banner banner banner
Своя не своя жизнь
Своя не своя жизнь
Оценить:
Рейтинг: 5

Полная версия:

Своя не своя жизнь

скачать книгу бесплатно

Своя не своя жизнь
Юрий Владимирович Сидоров

Герою романа Андрею Пимушеву выпадает шанс прожить ту жизнь, которую он неоднократно представлял в своих мыслях: в одно мгновение на него обрушивается настоящее чудо, исполняется самая заветная его мечта. Ева, любовь всей жизни, о которой он грезил со студенческой юности, оказывается вдруг его женой. Казалось бы, вот оно счастье! Но так ли хороша в реальности жизнь, которую идеализирует человек в своих мечтах? Или счастье призрачно и невозможно? Или каждый настоящий миг – и есть счастье? На эти вопросы попытался ответить автор в романе «Своя не своя жизнь».

Вошедшие в книгу рассказы возвращают нас в бурные девяностые, где люди вынуждены принимать непростые решения, от сугубо личных до общественных, и на фоне потерь и разочарований пытаться строить свое счастье.

Юрий Владимирович Сидоров

Своя не своя жизнь

Сборник

Своя не своя жизнь

Роман

1

Казалось, воздух остановился и замер в удивлении перед чем-то. Полный штиль, ни дуновения. Низкое пасмурное небо над головой. Но сухо и тепло. Даже очень тепло для середины сентября. Градусов двадцать точно. А ведь сегодня уже 15-е число, как раз середина сентября. Жаль, что нет яркого вчерашнего солнца. Но так почти всегда бывает – по закону подлости. В будний день, когда вынужден сидеть на работе, за окном красуется манящее своей неповторимой глубиной синее сентябрьское небо. Пожалуй, только в начале осени и бывает такая лазурная бездна над головой, да еще в марте. Но до марта далеко. Впереди затяжные дожди, а потом долгие снега и морозы. Очередная зима, пятьдесят третья зима моей жизни.

А вчера действительно было как летом. Днем, когда пошел в кафешку напротив пообедать, снял пиджак и даже рукава у рубашки засучил. Градуса двадцать три, не меньше. Последний, наверное, денечек бабьего лета был. Сегодня уже немножко не то, солнышка нет с утра, облака низкие-низкие. Но дождя нет, самая хорошая погода для длительной пешей прогулки. Впрочем, гуляю я в любую погоду. Стараюсь вырваться каждые выходные, походить хотя бы пару часиков, а лучше и тройку.

Сегодня, как чувствовал, отправился сюда, на Лысую гору. Одно из самых манящих меня к себе мест во всей Москве, бываю тут не менее раз 7–8 в году, во все сезоны. Хотя путь не ближний до Битцевского лесопарка, все-таки ближе к северу Москвы живу. Минут сорок на метро ехать. Зато помечтать можно, уйти в предвкушение предстоящей прогулки, радости движения, созерцания бесконечно знакомых и все равно каждый раз новых пейзажей. А на обратном пути все это еще долго будет стоять в глазах, стоит лишь только их легонько прикрыть. А если место сидячее в вагоне метро найдется, то совсем здорово. Можно глаза и не открывать, тогда весь путь назад как одно мгновение пролетает.

Кстати, стал замечать, что время от времени мне какие-то чересчур вежливые молодые люди в метро начали место уступать. Я отнекиваюсь, естественно, а сердечко начинает свербить. Неужели я старею? Что, я так плохо выгляжу, раз мне надо место сидячее уступить? Совсем тоскливо становится.

Ладно, прочь мрачные мысли в сторону. Как необычно тихо сегодня! Конечно, голоса людские слышны отовсюду, не без этого, гуляющих тут много всегда. И на самой Лысой горе, и на тропе, спускающейся к мостику через Чертановку. Но я сейчас не о людских голосах. Тишь в воздухе, полная. Ни дуновения, ни ветерка, похоже, даже извечное броуновское движение молекул на время приостановилось.

Странное ощущение, необычное. Всегда тут ветерок, а то и целый ветер гуляет, играет послушными макушками многолетних трав на этом древнем, раскинувшемся, словно гигантское блюдце среди леса, лугу.

Не хочется уходить. Причудливо извиваются в голове ниточки воспоминаний. Всего один-единственный раз я был тут с Евой. На четвертом курсе. Больше тридцати лет прошло, а вспоминаю всякий раз, когда сюда прихожу. Странно как-то. Вот с Юлей был тут пару месяцев назад, не больше, а ничего особо в памяти и не отложилось. Бродили, болтали о том о сем, смеялись до упаду даже. И все кануло куда-то – чтобы вспомнить, надо напрячься. А с Евой совсем не так. Только глянешь, где она бывала, и сквозь мерцающую дымку времени проступает до боли знакомый ее образ. А в последние годы вообще странную вещь стал замечать за собой. Гуляю где-нибудь, где Евы вообще никогда не было, и вдруг снова ее вижу. Это уже и не воспоминание, а непонятно что. Какая-то жизнь воображаемая, параллельная, что ли.

