скачать книгу бесплатно
Скиталец. Хромой Бог
Василий Баранов
Третья книга из серии «Скиталец». Рассказ о Хромом Боге. Вернулся после армии на костыле. Был ранен. Сирота. Военкомат помог ему. Получил комнатку в развалюхе. Работу в военном госпитале завхозом. Но он узнает, что он создатель Вселенной. О Для спасения жизни ребенка он отправляется в другие миры. Там встречает молодого дракона, что может превращаться в мальчишку, воина и вора. С этими новыми друзьями он возвращается на Землю. И привозит чудодейственное лекарство.
Скиталец. Хромой Бог
Василий Баранов
© Василий Баранов, 2017
ISBN 978-5-4485-3061-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Скиталец. Хромой бог.
Баранов В. Д.
Роман фэнтези. Книга 3.
Часть 1
Полуденное жаркое солнце смотрело на землю, бросало пригоршни золота, лаская землю внизу. Оно ослепляло своим величием весь окружающий мир. Синее великое небо, наброшено драгоценной тканью на зеленые кудри деревьев. Небо чистое, словно его недавно постирали. Только редкие облака проплывают в вышине. Городская суетная улица, по которой бежит сейчас троллейбус. Роман сидит на мягком сиденье троллейбуса и сквозь пыльное оконное стекло глядит на улицу. Чуть улыбаясь. Хорошо. Еще утром он с волнением входил в военкомат, как его примут там. Но приняли его радушно. По военному, немного казенно. Но все же жаловаться было не на что. Наоборот. Через несколько часов он держал уже бумаги: направление на работу и документ на квартиру. На его первую квартиру в этой жизни. Собственную квартиру. У него никогда не было собственного дома. Кто он? Сирота, воспитанник детского дома. Теперь у него вдруг появилось собственное жилье. Отчего не радоваться. Это, конечно, командир, он позаботился. Позвонил в военкомат. Хороший мужик у них, комбат. Отличный дядька. Романа демобилизовали из армии по ранению. И некуда было бы ему идти, если бы не комбат. Рома. Ромка, вернулся в свой родной город. За два года тут многое переменилось. Все знакомое и другое. Он мог вспомнить детский дом, в котором рос. Родителей он не помнил, не знал. Были дни, когда хотелось узнать, откуда он, кто родители. Было бы легче знать, кто и почему навсегда выкинул его из своей жизни. Или не знать лучше? Но горечь эту он одолел. О днях в детском доме он пытался вспоминать только хорошее. Тетю Клаву, ее любящие мягкие руки. Ребят, с которыми рос. То, что вспоминать не хотелось, он вытравил из своего сознания. Но ощущение одиночества притаилось в глубине души. Всплыла давняя обида на то, как его часто наказывали за малые провинности, за порванную рубашку, за ботинки измазанные цементным раствором. Прочь все плохое. Он начинал новую жизнь. Каких-то несколько часов, и он стал владельцем собственной квартиры. У него теперь была работа, было будущее. Троллейбус легко бежал, запинался об остановки. На каждой из них он гремел входной дверью. Пассажиры входили и выходили, и троллейбус шел дальше. Роман ждал, когда объявят его остановку. А за окном троллейбуса шла своя жизнь, со своими радостями и печалями. И этот мир еще не знал, его будущее едет в простом салоне городского транспорта. Под мышкой с костылем. Роман услышал, следующая остановка госпиталь. Ему пора выходить. Он взял свой чемодан из легкого кожзаменителя. Накинул на плечо лямку рюкзака, зажал под мышкой костыль и стал пробираться к выходу. Вышел на своей остановке. Постоял, огляделся. Теперь это его остановка. Остановка на многие годы. Его пристанище. Все, как ему говорили. Пройти немного вперед, вон там, справа, торговый центр. Вон зебра перехода. Надо перейти на ту сторону, и он уже почти дома. Ромка перешел улицу, еще раз огляделся. Там, за забором, очевидно, больничный городок. Госпиталь, место его будущей работы. Здания старые вперемешку