скачать книгу бесплатно
Двинулись земли низы – 2
Вадим Нестеров
Двинулись земли низы #2
Эта книга – вторая часть романа-мозаики в лицах. Продолжение рассказа о пятерых юношах, живших в 20-е годы в общежитии Московской горной академии, и о людях, которые их окружали. Во втором томе по-прежнему много людей на фоне революции, гражданской войны и строительства первого в мире государства справедливости. Работая над этой сагой о великой мечте и всем, чем она обернулась, я очень старался писать честно и не подсуживать никому. Насколько это у меня получилось – судить вам. _________ Фотографии, использованные в книге, сделаны в начале XX века и находятся в Public Domain.
Вадим Нестеров
Двинулись земли низы – 2
Часть третья. Академия
Студенты
Прежде чем перейти к рассказу о событиях, случившихся в Академии после бегства ректора Артемьева, я хочу сказать несколько слов.
В первой части книги я рассказывал большей частью о студентах. Во второй – о преподавателях.
В третьей, которая начнется после этой главы, речь пойдет о тех, и о других – потому что Академия начнет, наконец, работать как нормальный вуз, а нормальный вуз – это неразъемный сплав студентов с преподавателями.
Но я себя поймал вот на чем – увлекшись биографиями конкретных людей, я почти ничего не говорил о студентах Московской горной академии в целом.
Исправляюсь и сразу предупреждаю, что для разговора на эту тему у меня есть другая фотография.
У историков Московской горной академии имеется одно бесценное сокровище – групповой снимок студентов МГА, сделанный зимой 1921-22 годов. Огромная фотография, запечатлевшая множество людей: насколько я понимаю, сфотографировали всех студентов, кто тем зимним утром находился в академии. Я вам ее уже показывал в самом начале – вот она.
На Земле уже не осталось никого, кто мог бы опознать людей на этой фотографии – пусть не всех, но хотя бы большую часть. Поэтому запечатленные на ней молодые люди навсегда останутся безымянными.
Точно так же, как навсегда бесфамильным останется студенчество Московской горной академии. Фамилии и судьбы преподавателей я за два года работы над этой книгой худо-бедно восстановил – кого смог, конечно. Примерно половину, если честно, остальных время успело стереть.
А за студентов я даже не брался, прекрасно понимая объемы этой работы и непомерность подобной задачи. Как бы я не любил выводить людей из темноты, я не готов потратить на это лет 10 своей жизни.
Поэтому все, что я разрешаю себе – иногда, когда книга не пишется, я увеличиваю фотографию и рассматриваю лица этих двадцатилетних ровесников века. Чаще непохожих, но иногда – очень похожих на своих сегодняшних сверстников, гомонящих сейчас за стенкой моего кабинета в аудиториях и коридорах, ограниченных теми же самыми стенами.
Девушек переодеть и накрасить, с парней снять фуражки и шинели, надеть толстовки и современные куртки – хоть сейчас в аудиторию.
Я всматриваюсь в лица, в каждое отдельно, и гадаю – кто ты? Вот ты, ушастый в кепке справа – какая судьба тебе выпала? А ты, красавица в шарфе? Как обошелся с тобой двадцатый век?
Но, кстати, «ушастый в кепке справа», как я недавно выяснил, по крайней мере, Академию закончил. Я его случайно опознал на другой фотографии. Вот он в первом ряду справа восемь лет спустя, в 1930 году, среди выпускников металлургического факультета МГА. Там же, кстати, и Завенягин – шестой слева во втором ряду.
Но это уже тридцатый год, а мы пока изучаем фотографию из двадцать второго.
Там, на этой многолюдной фотографии – герои моей книги. Где-то в этой толпе – бывший кухаркин сын Ильичев и бывший красный командир Языков, будущий председатель профстудкома Сергей Федоров и будущий комендант общежития Боря Некрасов, который еще даже не женился.
Может быть – они где-то здесь.
Или здесь. Я не настолько хорошо знаю их лица, чтобы угадать.
Ниже ежащейся девушки сидит, похоже, Костя Чепиков, о котором речь впереди, но это опять-таки, только предположение.