Виновато звякнул в кармане звук пришедшей СМС-ки. Кому там в субботу неймется? Придется доставать мобильный. Так и знал, ерунда всякая, «Билайн» рекламирует новый тарифный план. А время уже полтретьего почти. Надо потихоньку начинать возвращаться. День сейчас еще длинный, но уже не летний, а к дому сегодня хочется подойти до сумерек. Не знаю почему, но хочется. Возможно, организм просто ощущает, что впереди полгода длинных ночей.

Какая-то девчушка лет четырех, не более, с ликующим криком пробежала мимо меня к раскрашенному красной краской деревянному идолу. Вслед за ней прошли, взявшись за руки, ее улыбающиеся родители. А вот мы с Евой никогда в жизни не держались так за руки. А ведь тоже могли, если бы не я. Ну почему, почему нельзя вернуться в прошлое и там все исправить? Я хоть и не физик, но знаю, что фундаментальные законы природы вроде как обратимы во времени. Но почему-то нельзя. А так безумно хочется!

Все, пора возвращаться домой. Только надо решить, куда идти: в Беляево выходить или к Северному Чертанову двигаться. И так, и так неплохо. Пожалуй, лучше к Северному Чертанову: дорога лесом чуть подольше и на метро потом без пересадок. А в лесу сейчас особенно красиво. Конечно, через пару-тройку недель станет просто восхитительно: желтые березы, огненные клены и на их фоне величавые, невозмутимо-зеленые ели. Да, скоро наступит настоящая осенняя сказка, которую я жду всякий раз целый год. Но и сейчас тоже неплохо. Листочки на деревьях становятся цвета недозрелого лимона. Я даже для себя название придумал – лимонная осень. А что, неплохо звучит.

Бросаю прощальный взгляд на девчушку, обхватившую своими ручонками нижнюю часть туловища красного деревянного идола, и со вздохом поворачиваюсь в сторону нужной мне тропинки. Вдруг… иного слова и не подберешь, именно вдруг, на какую-то неуловимую долю секунды мое сознание пронзает непонятный черный разрыв, совсем мимолетный. Он тут же проходит. Я с удивлением оглядываюсь по сторонам. Заметил ли еще кто-нибудь это? Девчушка все так же продолжает гладить потрескавшиеся деревянные бока идола, ее родители сидят рядом на бревнышке и нежно гладят друг друга за пальцы. Чета пенсионеров карабкается от Чертановки на Лысую гору, уверенно переставляя палки для скандинавской ходьбы. Дымом костерка веет со стороны Деревлевского ручья. Все ровно так же, как и до этого непонятного молниеносного чернильного удара в голове. Черт побери, что же это было? Похоже, никто из окружающих ничего подобного не испытал. Значит, мой организм начинает шалить. Какой-нибудь ослабевший капиллярчик в голове прохудился, дал течь. Да уж, вторая половина жизни идет как-никак, все начинает изнашиваться. Грустно, конечно, и… почему-то страшно. Вон пальцы до сих пор подрагивают. Странное ощущение все-таки было. За всю свою жизнь ничего подобного не припомню.

Еще раз оглядываюсь по сторонам. Все такое же низкое осеннее небо над головой, что и минуту назад, все такой же удивительный, нехарактерный для Лысой горы штиль. Мотаю головой, словно стремлюсь стряхнуть с себя посетившее меня наваждение. Ладно, пора двигаться домой. Подумаешь, капилляр лопнул, всего и делов-то, а я невесть что себе вообразил. Одним сосудиком меньше, не страшно, вон их сколько в голове, мое серое вещество подпитывают! И вообще все здорово. Сегодня суббота, прогулялся я неплохо, а завтра воскресенье. Можно будет в Лосиный остров сходить, от Красной Сосны через железку полузаброшенную к Бумажному просеку податься. Может, стоит Юлю пригласить? Да, вспомнил, она же писала, что болеет, температура 37 с половиной, насморк. Ну и ладно, пусть выздоравливает, надо написать ей на сайте сегодня. Хотя Юля, конечно, звонка ждет. Знает, что не люблю я эти долгие пустые разговоры по телефону, но все равно ждет. Хорошо, приду домой, поем и позвоню ей.

За всеми этими мыслями и лес незаметно кончился. Даже толком полюбоваться не успел. Надо будет завтра в Лосином острове подольше побродить, встать где-нибудь, закинуть голову вверх и посмотреть, как плывут облака над верхушками сосен. Еще чуть-чуть и вход в метро будет, дальше мне без пересадок от «Чертановской» до станции «Алтуфьево». Хорошо, чтобы в метро место сидячее было. Устроюсь поуютнее, закрою глаза и помечтаю минут сорок.

