скачать книгу бесплатно
Донской проезд. Народная пьеса
Валерий Баталов
В пьесе описана жизнь в Москве 70-х годов ушедшего столетия. Автор без предвзятости и прикрас как живой свидетель описывает эту жизнь в одном из московских районов в коммуналке, в которой живут обычные простые советские люди. Все персонажи взяты из самой жизни, имеют яркие своеобразные характеры и совершают поступки в ряде случаев не совместимые с коммунистическими идеалами. Пьеса пронизана подлинной жизненной философией, юмором и драматическими коллизиями.
Донской проезд
Народная пьеса
Валерий Баталов
© Валерий Баталов, 2017
ISBN 978-5-4483-7685-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Взято из жизни
Александр Володин, один из самых успешных наших драматургов последней трети ХХ века, рассказывал, что в процессе работы над пьесой «Пять вечеров» он намного больше вечеров провёл в комнате фабричного общежития. На то, конечно, было согласие её обитательниц. Но он всё-таки сидел за шкафом, чтобы не слишком смущать девчат. Терпеливо сидел и получал жизненный материал для своей пьесы что называется из первых уст.
Валерию Баталову не было нужды идти на такой эксперимент, когда он сочинял трагикомедию «Донской проезд». Обстоятельства бытования аспиранта-химика в съёмной комнате коммунальной квартиры ему, похоже, отлично знакомы по личному опыту.
Коммуналка, правда, не была многолюдной – на кухне общались всего лишь две соседки, изрядно поднадоевшие друг другу. Но вот появился квартирант Геннадий, следом его девушка Надя. И действие оживилось, хотя тянуло скорее всего на мелодраму. Когда же появился сын хозяйки съёмной комнаты Аркадий, когда жилищный вопрос выпростался из буден во всей своей неприглядности, тут и стала складываться трагическая ситуация.
Надо отдать должное автору – его персонажи действуют в полном соответствии со своими характерами и жизненными устремлениями. А пересечение этих стремлений и ведёт к конфликтам, которые прочно отложились в памяти старшего поколения нынешних россиян. Тем более, что действительность начала ХХI века стала ещё богаче по части бытового негатива.
Выступив как драматург, Валерий Баталов, по моему мнению, справился с требованиями нового для него жанра. В пьесе нет пустых сцен, сюжет нигде не пробуксовывает, и в то же время не чувствуется искусственного нагнетания страстей. Вполне могу представить её не только напечатанной, но и поставленной на сцене. С удовольствием пошёл бы на премьеру «Донского проезда».
Юрий ПЕТРУНИН
член Союза писателей России,
руководитель Мытищинского
литобъединения им. Дм. Кедрина
Действующие лица
Глотова Евдокия Ивановна (Баба Дуня, бабуля) – хозяйка двух комнат в 3-х комнатной коммуналке: примерно – 80 лет, бывшая кубанская казачка. Видная – высокая, густые, хотя и седые, волосы, орлиный нос, большие серо-голубые глаза. Благодаря мужу, работнику НКВД, оказалась ещё до войны в Москве. Выглядит обычно, как Плюшкин; кашляет, вечно лечит своё горло от стрептококков… Но иногда преображается, и тогда она – незаурядная, настоящая, воспетая в песнях казачка. Любит музыку, в том числе классическую. Хорошо поёт народные песни. Речь – развитая, так как от природы женщина умная и постоянно и подолгу слушает радио.
Глотов Аркадий— её младший сын, музыкант (играет в военном оркестре на валторне), 30—35 лет. Ниже среднего роста, мордатый кудрявый брюнет с крупными чертами лица: большим носом, твёрдым подбородком и толстыми губами. В лице что-то жестокое, глаза каре-чёрные. Жизнелюб, большой любитель женщин. Остроумен на казарменном уровне, весело смеётся и жестикулирует руками, увлекая людей, особенно женщин, своей жизненной грубой энергией; нахальный, умеет жить для себя.
Мальцева Екатерина Фёдоровна (Фёдоровна) – соседка, хозяйка 3-ей комнаты, 50 лет, рабочая завода «Красный Пролетарий». малограмотная одинокая женщина. Пьёт. Трезвая больше молчит, пьяная – ругается.
Нечаев Геннадий Александрович (Геннадий) – бывший аспирант, снимает жильё у Евдокии Ивановны, лет 28—30, среднего роста, серьёзный молодой человек. Сдержанный, честный. Как учёный – суховат, зациклен на своей науке.
Панкратова Надя – девушка Геннадия. Студентка Строгановского училища. Москвичка. Жизнерадостная, весёлая, симпатичная девушка.
Элла – одна из девушек Аркадия. Студентка Текстильного института. Иногородняя, мечтает остаться в Москве.
