скачать книгу бесплатно
– А я никуда не спешу.
– А я спешу! – Рыжая Бестия вытаращила на Диму карие, а при дневном свете ещё и с зеленоватым оттенком глаза. – Чего ты думаешь, я с тобой? Просто так? Мне трахаться нужно! Понимаешь?
Пономарёв аж поперхнулся и закашлялся.
– А этого придурка на двоих не хватает, – с досадой и взволновано говорила девушка. – А щас и ваще! Я сама на принцип пошла за его ревность грёбанную и не дала ему. А мне надо! – сказала она, глубоко дыша и глядя Пономарёву прямо в глаза. – Пошли ко мне, а? – уже несколько смягчившись и с молящим выражением на лице попросила Рая.
– А можно?
– Тормоза всё равно нет, – проговорила Рыжая. – Пока они там натрахаются… Потом жрать ещё будет… Может, часа через два вернётся. Ну через час…
…
Они по одному вышли из дома и направились вдоль Егорьевского шоссе в сторону станции Томилино.
– Ну, так ты мне расскажешь свою «долгую историю»? – Пономарёв опять завёл тему про отношения в их семье.
– Да чего тут рассказывать-то? – отвернувшись, выдохнула Раиса. – Мы с Маргушкой подружками были. Ей с парнями не везло вечно. Жирная! Ты же видел её? Тяжело ей без парня-то. А я сама разнообразие люблю… в постели… – она заглянула Диме в глаза и вздёрнула бровями. – Ну и когда замуж-то уже вышла, думаю: «Как бы подруженции своей помочь?». А парни-то никогда против групповушки не бывают. Ну и спросила и у неё, и у этого… – она мотнула головой, имея в виду Тормоза. – И вуаля! Что бы вы думали? Они оба согласились, – Раиса расплылась в саркастической улыбке. – Ну, мы и стали заниматься сексом втроём. А потом она как-то у нас была… Праздник какой-то был! Двадцать третье февраля, по-моему! Да, точно! Двадцать третье! Короче, я нахерачилась чё-то, – смущаясь подобно Карлсону, произнесла Рая. – Усну-ула… – протянула она, тяжело вздохнув. – И они там, короче, вдвоём кувыркались всю ночь. С тех пор он ещё и к ней отдельно стал ездить иногда.
– Ни хера себе, у вас детектив… – промолвил потрясённый Дима, почёсывая затылок.
– Трудно так, конечно. Подруга называется! – обиженно произнесла девушка. – Но я сама во всём виновата. Сама предложила. Что посеешь, то и пожнёшь!
– Не делай добра, не получишь зла! – вспомнил поговорку Пономарь.
– О! – обрадовалась Рая. – Точно! Прям, как у меня! Сделала добро подружке, а теперь сама как дура! Блин. Что-то мне опять так тебя охота. Может, пойдём куда-нибудь в лесок?
***
Было около семи вечера, и сумерки только начинали лёгкой дымкой наползать на улицы. В школьном спортзале было не очень темно: свет ещё проникал сквозь завешанные верёвочной сетью окна, расположенные под самым потолком. Менее часа назад закончились занятия второй смены. Но в спортивном зале, в очередной раз предоставленном для проведения дискотеки, всё уже было готово к этому мероприятию: маты и другие спортивные снаряды убраны в подсобку, в торце зала установлен диджейский стол. На пульте диджея горела настольная лампа. Из колонок уже звучала танцевальная музыка с шармом французской картавости – «Вояж, вояж». Фонари светомузыки ритмично мелькали в такт звучавшей мелодии, отражаясь на стенах и потолке разноцветными овалами.
У входа на дискотеку толпился народ.
Женщина и мужчина – завуч и физрук школы стояли у дверей, тихо переговариваясь между собой. Они следили за тем, чтобы в дискотечный зал проходили только ученики этой школы. Посторонние не допускались. Также эти педагоги контролировали соблюдение порядка посетителями дискотеки. Иногда они делали замечания кому-то из проходивших мимо учеников.
Парни и девушки здоровались с учителями и друг с другом, смеялись, украдкой курили, чтобы школьные церберы не увидели. Как правило, строго с проходом на дискотеку было только в начале мероприятия, а ближе к середине, когда на улице становилось темно, контроль ослабевал и пройти уже можно было и «чужим».
Отдельной группой, в стороне от входа, стояли несколько взрослых молодых людей.
К ним подходили, уважительно здороваясь, подростки. Некоторые из них оставались в этой группе, но большинство после приветствий отходили.
