banner banner banner
Рейх
Рейх
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Рейх

скачать книгу бесплатно

Рейх
Ванко Грушев

«Вся эта система находится под защитой Атума, теперь он хозяин и владыка этого мира, ибо вы призвали нас, и мы ответили, и исполнили договор, что дали тысячелетия назад, война вскоре будет закончена, а враг падет».

Рейх

Ванко Грушев

© Ванко Грушев, 2021

ISBN 978-5-4490-1059-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Солнечная система. 2750 г.

Глава 1. Город в нигде

Летательный аппарат в форме вытянутой капли приближался к планете. Она была некогда обитаема, но теперь была пуста, в городах гулял ветер, в выбитых окнах домов обитали птицы, улицы были покрыты мхом и разросшимися деревьями. Этот мир мирно дремал, отдыхая от некогда бурной деятельности, что проходила на ее поверхности. Пройдя атмосферу, капля опустилась у огромной пирамидальной конструкции, созданной из сплава, схожего с составом летательного аппарата, у подножия пирамиды стояли робот и старик.

Старик поднял голову, посмотрел на спускающийся автоматический модуль и проговорил:

– Вот и настает наше будущее, как и было завещано ранее.

Город Плейс расположился в пустынном регионе, где температура круглый год почти не менялась, дождь и прохладный ветер были редкими гостями в этой части света, да и само его название говорило, что место здесь жаркое и пыльное. Но то, что представлял именно этот город, было несложно описать. Если встать и посмотреть на него с горы, которая была недалеко, то он выглядел как квадрат с настроенными домами, с фасадами давно выгоревшей краски, а местами разрушенными. В центре этого квадрата находились здания мэрии и еще около трех зданий администрации, ныне используемых как склад и школа, и они же были самыми высокими строениями в этой части мира. Через весь город шла одна дорога, которая уходила в пустыню к Большому каньону одним концом, а другим заканчивалась на окраине, как раз у этой самой горы, а на ней стоял развал Бобби, где некогда в былые времена еще молодой парень занимался ремонтом машин и держал заправку. Время неумолимо взяло верх над Бобби, да и случившееся в те незапамятные времена со всем миром происшествие не осталось в стороне. Он состарился, стал сильно пить и забросил все, чем когда-то дорожил – теперь гнал самогон, курил самокрутки да ругался с женой. В этот жаркий день к нему пришли два парня, один худой, высокий, с темными волосами и острым взглядом – сын Барбары, и вечно шмыгающий носом и дебильно улыбающийся беззубым ртом отпрыск Крузо Пика – Сэм.

– Эй, Бобби, выходи, надо поговорить, мы по делу, – прошепелявил Сэм.

Реакция на его довольно непонятную речь была нулевой, лишь когда он прокричал пять раз, дверь открылась, и на порог вывалился Бобби.

– Ты чего орешь, кретин беззубый? Тебя твой отец в дверь, что ли, стучать не учил? Так погоди, сейчас я тебе покажу, как это делать.

– Э-э-э, Бобби, ты нас извини, но мы к тебе по делу, – решил взять инициативу Бен от греха подальше. – Если ты помнишь, мы неделю назад приходили и просили у тебя литров десять твоего фирменного виски.

От этих слов Бобби передернуло. Нет, его самогон был хорош, но чтобы то, что он гнал, назвать виски… Эм-м, нет, даже у него язык не повернется, да и откуда, в конце-то концов, этому сопляку знать, какой у виски вкус. «Да помню я, пошли в сарай», – смягчился Бобби и спустился, скрипя ступеньками.

Цель находилась в перекосившейся пристройке его полуразвалившегося дома. Загрузив двадцать бутылок в телегу, Сэм и Бен направились в клуб. Так они называли место, где молодежь собиралась, чтобы отдохнуть, попить виски, курнуть дурман-травы из пустыни и, если повезет, зацепить девчонку, в общем, провести время. И как раз завтра будет вечеринка в честь того, что он и другие ребята закончили школу. Гремя бутылками, за разговорами они приехали на развалины. Развалины – это двухэтажное здание с широким двором и большим подвалом, куда ходили те, у кого были те самые девчонки, так как там была оборудована комната с диваном, столом и музыкой, в общем, всё для интима. Что за здание это было? Говорили, что бывший полицейский участок, но всем было плевать, да и полицейских у них в городе не было, так что и здания им не к чему.

