banner banner banner
Укрощение зверя
Укрощение зверя
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Укрощение зверя

скачать книгу бесплатно

Укрощение зверя
Лев Рафаэльевич Кислюк

Свирепый завоеватель, властитель половины мира Тимур бин Тарагай Барлас, по прозвищу Железный Хромец, решил завоевать Московское княжество. Но, внезапно, ушел от города и увел своё огромное войско. Почему?

Укрощение зверя

Лев Рафаэльевич Кислюк

Несть срам умрети, но срам зле жити.

(Умереть не позорно, позорно жить дурно. Менандр Мудрый IV – III вв. до н. э.)

© Лев Рафаэльевич Кислюк, 2016

ISBN 978-5-4483-4245-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1

Кому ялось – тому терпеть

(Кого схватили – тому терпеть. Псковская поговорка. XVI век.)

Они ехали спокойно, не таясь, открыто. Так могли следовать только послы сильного кагана или князя. Весело переговаривались между собой на понятном казарам, тюркском наречии, но на сто слов, десять были незнакомы казарам-пограничникам, лежащим в засаде. Муса пригляделся, и никаких признаков посольских полномочий не заметил. Не было белой монгольской тамги на древке хотя бы одного копья, не было большой пайцзы на груди хотя бы одного воина, не было даже германского белого штандарта. Значит это, либо банда степных коршунов, не брезгающих никакой добычей, либо что-то новое появилось в степи.

Всадников было десять, стандартный десяток, предписанный Яссой Потрясателя Вселенной Чингисхана[1 - Ясса Чингизхана – свод законов созданный Чингизханом, туда входил и армейский устав, на основе которого были сделаны все уставы всех армий известного тогда цивилизованного мира], и остальное было вроде, все как положено: шлемы надеты, кольчуги на плечах, сабли в ножнах на широких перевязях, за спиной тугие луки и колчаны, полные стрел. С левой стороны к седлам подвязаны короткие кавалерийские пики. Седла были похожи на монгольские, но не совсем, отличия были видны даже без внимательного рассмотрения. Сомнений нет, в степи появились новые люди. Они были уже близко, но засады не видели. Муса Гирей – опытный пограничник, уничтожил следы коней и людей загодя. Дальние разведчики ещё позавчера сообщили про этот непонятный отряд, и следовало срочно решить, как с ним поступить. Муса задумался.

Можно было на расстоянии, из самострелов, положить всех всадников, а лошадей и имущество забрать в станицу. Шлемы надеты, маленькие щиты переброшены со спины на грудь, значит не так уж они и беспечны эти пришельцы. Значит, только вид делают, что не чуют опасность, а на самом деле готовы к любому нападению. Может быть, за ними идет большой отряд, но разведчики проверили и это. Всё было чисто. Проще всего перебить их на расстоянии, а одного взять живым языком. Так и поступим.

Муса качнул небольшую березку четыре раза вправо и пять раз влево. Со стороны могла показаться, что это степной ветерок качает зеленую, кудрявую крону. В ответ послышался клекот сапсана и стрекот сороки. Всадники замолчали, прислушались и вгляделись в негустые заросли на берегу реки, но, не заметив ничего необычного, легко послали лошадей вперед. Гирей оглянулся, прямо за ним, в небольшом овраге лежал его конь Тулпар, гнедой жеребец, арабских кровей, попавший к нему ещё жеребенком. Лежал тихо, так как научил его хозяин. Чужие, тем временем, проезжали между двух курганов. Как раз там, где сидели замаскированные стрелки Гирея. Муса представил себе, как нетерпеливо подрагивают их вспотевшие пальцы на курках самострелов.

Это оружие появилось у казар-пограничников недавно. Невесть как прибившийся к казарам, мастер из страны Хань, сделал один, мальчишкам для игры. Муса долго рассматривал игрушку, а потом отдал кузнецу и точно объяснил ему, что и как изменить. Из рук мастера вышел красавец-арбалет, способный пробить любой степной доспех. На коне с ним было неудобно управляться, но в засаде или на стене укрепленной крепости это было незаменимое оружие.