Володя и Галя – супруги 30—40 лет – гости Аркадия из Германии.
Николай – сантехник, любовник Фёдоровны.
Действие 1
Сцена 1
Лето. Полдень. Квартира – типичная 3-х комнатная коммуналка на 1-м этаже. На кухне Евдокия Ивановна (баба Дуня) – замотана в зелёный платок, с ног спадают чулки. Звонок у входной двери. Идёт открывать, кряхтя и бормоча: «Кого это чёрт принёс?..» Приоткрывает дверь, не снимая цепочки, спрашивает:
– Вам кого, молодой человек?
Слышен ответ:
– Мне сказали, что Глотовы могут сдать комнату.
Евдокия Ивановна. Кто вам такое сказал?
– Да на улице… соседи ваши.
Евдокия Ивановна. Ох, уж эти соседи!.. Ну, проходи (открывает дверь). Проходи, проходи, молодой человек. Обувь можете оставить здесь… Как величают-то вас? Чем занимаетесь?
Входит молодой симпатичный человек в очках, в руках пузатый желто-коричневый портфель.
– Меня зовут Геннадий, то есть… Геннадий Александрович. Я аспирант. Срок закончился, но нужно ещё немного поработать, чтобы защитить диссертацию. А из общежития попросили… Вы тут рядом с институтом – было бы удобно. А вас как зовут?
Евдокия Ивановна. Евдокия Ивановна я… Это который институт?
Геннадий. Нефтехимический, на углу, где Ленинский проспект.
Евдокия Ивановна. Знаю, знаю… Я там работала…
Геннадий. Да!.. И кем же вы, Евдокия Ивановна, там работали? В какой лаборатории?
Евдокия Ивановна. В разных, молодой человек. И у самого Намёткина – вашего директора…
Геннадий. У Николая Сергеевича?
Евдокия Ивановна. Да, у него самого.
Геннадий. Интересно как… И кем вы у него работали?
Евдокия Ивановна. …Я убирала у него кабинет… И скажу вам (смотрит пытливо в лицо Геннадию): лучшей работы для женщины нет, чем работать уборщицей. Час, два – и свободна, можешь заниматься своим домом, семьёй. И нечего там путаться под ногами, мешать мужчинам целый день.
Геннадий. Да… но есть женщины – выдающиеся учёные!
Евдокия Ивановна(запальчиво). Но тогда у них нет ни семьи, ни дома!.. Нельзя разорваться, молодой человек… Ну, что же ты стоишь? Проходите, смотрите комнату.
Распахивает одну из дверей. Он заглядывает туда.
Евдокия Ивановна. Видите – всё, что нужно, есть: диваны, стол, шкаф для одежды… Чисто… потому что я там не живу… Ни тараканов, ни клопов… Постельное бельё можете – моё, можете – своё.
Геннадий. Бельё я куплю.
Евдокия Ивановна. Тогда… без белья и стирки будет дешевле…
Геннадий. А гости смогут ко мне приходить?
Евдокия Ивановна. Конечно! Мне будет веселее… Девушка?
Геннадий. Да… в основном.
Евдокия Ивановна (добродушно). Пусть приходит… Ваша комната – вы в ней хозяин. Как же молодому человеку без девушки?
Геннадий. Тогда хорошо. Договорились. Завтра же стану у вас жить… Давайте вам заплачу за месяц сейчас?
Евдокия Ивановна. Молодец! Не стал тянуть резину. Вы мне, Геннадий… (смотрит на него вопросительно).
Геннадий. Александрович… А фамилия – Нечаев. Но вы зовите меня просто – Геннадий.
Евдокия Ивановна. Так вот, Геннадий Александрович, вы мне сразу понравились. Поэтому я вам и сдаю… Да, вот ещё что вам скажу – самое главное: что-то мне не нравится ваш нос, молодой человек. Его непременно нужно лечить. Да, да… У меня тоже с этого началось!
Геннадий. Хорошо, Евдокия Ивановна. Вы мне тоже понравились. Надеюсь, всё будет хорошо… И нос с вашей помощью полечим. Я действительно простужен.
Сцена 2
Вечер. На кухне Евдокия Ивановна и Геннадий. На плите чайник. Евдокия Ивановна сидит за столом и, приставив к уху радио, рассеянно слушает его. На столе бутылка постного масла.
Геннадий. Евдокия Ивановна, вы давно живёте в Москве?.. По разговору вы, похоже, не коренная москвичка.
