скачать книгу бесплатно
Гридень. Из варяг в греки
Валерий Петрович Большаков
В вихре времен
На что вы решитесь, если в вашем распоряжении окажется машина времени, открывающая портал в 881 год? Сделали бы селфи с Олегом Вещим?
А вот у Игоря Тучина планы гораздо грандиозней! Он хочет помочь князю обучить мощную регулярную армию, побить хазар, приступить к индустриализации, вывести свою прародину в великие державы!
Он не один, рядом его друзья-однополчане.
Четыре товарища, выдавая себя за волхвов, начинают нелегкий прогрессорский труд, чтобы собрать разобщенные земли в единое царство и «запрограммировать» Русь на процветание и лидерство!
Валерий Большаков
Гридень. Из варяг в греки
© Большаков В.П., 2018
© ООО «Издательство «Яуза», 2018
© ООО «Издательство «Эксмо», 2018
Глава 1,
в которой все начинается
Меня зовут Игорь Тучин, мне 32 года, я неудачник.
А как еще можно назвать человека, здоровяка вот с таким кулаком – и прописанным на маминой жилплощади?
Да, вот так с маманькой и проживаю. У нее квартира в Ленинграде, который всякие собчаки перетолмачили в Санкт-Петербург. Ну, не знаю – кому мил «град Петров», а по мне так «город Ленина» милее.
Вот пишу сейчас все это и думаю: а что именно я затеял? Дневник? Нет, мне скучно калякать, как последний русский царь: «После завтрака читал. Хорошо и долго погулял. В 7? поехал в город. Обедал у Мама». Какая яркая, насыщенная жизнь!
Удивительно, как это «Николай Вторый» не догадался описать такие важные события, как отправление естественных надобностей!
Тогда что я пишу? Мемуары? Вроде как рановато еще.
В общем, не знаю. Пишу, и все! Вернее, набираю на компе – писать почти разучился, и почерк ужасный стал. Да и привычка к гаджетам въелась – надо записку черкануть, а рука сама к клавиатуре тянется…
Вот состарюсь, достану эти свои записки (распечатку!) и буду с умилением перечитывать, шамкая беззубым ртом: «Ну и придурок ты был, ну и лошара…»
Нет, лучше так, по-пушкински: «Ну и дурачина ты был, ну и простофиля…» Хотя хрен редьки не слаще.
Вот мысль сейчас мелькнула: а вдруг кто чужой прочитает повесть сию? Да и фиг с ним! Посторонним вход разрешен.
* * *
Информация для размышления.
Детство мое легким и счастливым не назовешь – СССР уже развалили, а нынешнюю РФ еще не построили. Маялись между.
Дурные родители затеяли развод, чем нанесли моральную травму подрастающему поколению. И тогда бабушка Аня, дама весьма энергичная, решила, что внуку лучше не наблюдать сцен из семейной жизни. И увезла к себе в Новгород.
Жила она с дедом Антоном, приватизировав большую квартиру в доме, выстроенном еще до революции. Баба Аня сразу потребовала, чтобы «старый» хоть изредка отрывался от своих ученых занятий и вел со мной воспитательную работу.
Дед был историком, но отнюдь не домоседом…
Я опять отвлекся от писанины и задумался. Вдруг посторонние не поймут, зачем им все эти фамильные преданья? Объясняю: если бы не мой дед, то мне сейчас и писать было не о чем. Разве что как царь: «Проснулся в 7.00, после завтрака поехал на работу. Вернулся домой. Посидел перед телевизором и лег спать».
Так что читайте, чтобы было понятно. Дальше будет интересней, обещаю.
В общем, дед мой обожал ездить в археологические экспедиции. Бабушка, правда, уверяла, что деда вовсе не раскопки влекли, а студентки третьего курса. Ну а что такого?
Дед Антон – мужчина видный, а седина и аккуратные усы лишь придают ему, я бы сказал, опасной элегантности. Он смахивает не то на дипломата, удалившегося от дел, не то на гангстера.
На дона Антонио, который между двумя затяжками спокойно приказывает своим «гориллам» кого-нибудь кокнуть.
И что делать той студентке, если у нее куча пропусков и легкий туман в голове? Протягивать деду зачетку – и расстегивать бюстгальтер…
Меня редко допускали в дедушкин кабинет, где шкафы до потолка были забиты всякими учеными книгами, а ковер над диваном – увешан мечами, настоящими, старинными. Но самую жгучую тайну хранили не клинки и даже не ящики фундаментального стола, а узкая дверь за шторкой. Красиво обитая полосами позеленевшей бронзы, она всегда была закрыта.
Уж как я изнывал, пытаясь перешагнуть запретный порог! Увы.
