скачать книгу бесплатно
Юродивый и смерть
Юрий Леонтьевич Солоневич
В чём заключается замысел Создателя? Где искать счастье? Что значит человек в бесконечной Вселенной? Почему молчит тот, кто знает ответы на эти вопросы? Нет, он не молчит. Но либо он говорит загадками, либо мы просто не можем его понять…
Юродивый и смерть
Юрий Леонтьевич Солоневич
© Юрий Леонтьевич Солоневич, 2018
ISBN 978-5-4490-2469-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
От автора
Когда вы найдёте для себя простой и ясный ответ на вопрос, что такое пространство и время, вы будете знать всё, что только может знать человек. Вы будете знать, есть ли память у Вселенной и бессмертна ли душа и – даже не по себе становится – есть ли Бог.
Но, познав всё это, вы не сможете больше оставаться в прежней жизни и довольствоваться примитивным выживанием в агрессивном внешнем мире. Не сможете ни избежать своих новых потребностей, ни удовлетворить их прежним способом. Вы станете изгоем, и противоречие между великой потребностью души и реальностью быта заставит вас мучительно искать новое знание, что неминуемо приведёт к великому потрясению, скачкообразному переходу в новый, неизведанный мир.
Рождение нового – это всегда смерть старого. А новое знание – тот же наркотик. Поэтому читать эту книгу простому обывателю не следует. Не надо искать «добра от добра». Читать её можно лишь тому, кому терять в этом мире больше нечего.
Написав эти строки, я невольно остановился в раздумье: а может, и в самом деле не надо говорить людям правду. На обложке старого Корана было написано: «Человек, который хочет сказать правду, должен держать лошадь осёдланной у порога. Ещё лучше, если одна нога этого человека уже находится в стремени».
Но индивидуальное знание обладает непреодолимой силой – оно во что бы то ни было стремится стать сознанием, совместным знанием, вырваться из клетки на свободу. Думаю, Вселенная не стала бы давать мне то, что может ей навредить. Да и, кроме того, одна моя нога уже в… стремени.
Возможно, на первых порах после прочтения жизнь покажется вам пресной и скучной. Но потом вы всё вокруг увидите в новом свете, с новыми, более мелкими деталями, и эти мелкие детали будут играть в вашем восприятии главенствующую роль. Вас обидит намёк, который раньше вы спокойно пропустили бы мимо ушей, и несказанно обрадует чуть заметный признак возникшей к вам симпатии. Вы перейдёте на более высокий уровень эволюции. Но, умоляю вас, не забывайте при этом своё прошлое.
Юродивый и смерть
Мне, Господь, надоела моя нищета,
Надоела надежд и желаний тщета.
Дай мне новую жизнь, если ты всемогущий!
Может, лучше, чем эта, окажется та.
Омар Хайям
1.1. Сновидения
Иногда мне снятся навязчивые сны. Как правило, очень мучительные, страшные. Особенно тот, в котором я вижу, как ведут на казнь Робеспьера, израненного, полуживого, в окровавленных одеждах. И пёстрая толпа каких-то оборванцев с уродливыми лицами, размахивая оружием и факелами, ликует в предвкушении зрелища смерти на гильотине.
И ещё один сон: будто бы я повис над узкой, бездонной расселиной в горах наподобие живого моста. И по мне с одной стороны на другую переходят дети. А я вцепился в каменные выступы и с ужасом ощущаю, что силы покидают меня и мои пальцы вот-вот разожмутся.
Мне много чего разного снилось, повторяясь в различных вариациях. И я пытался с этим бороться, чтобы не сойти с ума. Когда просыпаешься среди ночи от страха и потом лежишь, изо всех сил стараясь не уснуть, зная, что кошмарное сновидение обязательно вернётся, – это не просто так. И чувствуешь под кожей холодный пот. Именно под кожей, так как он ещё не выступил. Но никакая в мире сила уже не может помешать ему выйти на поверхность, обильно пропитать простыни, приклеивая их к дрожащему телу.
Я не знаю, что ощущает сорвавшийся с трапеции гимнаст. Понимает ли он, что для него в мире всё изменилось, безвозвратно, непоправимо изменилось? Успевает ли понять?