– У-у-у-у-р—р-р[2 - Ур! – Бей! (тюрк, узб.)]!!!! – боевой клич вырвался у атамана Гирея сам, собой. Он вскочил на поднявшегося Тулпара, выхватил воронёную саблю и бросился на пришельцев. Пятеро из них уже падали, сраженные короткими арбалетными стрелами. Пятеро других, не сговариваясь, чувствовалась многолетняя выучка, сомкнулись, быстро отстегнули пики и ринулись на казарина. За спиной атамана Мусы появились, бросившие арбалеты, соратники. Четверо вытащили, из прикрытых до этой минуты дерном и травой, схронов, длинные копья, и выставили их вперед. Начищенные наконечники блеснули стальным частоколом, ударив солнечными зайчиками по глазам нападавших. Остальные уже заканчивали заряжать оружие для второго выстрела. Дзииииньг!!!!! Ещё четыре стрелы вырвались из под тугой тетивы и застряли в телах всадников.

Удар стрел был настолько силен, что конники на всем скаку были сбиты с коней и с громким шумом упали на землю. Для этого применялись особые стрелы с закругленным наконечником, который ломал ребра, отбивал внутренности и вышибал из седла надежно, как кузнечной кувалдой.

Уцелевший удивленно озирался вокруг, даже не пытаясь оборониться от окружающих его врагов. Такая быстрая и жестокая расправа деморализовала волю воина, заставив прекратить всякое сопротивление. Бросив саблю и пику, он крикнул:

Тохта!!!! Тамом булады![3 - Тохта! Тамом булады! – Стой!!! Всё кончено!!! (тюрк. узб.)]

Пока порубежники добивали пришельцев, тех, кто был ещё жив, уцелевшего воина крепко связали, глаза закрыли плотной повязкой и бросили поперек его же собственного седла. Такая судьба в степи ждала любого нежданного гостя.

Огромные пространства Дикой Степи покрытой океаном душистых трав, изрезанной глубокими оврагами, ручьями были четко разделены на сферы влияния разных родов и племен. Редко встречающиеся дубравы, заросли камыша на голубых озерах и реках, похожие на оазисы в пустынях, были превращены в пограничные посты и заставы.

Но на Оке, на Дону и на реках поменьше, крепко сидели остатки некогда могущественного, разбитого свирепым полянским князем Святославом, Хазарского Каганата. Государства уже много лет не было, но остались люди, потому, что они там жили всегда. Не стало Великого Кагана, и они перешли на службу к русским князьям, жили в постоянной опасности, охраняя границу Руси. Их, по привычке ещё называли хазарами или казарами, но часто уже казаками, это было легче произнести славянским устам. Кто-то из них исповедовал религию предков, кто-то древнюю славянскую веру, но большинство уже приняли православную, принесенную греками-миссионерами русскому народу и другим славянским племенам.

Тысячу лет существовал Хазарский Каганат, тысячу лет жили рядом славяне и хазары. Воевали друг с другом, иногда объединясь, нападали вместе на общего врага. В бою братались, женились, перенимали обычаи и языки, имена и клички. Жили рядом и служили в сопредельных армиях.

Самым известным хазарином на службе у русских князей был могучий Илия по прозвищу Муромец. Он долгое время служил Хазарским Каганам, но, то ли поссорился с кем-то из начальства, то ли разочаровался в политике Каганата, но перешел на службу к князю Владимиру Красное Солнышко. Очистил от преступников дороги Руси и организовал пограничные заставы для защиты её рубежей. Пытался даже наладить разведку и контрразведку на хазарский лад. «Бой выигрывается задолго до его начала с помощью грамотно подготовленных разведанных и продуманной стратегии» – говорил знаменитый богатырь.

Но Владимир был воспитанником викингов и считал главным в войне штурм и натиск, а в промежутках, между войнами обожал пиры. Он считал, что это сближает бойцов между собой, делает их командой.