Нет, кого-то я, разумеется, опознал. Трудно, например, не опознать Тевосяна после того, как изучил несколько десятков его фотографий. Вот он, в центре, в черной папахе.
А вот Алексей Блохин, как всегда – в очках.
Лисья шуба по соседству навевает подозрения всем, знакомым с историей коммуны, объединившей две комнаты в общежитии, но облаченный в шубу студент ни на кого из жильцов этих комнат не похож.
В общем, опознанных единицы. Практически все молодые люди с фотографии так и останутся для меня неизвестными. По самой простой причине – даже тех, кого я знаю, я знаю только по фамилиям.
И почти никогда – в лицо.
Даже те, кто прожил не самую рядовую жизнь, не всегда могут похвастаться фотографиями в Сети. Где-то здесь, например, студент металлургического факультета Леня Миллер, сменивший в 1926 году Бориса Некрасова на должности коменданта студенческого общежития в Старомонетном переулке.
Миллер закончил МГА в 1929 году, после выпуска работал инженером на Кольчугинском заводе, с первых же дней занялся изобретательством. Один из первых советских разработчиков биметаллов. В начале 1930-х годов, в условиях тотальной нехватки меди в советской промышленности, стал известен как изобретатель способа производства биметаллической (медно-железной) проволоки. Вот что писали о нем центральные газеты:
«Массовое производство биметаллической проволоки для электропроводов начинается в СССР впервые. До сего времени неизвестен был способ приготовления этой проволоки. Способ этот недавно был найден молодым инженером-коммунистом Кольчугинского завода тов. Миллером. Первая партия проволоки (6 тонн) при испытании показала прекрасное качество. Стоимость тонны проволоки – 779 руб.– на 370 руб, дешевле заграничной. Тов. Миллер передал изобретение заводу, а полученную премию передал на культнужды».
С первого дня Великой Отечественной войны Леонид Евгеньевич Миллер – на фронте, был отозван из действующей армии как необходимый в промышленности специалист. После войны, в 1952 году – лауреат Сталинской премии «за разработку и освоение производства металла высокого качества». Награжден орденами Ленина, Трудового Красного знамени, медалями.
Работал в Главцветмете, Госплане и Государственной комиссии по науке и технике СССР. Последнее место работы – главный специалист отдела цветной металлургии Госплана СССР. Персональный пенсионер, скончался в октябре 1984 года на 81 году жизни.
Ни одной его фотографии так и не нашел. Миллером может оказаться кто угодно.
Может быть этот – с портфелем под мышкой? Или вообще тот, что дернулся и оказался не в фокусе.
Кто вы, черно-белые лица, какой жребий каждый из вас вытащит в великие и страшные годы, выпавшие вашему поколению?
Глаза сама останавливаются на немногочисленных девушках. Кто-то из них, наверное – Фаина Рабинович, уроженка местечка Попеляны Ковенской губернии. Как раз в 1920-м поступила, на фотографии должна быть.
Закончила геологический факультет МГА, три года работала начальником партии в Ленинградском геологоразведочном институте цветных металлов.
Первая женщина-геолог среди исследователей Чукотки и Магаданского края. Участница легендарной Второй Колымской экспедиции, открывшей миру колымское золото – об этих Колымских экспедициях отдельную книгу надо писать.
Там же, в Колымской экспедиции, Фаина Климентьевна познакомилась с будущим мужем, Сергеем Владимировичем Новиковым.
Поженились, стали жить. Фаина руководила Гербинской и Мылгинской геологопоисковыми партиями, была главным геологом Омолонской экспедиции, которую возглавил ее муж.
Вскоре после Омолонской экспедиции их и возьмут – вместе, вдвоем, в Оротукане по дороге в Магадан.
Несколько месяцев оба под следствием в Магаданской тюрьме, оба обвиняются во вредительстве. Удобно, если не расстреляют, а дадут срок – и этапировать никуда не придется.
