая на меня водой, словно чая мне было мало, – ты же говорила, будто никого не любишь?
– Бабушка… – простонала я, создавая теплый ветерок, чтобы высушить платье, – но когда же это было!
– Да всего три дня назад… На, выпей вот холодненького, с чего это ты так расстроилась? Сама же мне рассказала, как он пытался прогнать тебя с полными карманами этой вашей магии, а сам остался на верную погибель.
– Но почему сразу на смерть?
– Так ведь он до этого уже сражался, оружие подрастратил и силы тоже. А те пауки все толще лезли. Как должен рассуждать умный человек в такой ситуации? Что дальше пряники на стенах будут расти? Вот он и рассудил, что скоро появятся самые большие, а за ними, вполне возможно, и сами хозяева. И не пожелал смотреть, как они скормят тебя паукам или еще чего похуже. Решил отвлечь на себя, пока ты убегаешь. Чего ж тут хитрого-то? Не им придумано и не он первый так поступает. Да и не последний, хотя могу точно сказать – далеко не каждый мужчина способен на подобное. Вот среди тех, кто спокойно выбирает невесту по фигуре да по зубам, таких обычно не водится. До такого, цветик мой лазоревый, человек душой подняться должен, а душа – она ведь на коврах и подушках не растет, пирожными и диковинками не питается. Ей, чтобы созреть, усилия нужны, свои страдания и к чужой беде сострадание, внимательность и наблюдательность, боль потерь и радость находок. Да ты и сама это поймешь, если вспомнишь, какой беззаботной и беспечной была лет пять назад. Думаешь, народ зря говорит, что битые вдвое дороже небитых? Нет, лапушка моя, мудрость людскую не обманешь и не подкупишь, она всегда правду выведет и выделит.
– Манефа, я все это понимаю, но не тяни же ты, ради светлых богов! Что там с Рендом?
– Жив, – коротко сообщила она, испытующе глянула мне в глаза и с улыбкой добавила: – И не ранен. Но сидит под домашним арестом и неусыпным наблюдением.
– Как это «под арестом»? – Я снова едва удержала чашку.
– Поставь ее лучше, – отобрала воду Манефа. – Слаба ты еще после вчерашнего-то. Тебе сейчас бульону понаваристее нужно.
– Мне сейчас нужнее всего услышать, за что его посадили. И куда? А в цитадели знают?
– Ну как им не знать, – почему-то отвечать Манефа начала с последнего вопроса. – Всё они знают, магистры наши дорогие. А внучку? я при встрече объясню, что бабушки – это вовсе не придворные фрейлины, с ними нужно разговаривать без всяких недомолвок и интриг. Он ведь мне сказал, будто ты в западню попала, а теперь тебя магистры в цитадель вызывают.
– Манефа! Не надо про Эстена. Я и сама знаю, что с бабушками он обращаться не умеет, но где ему было учиться? Старая герцогиня Таринская его и видеть не пожелала, молодая вообще ненавидит. А с матерью и ее семьей он уже лет десять не встречается. Но мы сейчас говорим про Ренда. Так за что его посадили?
– Не знаю, как сказать, – задумалась бабушка. – Все по-разному объясняют. Знатные лорды обвиняют его в попытке дерзкого обмана, недостойной принца. Цитадель считает это просто особым испытанием. Сам Ренд говорит, будто желал проверить чувства оставшихся претенденток.
– Как именно? – У меня на сердце словно камень лег.
– Шестеро друзей Ренда, – кривя губы в странной гримасе, сообщила старушка, – переоделись в похожие на его костюмы и маски и послали невестам приглашения на свидание. В разные беседки. Но везде были следящие камни.
– И они?
– Все как одна явились, – Манефа едва сдерживалась и собиралась она вовсе не плакать, – и три часа объяснялись лордам в любви.
– А те? – Представив эту картину, я встревожилась. – Они себя как вели? Неужели…
Нет, подобных предположений вслух лучше не произносить.
– Ничего подобного, молодые люди были очень учтивы. И молчали, как истинные немые, – уже вовсю хихикала бабушка. – Принц им условие поставил – быть слегка похожими на него одеждой и маской, но ни в коем случае не пользоваться амулетами личины и имитацией голоса. Они ведь не к кому попало шли, а к тем девушкам, к которым чувствовали влечение.
– Даже представить не могу, как это происходило. Им теперь, наверное, очень стыдно… лордам, я имею в виду?