Бутылки нужно было перенести в подвал, там было прохладно. Сэм много курил, что не позволяло ему быстро бегать и подниматься по лестнице, при этом не остановившись раз шесть.

– Сэм, ты когда бросишь курить? А то помрешь так от рака легких, сколько ты их выкуриваешь? Штук сто в день? – спросил, усмехаясь, Бен.

– А ты не суй свой нос куда не надо, Бенни, и нос будет цел, и умрешь позже, чем я, а то, я смотрю, слов умных нахватался из учебников школьных, теперь козыряешь.

Сэм не учился, и его это сильно задевало. Его мать умерла, а отец, разочаровавшись в жизни, часто бил сына, и Бену было жалко его.

– Да ладно ты, я пошутил, – сказал Бен.

– Ты умничай поменьше, и будет все нормально, – ответил Сэм.

Перенеся бутылки, они направились по домам. Сэм жил в двух милях на противоположной стороне от Бена, они переговорили, попрощались и разошлись в разные стороны. Город был маленький, и всех его жителей Бен знал в лицо. Идя по улице, он размышлял над тем, как люди жили в больших городах, которые строили до войны. Им всем рассказывали на уроках, как это было, о технологиях, с которыми поколение не расставалось, наполовину погрязнув в мире иллюзий. Как люди ходили каждый день на работу, выполняли ее и возвращались назад домой, чтобы завтра пойти на нее снова, и так каждый день, всю их жизнь. Бену было непонятно, почему то время более старое поколение вспоминает с ностальгией. Он помнит мир, но смутно, ему тогда было четыре года, и в основном места эвакуации, еще хуже помнится жизнь с отцом, который, к слову, был военным и погиб на той войне. Теперь вся его жизнь заключалась в этом городе, в нем нет работы и на нее ходить не нужно, нет денег, покупать здесь нечего. Технологии представляют собой ржавые автомобили, которые заводят очень редко – и то, когда военные из ущелья дадут бензин. И все друг друга любят и живут мирно, иногда ссоры бывают, конечно, но мелкие. Как говорит учитель истории, утопия социалистическая, что бы это ни значило. На улице, что он жил, было мало жилых домов, вообще, как он понял, город раньше был плотнее заселен. Куда делись люди? Неясно. И потом, все те, кто был помилован новыми хозяевами планеты, были расселены здесь. Самый старый из местных жителей, что тут жил, был Бобби. Он говорил по пьяни, что они куда-то ушли все, а куда ушли, он сказать не может. Бен считал, что он врет или ему привиделось всё это в пьяном бреду.

С холма город был как на ладони: облезлые, запыленные окна, много развалин и, местами, гуляющие люди. В городе никто никуда не спешил, потому что некуда было спешить, здесь либо пили дома, либо пили в кабаке «У Джона», но это для более старшего поколения. Другой бы задался вопросом: а откуда они берут еду и одежду, электричество? Нам еду и одежду привозят военные, что живут на базе в холмах, оттуда же и электричество, станция у них там атомная, а одежка со складов.

Подойдя к дому, он почувствовал запах с кухни, где тетя готовила оладьи из кукурузы, она была доброй души женщина, потерявшая всех своих близких и приютившая нас с мамой, когда нас определили в эту зону. Скрипучие половицы гостиной выдали Бена, тетя вытерла руки и поприветствовала его.

– Ты будешь кушать? – спросила она.

– Нет, спасибо, но чаю выпью, – он снял чайник с плиты и налил себя травяного чая. – А где мама?

– Она в церкви сегодня, ее очередь присматривать за стариками. А ты сам почему давно не посещал службу? – поинтересовалась она, пристально смотря.

