скачать книгу бесплатно
Дэлгэр потеребил длинный черный ус. Борода, как у всех монголов, не могла порадовать его особой густотой, но за усами, предметом своей гордости, он следил тщательно. Он начинал с простого воина, дайчина, и быстро дослужился до нойона, главы сотни. Несмотря на молодость, за военные заслуги уже получил почетный титул багатура. Нойон Дэлгэр надеялся, что поход продлится достаточно долго, чтобы он успел стать тысячником, или, помоги Тэнгри, возглавить даже тумен на десять тысяч воинов. Как бы то ни было, военная служба была пожизненной, Дэлгэр-багатур надеялся, что все успеет. Приблизиться же талантами к гению военачальника Субэдэя можно было только мечтать.
Дисциплина, разведка, непрерывное руководство боем – на них держалась победоносная степная армия, истреблявшая врагов и покорявшая выживших. Через два года после начала похода монгольское войско подошло к границам Урусута. Предел урусутов сопротивлялся свирепо, бои шли ожесточенные. Но никому не под силу одолеть монголов, которым покровительствует сам Тэнгри-бог.
Тех, кто отказался сдаться, уничтожили, а их города разрушили в назидание другим. Пали Рязань, Коломна, Москва, Суздаль, Владимир и еще десятки городов, признав власть чингизидов. Урусутские земли вошли в подданство Великого хана, став частью улуса Джучи. Среди урусутов прижилось второе имя улуса: Золотая Орда.
Послышалось негромкое ржание и Дэлгэр-багатур поспешил в ту часть лагеря, где, расседланные и привязанные арканами к жердям из срубленных молодых берез, стояли кони. Хоть он и был нойоном, но предпочитал лично вникать во все дела: и в чрезвычайно важные и в самые незначительные. Дайчины ценили отеческую заботу и надзор своего багатура, в отряде Дэлгэра никогда не случалось междоусобных распрей и беспорядков. Вот и сейчас, миновав караульного, нойон пришел самостоятельно выяснить причину беспокойства животных.
По стаду снова пронесся ропот и теперь уже и сам Дэлгэр услыхал далекий протяжный волчий вой. Ответом на него стало очередное испуганное конское всхрапывание.
Волки. Духи предков. Нойон расслабил плечи. Волк – предок всех хунну, приносящий удачу. Очевидно: волка послал Великий Тэнгри, это знак его присмотра и радения. Не зря в честь прародителя в рядах монгольских победоносных знамен колыхались стяги с волчьей головой.
Ветерок принес легкий запах лошадиного пота, он исходил от складированных здесь же конских панцирей. Можешь сам не надеть доспехи, но боевого коня ты всегда обязан защитить, таково было неписанное правило Дэлгэра. Он скользнул взглядом по личинам и деталям брони: всестороннее прикрытие коня обеспечивали кожаные пластины, соединенные ремешками и обмазанные варом для защиты от влаги. Позволительно было использовать и металлические кольчуги, но Дэлгэр-багатур не хотел утяжелять животных.
О, эти монгольские лошади! Маленькие, лохматые, но выносливые и сильные. Империя покорила половину мира, исключительно благодаря этим коням. Всё, куда ступали их твердые крепкие копыта, становилось Монголией. Дэлгэр отыскал своего, огляделся – не видит ли кто! – и прижался щекой к теплой шее верного боевого друга. Конь запрядал ушами и приветливо зафыркал хозяину в ответ. Свободолюбивое и скромное существо. Если кто и мог вызвать теплые чувства в ожесточенном, закаленном боями сердце Дэлгэра, так это его конь. В отличие от других воинов, он хоть и чередовал лошадей, чтобы всегда ездить на свежей, но питал привязанность только к своему коню. Конь также был предан нойону, следовал за ним повсюду и откликался по свистку. А ведь монгольские лошади дикие и самостоятельные, сами пасутся, сами находят пищу. Но при том добронравны и послушны. Для управления ими не нужны шпоры.
Дэлгэр опустил глаза и взгляд его уперся в сапоги. Прекрасные кожаные гуталы с загнутыми носками все покрылись гнусной липкой местной грязью. Нужно велеть почистить.