2

Уже подходя к собственному дому, я остановился как вкопанный. Что же это за день такой странный сегодня! То эта чернильная молния в голове, которую никак забыть не получается, то теперь цифры на торцевой стене под крышей. Я же в этом доме почти с рождения живу, каждую мелочь в нем знаю. А сейчас смотрю как баран на новые ворота и ничего абсолютно не понимаю. Дом у нас сложен из серого кирпича, а под самой крышей выше последнего, четвертого этажа, с торца здания красными кирпичами выложен год постройки «1957». То есть был выложен, всю мою уже немаленькую жизнь был. А сейчас что случилось? Мир перевернулся? Или я с катушек слетел? Закрываю глаза, снова открываю. И так несколько раз в надежде, что наваждение уйдет и мир снова станет привычным и понятным. Не становится. Под крышей упрямо краснеют цифры «1956».

Меня прошибает холодный пот. Этого не может быть, потому что не может быть никогда! Не помню, чьи это слова, похоже, уже народные. Я сейчас их про себя повторяю как заклинание. Но, видимо, заклинатель из меня фиговый. На стене под крышей упрямо виднеется последняя шестерка вместо привычной, знакомой с детства семерки. Мы ведь с ребятами, особенно с Сережкой Алтуховым из второго подъезда, сто раз в детстве лазали туда по соседней пожарной лестнице и даже руками дотрагивались до этой самой семерки без палочки посередине. А сейчас там, сколько не протирай глаза, шестерка непонятная разместилась.

Присесть, что ли, на лавочке, а то ноги уже не держат. Может, я домом ошибся? Могло такое быть, что я свой дом родной перепутал? Бред полный! Пойду во дворе около песочницы на детской площадке присяду, хоть дух переведу.

Мой путь к лавочке прервал повелительный женский голос, раздавшийся откуда-то сверху:

– Андрей, ты что, вздумал еще во дворе посидеть? А в магазин кто пойдет? У меня температура, Коля в институте еще. Давай поднимайся быстрее!

Я поднял глаза и увидел закутанную в красный домашний халат женщину на балконе второго этажа. Постойте, это же мой балкон! Только почему он застекленный? У меня же без остекления балкон, чуть ли не единственный во всем подъезде. И что это за женщина мне кричит? Откуда она в моей квартире взялась? Прямо «Ирония судьбы…» какая-то! Только в фильме квартиры у Нади и Жени одинаковые, а тут балкон с дурацким остеклением этим. И год постройки выложен другой. Сейчас, правда, торца не видно, я уже во двор зашел, но держу пари, что этот 1956-й там точно под крышей красуется!

– Андрей, ну что ты медлишь! – не унимается женщина в красном на моем балконе. – Поднимайся, я тебя жду. Холодно же у открытого окна стоять, а горло у меня так и не прошло.

Створка остекления захлопнулась. Я посмотрел на свои кроссовки и с удивлением сообразил, что все еще стою на ногах и не рухнул в песочницу. Уже хорошо. Но что вообще происходит? Это мой дом, или у меня какая-то аберрация памяти случилась? И кто эта женщина в халате на балконе? Дрожь пробежала по всему телу. Я боялся поверить, но незнакомка похожа на Еву. Даже очень похожа. Вот только вроде в волосах у незнакомки заметно седину. Но и Еву я не видел аж с девяносто пятого года. Семнадцать лет прошло! А если это и впрямь Ева? Как она оказалась в квартире, откуда вообще могла возникнуть? Ведь Ева установила для меня пожизненный запрет на общение с собой. К тому же, насколько я понимаю, она сейчас где-то в Индии, в очередном ашраме обитает, потерянный смысл жизни ищет.

Но надо подниматься к себе домой. Лучше уж сразу узнать правду, чем дрожать от неведения. А если это все-таки Ева? Как мне к ней подойти, чтобы не потерять снова навсегда? И кто такой Коля, о котором она упоминала? Бред полный!

Переступая, словно робот, ватными ногами со ступеньки на ступеньку, я сумел преодолеть два лестничных пролета и оказался перед дверью своей квартиры. Дверь точно моя, металлическая, обивка темно-зеленого цвета, даже приметные царапины все на своих местах. Стало чуть легче дышать. Толкаю дверь, она заперта. Негнущимися пальцами достаю ключи из кармана и попытки с пятой попадаю в замочную скважину. Надо успокоиться, взять себя в руки. Тем более, что ключ плавно открывает дверной замок. Все в порядке, моя это квартира, моя! А женщина в халате? А балкон остекленный? А год постройки на торце дома?

Вхожу в прихожую. Уже темновато, сумерки начинаются. Щелкаю выключателем, и у меня начинает рябить в глазах.

На вешалке висит элегантный ярко-красный женский плащ с погончиками, а внизу на подставке для обуви рядом с моими полуботинками, в которых хожу на работу, уютно разместились несколько пар туфелек.

От начинающегося умопомешательства меня спасает идущий из большой комнаты голос:

– Пришел? Стой там, я сейчас принесу список, что купить надо, а то ты, как всегда, что-нибудь да забудешь.