Мать стала набожной после того, как они поселились в этом доме. Хотя Бен не верил, что она стала веровать в старика с бородой, который восседает на небе и смотрит, чем там людишки занимаются. Скорее всего, она просто хотела себя чем-то занять в этом новом для нее мире, а он ходил вместе с ней да тех пор, пока не понял, что это полная чушь. Петь песни хором и просить Бога о том, чтобы им стало жить лучше. Где!? В этом месте – лучше жить? Но тете он свои мысли высказывать не стал, не хотел обижать, а просто уклончиво ответил и пошел к себе в комнату. Так как здесь совсем делать было нечего, люди бездельничали в большей степени. А что еще делать, когда живешь на территории диаметром двадцать миль? Далее пути нет, все, что за этой невидимой чертой, – «запретные территории» и охраняется военными, наказание за нарушение границы суровое. Они говорят, что покинуть это место невозможно, что те, кто на это решится, обречен на безумие. Да и нарушение табу – действительно безумие. Бен видел, что становится с людьми, решившими нарушить это правильное, на его взгляд, решение. Не пускать туда зевак. За ними как раз ухаживает в церкви его мать, в основном по пятницам ее смена, слюнявые идиоты.

Он лег на кровать и задумался о своей жизни. Вот ему девятнадцать, вся его жизнь в этом городе. Да, он помнит жизнь до Плейса, но очень плохо, и тосковать, как более взрослое поколение, он не может. Да, ему мал этот мир, но другого мира у него нет, так что не стоит забивать голову тем, чего у него нет. Надо жить и надеяться на то, что над ними сжалятся и выпустят из этой клетки, и он увидит много нового. Ну а пока он здесь, и завтра будет вечеринка, он пойдет со своей подругой Лиззи, чтобы как следует гульнуть. Элизабет – хорошая девушка, и если все будет идти как сейчас, то она станет его женой, и они будут вместе жить-поживать и детишек рожать. Под эти мысли он уснул.

Ночь приходит в эти места очень быстро. Этот городок Плейс сводил Тома с ума, не давал ему вздохнуть полной грудью, лез во сны, мучил кошмарами, что-то просил в них и требовал. От таких видений не было покоя, и насколько он знал, страдали от них все, кто жил в этом пыльном месте. Он был мужчина в возрасте и помнил жизнь до того, как мир перестал быть нормальным миром, а стал клеткой-городом для тысяч человек. Скучал ли он по прежней жизни? Конечно, скучал. За то время, что он здесь прожил, он так и не смог привыкнуть, из-за этого переехал подальше к горам и завел свой маленький огород. И ждал время, когда он встретится со своей семьей, которая погибла из-за того, что война пришла в их дом. Так он жил, надеясь умереть, но жизнь не отпускала его, а смелости прикончить себя не было.

В эту темную ночь – а других здесь и не было, да будь он проклят, чтобы он хоть раз увидел хоть одну звездочку на небе!.. – Том сидел на крыльце своего трейлера, который уже давно был без колес и настолько стар, что с легкостью соревновался со стариком Томом. Он пил бурду, приготовленную Бобби, что местные называли виски, отрезать бы им за это языки. Пламя костра освещало большой круг во тьме и плясало, словно демоны в аду, прыгая и резвясь, зовя его к себе. Сегодня ему снилась тень человека, он сказал, что время пришло, что он может больше не страдать. Пламя костра догорало, и мирно посапывающий старик, заливший свою тоску самогоном, не заметил, как со стороны ущелья промелькнул силуэт и остановился у догорающих остатков костра. Тому снился старый мир и его семья. Они все вместе были на южном пляже, и были рады этому. Когда силуэт покидал место у старого трейлера, голова, что болталась в руках уходящего, продолжала улыбаться.

Утро было прекрасным, солнце светило в окно, и его лучи приятно согревали открытую ногу, что торчала из-под одеяла. За окном шумел листьями клен, когда между его веток проносился ветер. Лиззи потянулась, зевнула, у нее сегодня приподнятое настроение. Она резко встала с кровати и подошла к зеркалу, которое висело на стене: из него на нее смотрела юная девушка среднего роста, с правильными чертами лица, узким носом и русыми волосами, хорошей юной фигурой, молодая грудь торчала сосками вверх, потрогав их, она томно вздохнула. Завалившись снова на кровать, она стала воображать в своей голове, как будет проходить вечеринка, которая намечена на сегодня. Там будет ее любимый Бен, от этих мыслей у нее возникло напряжение. Вечером, Лиззи, вечером, одернула она себя и сказала сама себе, что ее жизнь просто потрясающая.