Ветер усилился. Нойон, не надевший шапки, ощутил холод. Волки притихли и лошади вернулись к прежним занятиям: отдыху, водопою, щипанию сочной зеленой травы. Дэлгэр последний раз потрепал коня по загривку и направился к костру, на фоне которого маячил темный силуэт.
Грязь была лишь малой толикой всех затруднений, постигших его в урусутской земле.
Основное наступление монгольской армии на города было совершено зимой, когда реки, болота и земли замерзли, покрывшись крепким, пригодным к переходу настом. Стремительные броски степного войска по льдам урусутских рек в красоте и скорости могли сравниться с полетом Великого Тэнгри в образе черной птицы. Теперь же, когда до Новгорода оставалось всего ничего, разверзлись хляби. Передвигаться стало сложно. Лошади вязли и по колено проваливались в жидкую грязь. Стенобитные орудия, камнеметные машины, повозки с добычей – тяжелое, все это едва удавалось сдвинуть с места. Войска застревали в густых урусутских лесах, полных нечисти и духов. Все чаще случались задержки и потери живой силы. Наступила весна, а с ней пришла распутица. Мудрый Субэдэй-багатур приказал вернуться в Степь. Тумены[7 - Тумен (монг.) – подразделение монгольской армии из десяти тысяч человек. Современный аналог – дивизия. Управляется темником (современное соответствие – генерал).] великой армии развернулись и пошли обратно.
А отряд нойона Дэлгэра при отступлении заблудился на болотах, раскинувшихся среди бескрайних лесов. Лошадей засасывала трясина, людей поразила неизвестная болотная хворь. Они никак не могли выйти из леса, как будто кто-то водил их по кругу. Несколько воинов утонули в коварной топи.
– Черная вода поглотила их так стремительно, что мы не успели даже протянуть им руки и не смогли достать их трупы, – нахмурив брови, пожаловался нойон человеку у костра.
Человек – это был шаман – поцокал языком.
– Не свершится погребальный обряд. Это дурно, – заметил он.
– Теперь дайчины не попадут на Небо, раз мы не сожгли тела, как положено, на погребальном костре?
– Великий Тэнгри всемилостив и всепрощающ, я обращусь к нему с молитвой и он примет воинов. Они встретятся с предками, там, откуда всё берет начало и куда всё возвращается, – успокоил шаман.
– Мудрейший, сэчэн[8 - Сэчэн (монг.) – титул «мудрый».], попроси Тэнгри-хана указать выход из этих заколдованных болот.
– Если на то будет воля Тэнгри, мы выйдем из проклятых мест, – задумчиво произнес шаман. – Придется принести в жертву богу лошадь.
– Да будет так, – кивнул Дэлгэр. – Раз пергамент со схемой края Шушемур не дает ответа.
Раздался резкий крик, всхлопнули крылья.
Ночная птица, догадался нойон и рассердился на себя за то, что вздрогнул.
– Не богохульствуй, багатур, – голос шамана был строг. – Ты равняешь возможности бога и мертвой шкуры?
Небо заволакивали темные, быстро бегущие облака, занавесом укрывая от наблюдателя неестественный кровавый закат. Близилась ночь.
– Первые болящие начали умирать, в лагере вот-вот начнется мор, – сменил тему нойон. – Нужно выбираться. Неизвестно, что еще подстерегает здесь людей. Сегодня в лагере видели черную змею, она проползла из конца в конец становища и скрылась в зарослях.
В костре громко выстрелило и к столбу дыма, тянущегося в небо, присоединился сноп сверкающих искр.
Шаман опустил веки, уберегая глаза от яркой вспышки, а когда поднял, в его огромных черных зрачках Дэлгэр увидел потусторонние красные блики.
– Змея – знак, – пожевал губами шаман, размышляя. – Тэнгри ниспошлет путь. Все сложится хорошо, багатур.
Раздался шорох и, раздвинув входной полог, из юрты для знатных пленниц вышла урусутская княжна Велемира. Увидев мужчин она ойкнула и попятилась, отступая внутрь. Дэлгэр жестом приказал ей остановиться, медленно обвел взором.