Илия терпеть не мог пьяного пустословия, а неумеренное питие хмельного считал большим недостатком, поэтому ссорился с князем. Один раз даже угодил в темницу за прекословие. Но, дав присягу на мече, Владимира не предавал. Принял православие и был верен Руси до гроба.

Таким же, отчасти, был Муса Гирей – юзбаши[4 - Юзбаши – сотник (тюрк) – далее, для более полного понимания, воинские звания, названия подразделений и действия личного состава будут даваться в современном понимании], сотник пограничной казарской стражи, на службе у Московского князя Василия Дмитриевича, сына Дмитрия Донского.

– Атаман!

– Да! – Муса обернулся и увидел как два его бойца, высокий худой, немолодой, но очень опытный Ицхак и зеленый первогодка Сулеман выкатывают из оврага легкую тележку на двух огромных колесах.

– Подождите нас, мы быстро!

В отряде каждый воин четко знал свои обязанности. Исхак и Сулеман должны были зачистить территорию не оставив ничего подозрительного ни на земле, ни в зарослях, ни на камнях, ни у веселого родника, наполненного холодной хрустальной водой. Брошенное оружие аккуратно подобрано, трупы людей и животных вывезены и спрятаны, следы борьбы уничтожены. Всё делалось быстро и привычно. Сорок минут, и даже опытный глаз степняка не заметил бы изменений ни на дороге, ни в пахучих зарослях емшана-полыни.

Трава была поднята и стояла, весело сверкая на утреннем солнце. Теплые, похожие на морские, волны степного разнотравья медленно и спокойно перекатывались, как тысячи лет назад. Жаворонки начали петь свою нескончаемую песню, предвещая жару и зной. Корсак, степная лисица, пробежал, не боясь людей и принюхиваясь. Запах крови взволновал зверя и он пришел разузнать, не оставили ли люди и ему какой-нибудь поживы? Нет, сегодня, лисице не повезло. Люди все увезли с собой, даже костер на дальнем краю оврага был засыпан землей и заложен дерном – нет следов.

Проверив все, казары, в походном порядке, тронулись к станице. Следовало спешить, появление незнакомого народа в степи могло предвещать что угодно, только не хорошее.

Это только чужому для степи человеку степь кажется огромным ничьим пространством. Люди населяющую эту животворную землю четко знают и видят все границы и дороги. На Волге—Итиле хозяйничали булгарские и татарские хаканы, а также монгольские племена, на Верхней Волге – чуваши, мордва, удмурты, или как их ещё называли – черемисы. На Каме, Оке, Дону, Кубани – везде есть хозяин! Пограничным знаком может служить, что угодно и каждый степняк знает, вот эта каменная баба отделяет владения булгарского хана Кудрата от владений татарского хакана Каюма, а этот холм, не что иное, как наблюдательный пост на границе владений ногайцев и алан. И не дай тебе Тенгри или Эллохим, или Будда, совершенно не важно кому ты поклоняешься, преступить границу без разрешения хозяев – это верная смерть!

Но кое-что показалось Мусе Гирею наиболее странным. Отряд чужаков шел без разведки, без прикрытия и предупреждения. Неслыханное дело! Девятьсот двадцать лет назад Булгарская Орда решила перекочевать из Причерноморья, где хазары не давали им ни торговать, ни пасти стада, в центральную Европу. Тогда молодой булгарский хан Аспарух полгода советовался со жрецами Тенгри, изучал обстановку. Запасался подарками, беседовал со стариками о путях и колодцах. Но и тогда не удалось спасти всех людей и скот. Зато, обосновавшись с половиной улуса в ущельях Родопских гор, булгары быстро нашли общий язык с населяющими их славянскими племенами, отбили наступление Византии и, окружив страну сетью укрепленных крепостей, намертво утвердились в стране, которую назвали Болгарией.

Гирею хотелось как можно скорее допросить пленника, но ……. старшие атаманы не простили бы такого самовольства.