В оцепенении я наблюдаю появление передо мной той самой незнакомки в халате. Это же Ева, Ева! Я узнал бы эту женщину и через тысячу лет. Да, седина в волосах есть, но ее блеск придает Еве особое, новое очарование.

– Андрюша, ты что стоишь как вкопанный? Случилось что? Или устал просто? Небось весь Битцевский лес обошел! – Ева мягко касается моего плеча. – Я понимаю, что тебе неохота, но Коли до сих пор из института нету, а на ужин и приготовить толком нечего… И вообще, когда ты предлагал мне руку и сердце, то обещал меня всю жизнь слушаться! Беспрекословно! Помнишь?

– Хорошо, Ева. Сейчас схожу, – я машинально выдавливаю из себя первые подходящие слова.

Обладательница красного халата удовлетворенно кивает, опускает мне в карман вырванный из блокнота листочек с перечнем покупок, молча поворачивается и исчезает за углом по направлению к большой комнате. Впрочем, это в моей квартире там большая комната, а как тут – черт его знает, я уже ничему не удивлюсь, просто сил не осталось удивляться от происходящего. А ведь она не возразила, когда я произнес имя. Значит, это действительно Ева! И Ева моя жена?! Это что, сон?

Не отдавая себе отчета, машинально закрываю дверь и спускаюсь по лестнице. Ноги сами собой, без команды из мозга, умудряются попадать на нужные ступеньки. Чтобы идти в супермаркет, надо от подъезда повернуть налево, но меня неумолимо тянет вправо. Ладно, обойду дом по периметру, но зато еще раз увижу торец. С дрожью поднимаю глаза вверх. На меня издевательски смотрят цифры «1956». Что со мной случилось? Неужели тот малюсенький капилляр, что лопнул в башке на Лысой горе, всю память отшиб? Может, здесь и правда всегда было «1956»? Ну нет, я же сам за веревку держал туловище Сережки Алтухова, когда мы классе в пятом пытались перекладину дорисовать к семерке. Так и не смогли тогда.

В «Магнолии» мне привычно улыбнулась кассирша. Она всем постоянным покупателям улыбается, а я ведь раз в неделю точно прихожу закупаться. Вот только беру в основном полуфабрикаты высокой степени готовности, пюре, каши всякие, которые надо лишь залить кипятком. Не умею я готовить, да и не люблю, честно говоря. А сегодня у меня какой-то нереальный набор продуктов по списку получился. Соусов – и тех аж три штуки. Я и названий таких раньше не слышал. Вот когда Юля у меня в гостях бывает, то она либо с собой вкусности привозит, либо сама до этой «Магнолии» добегает. И до Юли с Наташей такая же история была. И до Наташи.

Стоп! Я же до сих пор Юле не позвонил, а она болеет. И Ева болеет. Чего они все разболелись. И что я теперь Юле скажу? Что жена у меня с небес свалилась? Вообще не понимаю, что делать дальше. Для начала надо все-таки позвонить Юле, просто поинтересоваться здоровьем и ни о каких встречах на ближайшее будущее не договариваться. Вот сейчас и позвоню, пока из магазина иду. Не дома же звонить, я теперь вроде как не один живу. Это раньше слонялся как неприкаянный по двум комнатам, только пыль с места на место переносил.

И снова мне становится не по себе. В списке контактов вообще нет Юли. Ни просто Юли, ни Веселовской, ни Юлии Веселовской. Ни в каких сочетаниях! Как будто такого человека вообще на планете нет. Но она должна быть, я же ее касался, целовал, в конце концов, да и не только. Мы с ней на сайте знакомств нашли друг друга в прошлом году. Вот приду домой, войду на сайт и там ей напишу. От души немного отлегло. Но лишь совсем немного. Глобальный вопрос остается неразрешенным: что со мной случилось и как жить дальше?

Черт побери, как будто жизнь мою кто-то разрезал на две части, а потом склеил неудачно. А что склеил-то? Ту жизнь и эту? Интересная мысль про две жизни. Что-то в ней есть. Читал я про такие вещи, но то ж была фантастика. А со мной-то что произошло? И когда? Вроде жил и жил как все. Вот только этот странный мимолетный черный провал сегодня на Лысой горе. Неужели микрокровоизлияние или что-то подобное может память так поменять? Или не память, а саму жизнь? Ничего не понимаю, жизнь ведь одна. Я загробный мир сейчас в расчет не беру, про него все равно никто толком ничего не знает. Жаль, что я не биолог, а всего лишь географ по образованию. Хотя тут не биологией пахнет, а, наверное, фундаментальным чем-то, типа квантовой физики, а я в ней не смыслю. Ладно, стоп, уже к подъезду подхожу. Квантовая физика – это прекрасно, но мне сейчас в квартиру подниматься, а там Ева.