Бабушка делала вид, что не понимает моих мольб («Ну, дедушка же уехал! Я только загляну, и все. Одним глазиком!»), и переводила разговор на другое. А «дон Антонио» бодро шутил – про чулан Синей Бороды или про подвал с привидениями.
Однажды я прочитал книжку Кира Булычева про Алису, про миелофон – в общем, ту самую, по которой после фильм сняли, «Гостья из будущего» называется.
Так там тоже рассказывалось про вот такую дверь. Главному герою повезло, он ее отпер – и увидел самую настоящую машину времени. Вот я деда и спросил, вернее, коварно подначил: «А я знаю, что там! Там у тебя спрятана машина времени!»
И дед вздрогнул. Напрягся старый, рассмеялся очень уж натужно и повторил свой заезженный пассаж про Синюю Бороду.
Самое забавное, что дед, не страдавший чадолюбием (он вообще не любил детей, даже своих собственных), привязался ко мне. Это он записал меня в секцию фехтования и брал с собой в походы – мы все леса вокруг исходили, катались на лошадях, на настоящей яхте по Ильменю, а веслами я такие мозоли натер, что ладонь твердой стала.
Еще дед учил меня старорусскому языку, на котором разговаривали давным-давно, когда всеми этими землями правил Господин Великий Новгород. Нет, он не заставлял меня зубрить правила и заучивать нудные «топики», как на школьных уроках английского. Дед просто читал древние берестяные грамоты, проговаривал напевно старинные речения, а память у меня хорошая…
Пришла пора, и замаячило 1 сентября.
Я очень не хотел идти в школу, но куда ж тут денешься! Хотя мне повезло – именно в своем 1 «А» я встретил друзей.
Мишку Ховаева, Коляна Белого и Яшку Амосова. Мы как-то сразу перезнакомились и сдружились.
Они потом, все трое, в ту же секцию, что и я, ходить стали. Вряд ли их так уж фехтование влекло. Просто наш тренер, Дим Димыч, затеял снимать кино про мушкетеров, вот их и проняло.
В старших классах все трое это дело забросили, а тогда пыхтели, потели, упорствуя, каждый божий день занимались – и получили-таки главные роли! Все по-честному.
А Галка, серьезная личность с косичками, играла госпожу Бонасье. Хотя ей-то, известной вредине, роль миледи подошла бы куда больше.
Кстати, Дим Димыч первый заметил наше сходство с героями Дюма. Я был повыше, покрепче, посдержанней – и стал Атосом. Маленькому и чернявому Яшке подошла роль д’Артаньяна, утонченный и воспитанный Колька сыграл Арамиса, а плотный, в меру упитанный Мишка – Портоса.
Что интересно, эта наша похожесть на друзей-мушкетеров лишь усиливалась со временем. Мы никогда, кроме как на любительской съемочной площадке, не восклицали: «Один за всех, и все за одного!», но попробуй только нас тронь!
(Товарищи посторонние, не морщитесь! Друзья мои – это тоже важно, уж вы мне поверьте.)
Ну, не буду описывать всякие случаи, в которых закалялась и крепла дружба нашей неразлучной четверки. Вспомню лучше один момент из школьной поры.
Однажды я прямо спросил деда, зачем он таскается со мной по лесу, зачем я бегаю кроссы, дерусь на шпагах и саблях, гребу, совершенствую свой старорусский, на котором никто не говорит?
«Дон Антонио» помолчал, а затем сказал со значением: «Я хочу, чтобы ты стал князем!»
Ну, я малость обалдел, конечно, и дед сразу заспешил – мол, не думай ничего такого, я еще с головой дружен. И обещал все-все рассказать, когда мне исполнится двадцать.
«И дверь свою откроешь?» – спросил я тогда.
«Я дам тебе ключ от нее», – серьезно ответил дед.
В суете и житейской круговерти все это как-то расплылось, отдалилось, перестало волновать и быть важным – девчонки тогда интересовали меня куда больше, нежели какая-то там дверь.
После школы мама меня прочила в вуз, но тут я проявил твердость. Даже так – строптивость.
К тому моменту я уже догадывался, почему отец расстался с маманькой – они с ней никак не могли поделить титул главы семьи. Папуля не захотел всю жизнь ходить в ведомых, безропотно подчиняясь воле супруги, и ушел насовсем.
Не сказать, что маманька у нас – «самодура», нет. Женщина она умная, даже чересчур, хозяйственная и домовитая, хотя и несколько легкомысленная. Например, ей лучше не доверять семейный бюджет – все деньги растранжирит, сколько ни дай. И ты же еще и виноватым останешься! В общем, не подарок.
Вот и я выступил против матриархата. Никаких институтов!
И пошел учиться на кузнеца в техучилище.
Маманька, конечно, в слезы. «Тебя ж теперь, дурень, в армию заберут!» – причитала она. «Отслужу, как надо, и вернусь», – парировал я.