Муса был молод, черная, коротко постриженная бородка украшала его лицо, оттеняя синие как лазурь глаза. Под черной бараньей шапкой с красным верхом пряталась длинная чуприна на бритой, наголо, голове. Это была воинская прическа хазарских воинов. Темный бешмет[5 - бешмет – короткий мужской кафтан типа черкески, но без газырей (карманов для пуль)] облегал его крепкие плечи, на кожаной перевязи была пристегнута широкая вороненая[6 - вороненая сабля – По хазарскому обычаю холодное оружие воронили, т.е. чернили. При ночном нападении оружие своим блеском не могло выдать хозяина] сабля в простых ножнах. Он терпеть не мог всякие украшения на оружии, оно нужно для боя, а не для похвальбы. С правой стороны, постукивал по бедру длинный, острый как бритва, нож-бебут[7 - бебут – короткий изогнутый кинжал], не раз, выручавший его в трудных ситуациях. Широкие шаровары, из крепкой темной ткани, заправленные в сапоги из мягкой козлиной кожи, завершали наряд пограничного сотника. Лук, колчан со стрелами, пика и щит были подвязаны к седлу. Его бойцы были одеты почти так же, брали пример с атамана. Исхак, на правах старшего по возрасту, подъехал к атаману и заговорил с ним.

Муса, тебе не кажется, что все получилось как-то уж очень легко и просто?

Да, Исхак, кажется, но, чтобы понять, почему так получилось, нужно допросить пленника.

Допрашивать? Не стоит. Минг-баши[8 - минг-баши – командир тысячи бойцов] Ибрахим будет недоволен. Подумает, что ты покушаешься на его власть. Тебе это надо? Он и так злится на тебя …… ты знаешь за что.

За Майю?

Ну! Конечно не за бабушку Кямпыр!

Майя, взрослая девушка и сама решает с кем ей быть! К тому же мы договорились с ней, что в месяце тишрей поженимся.

Будь осторожен, Муса, Ибрахим любит дочь, и есть ещё одна причина, ты её тоже знаешь.

Эй, Исхак, довольно пустых разговоров. Всё я знаю! Каждый мальчишка в нашей станице знает эту причину. У Майи есть дар, она может видеть будущее! Так говорят, ну и пусть болтают! Эй, все, быстро на коней и в лагерь! Исхак, будешь за старшего! В лагере всё разгрузить, добычу без меня не трогать, сам все осмотрю. Пленного ко мне! Иссур, со мной, остальные рысью! Вперёд!!!

Восемь всадников окружили арбу[9 - арба – двухколесная телега с огромными колесами] и, надев кольчужные капюшоны, надвинули шлемы на лбы, опустили стрелки[10 - стрелка шлема – специальная металлическая пластина, закрывающая нос бойца] и быстро двинулись на запад. Муса послал Тулпара вперед, не забыв оглянуться. Друг его детства Иссур, взяв за повод заводную лошадь с привязанным к её седлу пленником, двинулся за ним. Ещё минута, и только легкая пыль, поднятая лошадьми, могла рассказать о схватке у пограничной заставы. Кузнечики застрекотали, продолжая свою бесконечную песню, степные травы расправили стебли, легкая тучка появилась в дальнем краю неба. К вечеру пройдет дождь и окончательно смоет все следы происшедшего.

Если долго общаться с лошадьми, постепенно понимаешь, насколько они лучше вернее, честнее людей. Никто и никогда не слышал и не видел, что конь предал хозяина, особенно если тот вырастил, выхолил его. Тулпар был совсем маленьким жеребенком, когда встретился с будущим всадником, да и Муса ещё не был пограничным атаманом. Где-то на юге бывшей империи, бывшие лютые враги хазар, арабы привезли на продажу несколько жеребят, красивых как сама мечта, как сон о безупречном коне. Иногда казары получали от князя поручения, выполнять которые приходилось вдали от родных мест. Разные это были дела: проводить иностранного посла, отвезти подарки или письма какому-либо заморскому князю.