– Да с чего бы? Они ведь просто шутили, – отмахнулась старушка и пояснила: – Мужчины к таким вещам относятся намного проще, чем мы. Зато получили возможность поухаживать за девушками, показать себя. Кстати, трое уже попросили прощения за шутку и сделали своим избранницам предложение.
– Манефа, возможно, я как-то не так воспитана… но я бы со стыда сгорела.
– Хорошо ты воспитана, правильно. А девушки, сообразив, как опростоволосились, приняли предложение. Две. Третья думает. Но их родители пока согласия не дали. Требуют, чтобы сначала принц сделал выбор и женился.
– А остальные три претендентки?
– Уверяют, что с ними был именно принц. – Манефа огорченно покачала головой. – Чуть не передрались, обвиняя друг дружку во лжи. Но не это главное. Там еще прибыла целая толпа родичей Савиллы и обвинила принца в жульничестве. Им его твердо пообещали – они к свадьбе наряды шьют, в долги залезли, имение заложили, чтобы выезд купить. А заодно вмешались и мать Ликонтии с сестрами, эта требует, чтобы отменили развод ее дочери и вернули законную королеву.
– А цитадель куда смотрит? – расстроилась я.
– Цитадель, как я понимаю, – мягко улыбнулась мне старушка, – вчера спасала принца и тебя, а сейчас отдыхает. Там ведь ночь.
– Ну да, – пробормотала я виновато и вдруг вспомнила еще одну вещь, которую не рассказала бы никогда и никому, кроме Манефы. – Бабушка, я хочу открыть тебе чужую тайну… мне очень важно знать, что ты об этом думаешь.
– А клятву давала? – деловито осведомилась она.
– Нет, но эта тайна – из тех, какие я и сама никогда не рассказываю.
– Тогда говори, только тихо, коротко и без имен.
– Ага. Значит, так. В ловушке были еще пленники, и один из них оказался отцом моего знакомого лучника.
– Похоже, совсем у меня с памятью плохо, вот и события уже путаю, – помолчав, задумчиво сообщила Манефа. – Мне ведь казалось, будто того охотника уже и в живых нет.
Я одобрительно кивнула, и глаза старушки на миг изумленно расширились, а затем лукаво прищурились.
– Видать, спутала с кем-то. Так, говоришь, спасли его? Ну и замечательно. Человек-то очень хороший, пусть живет себе спокойно. А я тут как раз одну историю вспомнила, расскажу да лягу спать. Солнце у вас здесь неправильное, ночь должна быть. Так вот, был у меня знакомый… горшечник или скорняком он был? Не важно. Бросил однажды свое дело и ушел в другой город. И стал там менестрелем вроде бы. Все знакомые его осуждали – чего не жилось? Ремесло знакомое, по наследству доставшееся, дом тоже – полная чаша. А того, что он просто вырос из этого ремесла, как из детских штанишек, и осознал, что занимается чужим, неинтересным ему делом, когда своя судьба в другом месте ждет, никто понимать не хотел.
– Ты так считаешь? – задумалась было я, но глянула на зевающую бабушку и поспешила уйти.
– Отдохни, цветочек лазоревый, – догнало меня в дверях напутствие старушки, – а часа через четыре отправимся домой. Надо мне сходить в одно место – посоветоваться.
– Но Манефа! Мне Стайн велел никуда не ходить!
– Ну, значит, сначала его спросим, может, уже передумал, – невозмутимо кивнула она, направляясь к постели. – Маги – они такие непостоянные.
Отдыхать я устроилась в кресле на маленьком восточном балкончике, обращенном к запруде. Но вскоре убедилась, что не могу даже спокойно рассуждать, не говоря уже о том, чтобы подремать на свежем воздухе. Беспокойные мысли, одна сквернее другой, возникали и отодвигались, чтобы уступить место другим или через минуту вернуться. Были моменты, когда мне казалось, что Ренда обязательно заставят жениться на Савилле, но я представляла его в храме с ней под руку и заливалась почти счастливым смехом. Да он скорее возьмет свой лук и устроит небольшое побоище, хотя такие методы совершенно не в его характере.
Но ведь лорды не отступят, и глупо не понимать, что их так беспокоит вовсе не счастье дочерей, а возможность запустить руку в королевскую казну. И за эти, чужие пока, деньги они готовы перекроить по своему усмотрению судьбы и принцев, и собственных детей, растоптав их надежды на счастье.