– Давай, может, в «Молоко» съездим завтра, а? – прикуривая, сказал один из взрослых парней – Илья Автократов. – Там хоть нормальная обстановка, – продолжал он, не вынимая изо рта сигарету, которая «заплясала» в губах, рисуя дымные зигзаги. – А то чё-то надоело в этом гадюшнике постоянно тусить.
Молодой человек сильно затянулся и выдохнул густую струю дыма.
Илья был, как обычно, в меланхолическом настроении. Чёткий проборчик его уложенной гелем с эффектом мокрых волос причёски и свисающая на лоб завитушкой «мокрая» прядь придавали ему деловой вид.
– М-м-м! – заинтересованно промычал его приятель с аккуратными, уже мужскими усами, тоже прикурив и затянувшись. – Давай! Давно не ездили. Далеко, правда, чухать туда.
У говорившего был ещё более ухоженный и солидный вид, чем у Автократова. Он был крупным и крепким, со здоровым румянцем на лице. Густые тёмные волосы с проседью, аккуратная стрижечка: коротко по бокам и средне – сверху, дополнялись тщательно постриженными и расчёсанными такими же густыми усами с «серебряными» нитями седых волос. Звали его Олегом Спиридоновым. Для друзей он был Спиридоном, или – Усатым. На самом деле он был гораздо моложе, чем выглядел: ему было всего восемнадцать, летом должно исполниться девятнадцать. Видимо, болезнь у него какая-то была. Олег всегда выглядел намного старше своих сверстников. А усы он ещё в седьмом классе начал отпускать, как только пушок над верхней губой стал приметным.
– Здорово, Илюх! – поздоровался с Автократовым подошедший Пономарёв. – Здорово, Спиридон! Здорово, пацаны! – Дима пожал руку каждому.
– Пономарь! – обратился Автократов к Дмитрию после небольшой паузы. – Улукбек придёт сегодня?
– Ну да, – задумавшись, ответил Дима. – Обещался подойти.
– Передай ему, если он меня не застанет, – попросил Автократов. – Мы, наверное, не пойдём сегодня внутрь. Пусть спросит у ваших: может, кто-нибудь захочет с нами завтра в «Молоко» сгонять?
– В молоко? – не понял Пономарёв. – А что это?
– Это кафешка такая… – начал пояснять Автократов, но замялся. – Клуб точнее, на юго-западе Москвы.
– Угу. Там не то что в этой рыгаловке, – показал на вход Спиридонов. Он затянулся, бросил окурок себе под ноги и раздавил его носком блестящего ботинка. – Там вход рубля полтора стоит. Зато всем посетителям молочный коктейль дают. Типа как в «Тридцать пятом гастрономе» коктейльчики, пил когда-нибудь?
– Полтора рубля!? – присвистнул Пономарёв. – Ни хера себе! Молочный коктейль сколько, копеек двадцать пять стоит?
– Зато там цивильно всё, – снова включился в диалог Автократов. – Выступление брейкеров можно посмотреть. А если бабло есть, то и купить можно что-нибудь нормальное: штаны там, «Левисы» или ещё чего.
– М-м-м! Брейкеры? Брейкеры – это прикольно! – воскликнул Пономарь. – Я бы точно поехал, если кто-то из наших ещё поедет.
– Там ещё фильм снимали – «Курьер». Не смотрел? – спросил Спиридонов.
– Не. Не смотрел, – пожал плечами Дима.
– Ну ладно тогда, – выдохнул Олег. – В фильме брейк-данс танцуют, а в «Молоке» брейкеры тусуются, наверное, поэтому и фильм там снимали.
– Ясно, – покивал головой Пономарёв. – О! – вдруг встрепенулся он. – А с тёлкой можно туда?
– Да хоть с кем! – усмехнулся Илья Автократов. – Только мы там «машек» будем снимать. Тебе с ней не стрёмно будет?
– Да не, чё стрёмного-то? – парировал Пономарь-младший. – Тёлку на дискаче не всегда снять можно, а тут я уже со своей тёлочкой, – он расплылся в улыбке. – Да я так, на всякий случай, если срастётся ещё.
– Михе скажи, – добавил Автократов. – Может, тоже поедет. Только денег пусть много не берёт! Дембель хренов! Вчера пипец он банковал! – удивлённо хохотнул Кран. – Я сегодня с утра еле выжил. И это… одеваться лучше попроще, а то там люлей, только в путь, отхватить можно конкретных! Последние штаны местные бандосы снимут.