Так получилось, что Муса Гирей именно через это торжище возвращался на Родину после удачно выполненной миссии и зашел на рынок, просто из любопытства. Продавец в полосатом бурнусе и длинной, до пят, рубахе, которая называлась аба, но с широкой саблей на цветной перевязи, во весь голос расхваливал достоинства своего товара. Впрочем «товар» в похвале не нуждался. Тонкие щиколотки, маленькая голова на мощной шее, сухие длинные ноги уже говорили опытному лошаднику (а на рынке таких было большинство) о замечательных боевых и скоростных качествах жеребят. Только два обстоятельства смущали Гирея, хватит ли у него денег на такую драгоценную покупку и сумеет ли он довезти маленького Тулпара до родного городка. Но всё прошло удачно и через некоторое время у него, на зависть всей округе был прекрасно объезженный боевой конь, который к тому же понимал его с полуслова.

В трех сшибках и одном сражении удалось уцелеть Мусе благодаря Тулпару. И теперь верный конь приближал его к родному городку, где он родился и вырос, где жили его родители. Где жила его любимая, чернокудрая Майя, дочь тысячника Ибрахима, самая красивая девушка в округе.

Издалека, ещё не увидев родного городища, он почувствовал запах созревших яблок и только потом появились сады, окружающие глинобитные дома с плоскими крышами, обнесенные высокими дувалами[11 - дувал – глинобитный забор]. К запаху садов примешался запах жареной баранины, и Муса явственно увидел в своем воображении, шипящее в казане мясо, заправленное кориандром, зра, и другими пряностями. Только теперь он почувствовал, насколько голоден. Три всадника внезапно появились с правой стороны, но, узнав пограничников, исчезли. Муса и Иссур вдохнули воздух родного города и заставили лошадей перейти на рысь. Им хотелось быстрее доставить пленного, увидеть родных и знакомых.

Пограничники проехали несколько рядов глинобитных домов и увидели высокий земляной вал, на верху которого, торчали заостренные и просмоленные колья. Вал был насыпан вокруг цитадели, сложенной из речного известняка. В шести местах в вал встроили каменные сторожевые башни. Все это сооружение производило впечатление мощной боевой крепости, ворота которой открывались только в случае осады, чтобы принять спасающихся жителей или, чтобы выпустить из своего чрева лихую, ощетинившуюся копьями и саблями конницу, следующую в очередной поход или набег. Начальником гарнизона был тысячник Ибрахим.

Должность эта была выборной, а власть непререкаемой и бесспорной, Ибрахим был опытным и жестоким с врагами, а с друзьями и союзниками осторожным и обязательным. За верную и беспорочную службу казары получали от русского князя пшеницу и рожь для еды, а также оружие. Всё остальное, необходимое для жизни, они должны были добывать себе сами. Городище Каракалам существовало уже триста лет. Ни один враг, кроме монголов не смог пройти рубеж, охраняемый казарами, да и монголы, наткнувшись на конный дозор соотечественников Ибрахима, постарались обойти его. Зачем зря терять людей? Казары были грозные, умелые воины, искушенные в военном деле и не являлись целью похода всадников Потрясателя Вселенной. А союзниками их хотел иметь каждый завоеватель. И монголы знали, что они были потомками хазар, империя которых существовала тысячу лет, а это было совсем непросто удержать территорию от Волги до Кавказа и Крыма, в окружении таких хищных и воинственных соседей. Казары прекрасно знали местность и окружающий мир, правила ведения боя в любых условиях и любое время года. Умели маскироваться и вести разведку днём и ночью незаметно для врага.