Княжна была красива. Одета в короткую шубу куньего меха, в длинный, доходивший до подошвы сапог, летник, подол которого был также оторочен шелковистой палевой куницей. Густые золотые волосы девушки сплетены в косу. Пухлые губы, сверкающие нефритово-зеленые глаза…
– Сто-о-оп! – разрезал округу оглушительный крик.
Шаман, сотник и княжна повернулись на шум.
– Верещагина, что у тебя в ушах?!
Режиссер поднял голову от монитора и свирепо воззрился на княжну. Глаза его метали гром и молнии.
Девушка испуганно подняла руки, ощупывая мочки.
– А я скажу тебе что, – продолжал бушевать режиссер. – У тебя в ушах хреновы «Тиффани»! Сияют на крупном плане на весь плейбэк[9 - Техническая запись с камеры, поступающая на монитор и позволяющая режиссеру видеть отснятый материал прямо на съемочной площадке.] как два прожектора! Ты какого черта в кадр поперлась, а серьги не сняла, Велемира?
– Я сниму, – подхватилась актриса, борясь с подступающими слезами.
– А может, так прокатит? – негромко поинтересовался помощник у режиссера.
– Что прокатит?! В тринадцатом веке? На них надпись «Верните в Нью-Йорк» на весь экран, – вызверился режиссер, тыча рукой в злополучные серьги: сердечки с выгравированной фразой, выполненные из желтого золота высшей пробы, стали модным символом знаменитого ювелирного дома.
– Давайте просто повторим дубль, а потом подмонтируем, – предложил Дэлгэр-багатур. – Насть, не реви, – он обнял княжну Велемиру и успокаивающе гладил по спине.
– Да что бы ты понимал, – вспыхнул режиссер. – Мы снимали в сложной технике, одним кадром!
– Ну, соединим из двух, ничего же страшного. Просто встанем, как стояли, и продолжим с последней сцены.
– А мне заново весь закадровый текст читать? – раздался из угла голос. – С самого начала? И про тоску по степи, и про наступление армии?
– А ты сам как думаешь? – голос режиссера источал ехидство. – Ты здесь в качестве метронома! Как, по-твоему, Марат узнает, сколько ему в небо задумчиво пялиться и сколько лошадь целовать? Хронометраж – наше все!
– Свет ушел, – коротко, но веско отрубил оператор.
– Свет ушел! – взорвался режиссер. – Марат, ты придурок! – обратил он весь свой гнев на сотника Дэлгэра.
– Да почему я-то? – возмутился актер.
– Потому что ты ей эти сережки подарил!
Режиссер схватил со столика бумажный стаканчик от выпитого кофе и зашвырнул им в актера. Легкий стаканчик упал, не долетев до цели. Ища выход эмоциям, режиссер поискал взглядом новый предмет для метания. Не найдя ничего подходящего, он сорвал с ноги кроссовок, запулил им в актера и, на одной ноге допрыгав до режиссерского стула, рухнул на сиденье.
– Михаил Маркович, кафтан актеру испачкаете, – робко пискнула ассистентка по костюмам.
Сотник вернул хозяину достигшую цели обувь, демонстративно смахнул несуществующие пылинки с длинной монгольской безрукавки и внес новое предложение:
– Можем завтра переснять всю сцену.
– Ты что не видишь? Натура ушла! – загремел режиссер, зашнуровывая кроссовок. – Как будто каждый день случаются такие мистические багровые закаты! Вы меня до инфаркта доведете, олухи!
Он поднялся со стула, открыл рот, чтобы что-то сказать, но передумал и лишь махнул рукой:
– Смена окончена! Камаеву и Верещагиной – штрафы!
Не прощаясь, режиссер развернулся и, кипя от возмущения, покинул съемочную площадку.
На секунду площадку окутала тишина, а потом ее заполнил гул привычной деятельности: осветители отключали электропитание, уносили операторскую технику, реквизиторы убирали инвентарь и декорации, тушили костры. Актеры ушли в свои вагончики, но для остальной команды к смене привычно прибавлялось два часа. И практически никогда за это время не доплачивали.