Вот же напасть! Неужели магистры цитадели еще ничего не знают и не ищут способа помочь?
Нет, не может такого быть. Ведь когда меня заперли во дворце Эста, магистры мгновенно прислали и Неверса, и Калиану, да и Стай сразу согласился наблюдать за отбором.
Бешеные винты! У меня после проклятой ловушки явно что-то с сообразительностью. Стай ведь там каждый день бывает, отбор же еще не завершен. И сегодня с утра должен был сходить.
Так вот почему его волновало мое предчувствие. Он все прекрасно знал и не хотел меня волновать. Или проверял по обыкновению? Хотелось бы знать, что именно.
Впрочем… Я глянула на синее небо, по которому медленно плыло несколько пушистых белоснежных кораблей, и решительно встала с кресла. День, хотя и пошел на убыль, еще в полном разгаре, вполне можно проведать друзей. Пока бабушка спит, пять раз успею сходить туда и обратно.
Глава вторая
Моментально вырастив воздушную лиану, я перенесла себя вниз, на короткую травку, почти скрывшую вымерзшую проплешину. Поежилась, вспомнив «подарок» королевы, и напрямик направилась к дорожке, ведущей к дому Гесорта. Он стоял на пологом берегу речки немного дальше по течению и был загорожен от воды густой живой изгородью. На ее фоне мне было отлично видно и белую беседку, и широкое, как диван, удобное сиденье качелей.
И темноволосого мужчину в простой светлой одежде, медленно бредущего по тропке мне навстречу. Не знаю, чем он меня насторожил, но в следующий миг над моей головой уже сомкнулись щиты невидимости. У них есть одна особенность: вместо стоящего под ними человека все вокруг видят предметы, расположенные за ним.
За моей спиной был дом, и я осторожно отступила к нему, почти влепившись в стену, пахнущую разогретой смолой. Но при этом не отводила взгляда от идущего в мою сторону человека, постепенно узнавая его и начиная понимать, что именно меня в нем встревожило.
Его необычное поведение.
Никогда раньше Ренд не ходил так медленно и тяжело, как будто нес на плечах неподъемный груз.
И смотрел принц всегда иначе. Гордо запрокинув голову, дерзко озирал все вокруг пристальным, бдительным и чуточку насмешливым взглядом.
А сейчас он брел понуро, отрешенно глядя под ноги, и вряд ли видел хоть что-нибудь на расстоянии пяти шагов. Первое подозрение, что это вовсе не Ренд, я отмела уже в следующую секунду. Если бы сюда удалось проникнуть подставному принцу, он постарался бы точно копировать подлинного Райвенда.
Значит, произошло нечто настолько отвратительное, что у него просто не осталось сил поддерживать привычную маску. Ведь в поле, когда рядом не было никого из чужих, он становился совершенно другим. Пусть строгим и немногословным, зато внимательным и заботливым.
Я огорченно вздохнула и отступила еще дальше, за угол, не желая попасться на подглядывании. Вблизи о моем присутствии принцу подскажут амулеты, и это вряд ли добавит ему радости. Он не из тех, кто готов терпеть чужую жалость, уж это я успела понять.
Крыльцо дома было видно с дорожки, поэтому мне пришлось вернуть себя назад на балкончик тем же способом. А потом я осторожно, на цыпочках, спустилась по лестнице и поспешно устроилась на кухне возле блюда с разными булочками. И успела налить полчашки чая и даже сделать маленький глоточек, прежде чем вспыхнул сигнальный фонарик, сообщавший о пришедших гостях. Секунду смотрела на него, сдерживаясь, чтобы не побежать, затем отставила чашку и неторопливо пошла в прихожую. Мне ведь неизвестно, кто там заявился?
– Входите, – приветливо улыбнулась, выходя навстречу гостю, и встревоженно замерла, рассмотрев его лицо: – Ренд? Что произошло?!
– Альмисса… – невнятно пробормотал он, садясь прямо на пол, – отравила. Я тут немножко полежу?
– Как «отравила»? – У меня в душе все оборвалось.
Альми была слабым магом, но это с избытком компенсировалось кучей амулетов, которые повесил на нее муж. И неизвестно, какой из них мог сработать, если счел действия принца опасными.
– Какой-то дрянью… – пробормотал Ренд, опасливо, как бездомная собака, укладываясь в уголке прихожей, – Прости, любимая.
Закрыл глаза и замер.