Оба освобождены после назначения нового начальника Дальстроя и начавшегося после этого пересмотра заведенных дел о вредительстве. Вот только Фаину освободят после смерти полугодовалого сына, погибшего без материнского молока.
Они уедут с Колымы в Ленинград, вместе устроятся работать во Всесоюзный научно-исследовательский геологический институт с провокационным по нынешним временам сокращением ВСЕГЕИ.
А через два года начнется война. Сергей в 1941 году уйдет добровольцем на фронт, погибнет в 1944-м при освобождении Молдавии. Фаина после начала войны потеряет второго ребенка, умрет от голода в блокадном Ленинграде.
Но это все будет потом.
А пока все стоящие, сидящие и лежащие на этой фотографии – будущие.
Будущий сатирик Дыховичный и будущий посол Шаронов. Будущий лауреат трех Сталинских премий академик Белов и будущий гидрогеолог Силин-Бекчурин, автор монографии «Подземные воды Северной Африки». Будущий Герой Соцтруда Панчев, выгребавший уран с территории будущей ГДР для Атомного проекта и будущий ректор МИФИ Ланда, водрузивший до этого рубиновые звезды на башни московского Кремля.
Но больше всего здесь будущих инженеров: горняков, металлургов и геологов.
Обычных, незнаменитых, ничем не примечательных инженеров.
Рабочих лошадок советской индустрии, которые будут тянуть страну через все беды и напасти, выпавшие ей и ее народу в то страшное и великое время, едва не порвут себе жилы – и все-таки вытянут и осилят.
Как братья-близнецы Владимир и Константин Альбокриновы, которые тоже где-то здесь.
В прошлом – бойцы Красной армии, дравшиеся против Колчака, в настоящем – студенты горного факультета Горной академии, в будущем – горные инженеры.
Два обычных инженера с обычными для того времени биографиями, которые даже в Википедии выкладывать бесполезно – снесут за «незначимостью персоны».
Владимир по окончании МГА направлен в трест «Уралнефть». Работал на разведке нефтяных площадей на Урале, в Чусовских городках Пермской области, а также в районах Чердынь, Ишимбаево, Каировка в Оренбургской области, в Сызрани.
В 1937 году в Куйбышеве был арестован. Два года просидел в тюрьме под следствием, в итоге дело прекращено «за недоказанностью преступления». Работал в тресте «Главуглеразведка» начальником производственно-технического отдела. С началом войны, в августе 1941 призван в армию, участвовал в боях на Волховском и Северо-Кавказском фронтах. Демобилизован в ноябре 1943 года в звании инженер-майора.
Владимир Николаевич Альбокринов. Фото из личного дела военных лет.
После войны работал в «Главуглеразведке» и Госплане, был в длительных загранкомандировках в ГДР и КНР. Скончался в 1969 г.
Константин, как и брат, начинал в тресте «Уралнефть». Потом недолго занимался преподаванием – в 1932-1934 годах был ассистентом кафедры геологии нефтяных месторождений Московского нефтяного института. Но производство перетянуло, трудился в тресте «Майкопнефть», с 1937 года – главный геолог треста «Крымгазнефть» в городе Керчь.
Как и брат, попал под репрессии: арестован в Керчи в 1938 году, получил срок по пятьдесят восьмой статье. Отсидев два года, в 1940 году был освобожден и восстановлен в прежней должности.
С началом войны переведен из Керчи начальником геологического отдела в «Саратовнефтьгаз». Позже стал главным геологом объединения, записал на свой счет открытие ряда нефтяных и газовых месторождений Саратовского Поволжья. Активно участвовал в разработке «Второго Баку» вместе с однокашниками Алексеем Блохиным и Константином Чепиковым, за что в 1944 году награжден орденом «Знак Почета». В 1953 г. переведен на работу в Госгортехнадзор при Совете Министров СССР.
Скончался в 1959 г. Похоронен на старом кладбище деревни Малышево, сельское поселение Кузнецовское, Раменский муниципальный район, Московская область.
Но все это будет потом, а пока…
И пока мы в 1922 году.