6
Руслан Антонов с силой сжал в руке карандаш и разломил его на две неравные части. Острый край впился в подушечку большого пальца и Антонов, дернув кистью, отшвырнул бесполезные обломки на стол, в компанию к четырем таким же. Это был уже третий карандаш, сломанный им за десять минут. Специалист отдела судебно-медицинской экспертизы трупов вымещал гнев на канцтоварах, так как не имел иной возможности дать выход раздражению, копившемуся весь день. Да что там раздражению, судмедэксперт буквально кипел от негодования, ведь отдел, в лице начальника, Аркадия Журова, тормозил обследование невероятных болотных мумий. И делал это, по мнению Антонова, намеренно. Интересно, как бы на этот саботаж отреагировали в областном Бюро? А что если сомнительную директиву «ничего не делать» спустили с самого верха?
Судмедэксперт вынул из стакана новый карандаш, покрутил его в руках и отложил от греха подальше.
Желание добраться до болотных тел становилось нестерпимым. Возможность изучить невообразимо редкую находку… Да-да, в отношении трупов Антонов не мыслил этическими категориями, профессиональная деформация вносила свои коррективы: тела, попадавшие ему на стол, он классифицировал или как «интересный случай» или как «ничего особенного». Нынешнее поступление было таким специфическим, вопиюще нестандартным, что иначе как находкой века его было назвать нельзя. Такая удача, исследовать мумию, случалась раз в жизни, а могла и не случиться в жизни судмедэксперта никогда. Даже столичного, не говоря уже о провинциальном, таком как он.
Антонов поправил дужки очков, съехавших на кончик носа.
Шесть лет учебы по передовой специальности «медицинская биохимия», годы подготовки в ординатуре, багаж знаний в области лабораторной диагностики, молекулярной биологии, генетики, хирургии и патохимии, мечты о производстве блистательных судебных экспертиз – все это в суровой реальности погребла рутина. Люди умирали по самым банальным причинам: механические убийства, отравления, старость. Тьфу.
Руслан Антонов томился от профессиональной нереализованности. Установление сроков и механизмов наступления смерти и реконструкция сопровождающих ее обстоятельств – Антонов пошевелил губами, цитируя про себя учебник, – сама суть судебной медицины, ее предмет, каждый раз все заканчивалось заключением, каким ножом пырнули очередного бедолагу «при совместном распитии». Гора беспрестанно порождала мышей.
Дело болотных мумий как минимум обещало быть нескучным. А в перспективе и сенсационным. На пути перспектив встал Аркадий Журов.
– Мы не можем работать с останками, пока не будет полностью определен их правовой статус, – сообщил он со всей возможной доброжелательностью.
Журов, совсем недавно бывший коллегой Антонова, получил повышение и стал начальником отдела, но сохранил со своими новыми подчиненными теплые, граничащие с дружескими отношения. Он не любил конфликты и старался пресечь их возможное появление на стадии зародыша.
Антонов почувствовал себя так, будто на него вылили ушат холодной воды.
– Что значит, мы не можем работать? – от возмущения он задал вопрос чуть громче, чем того требовали нормы рабочего этикета. – Это же возможная мировая сенсация, вот мы, вот тела, запрос из полиции имеется.
– Запрос пока не поступал, – Журов потер руки и пояснил: – Возникла правовая коллизия, кто именно должен запрашивать экспертизу.
– Как, кто? Разумеется, МВД.
– Это если бы преступление расследовала местная полиция, – развел руками начальник, – а здесь на открытие дела претендует Следственный комитет. Они проводят доследственную проверку по факту массового захоронения и не сегодня-завтра возбудят уголовное дело. Если уже не.
– А наши что?
– Наши считают, что захоронение древнее и обследование тел чистая формальность.
– Какая же это формальность?! – от переизбытка чувств Антонов даже поперхнулся. – До сих пор болотные мумии в нашем районе не то что бы часто всплывали, более того – не всплывали примерно никогда!
– Разделяю твой антропологический интерес, – миролюбиво ответил Журов.