с современными. Дорожки, по которым ходят люди. Все почти рядом. Ему будет легко и просто добираться до работы. Он будет работать там кастеляном или проще, завхозом. Не плохая работа. Платят, конечно, не много. Но для начала ему хватит. Надо будет поговорить, может, дадут еще какой-нибудь приработок. Куда же ему еще идти, выпускнику детдома, без особой профессии, калеке. Каменный забор домов отгораживает улицу от тихих дворов. Ему надо войти в один из них. И там он найдет свой дом. Ромка вошел во двор. Большое пространство двора. Вон там девятиэтажки. И тут же дома пониже. Роман шел по серому тротуару в сторону неказистых бараков. Один из трех бараков его дом. Он идет по дорожке обсыпанной песком, обрамленной деревянными рейками к одному из этих бараков. Три синих домика. Они, словно случайно, приютились здесь. Роман в своих мыслях, прозвал бараки «три поганки». Эти домики выглядели здесь какими-то чужеродными. Три поганки среди высоких деревьев каменных домов. Роман подошел ближе, стал разглядывать номера. Вот, большая цифра шесть. Это его, его дом. Роман уверенно зашагал в сторону этого синего барака. Остановился, разглядывая его. Подслеповатые окна с деревянными рамами. Кто же в бараке будет ставить современные пластиковые окна. Вокруг барака низкий штакетник. За ним густая трава и кусты. Шиповник. Скоро эти кусты зацветут, наполняя божественным ароматом воздух. Начало лета, первые дни. Роман подошел ближе к дому. Вот подъезд. Возле входной двери лежит большая толстая доска. Над дверью козырек. Доска, очевидно, здесь лежит давно. Чуть-чуть прогнила. Ее положили здесь, что б в дождливую погоду перебраться через лужу. Роман подошел к двери, взялся за ручку, распахнул дверь. Скрипнула ржавая пружина. И он вошел, вошел в подъезд. Здесь царит легкая прохлада, полумрак. Тусклая грязная лампа под потолком. Три ступеньки. Он поднялся на них, остановился перед дверью. Она окрашена желтой грязной краской. Дверь его дома. Роман достал из кармана ключ с двумя бородками, вставил в замочную скважину. Ключ легко повернулся. Дверь раскрылась пред Романом. Он шагнул в свою квартиру. Прихожая. Включил свет. На полу лежит серая тряпка. Небольшая прихожая. На стене прибита металлическая вешалка с полкой для головных уборов. Несколько крючков, куда можно повесить одежду. Прямо под вешалкой стоит грубая подставка для обуви, склоченная из нетёсаных досок. Роман поставил свой чемодан прямо на пол. Заглянул в одну дверь. Включил свет. Душевая. Ржавый поддон и крючок душа. Роман переступил порог душевой, хотел лучше разглядеть здесь все. Свои владения. На стене душевой крючок, подобие лавки, куда можно будет класть белье, раковина. На краю раковины кто-то забыл помазок для бритья. Зеркало. Осколок зеркала приклеен прямо к стене. Совсем не плохо, очень даже уютно, решил Роман. Только воздух здесь душный, спертый. Надо оставить дверь открытой, пусть немного проветрится. Заглянул за другую дверь. Туалет. Грязный, в ржавых подтеках унитаз. Сливной бачок, накренившийся, словно пьяный мужик, который предупреждает, не тронь меня, я сейчас упаду. Мне тяжело держаться на пьяных ногах. Надо будет привести здесь все в порядок. Что ж, это его дом. Он постарается. Роман вошел в комнату. Большая комната, словно футбольное поле. Целых шестнадцать метров. Кровать, металлическая с никелированными головками. Роман подошел поближе, потрогал матрас, пружины. Не плохо. Не такая уж старая. И постель застелили. О нем позаботились. Белье, конечно, не новое, но чистое. Отлично, подумал Ромка. Шифоньер. Старенький шифоньер, но все равно, будет, куда складывать одежду и белье. Сюда, в этот шифоньер, Роман засунул рюкзак и чемодан. Вот стол. Поцарапанный старый стол. Роман подошел к нему, попробовал рукой на