Славяне веками были соседями хазар. А кого мы лучше всего знаем? Конечно соседей! Когда Хазарский каганат закончил своё существование, русские князья, потомки славянских и германских племен, сразу же постарались добром и оружием склонить бывших завоевателей к сотрудничеству. Они прекрасно знали, что если хазарин поклянется на сабле или кинжале, то он никогда не сможет нарушить такую клятву. Во время Куликовской битвы полководец Дмитрия Донского Боброк дал казарскому войску самое опасное задание: всадники в черных одеждах должны были расколоть левый фланг Мамая на две половины, врубиться намертво в генуэзскую пехоту, и дать возможность бронированным русским ратникам окружить и перебить этих опасных наемников. Когда от казар перестали приходить гонцы, Боброк понял – их больше нет. Перед боем он заставил всех казар поголовно поклясться в верности Московскому государству на их черных, широких саблях. Это значило, что они могли покинуть поле боя только мертвыми или победителями. Если гонцов нет, значит, казары погибли все, но русские уже громили генуэзцев своими прямыми и острыми мечами.

Укрепленные города и крепости казары строить умели. Раньше для этого нанимались китайские, персидские или греческие инженеры, которые воплощали эти очень дешевые, но крайне эффективные проекты. Привыкшие к полукочевой жизни казары, не понимали каменных городов, обнесенных тяжелыми стенами, и снабженных окованными железом воротами. Крепости защищают не только стены, сколько люди. Поэтому крепости были небольшими, рассчитанными на кратковременную защиту. За время осады, весть о нападении должна была поднять все казарские воинские формирования в округе. Врага отражали и окончательно добивали в Диком поле, где казарская конница не имела себе равных.

Крепость Каракалам отвечала всем требованиям казарской тактики и стратегии. В цитадели находился штаб тысячника Ибрахима, туда должен был доставить пленного Муса Гирей.

2

Каков город – таков и норов.(Псковская поговорка. XVI век.)

Их уже ждали, вести летят быстрее боевых коней. Перед невысоким домом, сложенном из кирпича-сырца, стояло несколько рослых немолодых сотников и тысячник Ибрахим, высокий горбоносый, смуглый воин. Его одежда ничем не отличалась от одеяния простого всадника, казары презирали роскошь. И прическа была подстать остальным командирам, длинная, полуседая чуприна свешивалась с бритой головы до правого плеча. Из под густых черных бровей сверкали молодые голубые глаза, видевшие много схваток и сражений. Длинные седые усы придавали ему грозный вид древнего языческого бога войны, каменные изваяния которого, можно ещё и сейчас встретить в Дикой степи.

Еле живого от тряски на лошади в неудобном положении, пленного джигита стащили с седла и унесли в глубину дома, а запыленных, пропитанных своим и конским потом, Мусу и Иссура повели в баню.

Общаясь со славянами, казары переняли у них и полюбили эту приятную и очень полезную штуку – баню. И сейчас смуглые сухопарые воины, лежа на бревенчатых полках небольшой баньки, построенной, как водится над рекой, чувствовали, как медленно обволакивает их горячий душистый пар. И как усталость покидает их тренированные мышцы, а сухожилия становятся гибкими и упругими. В баню вошли две женщины с березовыми вениками. Это были вдовы воинов, погибших в боях и стычках на границе. Только вдовам разрешалось помогать мужчинам из другого рода, париться в бане.

Казары, как бывшие кочевники, не стеснялись обнаженного тела. В походе приходилось иногда жить вместе и спать вместе, тогда честь девушек охраняли строгие казарские обычаи. Нарушителя закона ждала жестокая казнь, мужчину покусившегося на честь девушки или женщины, без её согласия, живым зарывали в землю. Но всё же, как говорили славяне, береженного Бог бережёт. Вдовам, парившим Мусу и Иссура, было по двадцать два года, в станице редкий мужчина доживал до сорока лет, а жены их, как правило, были моложе.

