скачать книгу бесплатно
Новое поколение
Кристина Устинова
Катарина – обычный современный подросток. Она ведет дневник, рассказывает о школьных буднях и о своей подруге Марго. Так ли жизнь школьников беззаботна, как говорят взрослые? Ответ на этот вопрос даст дневник обычного подростка.
Кристина Устинова
Новое поколение
Арбайтенграунд (Южный округ), 2018 год
Отрывки из дневника Катарины Бернштейн
5 октября, понедельник, 8:00
Дорогой дневник!
Я проснулась с мыслью о том, что сегодня ровно год, как дружу с Марго. Несколько минут я лежала и вспоминала, как мы перед контрольными сидели на задней парте и смотрели что-нибудь новенькое в Интернете… Эх! Как будто это было вчера…
Вот сейчас в школу пойду. Все как обычно: папа читает газетку, а мама смотрит телевизор. Не стану я говорить ей об этой дате, а то она еще ворчать будет. Мы и так вчера разговаривали о Марго, когда она забирала меня из школы: «Вот, говорит, сейчас стояла и видела твою Марго». Подругу я не видела с шестого урока – ушла, пожаловалась училке на плохое самочувствие. Ну, в общем, мама говорит:
– Я ее только что видела, она проходила с компанией подружек и курила!
Дальше она начала загонять: курящая, плохая, распутная – в общем, шлюха.
Ну, во мне заиграла обида за подругу.
– Мне как-то все равно. Это ее дело, мама. Я же ведь не курю, да и не тянет меня на сиги. Она мне их даже не предлагает.
М-да, зря сказала. Мама сразу нахмурилась, напряглась и сказала:
– Ну вот еще чего! Тогда я тебя сразу отправлю на домашнее обучение. Лучше так, чем потом соли начнешь нюхать или валяться в подворотне. Знаю я таких личностей, как эта твоя Маргарезэ: сначала все начинается именно с сигарет. Но я-то что тебе могу сделать? За ручку оттаскивать от нее? Уже взрослая девочка.
Я не стала ничего говорить – даже ты знаешь, как она любит сгущать краски! Только вот… говорить такое ребенку – это нормально? Понятно, чтобы запугать, но что-то мне подсказывает, что так нельзя говорить.
К тому же Марго классная, я говорила об этом. Да, не всегда хочу брать с нее пример, но все же ничего страшного не произошло.
Ладно, пойду я, а то мама прогревает уже машину.
17:31
Уф! Все, уроки закончила, можно и с тобой поговорить.
День прошел нормально. Я общалась с Марго, а о случае с мамой рассказывать не стала, да и зачем лучшей подруге знать, что моя мать ее не любит? Короче, сегодня же понедельник, значит, половина уроков (биология, химия и астрономия) – у этой фрау Беккер. Я вижу ее всего два раза в неделю, только по понедельникам и вторникам, но каждый раз захожу в ее класс, пропитанный химикатами, как в первый. Снова она нанесла себе боевую раскраску, а волосы заплела в такой тугой пучок, который можно оторвать только вместе с головой. Он даже не шевелится, как у настоящей куклы! Ну, она такая сидит себе, сложив лапки, и смотрит, как мы заходим, ухмыляется, только качает головой. «Ща опять начнет заливать», – прошептала мне Марго, когда мы сели. Как оказалось, она не сделала домашку, а это не только плохая оценка – всю неделю тебя будет провожать ее наглый взгляд и насмешки.
Вот фрау Беккер встала и начала расхаживать, проверяя домашку у каждого. Я все заранее подготовила и сидела себе с каменным лицом, ведь не придерешься. Уже давно Беккер мне и слова не говорила, этим я и довольна. Марго сидела так же спокойно, а когда училка подошла к нам, она ей даже улыбнулась.
– Здравствуйте!
– Ну здрасте, здрасте, – пропищала Беккер. – А что у нас здесь? Где же работа?
– Забыла.