устойчивость. Крепко стоит. Стулья. Четыре стула. Один с высокой спинкой, квадратной, мягкое обитое тканью сиденье, правда, порванное. Из-под ткани лезет вата. Ничего, сидеть-то можно. Остальные три стула. Такие, должно быть, называли венскими. Гнутые спинки, округлые сиденья из фанеры. Фанеру покоробило. Наверно, под действием влаги. Фанера скоро будет задираться. Надо будет что-то постелить на эти стулья. В углу тумбочка. Фанерные бока окрашены ядовито синей краской. Отрада глаз, подумалось Роману. Сгодится. Окно заклеено старой пожелтевшей газетой. Газета выгорела на солнце. Прикрывает его жилье от непрошенных глаз. Под потолком висит лампа. Роман подошел к выключателю, щелкнул. Горит. Что ж, опять же хорошо. Прошел на кухню. Газовая плита, две конфорки. На одной из них стоит старенький чайник. Поверхность плиты грязная. Ни чего, он почистит. Будет уютно. Большая тяжелая тумба. Роман заглянул в нее. Тарелки, кастрюли, сковорода, ложки, вилки. Не плохо. Три чайных чашки. Одна с отбитой ручкой, но зато на ее боках веселые цветочки. Кухонный стол. Крепкий стол. Под столешницей зияет отверстие, в котором когда-то был выдвижной ящик. Этот ящик давно ушел по своим делам и забыл об этом родном гнезде. Роман вернулся в комнату. Сел на свой мягкий стул, как на трон. Приставил костыль к столу. Еще раз осмотрел свои владения. Старая мебель ждала решения хозяина. Ждала с тревогой. Неужели он решит избавиться от всего этого. И этому столу и стульям, всему этому, придется вернуться назад, туда, где стоит на улице мусорный бак, и дожидаться, когда их вывезут на свалку или, словно еретиков, сожгут на костре. Роман постучал рукой по столу. Отличная мебель, сгодится, прошептал он. В комнате повис облегченный вздох. Мебель, она эта мебель, может остаться в этой просторной уютной комнате. Здесь под подоконником радиатор, который дарит тепло этому жилью в сырые осенние дни и холодные зимние вечера. Значит этому столу, стульям, тумбочке не придется возвращаться на салку. Вот оно, сиротство, как блаженство. Ромка даже в полголоса запел: позабыт, позаброшен с молодых юных лет. А я мальчик на чужбине, счастья-доли мне нет. Покачал головой. На мою-то, на могилку, знать никто не придет, только раннею весною соловей пропоет. Точно. Скоро соловей прилетит, пропоет. И помрет он, Ромка, от голода. Нет, соловей, конечно, не прилетит. Побоится. Вон как журчит у него в животе от голода. Не плохо бы поесть. Надо дойти до магазина и что-нибудь купить. Роман взял свой костыль и вышел во двор. Теперь это его родной двор, родной по – настоящему. Опираясь на костыль, он вышел на широкую улицу к зебре перехода. Роман перешел на другую сторону улицы и заковылял к торговому центру. Подошел поближе, поздоровался:
– Кормилец, привет.
Вошел в прохладу торгового зала. Долго ходил, рассматривая то, что выставлено здесь на продажу. Звенел корзиной для продуктов, стучал по полу своим костылем. Взял пакет кофе, пачку сахара, пакет шоколадных конфет, несколько упаковок «доширака», несколько банок с готовым картофельным пюре. Взял баночку маринованных опят, тушенку. Совсем не плохо. Отличный будет обед и ужин. Прихватил батон. Может, что-то еще взять, подумал он, но остановил себя. Рома, глаза у тебя завидущие, руки загребущие. Не забывай, что твои карманы вовсе не раздулись от денег. Надо дотянуть до первой зарплаты. Пошел на кассу, расплатился. Стоял и складывал свои покупки в полиэтиленовый пакет. Услышал сзади голоса кассирш.
– Смотри, красивый парень.
– Да что в его красоте. Калека, хромой.
– Вот, как возьмешь, вроде красивый парень, а все не то. Какой-то изъян в них, в этих мужиках.
– А ты смотри на них, как на яблоко. Вот оно большое, красивое, румяное, а внутри червоточина. Никуда от этого не деться.