Он положил руку на плечо судмедэксперта, и успокаивающе сжал его. Антонов едва удержался от того, чтобы дернуть плечом и сбросить начальственную длань.
– Разделяю твой интерес, – продолжил Журов, – но, пока не доказано обратного, мы должны исходить из того, что тела могут быть современные, что все они – жертвы убийства, может даже и не массового, а разделенных во времени преступлений.
– Конечно не массового, такое не скрыть, при нашем-то количестве населения, – фыркнул Антонов и заметил: – Вот для того, чтобы не было сомнений в возрасте тел и нужна экспертиза. Я, кстати, готов заняться.
– Пока нельзя, – еще раз повторил Журов. – Кроме того, Следственный комитет настаивает, чтобы тела изучались в их экспертной лаборатории. В Москве.
– Как это они настаивают?
– Переписываются инстанции по межведомственным электронным каналам, кто кого заборет: областное МВД или столичный главк Комитета, – Журов пожал плечами, всей фигурой демонстрируя: тут, мол, от нас ничего не зависит. – А мы ждем решений руководства.
– И долго ждем?! – взорвался судмедэксперт. – Это же трупы, они могут испортиться!
– Ну уж, – возразил начальник. – Столько веков хранились и еще полежат. И это пока археологи не возбудились, – он трижды переплюнул через левое плечо, оберегаясь от потенциального вмешательства археологов. – Слухи-то по окрестностям разлетаются… Лучше пусть тела у нас спокойно полежат.
Даже сейчас, вспоминая этот недавний разговор, Антонов почувствовал, что снова начинает заводиться. «Полежат», – передразнил он про себя Журова. Какая потрясающая беспечность! Да, обеззараживающие свойства торфа и отсутствие кислорода сохраняли этих мертвых бог знает сколько веков (Антонову хотелось верить, что – веков), но сейчас-то они лежат в холодильнике и никак не законсервированы! Болотным мхом-сфагнумом можно гнойные раны перевязывать, настолько он антисептический, воздух в морге едва ли обладает хоть сколько целительными свойствами. Одному богу известно, какие грибки и бактерии уже колонизировали трупные ткани. А что если начнется процесс разложения, а вдруг тела, извлеченные из привычной среды, начнут скоропостижно тлеть?
Судмедэксперт даже вспотел от этой мысли, пришлось снова поправить ускользающие с переносицы очки.
В торфяных болотах Европы обнаруживали огромное количество древних трупов и те, что сохранились практически полностью или едва тронутыми разложением, получили название «Болотные мумии». Тела из трясины сохраняли кожные покровы, внутренние органы, иногда даже одежду. Они становились носителями истории, сообщая далеким потомкам информацию о древнем быте и жизненном укладе. Кто-то просто утонул в болоте больше двух тысяч лет назад; другие пали от рук убийц, скрывших следы преступлений в болоте; последнее пристанище трясина дала и несчастным, казненным или принесенным в жертву богам.
Но то в североевропейских болотах. В подмосковных пока еще ничего настолько многовекового не находили. Антонов полагал, что именно ему надлежит исправить это историческое недоразумение – исследовать местные мумии, доказать их древность, а возможно и, чем черт не шутит, раскрыть археологическое преступление. Ведь в процессе исследования выясняются порой невероятные подробности: каким способом убили древнего человека, стал ли он объектом жертвоприношения, какой религии принадлежал. Достаточно хорошенько покопаться, чтобы выяснить, что ела жертва перед смертью, какую носила прическу, была ли повешена или зарезана… Возможно (от этого предположения сердце Антонова екнуло), ему удастся открыть какой-нибудь доселе неизученный языческий культ! А вдруг эти тела принадлежат воинам монгольской армии Бату-хана, и лежат тут с тринадцатого века целехонькие? Подтвердить или опровергнуть эту гипотезу в наши дни возможно, нужно лишь найти у трупа фрагмент, пригодный к извлечению митохондриальной ДНК, и определить ее гаплогруппу. Слово «покопаться» Антонов употребил в самом прямом смысле. Решение пришло к нему внезапно и отступаться он был не намерен: судмедэксперт собирался вскрыть болотные мумии, взять всевозможные образцы и анализы, изучить досконально, все, что только возможно в этих телах, – и все это вопреки прямому запрету начальства.