Евдокия Ивановна (выключает радио и ставит его на стол). Какая там москвичка! Я кубанская казачка! Все мои родственники, Фоменко, – кубанские казаки… А замуж вышла за Глотова – пришлого. Голод был, а я из бедной семьи, без отца, умер он. Куда деваться? – и так задержалась в девках… А он из этих был, что в колхоз гнали. Высокий, поджарый был мужик. Стал за мной ходить, помогать и замуж звать… Я пошла за него. А уж после, перед войной, переехали в Москву…
Геннадий. Он погиб на войне?
Евдокия Ивановна Не… На войне он не был. Он всё в этих… органах служил. Из-за них испортился, страшным человеком стал. Много невинных людей загубил… Я ему говорила, Богом молила, а он – какой там! – не слушал. Антихристы они все там были… У меня трое детей было – что я могла поделать? А ему и комнаты эти дали, и платили хорошо… за иудину работу.
Геннадий. Почему иудину? Там были и хорошие люди…
Евдокия Ивановна Не… Он не такой был… доносил на людей.
Геннадий. …Стукач, что ли?
Евдокия Ивановна Во, во… стукач.
Геннадий. И что с ним случилось?
Евдокия Ивановна. Та убили его… Не хочется говорить, – но что там скрывать …столько годов прошло. Нашли после… в канаве. Порешили – весь избит и порезан был.
Геннадий (после паузы). И вы одна с детьми остались?
Евдокия Ивановна. Да… Начальство его помогало вначале, пенсию назначили, а потом, как Хрущёв пришёл, перестали помогать, ироды… Пошла работать уборщицей. Теперь на свою пенсию живу.
Кашляет. Не церемонясь, поласкает горло маслом из бутылки.
Это я, сынок, маслом подсолнечным промываю – очень помогает – всякую заразу вымывает: стрептококки, стафилококки… Вам тоже бы надо – мне нос ваш не нравится.
Геннадий. Да, да… А где ваши дети, как их зовут?
Евдокия Ивановна (продолжая свое лечение, в паузах). Детей у меня трое. Дочь, Татьяна, замужем давно. У неё двое детишек: мальчик и девочка. В Киеве с мужем живёт… Иногда приезжают в гости.
Старший сын, Женя, здесь, в Москве. Музыкант он. В оркестре народных инструментов играет. Тоже семейный. Очень редко навещает – когда ему нужно что-нибудь… А младший, Аркадий, тоже музыкант, но военный. Сейчас в Германии служит. Остался там после армии в оркестре – и вот уже года два там играет.
На кухню тихо входит женщина в летнем пальто, лет 50-ти, обычной внешности. Выделяется её лицо – одутловатое и бледное.
Евдокия Ивановна (обрадовано). А вот и Катя пришла с работы, соседка моя! (Обращаясь к ней.) Кать, это мой квартирант, учёный, о котором я тебе говорила давеча, Геннадий Александрович… Вы тут знакомьтесь, а я пойду, чтоб не мешать.
Кряхтя, уходит с бутылкой масла в свою комнату..
Катя. Совсем бабка чокнулась… с этим своим маслом. Замучила!!! День и ночь полощет свой нос и горло!
Не обращайте на неё внимания.
Геннадий. Да ничего… Вас как по отчеству?
Катя. Екатерина Фёдоровна я, а просто – Фёдоровна… Мне тут надо приготовить, молодой человек…
Геннадий. Да, да… Я пошёл, я уже попил.
Фёдоровна. Что ж, один чай?
Геннадий. Да… Но вообще я хожу в студенческую столовую. Тут, в общежитии текстильного института… (Уходит в свою комнату.)
Фёдоровна(вслед ему). Ну и хорошо… Люблю одна, чтоб не заглядывали.
Идёт в свою комнату и приносит в одной руке кастрюлю, в другой – большую чугунную сковороду. Ставит всё это на плиту разогревать. Сама в это время негромко напевает: «Хазбулат удалой…» Снова спешит в комнату и возвращается с бутылкой водки и хлебом. Потом содержимое кастрюли наливает в тарелку и ставит её на стол. Туда же водружает и сковороду. Открывает бутылку и наливает в граненый стакан (который достаёт из стола). Бутылку прячет в стол и, оглядываясь воровато на коридор, перекрестясь, одним махом выпивает. Крякает и начинает есть… Потом повторяет всё это и снова начинает петь – громче, громче…
Сама садик я садила,
Сама буду поливать,
Сама милого любила,
Сама буду и давать!
Входит Геннадий (смеётся).
Геннадий. Хорошо поёте, Екатерина Фёдоровна!
Фёдоровна. А что? Хочу – пою, хочу – пляшу. Я тут хозяйка – одна убираюсь! Твоя бабка только лечится: кхы-кхы, кхы-кхы…
Геннадий. Ну, зачем вы так? Она же старая, болеет.