Пару мгновений я потрясенно смотрела на его расслабленное лицо, затем рухнула рядом на колени. Первым делом вцепилась в руку напарника и нестерпимо долго ждала, зажав пальцами заветную жилку на запястье. И только убедившись, что она бьется уверенно и без перебоев, обрушила на Ренда весь запас целительских заклинаний, имевшийся в моем арсенале. Бодрость, регенерация, противоядия… на последнем запнулась, вспомнив, что принцы защищены амулетами.
И похолодела – медальон принца болтался на моей шее. Вне себя от горя я сорвала злосчастное украшение и попыталась надеть на его хозяина. Однако артефакт что-то непреклонно отталкивало, словно Ренд был замотан в самый плотный щит. Помучившись несколько секунд, я отбросила медальон в сторону и схватилась за свой именной амулет.
Думать о том, кого вызывать, времени не было, но что-то в душе восставало против привлечения к этому происшествию малознакомых магистров. Даже тех, кому вполне доверяла: законы цитадели благоразумны и справедливы, но строги к нарушителям.
А Альми явно что-то натворила, и хотя я сама придушила бы любого, кто посмеет сказать, будто она способна на подлость или вспышку ярости, но и не понимать, как велика возможность ошибки, фатальной случайности, тоже не могла. И поэтому звать Стая было бесполезно – ради любимой он не остановится ни перед чем. Бросит вызов всему обществу и даже цитадели, если Альми будет угрожать хоть малейшая опасность.
Оставались только леди Модена и Калиана. Поколебавшись, я послала тревожный вызов целительнице. А пока ждала ее, снова и снова пыталась вернуть командиру его амулет, и лишь убедившись в бесполезности всех усилий, повесила медальон себе на шею. В такие моменты, когда будущее неясно, а полной уверенности нет ни в ком, мощная защита лишней быть не может.
Торопливый стук каблучков послышался на лестнице, ведущей со второго этажа, через долгие три минуты. Я успела за это время притащить воздушной лианой из гостиной ковер и подушки и подсунуть под бесчувственного напарника.
Переносить его в комнату мне почему-то казалось небезопасным. Так и сидела рядом с ним, держа за запястье и умоляя всех богов, чтобы ровное биение пульса не начало сбиваться.
– Что у тебя произошло? – едва спустившись на несколько ступеней, встревоженно спросила Калиана и смолкла, изумленно рассматривая обнаруженную картину.
– Ренд… – горестно всхлипнула я, чувствуя, что еще секунда – и разрыдаюсь позорно, как провинциальная дебютантка.
– Вижу, – мягко сказала она и коротко махнула рукой, видимо, с намерением меня успокоить.
Синее сияние сверкнуло ослепительно, как молния, дохнуло колючим холодком и замерло, надежно закрыв нас с принцем мощнейшим щитом. От потрясения я даже рот приоткрыла, собираясь спросить целительницу, зачем она его поставила. Но тут же крепче стиснула губы, обнаружив, с каким неподдельным изумлением Калиана изучает странный купол.
– Элгиния?
– Это не я. Я вообще ничего не делала и ничего не понимаю. – Мой голос задрожал, и я заторопилась, опасаясь не успеть ей всего объяснить. – Он пришел и с порога сказал, что его отравили, сразу лег и попрощался.
– Сними щит, – нахмурилась Калиана.
– Не могу. Это не мой… я вообще такой в первый раз вижу.
– А я уже видела. Это защита королевского артефакта. Но почему он накрыл и тебя? – В голосе магини звучала озабоченность и растерянность. – Сейчас вызову магистров.
– Нет! – закричала я отчаянно. – Не нужно! Я прошу, не зови никого. Возможно, он ошибся, она не могла причинить ему вреда!
– Он кого-то назвал, – догадалась Калиана. – Мать? Нет, она на острове. Кого же? Гина, тут явно ошибка, и на отравленного он не похож. Ты держишь его руку… какой пульс?
– Нормальный, – шмыгнула я носом. – Наполненный, размеренный. Но, может, яд подействует не сразу?
– А понюхать его дыхание ты можешь?
– Конечно. – Пару секунд я принюхивалась, потом уверенно доложила: – Пахнет каким-то зельем, что-то знакомое, но точно не скажу. Попытаюсь снять медальон.
– Какой медальон? – удивилась целительница и смолкла, увидев в моих руках королевский амулет. – Так вот в чем дело! Нажми на зеленый боковой камушек, это отмена опасности.