Антонов поежился. Все-таки он нарушал инструкции, от этого никуда не деться. Но ждать официального разрешения можно неделю, что за это время произойдет с трупами? Кроме того, если мумии окажутся историческими, для всех его инициатива принесет сплошную пользу. По городу не расползутся слухи о маньяке, местная полиция с чистой совестью умоет руки. Следственный комитет тоже не останется в накладе, у них будут основания закрыть дело о массовом захоронении по истечению срока давности.
Человек из Толлунда, Женщина из Эллинга, Болотное тело из Виндеби – наиболее известные европейские находки из трясины получали собственные имена. Он, судмедэксперт Антонов, может стать первооткрывателем отечественных болотных мумий. «Люди из Шушмора» – окрестил он лежащие в холодильники образцы, только и ждущие, когда он к ним приступит.
– Люди из Шушмора, – примерил Антонов имя еще раз вслух.
Как бы то ни было, победителей не судят. Исследование ничем не повредит телам, они уже мертвые. Так Антонов успокаивал сам себя, дожидаясь, пока закончится рабочий день, отдел опустеет и ему удастся реализовать свой план.
Еще один карандаш под нажимом пальцев судмедэксперта разлетелся на части. А затем Антонов одним махом смел мусор со стола в мусорную корзину и решительно поднялся.
Работа предстояла масштабная. Он по одному будет поднимать тела в секционную, изучать, отвозить обратно, и так – пока не кончатся.
Сначала антропологические обмеры, определение состояния кожных покровов, скелета и зубов. Затем исследование рентгеновскими лучами, передвижной рентген-аппарат уже был подготовлен, его пантограф цаплей нависал над столом из нержавеющей стали, куда будет помещено тело. На каталке рядом расположилась армия всевозможных инструментов, пустые лотки, контейнеры для образцов, предметные стекла. Тут же стояла тележка с микротомом, способным приготовить мельчайший срез биологической ткани для дальнейшей микроскопии. Бутылки с формалином, смесью парафинов, гистологическими красителями – все для приготовления заключенного препарата должно было стоять под рукой и стояло. Антонов любил порядок. Осмотр органов и исследование образцов их тканей. Ничто, указывающее на отравление, смерть от инфекционных заболеваний, естественных причин или убийство, не укроется от него, был уверен судмедэксперт. Тщательная аутопсия исторического трупа, в его понимании, базировалась не только на данных осмотра, микроскопии и токсикологического анализа. Нужно взять образцы, пригодные для радиоуглеродного датирования и анализа ДНК. Тут придется потрудиться, но ничего невозможного нет, если сохранился хоть один коренной зуб. А уж куда отправить эти образцы для изучения, он знает, связи имеются. Антонов был уверен в успехе.
Он вздохнул и перевалил с каталки на стол первое тело, привезенное из морга в секционную. Тонкие губы мертвеца были растянуты, обнажая челюсть в издевательской ухмылке. «Что, слабо?», казалось подначивал он Антонова всем своим видом. Стояла оглушительная тишина. Судмедэксперт опустил голову ко сгибу локтя и вытер рукавом пот со лба. Пора начинать.
Да! Не забыть включить съемку. Все-таки он действует нелегально, на свой риск. Лучше подстраховаться и снять весь процесс. Но не официально, а на смартфон. Если за самодеятельность в дальнейшем придется отвечать, то вот она, видеофиксация того, что он все совершал по протоколам, вслух комментируя каждое свое действие, объясняя, что он делает и почему.
Судмедэксперт убедился, что на карте памяти гаджета достаточно емкости и ролик не прервется, приладил устройство на держатель для съемки, включил запись и назвал дату, время, свое имя, должность и суть происходящего. Так он собирался поступать при работе с каждым телом. Затем он приступил к работе, стараясь работать сосредоточенно, но шустро.
Ночи предстояло быть долгой.