Как мне теперь с ней общаться? Я же Еву столько лет не видел, если не считать сновидений. Впрочем, важно понять – какую из двух Ев: ту, прежнюю, или эту, спокойно обитающую у меня в квартире. Совсем в голове все перепуталось! А Коля этот? Мой сын? Вообще в дрожь от такой новости бросает. У меня же нет детей. И у Евы нет, в смысле – у той, у прежней.

Поднявшись в состоянии полной прострации к себе в квартиру, кое-как ворочаю ключом и открываю дверь. Все тихо. Только темень уже сгустилась. Машинально тянусь к выключателю и зажигаю свет. Уф! Не все так плохо, вон выключатель оказался на своем обычном месте. И даже обои мои, привычные. Лет пять назад пришлось ремонт делать, поскольку Наташа тогда заявила, что больше не будет ко мне приходить, если не приведу квартиру в порядок.

Снимаю кроссовки и сразу же носки. Терпеть не могу ходить дома в носках, жарко ужасно. Вот босиком – совсем другое дело. В этот момент в прихожую заглядывает молодой человек ростом минимум на полголовы выше меня:

– Папа, привет!

От неожиданности я замираю как вкопанный в еще не снятой осенней ветровке, с пакетом из «Магнолии» в левой руке и со снятыми носками в правой. Слышу, как по моей спине начинают скатываться струйки пота, собираясь ближе к пояснице в ручейки.

Из-за спины молодого человека появляется Ева и начинает все расставлять по своим местам:

– Коля, возьми у отца продукты и неси на кухню! Андрей, я сколько раз тебе говорила: как только приходишь, носки не бросай, а сразу иди их стирать. Неужели трудно запомнить?

– Так я же никуда их и не бросил, – еле слышно лепечу я. – вот в руке держу.

– Вижу! Я это для профилактики сказала, – на губах Евы появляется довольная улыбка.

Молодой человек, именуемый Колей, молча забирает у меня пакет и отправляется на кухню.

– Как ты себя чувствуешь, Ева? Горло прошло? Температура есть? – похоже, я оказываюсь в состоянии произносить разумные фразы.

– Да так, примерно как и утром, побаливает. Зря я тебя не послушала, надо было еще вчера с вечера прополоскать, как начало болеть. А температуру я не меряла. По ощущениям – вроде нормальная. Ну, или чуть больше – может, тридцать семь. А вот почему ты меня Евой, а не Евочкой называешь? Обиделся на вчерашний разговор, что ли? Нечего обижаться, я же права была. Впрочем, как и всегда.

Час от часу не легче. Знать бы, о чем Ева вела вчера разговор с кем-то, кто вроде я, а на самом деле и не я.

– Нет, что ты, Евочка, я нисколько не обиделся, – как можно увереннее произношу я.

– Ну вот и хорошо. Хотя я тебе, Андрюша, не верю, ты у меня мальчик обидчивый. Я тебя как облупленного знаю, – продолжает гнуть свою линию Ева, но уже скорее для формы. – Только не надо целовать меня сегодня. Не хочу, чтобы ты от меня микробов нахватался, у тебя же в понедельник совещание у начальства.

В понедельник у нас зам. генерального действительно запланировал проводить расширенную планерку. Будем обсуждать предстоящую подачу заявки в Минпромторг на бюджетную субсидию. Значит, работаю я вроде там же, где и работал. Или нет? Вдруг это совпадение, совещания где угодно бывают. Меня снова бросает в жар, а потом сразу в холод. Как я раньше не сообразил, что у меня не только жена из вакуума могла возникнуть, но и работа другая появиться. Впрочем, завтра воскресенье, до понедельника есть время, с местом работы попробую разобраться.

– Евочка, я пошел носки стирать! А потом сразу в душ, – здорово, что нашелся повод побыть с полчасика наедине и попытаться сообразить, как прожить предстоящий вечер.

3

Стоя под ласковым теплым душем, начинаю ощущать некоторое успокоение. Разве не мечтал я всю сознательную жизнь, чтобы моей женой стала Ева? Разве не проходило ни одного дня, чтобы я не вспоминал о ней, не проклинал то, как сложилась моя судьба горемычная? На какую бы женщину я ни смотрел, ни ласкал, сколько бы в глаза ни заглядывал в безуспешных поисках счастья, в моей памяти, в моей душе постоянно была Ева.

Та самая Ева, перед которой я бесконечно виноват за разломанную на кусочки жизнь, за ее нынешние поиски смысла в предгорьях Гималаев в окружении малопонятных бородатых гуру. И вот случилось так, как я мечтал. Ева не в Индии, не в ашраме каком-нибудь, а здесь и рядом со мной. Она – моя жена, и у нас даже есть взрослый сын. Мне, правда, больше хотелось бы дочку, такую, как сама Ева, но это уже вторично.