Роман не стал оборачиваться. К чему? Вышел из торгового центра и зашагал в сторону своих «трех поганок». Он только сказал своему костылю:
– Ну, пойдем, моя червоточина.
Дома он разложил в кухне на тумбочке свои покупки, поставил на плиту чайник. Вернулся в комнату. Присел. Ждал, когда закипит вода в чайнике. Можно заварить пюре, открыть банку тушенки, добавить маринованных опят. Чудесный будет у него обед. Чайник закипел. Роман поспешил на кухню, выключил конфорку.
Здания военного госпиталя равнодушно взирают на аллеи между корпусами, на редких прохожих. Сколько разных людей они повидали за эти годы. Работники, больные, посетители. Есть уголки, где редко кто появляется. Небольшой квадратный пятачок асфальта. Сюда заезжают изредка машины, что бы разгрузить инвентарь, белье. Тихо. Резкий порыв ветра. Клочок густого белого тумана. Он рассеивается. На асфальте стоят мужчина и женщина. Высокий темноволосый мужчина лет тридцати. Лицо красивое. Темный загар и резко очерченные скулы придают ему особую мужественность, своеобразную элегантность. Его спутница так же молода. Изящная красивая женщина. Каштановые волосы и изумительные изумрудные глаза. Похоже, эти двое одеваются у лучших портных. Черный костюм из дорогой ткани, кремовая рубашка с золотыми запонками, в которых сверкают крупные бриллианты. Женщина в темно синем деловом костюме. Строгая голубая блузка. В лацкане ее жакета брошь с драгоценными камнями. Женщина берет мужчину под руку. Они идут по аллее.
– Дейлос, я боюсь этой встречи, – приятный мелодичный голос женщины звучит взволнованно. – Он может не понять нас, возненавидеть. Ему было так тяжело эти годы. Мы бросили его.
– Кандида, мы виноваты перед ним. Но не настолько. Он поймет нас. Мы оставили его здесь на время тяжелой войны. Мы не раз с тобой обсуждали это. Если б он попал в руки наших врагов, то утратил бы свободу. Они использовали бы его в своих целях. Он воплощение первого Древнего, нет никого равного ему по силе. Несколько дней и Древний начнет просыпаться в нем. Не сразу, но его разум сольется с Воплощенным. Если мы не совершим ритуал Обретения, он будет во тьме искать самого себя. Разум первого Древнего поработит его, он потеряет свою индивидуальность. Мы не можем обречь его на такие страдания. Возможно, он не сможет простить нас, как своего отца и мать, но наш долг сохранить его. Пусть он проклянет нас, но мы родили его и должны помочь в эти минуты.
– Да, Дейлос. Я готова, чем бы для нас с тобой это не закончилось. Я мать.
Они вышли с территории госпиталя, прошли по улице. Свернули во двор. Три синих двухэтажных барака. Их вел сюда маяк в виде родимого пятна под лопаткой сына. О нем, о его значении знают только отец и мать. В голове Дейлоса датчик размером с маковое зерно. Смертельно опасный датчик. Он приведет его к сыну. В зерне бесконечное количество случайностей, определивших место, где спрятан мальчик. Любая попытка добраться до этих данных ведет к самоуничтожению. И запуск датчика происходит по алгоритму, упрятанному в нем. Поэтому они не могли раньше найти сына. Дейлос и Кандида остановились. Собирались с духом. Дейлос посмотрел на жену. Кадида кивнула в ответ. Они решительно направились к бараку.
Зазвенел дверной звонок. Он звенел так, словно давно болел ангиной. Хриплый, простуженный голос звонка. И кто же явился к нему, подумал Ромка и пошел открыть дверь. Распахнул ее. На пороге стоят мужчина и женщина лет тридцати. Женщина стройная, не высокая. Красивое лицо. Роман сразу же уловил запах дорогих духов. На женщине деловой костюм. Куплен не в дешевом магазине. Явно, произведение известного кутюрье. Дорогой костюмчик, подумал Роман. Спутник женщины мужчина стройный, темноволосый. Пронзительный взгляд. Костюм один из тех, в которых высокопоставленные дипломаты появляются на официальных приемах.