Бен спустился вниз, на кухню, где встретил мать, которая пила чай. Его мама была женщиной, о которой говорят, что ее потрепала жизнь, выглядела она старше своих лет, хотя он был уверен, что на нее посматривали мужчины. Она была невысокого роста и худой – это черта передалась и Бену, – строгое миловидное лицо, усталые глаза. Она всю жизнь любила отца, который был военным и погиб, защищая родину, и оставалась ему верной до конца. Она ненавидела этот город, но вслух этого не говорила.

– Доброе утро, мам, как дела?

– Привет и тебе, Бен, дела у меня хорошо, садись чай пить с тётиными оладьями, – она улыбнулась. – Как тебе спалось? – поинтересовалась она.

– Да, как всегда, нормально. – Хотя он немного солгал, его мучил кошмар. В городе странные сны снились всем, но об этом старались не говорить.

– А как дела в храме? – решил поинтересоваться он чисто для поддержания разговора.

– А как там могут быть дела, там редко что-то меняется. Ты сегодня на вечеринку идешь?

– Да, пойдем с Сэмом и Лиззи, потанцуем да так у костра посидим, – уклончиво ответил он.

– Ну да, а та вонючая жижа, что варит Бобби, наверное, для розжига того самого костра?

Блин, как неприятно, когда твоя мать тебя называет алкашом, пусть даже это и не так и тебе уже девятнадцать.

– Мама, если что, то мне уже довольно много лет и я могу себе что-то позволить покрепче травяного чая, тем более раз в год.

– О нет, мой сын вырос? Да не может быть! А я-то и не заметила. Ты, мой сынок, взрослый, спору нет, но смотри не налегай на то, что этот болван делает из мочи своей женушки, а то ослепнешь. – Она говорила это спокойно и довольно холодным тоном, она просто предупреждает, чтобы он был осторожнее.

– Ладно, я тебя понял, буду смотреть, что пью и сколько.

Он встал, помыл кружку, уже хотел уходить, как в спину услышал:

– Бенни, ты не забыл, что тете надо помочь прополоть фасоль? Ты вроде обещал.

– Да-да, я помню.

Прополка фасоли было делом не очень тяжелым, но ковыряться в огороде с травой было как-то ну вообще неохота, тем более в жару. Прошло где-то часа три борьбы с сорняками, как к нему из дома вышла тётя. Она вернулась из храма и выглядела уставшей.

– Вот молодец, Бен, не забыл, а я думала, что мне придется это делать самой, – похлопала она его по плечу, – ты если куда пойдешь, будь повнимательнее, там Бройлз со своими псами что-то ищет, – и плюнула на землю в знак своего отношения к этому человеку.

Закончив в огороде и приняв летний душ, он переоделся и решил прогуляться по городу, жара вроде спала, и в воздухе гулял ветерок, покачивая вершины деревьев. Улица, где они жили, примыкала к центральной, как и многие в городе. Так что, пройдя метров сто по грунтовой дороге, он вышел на заасфальтированное шоссе и пошел вдоль него по тротуару в сторону центра. Центр города представлял собой округлой формы площадь, вокруг которой проходила основная дорога, там же находилась мэрия, школа и место выдачи продовольствия и необходимых вещей. Там же было кафе, но оно не работало и использовалась как склад. Здание мэрии было трехэтажное, в нем выполнял свои обязанности мэр, эта личность Бену не была особо симпатична, как, наверное, и большинство гражданам, да и не нужен он был фактически, просто люди еще цеплялись за старые порядки и придумывали себе всяких людей, что будут нести всеобщую ответственность. Реальной же властью в городе и окрестностях обладал полковник Бройлз, комендант военной базы, что находилась в окрестностях ущелья. В его подчинении были солдаты, большая часть которых прошли войну с «объединенными» и теперь жили в горах и следили за порядком. Вот как раз сейчас возле здания мэрии стояло два военных джипа, а рядом, держа винтовку, стоял солдат, их в лицо он знал плохо, они редко приезжали в город. Не подумав ни о чем плохом, он направился к Сэму. Дом семьи Пиков был в ужасном состоянии, он почти развалился и держался на честном слове. У дома на лавочке сидел Сэм и курил, выпускал дымные кольца.

– Здорово, Сэмми, как поживаешь? – поинтересовался Бен.