***
В очень большом, по меркам Жуковского, и довольно тёмном помещении с высокими потолками на стенах и на потолке мигали разноцветные фонари светомузыки и лампочки. Одни в такт музыке, другие – нет. Кроме этого, на стенах, по всему периметру, ровным рядком с небольшими интервалами были вертикально закреплены длинные одиночные светильники обычного белого света. Этот ряд напоминал «зебру» пешеходного перехода. Такие же светильники были установлены широкой полосой «зебры» вдоль всего зала на потолке. Они по очереди зажигались и гасли. Издалека, с места обычного посетителя, это выглядело как бегущие волной с некоторым интервалом огоньки. По периметру «бежали» одновременно с десяток таких волн. По потолку от начала до конца «прокатывалась» одна волна и только потом следующая. В углу, недалеко от входа, светился бар. Редкие столы были расставлены по периметру зала.
Музыка звучала очень громко. Аппаратура здесь была что надо. Не то что на школьных дискотеках. Колонки метровой, а то и большей высоты по четыре штуки стояли с обеих сторон невысокой сцены: по две внизу и по две на них. Они выдавали мощный и качественный звук. Разговаривать было трудно. Сам себя не слышишь, когда говоришь. Чем ближе к сцене, тем труднее.
Музыка была в основном иностранная. Лишь изредка включали что-то новенькое из отечественного.
– Блин! Прикольно здесь! – в самое ухо Пономарёву громко проговорила Рыжая Бестия. – И вот это вкусненько. Спасибо, – добавила она, показав свой стакан молочного коктейля.
Дима, польщённо улыбнувшись, покивал головой.
Их компания из семи человек, включая Раису, образовала на танцполе свой кружок. Танцевали каждый на свой манер.
– А что, здесь в баре алкоголя совсем нет? – спросила Рая.
– Нет, – ответил Дима. – Это же Олимпийская деревня. Бар был открыт специально для спортсменов – участников Олимпиады – 80.
– Жаль. Я хотя бы пива сейчас выпила бы, – расстроилась девушка.
– Ну да, – ответил Пономарь, – я бы тоже накатил чего-нибудь. Кстати! – воскликнул он. – Здесь фильм снимали – «Курьер»!
– Да?! – удивилась Рая, оглядываясь. – Точно! А я смотрю, что-то знакомое! Блин! Ни фига себе! Вообще круто! Я смотрела. Фильм, правда, так себе, на любителя.
Вдруг зазвучала классная и модная композиция исполнителя Мауро «Buona sera».
Многие подхватились и стали выстраиваться паровозиком друг за другом, наподобие, как когда-то танцевали «Ламбаду».
Жуковские ребята, глядя на других, тоже начали выстраиваться в свою цепочку. А потом все эти отдельные «микропаровозики» потихоньку стали соединяться в одну длиннющую «змейку» и медленно, но очень весело двигаться большущим – на весь зал – кругом, пританцовывая под ритм мелодии.
Это получилось спонтанно. Такого массового единения почти всех посетителей данного заведения, по крайней мере тех, что были на танцполе, здесь ещё никогда не было. Те, кто сидели за столиками, в своём большинстве так и остались на своих местах. Но некоторые всё-таки тоже захотели присоединиться к «весёлому паровозику».
– Вообще круто! – повернувшись к Пономарёву, воскликнула Рая. – Спасибо, что позвал меня с вами, – сказала она и поцеловала его в губы.
Поцелуй долгим не получился: колонна перед Рыжей Соней вдруг резко ускорилась, и у Раисы сорвалась одна рука с плеча впереди идущего. Но, оторвавшись от губ возлюбленного, она ускорилась и, покрепче схватившись другой рукой за плечо ведущего, смогла-таки удержать целостность цепочки. Рыжая и Пономарев засмеялись. Других, кто шёл за ними, тоже очень порадовало это ускорение. Вскоре весь «паровоз» заразился весельем и хохотом.
Когда песня закончилась, медленно зазвучало только одно пианино. Включили «медляк». Основная масса танцующих освободила танцпол, многие потянулись к выходу – отдохнуть и перекурить. Дима и Рая тоже хотели выйти. Но вдруг красивым голосом с необычным тембром очень чувственно и пронзительно Таня Буланова запела одну из самых слезливых своих песен о том, что она просит не плакать, что осталась ещё одна, последняя, ночь, которую влюблённые проведут вместе, а потом расстанутся.
– О! Это «Летний сад», что ли? – удивлённо воскликнула Рая.
– Да я даже не знаю, – задумался Пономарь. – Новая, наверное, песня. Не слышал ещё.