– Да? – Спросил Роман. Ошиблись дверью, бывает.
– Роман? Мы к тебе. – Ответил мужчина. – Позволишь войти?
– Да. Да, конечно. – Роман впустил своих гостей в прихожую. Пытался сообразить, что может быть нужно этим людям. Не похоже, что они собираются предложить ему кофемолку или чайник «по выгодной цене».
– Вы по делу? – спросил он. Какие дела могут быть у него и этих людей. Ошибка выяснится, и он закроет дверь.
– Да, по делу. У нас сложное дело. – Мужчина виновато улыбнулся.
– А откуда вы знаете, что меня зовут Роман? – Вряд ли о его прибытии трубят здешние газеты. Он не звезда эстрады. И вернулся в город недавно.
– Мы знаем тебя. Знаем давно, с рождения. Позволишь пройти. – Спокойный мягкий голос. Он просит, а не настаивает.
– Да, конечно. Простите. – Роман отступил в сторону, давая гостям пройти в комнату.
Роман вошел вслед за гостями, сел на свой стул. Гостям предложил сесть на венские стулья. Эти двое присели, и мужчина начал:
– Меня зовут Дейлос, а это моя жена, Кандида. Роман, я скажу тебе сразу. Не будем ходить вокруг, да около. Тебе покажется это странным, возможно, ты решишь, что это бред. Мы – твои родители.
– Что?! – Удивился Роман. Вот это, да! Эти молодые люди – его родители? Это когда ж успели?
– Мы – твои родители. Я твой отец, а это твоя мать. Не стоит придавать значения нашему молодому облику. Внешность и возраст у нас не отвечает твоим представлениям.
– Вот так? Вы мои родители? – Роман заикался. – Вы ничего не перепутали?
– Да, Роман. Ты должен это принять. Боюсь, ваша медицина не сможет помочь нам доказать это. У нее появится больше вопросов, чем ответов.
– Но я вас совсем не знаю. Как я смогу принять такое. Это больше похоже на бред.
– Что делать. Так получилось, Роман, что мы вынуждены были тебя оставить. Со временем ты все поймешь. – Дейлос взял руку своей жены, ободряюще сжал ее.
Кандида благодарно улыбнулась мужу.
– Может, вы ошиблись. Может, я вовсе не ваш сын. Может, вы просто ошиблись адресом. – Это было самым естественным объяснением. Простое недоразуменье.
– Нет, Роман. Никакой ошибки здесь нет, и не может быть.
– Может быть, – Роман пытался возразить этим двоим, – все же сделать анализ ДНК?
– Роман, ты хочешь испугать врачей своим ДНК? – Кандида улыбнулась.
– А… а что не впорядке с моим ДНК? – Вот, теперь у него и с ДНК проблемы. Сколько раз он сдавал анализ крови. Все было в порядке.
– Твой ДНК совсем не такой, как у других людей. Сейчас идет перестройка твоего организма, твоего тела. Какое-то время твой ДНК не вызывал подозрений, он был замаскирован под обычный код. Мы как раз подоспели вовремя. Ты чужой в этом мире. Ты инопланетянин.
– Во, здорово. – Роман улыбнулся. – Значит, мы с вами пришельцы? А начиналось то все как здорово. Прямо, как в индийском фильме или мексиканском сериале. Сирота неожиданно находит своих родителей. А вы давно не обращались к доктору? С головой?
Женщина с мужчиной переглянулись. Заулыбались.
– Нам не надо этого, Роман. Ты нам не веришь, но скоро все поймешь. Прямо сейчас. Ты принадлежишь к очень древнему роду. Самому древнему во Вселенной. Ты член императорского дома. Мы из Звездной Империи. Все, что нас окружает, это – великое Все-Ничто, в котором плывут Вселенные. В одной из таких вселенных существует Звездная Империя, владеющая сотнями галактик. Во главе Империи – император. Ты принадлежишь к его роду. Твой официальный титул Великий лорд Роман, хранитель Империи, Трона и Династии.