Опытные парильщицы, вениками прошлись по мускулистым телам воинов, вверх-вниз, вверх-вниз. Горячий пар, казалось, проникает в каждую пору усталого тела! Равномерно взмахивая вениками, женщины выбивали у пограничников не только усталость, но и лишние мысли и воспоминания. Плохое уходило в далекие дали, молодое сильное тело опять было готово к новым походам, засадам и боям. Муса почувствовал, как твердые женские пальцы начали мягко разминать его окаменевшие мышцы спины, бедер, ног. По команде перевернулся на спину, и наступила очередь массажа передних мышц бедра, грудных и брюшного пресса. Он на минуту приоткрыл глаза и увидел над собой обнаженный женский торс с молодым лицом и убранными назад волосами. Кожа девушки блестела, грудь качалась в такт её движений. Муса закрыл глаза и спросил

Как тебя зовут?

Меня? Дилайла, а моего мужа звали Ури из рода Иехуда. Ты знал его. Он погиб в прошлом году, в бою с булгарами.

Дилайла означает «ночь» – очень красивое имя и сама ты красивая. Прости, но во сне я вижу только…

Я знаю! Вся станица знает, что ты любишь Майю, красавицу Майю, Майю – провидицу. Она хорошая, добрая, но у таких девушек судьба, чаще всего, несчастливая. Если ты сумеешь защитить её от недоброжелателей тогда…….

Я знаю её с детства, но никогда не видел и не слышал, чтобы она предсказывала кому-то будущее. И сама она мне этого не говорила. Мне кажется это все сплетни.

А вот и нет! – Дилайла даже перестала массировать Мусу от возмущения. -Когда она была маленькая, пять-шесть лет, не больше, этот талант проснулся в ней. Она прибежала к матери и закричала, что отца ранили, и он лежит в тугаях у реки. Точно описала место и путь, по которому наши всадники поскакали и нашли Ибрахима со стрелой в спине. Если бы не она – отец бы погиб!

Я слышал эту историю, но сама Майя говорит, что она тут ни причем. Мол, воины сами нашли тысячника в камышах, а все остальное придумал какой-то фантазёр.

Ну, может быть…… А ещё она может читать мысли людей.

Это как?

Говорят, что солгать ей невозможно! Она смотрит в лицо человека и определяет, лжет он или нет.

Это, пожалуй, многие могут. Тут нужен большой жизненный опыт и наблюдательность.

Ну не знаю! А ещё был случай, когда молодой Биньямин, двоюродный брат Майи, племянник Ибрахима объезжал ахалтекинского жеребца, купленного отцом у туркменских купцов. Сначала конь вел себя тихо, а потом разъярился и понёс Биньомина в степь! Глаза красные, на губах пена! Джигиты поймали коня, но тот никак не хотел успокаиваться. Майя подошла к нему, погладила его ноздри, сказала что-то тихо-тихо и, он встал, как вкопанный, а потом совсем успокоился и даже разрешил надеть на себя седло!

И это могут многие. Я видел одного славянского волхва, который точно так же шептал в уши лошади какие-то слова и конь становился, послушен как ягненок!

Плохо ты знаешь свою любимую. И вообще как случилось, что ты полюбил её? Ты же все время в походе или в засаде. Когда, где, как в тебе проснулись чувства к ней? Чем она поразила твоё черствое сердце? – Дилайла сильно шлепнула его веником по голой ягодице – Мне можешь рассказать, я же вдова – она глубоко вдохнула – мне уже никогда не выйти замуж.

Ну почему не выйти? Ты можешь стать женой славянина, у них разрешается жениться на вдовах. У меня в сотне есть славяне, поверь, они хорошие воины, а значит хорошие мужья.

Не вижу никакой связи. Ты не ответил на вопрос о Майе. Ну да ладно, поднимайся, мойся, твой друг уже одевается.

Распаренные и отдохнувшие пограничники, в свежих рубашках, вышли из бани. Солнце светило ярко, жаворонки в небе пели свою бесконечную песню, воздух был прозрачным и легким. Иссур отпросился у командира и побежал навестить родителей живущих у северной башни, а Муса полетел в штаб. Его очень сильно интересовали результаты допроса пленного.