Я отчаянно противился переходу за ту грань, откуда больше не будет возврата. Нет, я не ходил по психиатрам и психотерапевтам. Я им не верю: уж очень много развелось их в наше время. А знание, доступное многим, – не глубоко. Кроме того, визит к психиатру чреват постановкой на учёт. А это – клеймо на всю жизнь. И – прощайте, права, прощай, охотничий билет. Я нашёл лучший выход: выучил «Отче наш» и стал посещать по воскресеньям церковь. Обычную православную церковь, а не сектантские группы, по численности адептов не уступающие массовым сеансам психотерапевтов.
Конечно, я был не из тех верующих, которых называют праведниками. Я просто-напросто таким образом пытался спасти свою психику от разрушения, найти покой без применения медикаментозных средств, которые одно лечат, а другое калечат.
А ещё я стал искать подобных себе в интернете. И нашёл. Один молодой человек (оказывается, такое бывает и у молодых) подсказал мне метод, как избавиться от моих ночных кошмаров: надо выполнить то, что от меня требуют. Правда, вопрос: кто требует? – оставался без ответа. Александр (так звали моего нового знакомого) утверждал, что надо попытаться понять сновидение и потом, проснувшись, выполнить определённые действия во внешнем мире. И тогда сон перестанет беспокоить. Александр также подсказал мне, как выяснить то, что от меня требуют: надо просто спросить у персонажей сновидения, кто они и чего они хотят. Их первый ответ (или первое, что придёт мне в голову как ответ) и будет руководством к действию. Или просто представить себе серый шар и уже у него спросить, что от меня требуется.
Я попробовал – и у меня получилось. Осталось только несколько сюжетов, которые я никак не мог нейтрализовать. Но с этим можно было бы смириться, если бы… Если бы я вдруг не стал замечать, что окружающая меня действительность ничем не отличается от ночного кошмара. А иногда бывает и пострашнее последнего. И я стал поглядывать на себя как бы со стороны, пытаясь найти признаки того, сплю я сейчас или нет. Я снова запутался. И мне всё чаще и чаще казалось, будто всё, что происходит наяву, в какой-то мере лишено логики. Нет, причинно-следственные связи между событиями сохранялись. Но будто бы перестал действовать неизвестный, скрытый от меня важный закон Вселенной. Такой же важный, как закон всемирного тяготения. И внешний мир от этого исказился, стал похож на сновидение, в котором я кувыркаюсь, как в невесомости, и никак не могу отыскать прочную опору. Словно не понимаю я чего-то, что понимают остальные персонажи этого моего сновидения.
Позже я научился определять, где нахожусь – в сновидении или в реальном мире. Но до моего знакомства с ХВН я этого не умел.
Так было и в тот раз. Тип, который приблизился ко мне, едва я остановил машину, чтобы спросить дорогу, несомненно, был не от мира сего. И надетый на нём «серый тюремный халат» только усиливал мои подозрения.
От халата пахло жареной морской рыбой. Точь-в-точь такой же запах, как и в ресторане, расположенном на первом этаже гостиницы. Этот запах преследовал меня всю ночь и всё утро, пока я, почти задыхаясь, не вышел на улицу. От этого запаха, мне казалось, даже ручки дверей в номере были скользкими и отвратительными на ощупь. Может быть, и теперь этот запах просто существовал в моём сознании, резонируя с маслянистыми пятнами и засаленным воротником халата? А может, вся эта картина была лишь фрагментом продолжающегося сновидения и ни из какой гостиницы я не выходил?
Запах жареной морской рыбы и засаленный халат в сочетании с небритым подбородком и остро выпирающим кадыком незнакомца действовали на меня угнетающе.
Я не успел задать вопрос – незнакомец заговорил первым:
– Послушайте, – начал он.
– Да? – я машинально нащупал в кармане несколько купюр – надо же помогать убогим: может, зачтётся?
– Я работаю здесь, в музее, научным сотрудником, – продолжал он.
Он был высоким. А может, просто выглядел высоким из-за непомерной худобы. Речь его – торопливая и невнятная – вполне соответствовала моему представлению о юродивых.
– Вам это надо знать. Вы ведь в «индом» приехали, – он говорил скорее утвердительно, чем вопросительно.
– Куда я приехал?
– В дом инвалидов и престарелых.
– Наверное, – согласился я, – если так называется местная психушка.