– А голову дома не забыла? Или ты писать разучилась? Ноготки тебе мешают, что ль?
Улыбка исчезла с лица Марго.
– При чем здесь это, фрау Беккер? Я просто забыла тетрадь…
Та покачала головой.
– Ну-ну, а телефончик под партой лежит, попку твою греет, а? Или это вибратор?
В кабинете захихикали. Пожалуй, насмешки – самое уязвлённое место Марго. Она побагровела, я сама лично видела, как глаза ее засверкали. Подруга сказала:
– Мне казалось, что учителю нельзя даже близко произносить подобные слова. Вы перегибаете палку, фрау Беккер.
Училка скривила губы.
– Ну-ну. Да раньше я тебя бы палкой ударила за такой тон и наряд, вот только устав не позволяет.
– И слава Богу.
Зашептались. Даже эта тварь Маслов ничего не тявкнул. Я смотрела то на Беккер, то на Марго; вообще я никогда не видела, чтобы из нашего класса кто-то этой училке перечил. Было на то несколько причин. Во-первых, тогда придется смириться с плохой оценкой и получасовой лекцией о том, какие дети нынче пошли; во-вторых, если перегнуть палку, то можно нарваться на докладную, отчет директора и звонок родителям; в-третьих, никто не хотел связываться с таким токсичным человеком, как фрау Беккер. Тем более она ведет у нас три предмета, неприятно получить плохие оценки, ведь это наш последний год в школе.
Марго тоже этого придерживалась, но, как видно, сегодня не выдержала. Когда фрау Беккер отошла к столу и стала стучать по клавиатуре, что-то записывать в журнал. Подруга поджала губы, хотя лицо оставалось таким же непроницаемым.
Неожиданно усмешка впервые за долгое время исчезла с лица фрау Беккер. Она один хлопком закрыла ноутбук, призывая класс к молчанию. Мы повиновались. Она в полной тишине возвела руки к небу и заговорила как будто и не с нами, а со стенами и потолком:
– Господи, до чего же мы дожили?! Когда исчезло воспитание, дресс-код, понятие чести и нравственности? Мальчики ведут себя как свиньи, девочки одеваются как с трассы – и где в этом мире, спрашивается, уважение к старшим? Вот даже взять исламские государства: там за такое розгами порют, а у нас этого нельзя делать – дети золотые, дети – цветы жизни, у них хрупкая психика!
– У нас другой менталитет, – сказал Джо, подняв руку, – и это сравнение несколько… некорректное.
– А я считаю, что по делу! – огрызнулась Аиза, единственная девочка в нашем классе в хиджабе. – И жаль, что у нас не так!
– Да так и не будет, – просто ответил Джо. – У нас же не исламское государство.
– А ислам ты даже не вздумай…
– Я просто его упомянул, без какого-либо подтекста…
Фрау Беккер перегнулась через стол, ее лицо скривилось.
– А ты, Джо, считаешь это нормальным? Тогда почему вы до сих пор не устраиваете оргии в школе? Ну же, совокупляйтесь! Ну что, почему вы этого не делаете? Это же круто, у вас есть право на это!
И тут понеслась! Начали спорить, затронули Свод законов, ислам, Европу… Я не смогу привести тебе все примеры – рука отсохнет, да и потом, за день почти всё забылось. Я просто молчала, втянув голову в плечи; пару раз пыталась высказаться, но мне то один, то второй рот затыкал. Я не стала спорить. Я не люблю спорить. С одной стороны, это не очень хорошо, так как не всегда можешь доказать свою правоту, а с другой – меньше нервов тратишь. Одна собака тявкнет – и вся стая подхватит.
Марго также молчала и сидела в телефоне.
В итоге спор класса закончился тем, что фрау Беккер, вся красная, с растрепанными прядями, ударила по столу.
– Закройте рты! – заорала она так, что я вздрогнула. – Закрыли тему. А ты, Шуппе, сейчас же пойдешь к директору!