– ИТД? – Вот как, он Великий лорд и хранитель чего-то там. Солнцепек, однако. Холодный компресс на голову.
– Что? – Не понял Дейлос.
– Империи, Трона, Династии. ИТД. И так далее. Значит, я сиятельный? – Улыбается Ромка.
– Сиятельный, сиятельный. – Одобрительно говорит мужчина. – Даже очень сиятельный. У тебя много родных. Кроме нас, отца и твоей мамы, у тебя есть дедушка и бабушка. Твой двоюродный брат, Александр, наследник престола. Другой брат, герцог Ардо, возглавляет службу безопасности Империи.
– Охренеть! Оказывается, у меня большая семья. – Маразм крепчает.
– Еще какая. Знатная и богатая семья. Но ты особый в нашем роду. Мы живем миллиарды лет. Мы бессмертные. И ты один из бессмертных. Но в тебе, как одном из нашего рода просыпается зерно Древнейшего, самого Древнего. Того, что родился при движении великого Все-Ничто. В те времена и самих Вселенных не было. Не было времени в том виде, как понимают его смертные. Поэтому им не понять устройство Всего. Там не было времени, им тот мир не доступен. В этом непостижимость. Зерно великого Древнего просыпается в одном из нас через каждый миллиард лет по их исчислению времени, что бы обновиться. Такая честь выпала тебе. Ты не просто относишься к древнему роду. Ты – Древний Бог.
– Я – Бог? Круто! Интересно все это, мамочка, папочка. Вы издеваетесь надо мной? – Жулики. Непременно жулики. Наговорят с три короба. Только красть у меня нечего.
– Нет, Роман. Сейчас ты все поймешь. – Мужчина опустил руку в карман, вынул перстень. – Это твое, Роман. Только ты имеешь право одеть его. Другой, если оденет его на свою руку, тотчас будет уничтожен.
– Замечательная цацка. Но будет лучше, если вы ее вернете обратно, в карман. – Нашли лоха. Примерь, а потом оплати с улыбкой. Заплатите пятьсот рублей и получите даром. Лохотрон.
– Роман, этот перстень твой по праву. Ты должен его надеть. Таково твое предназначение. – Дейлос протянул перстень Роману.
– Мне как-то не хочется. – Вот привязались. Мне эти сувениры ни к чему.
– Надевай. – Настаивал мужчина.
Роман взял перстень, оглядел его. Потом одел на средний палец правой руки.
– Ничего не произошло. – Роман рассматривал перстень на своей руке. – Но платить за него я не стану. У меня просто нет денег.
– Подожди, Роман. – Сказал мужчина. – Сейчас начнется действие перстня. Все клетки твоего тела должны слиться с великим Все-Ничто. Ты станешь единым с этим Все-Ничто. При этом будешь оставаться маленькой точкой этого мира.
Роман почувствовал легкое головокружение, а затем безумную резкую боль во всем теле, словно его тело разрывали на мелкие куски, разбрасывали по всему миру и одновременно складывали назад. Сколько прошло времени, он не мог бы сказать. Все было скрыто пеленой боли. Но вот боль утихла. Он снова вернулся в свою комнату. Напротив него сидят его отец и мать. Он начинает понимать, словно память возвращается медленно. Осторожно, потихоньку. Он почувствовал на голове что-то мешает ему. Не рога ли выросли? Он поднял руку, пощупал. Металлический обруч. Резной. Что-то наподобие диадемы.
– Это твой венец. Венец самого главного из Древних. Он появляется, когда ты захочешь и исчезает, когда прикажешь. – Пояснил Дейлос. – Произошел контакт с Изначальным. Благодаря кольцу слияние происходит медленно, первый Древний не может вытеснить тебя из твоего тела, он только передаст тебе свой опыт, сольется с тобой. Если Воплощения не происходит, человека захлестывает сила Древнего, он теряет себя, свое Я, свой разум. А венец ты можешь спрятать простым усилием воли.
– Ну, уходи, – сказал про себя Рома. Венец исчез. Пропал и перстень с руки.
Что это, галлюцинация?