– Да-да, – он обрадованно закивал головой, – там и психов тоже держат. Я так и понял, что это вы. Я вас ждал. Вот, я всё приготовил.
И он протянул мне несколько листов с отпечатанным на машинке текстом. Не знаю почему, но я их взял и стал читать. Я вообще, как и многие, испытываю глубинный страх перед сумасшедшими (сам-то я пока ещё нормален, надеюсь). Лучший способ не пробудить их агрессивность – не перечить им.
«Всадник продвигался осторожно, пристально вглядываясь в следы копыт на выгоревшей от жаркого солнца луговой траве. При этом он не забывал периодически поднимать глаза и внимательно осматриваться по сторонам.
Было видно, что это – бывалый воин. Его слегка помятый в битве «шишак» тускло поблёскивал в полуденных лучах светила. А русая кучерявая борода то и дело цеплялась за кольчугу. Но всадник будто не замечал этого неудобства. Он шевелил тяжёлую, высокую траву длинным копьём, кружа на одном и том же месте. Потом обескураженно сдвинул шлем на затылок и снова внимательно осмотрелся. Его что-то беспокоило. Что-то беспокоило и коня, гнедого, не очень высокого, с мощной, мускулистой грудью, сверкающего налитыми кровью глазами. Конь «стриг» ушами и скалил зубы – явные признаки подступающего страха. Такого не случалось давно. Конь был боевым, привычным к сечам, злым и даже свирепым.
Всадник успокаивающе похлопал коня по шее, затем стегнул короткой сыромятной плёткой. Но конь припадал на задние ноги и вперед не шёл. Всадник стегнул коня сильнее, но тот только тихонько заржал, пританцовывая от боли. А потом без всякой команды развернулся и – с места в галоп – пустился к чернеющей вдали полоске леса.
На опушке конь остановился, всадник развернул его и посмотрел в ту сторону, откуда только что прискакал. Яркие, радужные солнечные лучи слепили глаза, и всадник приложил руку козырьком ко лбу.
Там, в том месте, где обрывались многочисленные отпечатки диковинных, невиданных доселе подков, ничего не было. Только колеблющиеся, тёплые испарения от земли поднимались вверх, напоминая какие-то чудные строения с пологими, загнутыми по нижним краям крышами. И высоко в небе кружился ястреб-стервятник, словно видел внизу свою кровавую пищу.
Косматый конь снова заржал, тихо, жалобно. И тогда всадник, перехватив копьё в левую руку, трижды размашисто перекрестился и скрылся в лесу, пустив коня рысью.
– Он не видел нас, – сказал Повелитель. – Невозможно увидеть то, что спрятано за солнцем. Невозможно увидеть сразу две стороны Великой Стены. Нельзя быть одновременно в двух разных местах.
– Но можно быть зрячим, будучи слепым. И быть слепым, будучи зрячим – тогда, если даже что-то и увидишь, не сумеешь понять этого. Смертному не дано познать замысел Создателя. – Странник стоял перед носилками на коленях с дерзко поднятой головой и смотрел Повелителю прямо в глаза.
– А ты, кем себя считаешь ты?
– Я – Странник.
– И тебе доступен замысел Создателя?
Странник промолчал, не отводя дерзкого взора.
– Ты слишком умён для простолюдина.
– Это потому, что я много странствовал.
– Ты совсем не похож на простолюдина, хотя и одет, как нищий оборванец.
– Это оттого, что я очень много странствовал.
– Поначалу я посчитал твои речи безумием. Да, поначалу тебя можно принять за сумасшедшего.
– Это оттого, что в тех местах, где я странствовал, совсем не было людей. Живых людей.
– Кто ещё знает путь к этому месту?
– Никто. Я никому больше не скажу, как сюда попасть, – сказал Странник, печально улыбаясь.
Повелитель помолчал, раздумывая над словами Странника. А потом решительно изрёк:
– Не бойся тех, кто сильнее, а бойся тех, кто умнее.
И кивнул двум стражникам, стоявшим наготове за спиной Странника.
Те хорошо знали свою работу. Они повалили Странника навзничь, связали ему прочными кожаными ремешками ноги в трёх местах: у ступней, пониже и повыше колен. Затем привычно вставили две толстые бамбуковые палки между связанными ногами выше и ниже коленных суставов. И на мгновение замерли, ожидая дальнейших приказаний.