Марго вскочила, уронив телефон, и закричала: «Почему я самая крайняя?!» На что фрау Беккер сказала, что Марго послужила «катализатором всех бед, и мало того, что сорвала урок, так еще и в телефоне сидит!» В итоге моя подруга выбежала в коридор, училка тоже вышла, а мы со звонком последними покинули кабинет.
За подругу я переживала. Как же так-то – весь класс гудел, а она осталась крайней? И за что ее надо к директору вести? За телефон? За домашку? Ну да, в адрес учителя ей стоило, на мой взгляд, промолчать, но зачем все-таки ее вести туда? Я, если честно, вопросы бы задавала учительнице, которая позволяет себе слово «вибратор». Хотя мы уже и взрослые, но так говорить педагогу нельзя.
Итак, дверь в кабинет директора заперта, я не отважилась пойти туда, поэтому ждала Марго всю перемену, пока не прозвенел звонок. Пришлось поднять попу с лавки и отправиться на урок, который был у нашей классной руководительницы, учителя немецкого, фрау Либерт.
Так как ты у меня всего месяц после дня рождения, мой Любимый-Подарок-Марго, наверняка еще не совсем знаешь нашу классную, точнее, её характер. Вот сейчас мне хочется с тобой поделиться.
Наша фрау Либерт – педагог молодой. Опыт у нее есть, вот только он не вытеснил ее мягкость и нежность. Она всегда с нами общается как с маленькими детками: пренебрегает такими словами, например, как «ключик», «книжечка», «тетрадочка», хлопает большими голубыми глазами и улыбается. Она никогда не ставит плохих оценок и старается тянуть тебя за уши, чтобы ты хотя бы научился буквы красиво писать, а большего для приличного балла и не надо!
За такое ее невозможно не любить. Хороших учителей любят, особенно если это классный руководитель: дарят подарки, готовы помочь прибрать в кабинете, поздравят со всеми праздниками… Вот только я сочувствую таким учителям – они своеобразные жертвы стокгольмского синдрома, которые знаю только метод пряника.
Вот пришла я в кабинет, все мы расселись, и вскоре вернулась к нам фрау Либерт – поникшая такая, печальная.
– Дети, – мягко заговорила она, – а что случилось? Почему меня сейчас вызывали в кабинет директора? Фрау Беккер говорит, что вы ей сорвали урок.
– Да эта дура Марго все начала! – закричал Маслов. – Вот как бы взять палку и…
– А я считаю, – воскликнула Аиза, – что это все Джо!
– Да можешь замолчать, пока я тебе хиджабом рот не заткнул?! И вообще, какого хрена ты села на мое место?
– Ну, вообще-то он прав, – пропищала Мэри, обнимая его. – Могла бы и уступить.
Аиза побагровела.
– Да что же это такое?.. Ну, села и села – и что? На перемене я освобожу…
– Рот закрыла, собака крытая, – заржал Андрей, и смех подхватил весь класс.
– Ребята, успокоитесь, – сказала фрау Либерт, – мы же о другом говорим.
– Да уступи ты ему, жалко, что ли? – крикнула Майн, еще одна подружка Маслова.
Тот дал ей подзатыльник.
– Тихо ты! Ее только Кораном по башке ударить надо, вот тогда и услышит, может быть.
Аиза, вся красная, с грохотом убрала учебники в портфель и села со мной. Я слышала ее дыхание – шумное и прерывистое. Мне стало жалко Аизу, так как она объект насмешек… И для кого? Для Маслова! Хотя только попробуй упомянуть про водку и балалайку – тут же врежет, даже не посмотрит, что ты девушка. Насчет места – его любимейшего, единственного на свете места, то есть за второй партой у окна в первом ряду, – я сама же перегрызлась один раз с ним. Помнишь? Я ему тогда еще средний палец показала, и он отстал. Правда, мне тоже хотелось врезать по первое число, но я дерьмо не трогаю.