– И тебе здорово, Бэнни. Вот ты мне скажи, ты ведь умный, зачем задают такие вопросы – как дела? как сам? чего нового?, – если прекрасно знают, что в этой дыре не может быть ничего нового, и дела тут у всех херовые, это же и ежу понятно, а вопросы задают.

– Ты чего опять не в духе? – с усмешкой спросил Бен.

– Вот скажи мне, ты помнишь о своем отце? Задумывался о том, что может происходить в мире за чертой этого города?

– Сэм, я не помню отца, и ты это знаешь, и мира, что был раньше, мне тоже не вспомнить, ты тоже задаешь тупые и пустые вопросы?

– Вот Бенни, вот оно. Все пустое и лживое, здесь все ненастоящее – и люди, и их вопросы, – подытожил тот.

Сэм жил в каком-то городе с матерью и отцом, когда вторглись в нашу страну, его мать погибла, а они оказались здесь, ему было десять лет, он хорошо помнит, как все происходило, и ему не давала покоя, как и многим, изоляция, которой они подверглись. На самом деле Сэм был нормальным парнем, он не был красавцем, но и уродом назвать его было сложно, просто его неопрятный вид вызывал нехорошие ассоциации, многие его считали глупым дурачком и спрашивали Бена, зачем он с ним таскается, – ту же Лиззи неоднократно это интересовало. Но все они не позволили себе и десяти минут, чтобы поговорить с этим человеком. Его слова, сказанные в его размышлениях, часто заставляли задумываться и Бена. Они посидели, помолчали.

– Ладно, Сэм, давай не будем о прошлом, ты готов сегодня отдохнуть как следует?

Сэм вздохнул.

– Давай не будем. Да, готов, вон трусы постирал, а ты свои простирнул? Только не говори, что нет, как же Лиззи, ей придется…

– Да заткнись ты уже, идиот!

Сем заржал над своей шуткой.

– Ты-то зачем стирал? Кому ты что показывать-то будешь?

Смех прекратился, злобный взгляд уперся в Бена.

– Ты что сказал, сопляк?! Да ты понимаешь, что я могу любую зацепить и трахать ее, пока уши у неё не опухнут.

Тема девушек всегда вызывала у Сэма бурную реакцию, причина была банальна – они его избегали. Бен засмеялся, примирительно выставил перед собой руки.

– Ладно, ладно, успокойся, – давя смех, произнес он. – Я верю, что ты не полностью раскрыл свой потенциал.

– Это что, сарказм, Бенни? – нахохлившись, поинтересовался Сэм.

Тут из-за дома вышел мистер Пик, высокий мужчина плотного телосложения с круглым животом и рыжими волосами, эта черта не передалась Сэму, что наводило на одни грязные мыслишки. На нем был засаленный фартук и большая кувалда в руках.

– Привет, Бен, – поприветствовал он, подняв руку. – Как у тебя дела? Как мать поживает?

– Спасибо большое, все хорошо, и у матери тоже.

Пик кивнул в ответ. Посмотрел на своего сына.

– Эй, герой-любовник, не хочешь мне помочь во дворе? – он указал рукой за дом, развернулся и ушел.

– Ладно, Бен, пойду старику своему помогу, вечером встретимся, ты заходи за мной.

– Хорошо.

Они пожали друг другу руки и разошлись по домам. По дороге домой ему навстречу проехало еще два джипа военных, что вызвало удивление, так как на памяти Бена такое скопление солдат было редкостью, а использование транспорта вообще не входило ни в какие рамки, бензин был большим дефицитом. На перекрестке с главной, на улице, на которой жил он с семьей, стояла машина. Военный внедорожник цвета пустыни с заметно облезшей краской. На переднем сиденье сидел солдат, его бородатое лицо с узкими глазами внимательно смотрело на него недовольным взглядом. Бен решил не приближаться к транспорту на всякий случай, так как молва о местных стражах порядка в городе была известно всем. Но дверь открылась, и на дорогу перед ним вышел человек, о которых в старые времена говорили с гордостью, что они защитники жизни и свободы человека. Этот же экземпляр гордости выглядел не очень впечатляюще, сильно изношенные штаны камуфляжа измазаны чем-то непонятным, военные ботинки и грязная футболка.

– Эй, подожди, – окликнул он.