Но я ничего не понимаю. Как жить дальше? Кто эта Ева и кто та? Как такое вообще могло произойти? И где тот, другой Андрей, другой «я», с которым Ева прожила все прошедшие годы? От мысли о другом Андрее меня бросает в холодный пот. Машинально поворачиваю «однорукий» смеситель и прибавляю струю горячей воды. Не помогает, мое тело ходит ходуном. Пожалуй, надо сесть на дно ванны, на ногах я уже не удержусь.

Мысль о другом Андрее страшит меня. А вдруг он откуда-то появится и вытеснит меня из этого нового мира, где рядом есть Ева? И где я окажусь? Снова в одиночестве в этой самой квартире? Что останется у меня на оставшуюся часть жизни? Воспоминание о том, что я заскочил на несколько часов куда-то, где есть рядом со мной Ева, а потом выскочил обратно. Похоже на сон. Может, это и правда сон? Я щипаю левую щеку, потом правую, затем начинаю открывать и закрывать глаза. Сквозь звук воды слышится женский голос. Похоже, Ева разговаривает с кем-то по телефону. А Ева ли это? Голос слишком слабый, почти ничего не слышно.

Стоп, так больше нельзя. Я же не мальчик пятилетний в конце концов, а замруководителя отдела по связям с госорганами весьма немаленькой фирмы. К тому же Московский университет закончил. Не мехмат, правда, и не физфак, что сейчас весьма кстати оказалось бы. Географический, но тоже как-никак естественнонаучное университетское образование. Будем мыслить логически, если это вообще возможно.

Что надо сделать в первую очередь, когда выйду из ванны? Выходить страшновато, но все равно придется. Итак, начнем с того, что я, дурак, почему-то до сих пор не посмотрел свой паспорт. А ведь он постоянно со мной, в кармане. Надо было посмотреть, пока в «Магнолию» ходил. Там должен быть штамп о браке. Да, и на страничке о детях запись о Коле. Правда, Коля уже студент. Сколько ему? На вид лет двадцать. А о взрослых детях вроде в паспорте запись не делают. Но паспорт же у меня в 2005 году выдан, когда сорок пять исполнилось. Но это у меня, у того. А тут? Тут же, наверное, у меня паспорт другого Андрея. Не важно, паспорт в первую очередь посмотреть требуется. А еще я до сих пор не связался с Юлей, не узнал, как она себя чувствует. Конечно, теперь есть Ева, но Юля-то в этом не виновата. Надо внимание проявить, узнать, как человек себя чувствует. А дальше посмотрим, как-нибудь этот клубок с Юлей распутаю потом. А может, и нет теперь никакой Юли? Телефона же в контактах не обнаружилось! Кстати, телефон надо включить. А стоит ли? Сейчас вообще не до звонков. Что я буду говорить, если та же Юля вдруг позвонит?

– Андрей, завершай свое купание! Мясо уже готово! – раздается за дверью ванной голос Евы.

Евы ли? Или другой Евы? И какая из них настоящая? Уф, хватит умножать сущности! Надо выпутываться помаленьку, а я этими вопросами себя все глубже в песок загоняю. Вспомнилась «Лунная пыль»[1 - «Лунная пыль» – научно-фантастический роман британского писателя Артура Кларка (1961 год), в котором описывается, как пылеход с экипажем и туристами оказывается под многометровым слоем пыли, составляющей поверхность Луны, попав в место выхода газового пузыря, тысячелетиями копившегося в недрах спутника Земли.] Кларка. Зачитывался ей в школе. Там же ведь герои в конце концов вырвались на поверхность. Смогли! И я должен смочь.

Другого варианта просто нет. Сейчас главное дотянуть до сна, до наступления ночи. Утро, говорят, мудрее. А если утром проснусь и нет рядом никакой Евы?

Все, хватит, надо взять себя в руки. Будет Ева рядом утром, будет! Надо только в это верить. А сейчас довольно уже этого душа. Надо вытираться и одеваться. По привычке протягиваю руку туда, где обычно висит полотенце. Оно на месте. И не какое-нибудь, а мое, родное. И халат рядом мой, привычный. Значит, не все так плохо на белом свете, как кажется.

Растершись полотенцем докрасна, чтобы дополнительно взбодриться, одеваюсь и выхожу наружу. Из кухни идет манящий запах хорошо прожаренных котлет. По-моему, с капустой на гарнир. Так, в этом доме и с этой Евой я с голоду умереть не должен – и котлеты, и прочее мясо, и капусту тушеную я люблю.

– Андрей, мой руки и за стол! Мы уже заждались, – в голосе, доносящемся с кухни, слышны командные нотки. – Да, ты же только из душа. Так что насчет рук я погорячилась.

– Да, да, сейчас приду. Одну секундочку, – я отправляюсь к коридорной вешалке, чтобы успеть посмотреть свой паспорт.

Черт, темно совсем стало, придется свет зажигать. Свои паспортные данные я знаю наизусть, слишком много всяких анкет приходится заполнять. Руки от волнения снова начинают дрожать, странички паспорта никак не хотят открываться, словно слиплись, хотя у меня на каждую страничку отдельный файлик прозрачный надет. Наконец удается раскрыть нужный разворот.