Допрос, вероятно, был окончен, потому, что старшие атаманы во главе с Ибрахимом, сидели за струганным дощатым столом, молчали, изредка переглядываясь. Младшему командиру разрешили войти и сесть за общий стол с пожилыми заслуженными тысячниками. Война была их профессией, их жизнью и любовью. Они служили московским князьям верой и правдой, поэтому и жили на краю Дикого Поля, источника постоянной опасности для большинства жителей Московии. Ибрахим посмотрел на Гирея тяжелым взором.

Необычную добычу ты выловил на этот раз, Муса…….

Я и сам не мог понять, кто такие эти всадники, почему идут так смело, никого не бояться. У них не было ни одного видимого охранного талисмана. Ни тамги, ни пайцзы. Кто они, Ибрахим?

Ты слышал о предводителе барласов Тимуре Гуркани[12 - Тимур Гуркани – одно из имен Тимура, подчеркивающие его родство с Чингизханом. Гуркани переводится как – зять. Одна из жен Тимура была их рода Чингизхана.]?

Барласов? Это же где-то там, далеко на Востоке. Почти на краю земли, около Китая. Ли Цидань рассказывал нам с ребятами, что у монголов были войны с жителями больших и древних городов. Он называл их Марканда[13 - Марканда – Самарканд], Бухара, и ещё как-то…..Только имя их амира[14 - амир – командир (тюрк)] было не совсем такое. Он назвал его Тимур Аксак[15 - аксак – хромой], это он?

Тот самый. Странно, что ты о нём не слышал. Сегодня это самый удачливый полководец в Азии. Постепенно он подчинил себе все известные нам страны. С монголами он сражается с самой юности, и выгнал их своей страны. Помнишь Тохтамыша? Его он тоже победил. Я тебе расскажу о Тимуре подробно, это сейчас не самое главное. Тебе очень повезло, что ты пощадил этого парня, взял в плен именно его! Ты даже не представляешь, кого ты захватил!

Так скажи кого, атаман! Не томи!

Это царевич Касим – потомок Чингисхана!

Точно установлено?

Абсолютно! Моя дочь говорила с ним, он не врет!

Майя!?

Да. Прямых потомков Потрясателя Вселенной осталось немного и Касим один из них. Тимур Аксак с детства держал его в своем дворце в Самарканде, растил его, воспитывал, обучал языкам и военному делу, но к битвам и военным советам не допускал – говорил, что слишком молод. Но весь мир знает, что Касим и Тимур – это одно целое. От имени этого чингизида и ещё одного, непрямого потомка Туклук Тимурхана, этот Аксак собирал войска и правил завоеванными странами. Касиму надоело быть «карманным» чингизидом Тимура Аксака и он сбежал со своей личной охраной. Шли они на запад без охранных грамот, тамги и пайцзы, потому, что считали, что потомка Чингисхана никто никогда не тронет! Так и было, пока они не нарвались на твою заставу.

А куда же он ехал?

К князю московскому, Василию Дмитриевичу.

Зачем?

Служить ему хочет! Он считает, что под его, Касима, имя, соберется много степного воинства, и князю это будет на пользу. Может быть он и прав. Когда готовили Куликовскую битву, тоже много кого встало под знамена князя Дмитрия Ивановича Донского. А уж тюрок у него, что татар, что кипчаков, было, наверное, побольше, чем у Мамая! Народу погибло тьма и с нашей стороны и с их стороны……. Прошло всего десять лет, не поднялась ещё Русь, не нарожали ещё бабы детей взамен убитых воинов…..

Я тогда, по поручению князя, с отрядом к черемисам ездил. Уговаривал их лесных каганов за русских выступить, против Мамая. Но черемисы не согласились. Они не боялись ни татар, ни русских. Там такие дремучие леса, что шайтан ногу сломит! Они мне показывали свои схроны и ловушки. У них есть специальные места, куда прячут скот, стариков, детей и женщин. Враг может проходить в двух шагах от засады и не видеть ничего.

Так ты у них научился маскировке?

И у них. Но больше всего мне рассказал наш китаец Ли Цидань. Он ведь был не простым человеком в своей стране……