Так все и случилось. Отучился я, получил «корочки» кузнеца ручной ковки 3-го разряда, а следом и повестка пришла.
Наша четверка в военкомате собралась, и мы все, в одних труселях, ввалились в кабинет военкома. Так, мол, и так, войдите в положение, товарищ полковник, – учились вместе, хотим и служить в одной части!
А в кабинете еще один чин сидел, повыше званием. Красномордый, сердитый. Думаю – все, сейчас ка-ак рявкнет!
А он заулыбался и говорит: «Молодцы! Хвалю!»
И угодили мы все вчетвером на одну погранзаставу. Стерегли границу с Китаем. Шпионы не попадались, контрабандистов ловили в основном.
А погранцы – как десантники, всегда в боевой готовности. Иначе говоря, гоняли нас усиленно, по принципу – чем больше пота с вас сойдет, тем лучше наука побеждать усвоится.
В первый же месяц службы мне пришло письмо от маманьки. Помимо обязательного нытья и мощного сюсюканья она сообщала о большой неприятности – дед Антон пропал. Без вести, без следов.
А ты служи и думай – то ли студентка какая увела старого, то ли что посерьезнее случилось. С такими вот мыслями и бдел на границе, высматривая супостата.
После дембеля мы всей четверкой вернулись, устроились, кто куда. Колька в «манагеры» пошел, бумагами шуршал в офисе, Мишка в магазин бытовой техники устроился продавцом-консультантом, а Яшка свой бизнес завел – мастерскую открыл, чтобы мечи, ножи да топоры ковать.
Поначалу я думал, что зря он в долги залез, кредитами обвешался, а оказалось, что желающих заиметь клинок хватает.
Ручная работа, не какая-нибудь поделка фабричная. Короче говоря, устроился я к нему, генеральному директору фирмы «Амос», кузнецом.
Не стану злословить насчет Яшкиных регалий – дескать, начальство «ооошки» с персоналом на три с половиной ставки обязательно мнит себя гендиром. Ну, нравится ему, что на визитке пропечатана такая должность, и пускай. Чем бы великовозрастное дитя ни тешилось…
И пошла, поплелась, поползла моя жизнь. Из дома на работу, с работы домой. Сиживал с друзьями, погуливал с девушками.
Маманька уже тревожиться стала. Внуков-то нет!
Ничего, думаю, потерпишь. Будут тебе внуки. Со временем.
А время шло. Вот уже и двадцатый день рождения отпраздновал, и тридцатник разменял…
Яшка еще больше усох и почернел, жилистость обрел, юркость. Колька красавчиком стал, хоть в рекламе его снимай, а Мишка раздобрел, основательности набрал… Килограммов двадцать лишних.
Я один не изменился – каким был, таким и остался. Хмурым мачо. Плечи широкие, бедра узкие – фигура, как у треугольника. Красны девицы заглядываются на такого добра молодца, а самому молодцу иное невдомек – дальше-то что?
Что, так и жить с маманькой до пенсии? Кислород потреблять, не давать унитазу бездействовать? За аванс с получкой расписываться, в «финку» наезжать… И это все?
* * *
В начале зимы бабушка померла. Маманька, конечно, не поехала на похороны – как разругалась когда-то со свекровью, так и навек, – я вдвоем с Мишкой в Новгород явился.
Все сделал, как полагается. Мужики из ритуального агентства могилку вырыли, опустили гроб, закопали, памятник немудреный установили.
Поминки устроили скромные – кроме нас с Михой, соседка Вера Павловна пришла да двое худых аспирантов. В свое время дед их натаскивал, а бабушка подкармливала.
Борщ. Пюре с котлетой. Солянка. Салат. Морс. Водка.
Выпили трижды по стопочке, не чокаясь, закусили, посидели, поговорили и разошлись.
Ныне лето на исходе, я уже и забыл обо всем, как вдруг Вера Павловна звонит. Все, говорит, сроки вышли, пора в наследство вступать. Ну пора так пора.
Постучался в начальственный кабинет и заглядываю.
Генеральный директор важными делами занят был – мастерил бумажные самолетики и запускал их, не вставая с роскошного кожаного кресла.
– Яш! Мне в Новгород надо смотаться. Отгул дашь?
– Дашь, – согласился Амосов. – Хоть отгул, хоть отпуск. Все равно на ремонт закрываемся. Я тебе не говорил еще?
– Не-а.
– Надо, надо офис в цивильный вид привести, – вздохнул шеф. – Да и мастерскую оборудовать пора. А то зимой дует, а летом не продохнуть.
– Горячо поддерживаю и одобряю.
– А чего ты в Новгороде забыл? – вяло поинтересовался Яков. – На даче чего?
– Да не, картошку я еще на выходных выкопал, – отмахнулся я и сказал со значением: – В наследство вступаю!