Они, словно бы почувствовав желание друг друга остаться на танцполе, обнялись и начали медленно переминаться под приятную мелодию.
– Красивая, правда? – печально спросила Рыжая Соня, положив свою голову на грудь парня. – Только, капец, какая грустная.
– Угу, – покивал Дима.
Они простояли, покачиваясь и медленно переступая с ноги на ногу, до окончания песни.
– Как в наш первый раз, да? – успела ещё тихо спросить Рая, пока не началась следующая быстрая композиция, из-за грохота которой снова стало трудно общаться.
Пономарёв показал в сторону выхода, и они пошли подышать свежим воздухом.
– А когда брейк танцевать будут? – спросила Раиса, уже на крыльце.
– Не знаю, – ответил Дима. – Сейчас спрошу.
Он потеребил за рукав Спиридона:
– Олег, а когда брейк будет?
– Да хер его знает, – задумался Спиридонов. – А-а-а-а! Сегодня же суббота! Брейк по пятницам бывает.
– Понятно, – покивал Пономарёв и посмотрел на свою подругу, головой указывая на Спиридона, чтобы убедиться, всё ли она поняла.
Девушка тоже покивала.
– А по четвергам тут «депешисты» собираются, – добавил усатый Спиридон.
– А это чё за «депешисты»? – не понял Пономарь.
– Это фанаты «Депеш Мод», – пояснил Олег, почесав усы.
– А это чё такое? – опять не понял Дима.
– Ну… группа такая. – Олег задумался, как объяснить этому несмышлёнышу, что такое «Depeche Mode». – Они, типа, рок там какой-то поют: «Нау. Ди ди-ди нау. Ди-ди-ди наус, ёу-ёу хэу, ёу ёу хэу…», – попытался он напеть мелодию.
– А-а-а, – понял наконец-то Пономарь, почему не знает, о чём ему толкуют. – Ясно теперь.
– Ну, он так – попсовый рок-то, – продолжал Спиридон. – Можно послушать, короче. На самом деле прикольные песенки у них есть.
– А кассета есть у тебя? – спросил Дима.
– У меня есть! – воскликнула Рыжая, опередив с ответом Спиридона. – Я тебе дам, потом.
Девушка потянула Пономарёва в сторонку от его друзей.
– И не только это ещё тебе дам… – вожделенно прошептала она Диме в самое ухо, а потом, закусив нижнюю губу, посмотрела на него глазами хищной кошки. – А этот усатый, он кто? – вдруг спросила она.
– Это Спиридон.
– А сколько ему лет-то? Он вон седой весь.
– Да ему восемнадцать всего! – усмехнувшись, сказал Дима. – У него просто болезнь какая-то. То-сё. Вот и седой. Он всегда, по-моему, такой был.
– Капец, блин! Он ведь прям старый! Прикинь, если бы у меня такая болезнь была? Ты на меня и не взглянул бы вообще, да?
Пономарёв, ухмыльнувшись, промолчал.
– А вообще расскажи мне про своих друзей, – попросила Рая. – Чего они все такие взрослые-то?
– Да чего тут рассказывать-то? – вздохнув, ответил Дмитрий. – Это всё «старшаки» наши, кроме вон того, дерзкого, – сказал он, мотнув головой в сторону Славика Антонова. – Мы с ним в одном классе учились раньше. Он у нас по фене ботает – профессионал прям. Всё про тюремные порядки знает, – сказал Пономарёв и стал рассказывать про каждого из своих товарищей, по очереди указывая на них: – Вон тот, тёмненький, – Серёга Кислый, он, как и эти все, тоже постарше нас с Антохой, не вырос просто. Зато накаченный чуток. Подтягивается раз двадцать. Вон тот, в жилетке, – это Кран – Илюха Автократов. Ему лет двадцать, если не больше. Он на второй год в школе оставался раза три или четыре. Самый старший из наших. Все его одногодки уже или служат, или уже отслужили, или ещё где: кто женился, кто сидит. Вон братан мой уже с армейки вернулся! И ещё: он главный у нас в «Птицах».
– А что это за «Птицы» такие? – спросила Рыжая Соня.
– Ну, это мафия такая наша, – ответил Пономарь. – Мы самые уважаемые в городе.
– Фига?! – удивилась Раиса. – Я даже и не думала, что ты у меня мафиозник.
– Угу… – усмехнувшись, покивал Дима. – Мафиозо!
– А вон тот – высокий светленький, кто? – спросила девушка. – Большой такой! Рука, блин, как сковородка, а лицо, как у мальчика.