Так, читаем. Пимушев Андрей Николаевич. ФИО совпадает целиком и полностью. Родился в Москве 12 апреля 1960 года. И тут все верно. То, что я родился в День космонавтики, меня всю жизнь сопровождает. Кто узнает об этом, сразу начинает спрашивать, почему меня Андреем назвали, а не Юрием. Почему-то на дату обращают внимание, а год упускают из виду. А я хоть и родился в День космонавтики, но за год до того, как этот самый день появился. Впрочем, родись я на год позже, думаю, что меня все равно родители Андреем бы назвали. Традиция такая по отцовской линии: дед у меня тоже был Андрей Николаевич, отец Николай Андреевич, я снова Андрей Николаевич. Стоп, как же сразу в голову не пришло. Коля, который сын мой вроде как, он же в таком случае Николай Андреевич будет. Полный тезка своего деда! Значит, традиция сохраняется.

Серия и номер, дата выдачи и кем выдан паспорт, код подразделения – все мои. Ну что, надо вдохнуть в себя побольше воздуха и перелистнуть на страничку, где сведения о браке размещаются. В моем паспорте эта страничка всегда была девственно чистой. А тут? А тут штамп стоит. Точнее – даже не штамп, а на компьютере впечатано. Видимо, когда паспорт менялся в 2005-м в связи с 45-летием. Таким-то отделом ЗАГС города Москвы 17 сентября 1988 года зарегистрирован брак с гражданкой Селезневой Евой Александровной, 1960 года рождения.

Боже мой, разве не о такой записи я мечтал всю свою жизнь? Ну не всю, конечно, если быть точным, но три десятка лет заведомо. Глаза начинают мутнеть от набегающих слезинок. Мысли в голове беспорядочно толкают друг дружку, но постепенно выстраиваются хоть в какую-то последовательность. А почему Селезнева? Она что, девичью фамилию себе оставила? Не захотела Пимушевой быть? А может, так и надо в паспорте писать? Ведь замуж она Селезневой выходила. Жаль, что я не юрист, ни черта не разбираюсь. В понедельник на работе надо будет проконсультироваться с нашими ребятами из юротдела. Да нет, это бред – ждать до понедельника. Достаточно паспорт самой Евы посмотреть. Только аккуратно, чтобы подозрений не вызвать. Сколько я вообще смогу продержаться, чтобы она ни о чем не догадалась? День, два? Не знаю. Вообще не представляю, как сказать, что я – это не я, а точнее – не совсем я. Сюжет для психушки. А может, я просто сошел с ума? Это было бы самое простое объяснение. Но как-то не хочется о таком варианте думать.

Ну а что у меня на 17-й страничке? Кстати, интересно, что страницы со сведениями о детях в паспорте не пронумерованы. Раньше вообще этого не замечал. Зачем мне, они же пустые были. Есть! Пимушев Николай Андреевич, дата рождения – 03.07.1992. Значит, Коле ровно двадцать. Два месяца назад юбилей был. Справляли, наверное. А я, интересно, чем в этот день занимался.

– Андрей, это уже невыносимо! – увлекшись паспортом, я не заметил, как подошла Ева. – Мы же тебя ждем, все стынет, а он тут паспорт свой разглядывает. И зачем, скажи, ты вообще это делаешь? Ты же наизусть все данные своих документов знаешь!

Ева смотрит на меня с недоумением. А я не могу сдержать улыбки – значит, и в этой жизни я такой же, все номера и прочие реквизиты запоминаю.

– Ну вот чему ты улыбаешься? – вопрошает Ева.

– У нас же послезавтра годовщина свадьбы! – медленно и с удовольствием произношу я, совершенно не понимая, как эта мысль появилась в голове.

– Вспомнил! В отличие от номера паспорта ты это далеко не всегда помнишь, – выговаривает Ева, но чувствуется, что ей приятно от моих слов. – Да, двадцать четвертая уже. Вот так жизнь и пролетает. Ладно, пошли за стол.

Вслед за Евой перемещаюсь на кухню. Здесь я еще не бывал. По сравнению с моей привычной кухней куча изменений. Мойка другая, плита новенькая, всяческие шкафчики, стол разделочный, или как его там правильно назвать. Не очень я в этом разбираюсь. У меня-то ничего такого нет. Чтобы бутерброд сделать или кашу «Быстров» – все это не нужно. Недаром Юля говорит, что моя кухня производит на нее наиболее тоскливое впечатление во всем доме. Пожалуй, единственное, что привычно для меня, – это круглый обеденный стол. Но он тут старожил, еще мои родители покупали до моего появления на свет. Только у меня стол сдвинут в угол, а тут он расположился чуть ли не центре, благо кухня большая по метражу, места хватает.