– Твой венец, – сказала мать, – и перстень появляются по твоему желанию. И так же исчезают. Со временем ты вспомнишь все, что должен знать Древний. Ты бог смерти.
– Я бог смерти? – Роман произнес эти слова и страшные картины стали всплывать перед его мысленным взором. Серые каменистые долины, безрадостное темное небо. Безмолвие безысходности. Он тряхнул головой. Сбросил эти видения.
– Да, смерти. Все остальные боги ушли в меж пространство, что бы не навредить. Это произошло после Большой Битвы. Мы с твоей матерью Древние, но не имеем божественной сути. Мы простые воины.
– А я почему остался? Сижу здесь? – Вот еще одна загадка.
– Ты не можешь уйти. Ты нужен здесь. Ты бог смерти.
– Так я что, теперь должен бегать по улице, резать народ, как маньяк? Душить их? – Право, ему этого не хочется.
– Вовсе нет. – Мать смеется. – Тебе не надо бегать по улицам. Для этого у тебя есть многочисленные слуги. Кроме того, ты еще бог жизни. Ты и жизнь, и смерть в одном лице. Рома, нет Смерти без Жизни, как и Жизни нет без Смерти. Они идут рука об руку, и это ты.
– Я Жизнь и Смерть?
– Да, Роман. Ты скоро это поймешь.
Роман вспомнил про горячий чайник на плите.
– А может, вы кофе выпьете. У меня еще картофельное пюре есть. С тушенкой и маринованными грибами. И лапша. А то как-то не по-человечески. Даже не угостил вас ничем. Не каждый день родителей находишь.
– Кофе мы, конечно, выпьем с удовольствием. – Сказала мать.
Ромка встал, прихватил костыль. Женщина вскочила, подошла к нему, что бы поддержать.
– Мама, я дойду. – Ему оказалось легко назвать эту женщину мамой. Словно он помнил ее.
– Да, Рома. Прости, я не хотела тебя обидеть. Ты дойдешь. Можно, я помогу тебе там, на кухне.
– Да, мама. Пойдем.
Они зашли на кухню, взяли чашки. Роман взял себе чашку без ручки, но с красивыми цветами. Они налили кофе. Конфеты, сахар. Они сидели за столом по семейному и пили этот горячий ароматный напиток.
– Роман, – сказал отец, – у тебя есть дом.
– Ну, да. Вот он. Отличный дом. – Роман показал на эту комнату в бараке.
– Нет, Роман. – Смеется отец. – У тебя есть настоящий дом. Даже не один. У тебя дворец в столице Империи. У тебя есть мы. Наш дом – твой дом. Мы готовы принять тебя.
– Я как-то не готов, так сразу, поменять место жительства.
– Если не готов, ты можешь задержаться здесь. Закончить свои дела. Не забывай, что у тебя в распоряжении вечность. Можешь не спешить, но мы ждем тебя. И твой дом ждет тебя. Не забывай, у тебя долг перед семьей, пред Императором.
– Я буду об этом помнить. Позже приеду. – Роман ощутил уверенность в своей душе. У него есть семья, крепкий тыл.
– Хорошо, сын. Мы пойдем. – Дейлос встал, увлекая за собой жену.
– Пап, а как я найду эту звездную Империю? – Роману было любопытно, где эта неизвестная страна. Неужели его родина затерялась между звезд.
– Ты скоро все поймешь. Ты в каждой частице мироздания, а она в тебе. Стоит захотеть, и ты переместишься из одной точки в другую. Очень скоро твой человеческий мозг приспособится к новой действительности. Мы будем тебя ждать.
Родители растаяли в блеклом свете комнаты. Роман сидел на своем стуле-троне. Задумался. Кто он на самом деле? Память Древнего возвращалась к нему. Это было не легкое бремя. Очень не легкое.
Рома, сказал он себе, а не пора ли тебе лечь спать. Как говорится, утро вечера мудренее. И тебе завтра на работу. И боги обжигают горшки. Может ты и древнее божество, Ромка, но отдохнуть не помешает. Он спал. На кухонной тумбочке стояла пища богов. Тушенка, банки с пюре. В стеклянной банке гранулированная амброзия.