Повелитель кивнул им головой, и дюжие стражники стали медленно разводить палки в разные стороны, наваливаясь на них всей тяжестью своих тел.
Один из них, низкорослый, всё время облизывал от усердия языком свои губы, не сводя взора с расширившихся зрачков Странника.
Из огромных, как блюдечки, глаз у того вытекали слёзы, смешиваясь на щеках с крупными каплями пота.
Второй стражник безучастно наблюдал за белеющими, принимающими неестественную форму коленями своей жертвы, абсолютно не понимая смысла происходящего: ему была неведома ни своя, ни чужая боль.
Потом Странник закричал – вначале хрипло, с надрывом, затем пронзительно и невыносимо громко. И Повелитель поморщился, будто у него заболела голова. А когда лицо Странника словно осунулось, приобретая симметричные, заострённые, как у покойника, черты, резко взмахнул рукой.
Стражники встали по бокам, рядом со своей жертвой, ожидая дальнейших приказаний.
– Он говорит правду, – произнес Повелитель.
И увидев, что Странник открыл глаза, добавил погромче:
– Эту тайну никто больше не узнает без моего ведома. Ты никому больше не скажешь, как сюда попасть.
И снова резко взмахнул рукой, но теперь – сверху вниз. Тогда низкорослый стражник молниеносно вонзил в горло Странника узкое и длинное лезвие, неизвестно откуда появившееся в его руке.
Губы Странника чуть заметно пошевелились, и он тихо, совсем тихо произнёс:
– Я никому не скажу даже того, как отсюда выбраться…
Струйка крови показалась у него из уголка рта и потекла по подбородку и шее на слегка примятую траву. А взгляд вдруг остекленевших глаз был словно прикован к высокому, безразличному к людским делам небу.
– Ты всё понял? – спросил Повелитель у низкорослого стражника.
Но тот ничего не ответил, стоя с выпученными от изумления глазами: Повелители никогда не разговаривают с простыми стражниками.
– Нет, я вижу, что нет, – продолжал Повелитель. – Но на всякий случай запомни одно правило: никогда не входи, не узнав, как можно выйти. Впрочем, это правило уже, видимо, не пригодится ни тебе, ни мне.
– Почему? – спросил стражник, не осознавая своих действий.
– Потому, что зимы здесь, я знаю, очень холодные…
Коршун-стервятник спустился пониже, и круги его заметно сузились.
А весной, когда сошли с заливных лугов высокие воды Горыни, на лесной опушке снова появился всадник в чуть погнутом «шишаке». Он был не один: женщины, дети и воины его рода с любопытством осматривали незнакомую местность. Другие переселенцы ушли дальше, а их род решил остаться в этом урочище. И поселение назвали Остальцы.
А через много лет кто-то из потомков первых поселенцев, (разыскивая ли новые сенокосы, пахотные земли ли) наткнулся на множество диковинных человеческих костей. Скелеты были маленькими, неповреждёнными и лежали так, будто умерли люди от голода или неизвестной болезни. А может, и замерзли, заплутав зимой в незнакомом месте.
Откуда и зачем пришли они? Кто привёл их? Молчит Время, не раскрывает свои тайны.
Перекрестился землероб да и подался бегом к опушке леса. А там, оглянувшись, увидел, как над загадочным урочищем колыхнулись полупрозрачные, с загнутыми краями крыши чудных домов. А над крышами, карауля добычу, парил коршун-стервятник.
Жуть! И «то ли филин захихикал, то ли леший заикал…» Никому не рассказывал землероб о своей страшной находке.
Да только просочилась, расползлась как-то по селению эта весть про найденные кости. А потом – из уст в уста – дальше… И стали называть Остальцы – Костополь».
Незнакомец заметил, что я закончил чтение, и сказал:
– Это легенда. Всё происходило недалеко, я был в этом урочище.
– А мне-то какое дело? – осторожно спросил я.
– Не знаю, – ответил он. – Просто я сделал всё, что от меня требовалось. Я даже денег за это не прошу.
Он ненавязчиво напомнил о деньгах, и я протянул ему две купюры по двадцать гривен:
– Вот, возьмите, всякий труд должен вознаграждаться.
– Спасибо, – поблагодарил он. – Нам уже полгода ничего не платят.