Лицом к двери сидит Коля и машинально поглощает вилкой содержимое своей тарелки, не отрываясь от экрана мобильного телефона. Наверное, в «Фейсбуке» или в «Твиттере» каком-нибудь завис.

– Николай, вообще-то мог бы и родителей дождаться! Ну куда ты так торопишься? – не выдерживает Ева.

– Да сейчас все молодые люди в соцсетях висят постоянно, – осторожно пробую вставить я свои «пять копеек».

– Вот, мама, отец меня всегда понимает! – с удовольствием говорит Коля, подмигивая мне правым глазом.

Я в ответ тоже подмигиваю. На душе становится заметно легче. Первый блин не вышел комом. Видимо, другой Андрей примерно такие же слова говорит. А чему я вообще удивляюсь? Другой Андрей – это же как-никак я сам! Хотя и не я вроде. Молнией приходит новая мысль: другой Андрей – это я, но только в иных обстоятельствах. Блестяще! Пожалуй, самое разумное объяснение. Вот только проблема в том, что обстоятельств этих я не знаю, жизни, которую прожил, но одновременно не прожил. Точнее – прожил, но не я. А еще точнее – не совсем я. Стоп, чем дальше в философские дебри, тем хуже. Надо остановиться, дальше сплошной мрак начинается. А вот мысль про себя, но в других обстоятельствах – очень толковая на самом деле. Ее и надо держаться.

– Совсем забыла! – Ева пальцем постукивает себя по лбу. – Салат же еще в холодильнике стоит. Овощной. Коля, достань!

Я поднимаю глаза и украдкой стараюсь внимательно разглядеть лицо сидящей слева от меня Евы. Да, седина в волосах есть. Но она ее не закрашивает. Видимо, специально. И правильно делает. Во-первых, от природы она не брюнетка, а шатенка, пусть и темная. А во-вторых, проблески седины придают ее лицу благородную строгость, подчеркивая уже не юный, но еще далекий от старости возраст. Волосы стали короче, чем когда-то, но все равно спускаются до плеч. А сейчас, когда они распущены, легко можно представить себе, что рядом сидит совсем юная девушка. Вот у той, другой Евы, точнее, первой, которую я знаю, сейчас волосы, по слухам, чуть ли не до пояса стали и чернильно-черные. Но это она какими-то индийскими красками пользуется. Может, хочет очередному гуру понравиться. А что еще делать, если жизнь некий мерзавец Пимушев сломал? Все, хватит, и так тошно уже стало. Лучше я продолжу новую Еву разглядывать.

А ловко я придумал – Ева и новая Ева. Пожалуй, очень точно получилось. Наверное, это Новой Москвой навеяно. Сейчас, после расширения города, только и слышно: Москва, Новая Москва. Стоп! А здесь, куда я попал, интересно, Новая Москва есть или до сих пор Подмосковье? Ладно, разберемся потом. Сейчас вот новую Еву надо бы продолжить разглядывать. Кстати, что-то она притихла. Видимо, котлеты собственного приготовления понравились. Котлеты и правда хороши, вкусные очень. Понятно, что из полуфабрикатов, купленных мною по списку в «Магнолии», но ведь и приготовить можно по-разному. А Ева молодец, умеет. Та Ева, которая не новая, тоже хорошо готовила, хоть и много лет назад это было. Сейчас не знаю. В ашрамах вроде тело стараются истощать, риса немного, приправы разные – и хватит. Впрочем, не знаю, не изучал специально. Не мог я принять такой выбор Евы, такую ее судьбу! А хуже всего, что из-за меня это произошло.

Ева поднимается со своего места и начинает раскладывать овощной салат по тарелкам, которые достает из шкафчика и расставляет Коля. Тарелки, кстати, мои, из сервиза родителей, им его подарили на свадьбу. Я этим сервизом не пользуюсь, только когда гости в значительном количестве приходят, а это редко случается. Пожалуй, последний раз пару лет назад, на мое пятидесятилетие.

На Еве уже знакомый мне красный халат, теплые, похоже шерстяные, гольфы и мягкие розовые балетки с бантиками. Гольфы меня приводят в восхищение. Вообще-то дома тепло, но Еве нездоровится, она подкашливает, вот и утеплилась. Но главное, что на ней нет теплых носков! Терпеть не могу, когда на женщине носки. И еще крайне не люблю колготки. Только чулки! Я все понимаю, что колготки удобнее и тому подобное. Но не мое это. Я даже «обманываться рад»: пусть будут колготки, куда от них денешься в наше время, особенно зимой, только скажи мне, что на тебе чулки. И я поверю, внушу себе. Юля это знает. И Наташа знала. А вот гольфы для меня вполне приемлемы. Это нечто среднее между чулками и босыми ногами, двумя восхищающими меня вариантами.

– Мама, можно я на завтра машину возьму? – прерывает мое созерцание вопрос Коли, который одновременно набирает в телефоне кому-то сообщение.

– Зачем и надолго ли? – в голосе Евы отчетливо слышны воспитательные нотки.