Ректор Артемьев бежал за границу, надо выбирать нового ректора, хотя зачем, академию все равно собираются закрывать, переводиться надо, наверное, куда-нибудь, хотя куда – всех закрывают. В общем, будущее туманно, в аудитории холодно, а тут еще зачем-то всех выгнали во двор – фотографироваться…
Альбомы старых фотографий,
Странички детских дневников,
Обрывки судеб, биографий,
Где дружба, ненависть, любовь.
Вполне возможно завтра некто
Над ними деланно зевнет,
Довольно миленькое ретро,
А это был двадцатый год.....
(в главе использованы стихи Н. Олева)
«Колумб»
Нет, я все-таки скажу пару слов о Колымских экспедициях. Без них рассказ о двадцатых годах в СССР не полон, да и как рассказывать о Горной академии, горняках, металлургах и геологах и не слова не сказать о Дальстрое?
Слушайте.
Билибино – город маленький, пять с половиной тысяч населения.
На гербе второго из трех городов Чукотки – золотые звезды, образующие знак атома.
Золотые – потому что город был создан как поселок золотоискателей, после обнаружения промышленного месторождения россыпного золота в долине реки Каральваам.
Знак атома – в честь построенной рядом с городом Билибинской атомной электростанции, единственной в мире атомной электростанции, расположенной в зоне вечной мерзлоты.
Кроме АЭС, в городе есть школа, два детских сада – «Аленушка» и «Сказка», билибинский краеведческий музей, смотровая площадка с хорошим видом на город и памятник человеку, давшему имя городу – Юрию Александровичу Билибину.
Бюст установлен на огромном 20-тонном валуне, принесенном ледником.
Юрий Александрович Билибин – «отец колымского золота», легенда отечественной геологии и Дальнего Востока России.
Он родился в Ростове Великом – вновь, как и многие мои герои, одновременно с XX веком – в 1901 году. В 1919 году закончил реальное училище в другом великом русском городе – Смоленске. С 19-го по 21 год были Гражданская война и служба в Красной армии. Потом новообразованная Страна Советов сказала: Индустриализация! Нужны инженеры! – и он учился в Смоленском политехническом, откуда перевелся в Ленинградский горный.
В общем, типичная биография ровесника века, родившегося в России.
После института Билибин работал геологом в Якутии, но ему не давало покоя золото Колымы, о котором много говорили, но мало кто его видел.
Став за два года главным геологом базы геологоразведки на Алдане, Билибин добивается отправки экспедиции на Колыму для поиска золота и проверки промышленного значения месторождения. Он был убежден, что именно на Колыме находится «пряжка золотого пояса», протянувшегося от Калифорнии до Амура.
4 июля 1928 года на побережье Охотского моря неподалеку от поселка Ола высадилась Первая Колымская экспедиция.
Она была совсем небольшой: 27-летний Билибин, его первый зам, лучший друг, бывший однокашник и будущий герой Соцтруда Валентин Цареградский (впоследствии возглавивший Вторую Колымскую экспедицию), геодезист Дмитрий Казанли, поисковики Сергей Раковский и Эрнест Бертин, врач Переяслов, завхоз Корнеев, 15 рабочих и проводник-якут.
Вот только это невеликое событие определило судьбу этих территорий на десятилетия вперед.
Билибин стал чукотским Колумбом, правда плавал он, за неимением каравелл, на двух наскоро сколоченных плотах, названных им «Разведчик» и «Даешь золото!».
Страничка из полевого дневника Билибина
Именно билибинская экспедиция и открыла колымское «большое золото».
Второй Колымской экспедицией руководил Царьградский, и она подтвердила наличие на Колыме запасов золота, позволяющих организовывать его промышленную добычу, открыв крупное россыпное месторождение на реке Оротукан.
Геологи Второй Колымской экспедиции в тайге на привале, 1930 г.
А всего через три года после высадки Билибина был создан «Дальстрой» – «государство в государстве», территория с уникальным статусом и собственными законами, где, как сказал Олег Куваев, «слабый не жил. Слабый исчезал в лучший мир или лучшую местность быстро и незаметно. Кто оставался, тот был заведомо сильным».