Бен остановился и повернулся, он не очень желал общения с этим человеком, но попытка отказа на столь вежливое приглашение могла оказаться гораздо более плачевной для него.

– Да, вы это мне?

– Да, тебе, – небрежно прохрипел и сплюнул на землю воин порядка. Он подошел почти вплотную, дав Бену насладиться ароматом его немытого тела. – Ты здесь за последние сутки посторонних, незнакомых тебе людей не встречал? – спросил он и почесал бороду.

– Да нет, а кто здесь может быть посторонним? Здесь все…

– Ясно, – сказал он и уставился в землю с задумчивым видом. – Если встретишь, дай срочно знать мэру, ты понял?

– Да, понял, – сказал Бен, и пошел к дому.

Сзади в машине затрещала рация, до Бена долетели обрывки слов, хлопнула дверь, затарахтел мотор, машина умчалась, поднимая пыль, оставив вопросы в голове юноши. В доме была прохлада, независимо от температуры на улице в нем всегда было очень комфортно. В холле чувствовался терпкий запах неизвестного происхождения, их дом был старый, как по внешнему виду, так и по атмосфере, царившей в его комнатах, старые фотографии в гостиной добавляли антураж. В гостиной, в старом кресле сидела мать и листала старый журнал, на столике стояла открытая бутылка вина. У них была пара бутылок в подвале на всякий случай. Бен сел напротив нее.

– Ну, что-то новое пишут? – пошутив, спросил он.

– Нет, сынок, в этом журнале не написано о чем-то новом, я бы сказала, что это журнал памяти о нашей прошлой жизни, которую не вернуть больше никогда.

– Ну, ты снова за свое? С чего ты взяла? Может, пройдет еще какое-то время, и нам разрешат покинуть город и жить в большом мире. – В это он как-то не очень верил и сам, но хотел поддержать мать. Она грустно улыбнулась.

– Нет, не выпустят, и никто нам не разрешит, мы наказаны за строптивость, за то, что не подчинились новому богу, и мне кажется, нет нам больше места в новом мире, и по этой причине нас здесь держат как обезьян в клетке.

Такие слова от нее он слышал впервые. Она застала мир до и после и могла более объективно судить о том, что там творилось в те времена. Но новый бог? Он ранее слышал, как старшие в разговорах упоминали «нового бога» людей, при этом переходили на шепот, но ему казалась, что это все сказки.

– Мам, ты, по-моему, утомилась, и не стоит тебе столько времени проводить в лазарете при церкви, он на тебя плохо влияет.

Она засмеялась.

– Мой сын считает, что я сошла с ума, – она хмыкнула, – возможно, ты прав, и я действительно сошла с ума, и все это мой бред: город в пустыне, люди со всего земного шара, не понимающие, что теперь им делать… – она задумалась, – Ты знаешь, а я ведь даже не пыталась покинуть город, выйти из него, я знала, что это невозможно, если они сказали, значит, так и будет, – она взяла бутылку, налила в стакан, отпила, – Многие не поверили, и вот я смотрю на них каждый раз, когда моя смена, вытираю им сопли и грязные жопы, так же было, когда нам всем предложили новый мир, никто не поверил, что он может быть реален.

– Но, мама, да, мы не можем покинуть этот город и район, но у нас и нет войн, голода, нас не убивают стальные легионы машин, мы живем спокойно, так, как мы хотим, и в наших силах жить здесь либо хорошо, либо плохо, – он перевел дыхание и продолжил, – у нас даже нет серьезных заболеваний, нужно просто научиться жить в этом месте, привыкнуть, что ли, и оно не будет казаться адом.

– Сынок, я не считаю этот город очень плохим местом. Просто эта утопия меня уже доконала, как и многих, мы не привыкли так жить, и мне не хочется, чтобы и ты привыкал.

Повисла тишина, чтобы как-то разрядить обстановку, Бен рассказал о солдатах в городе, мать напряглась, когда он упомянул подручных полковника.

– Да, они заходили в церковь, они ищут своих, пропали три человека, так что будь осторожнее на вечеринке, у меня нехорошее предчувствие, в городе появилась напряжение, стали сниться странные сны. Да, сны… Они здесь снятся всем, и буквально всем – идентичные, это загадка, которую так и не смогли разгадать.